На пороге тёмной комнаты. 20. Последний из своих..

                ГЛАВА 20.
                ПОСЛЕДНИЙ ИЗ СВОИХ…

      Месяц прошёл, как в угаре: долгое и мучительное восстановление, слепнущие глаза, сорванная психика и… бессонница. Неотступная и неотвратимая. Марину накрыла волна галлюцинаций и бреда: всё говорила, говорила, говорила.

      Юра-бурят – гуру, друг, йог, психотерапевт, тренер и просто родственная по карме душа, «прописался» в палате, а результаты были мизерными. Не пускала его сознание к себе внутренняя психологическая стена девушки, и всё тут! Буддист поражался, чесал лысую голову и вновь принимался за медитации, тренинги, гипноз… Тщетно. Что-то происходило с женской душой, доселе невиданное и неведанное им.

      Качал головой, возводил раскосые карие глаза горе, взывал к первой тысяче богов из жёлтого пантеона, а ответа оттуда не мог никак понять. Информация шла, но такого рода, что лишь выпучивал глаза, долго замирал в ступоре и не сразу понял, что видит в трансе… будущее девочки! Грустное до слёз: потери, тяжёлые испытания, опасность, кратковременная удача и… долгие годы забвения, которые закончатся в болезни, в инвалидной коляске. Страшился одного: как только она прозреет, с лёгкостью «считает» с его ауры эти знания. Решил исчезнуть, едва состояние больной стабилизируется.

      Пока выздоровление отодвигалось, занялся насущными проблемами: вернуть в жизнь ту, которая остро в ней нуждалась.

      Чтобы сохранить голову Мари «в целости и сохранности», как часто шутил в беседах, прибегнул втайне от всех к наркотикам. Не к дурманящим, а, так называемым, замещающим реальность. Для этого пришлось в отдельном блоке клиники выстроить квартиру и пару павильонов, как на киностудии. Она должна была поверить, что живёт наяву, а не грезит под воздействием особых препаратов.

      Памятуя о сведениях, полученных после её возвращения из заграницы, от них и отталкивались, наняв смышлёного парня из спецгруппы для исполнения роли возлюбленного Мари – Руди. Им бредила, вспоминала, с ним проживала неосуществлённую в реальности жизнь.

      Неделю прожила «в другом мире», радуясь и любя, и, наконец, научилась спать: на груди «возлюбленного», рядом с ним, без него. Бессонница отступила, как и болезненная одержимость тем, кто погиб при исполнении. Проблема была полностью снята: очнувшись после отмены лекарства, не помнила об эксперименте ни-че-го.

      Тогда спецы из внутреннего отдела вздохнули с облегчением:

      – Барьер преодолён: можно приступать к допросам по делу о гибели спецгруппы в Европе.


      – …Ну, Маришка, готова принять посетителя?

      Кто-то вошёл в палату.

      Не видела – повязка ещё покрывала глаза – инфекция из реки Конго пока не ушла.

      – Я не стану тебе говорить, кто это. Угадай сама… – голос врача успокаивал и интриговал.

      – Валяйте. Что мне ещё тут остаётся, как ни развлекаться шарадами и голосами, – ворчала и улыбалась. – Есть телик и радио – мрак, ещё имеются запахи в арсенале, и тех кот наплакал. Давайте уж гостя – займусь от скуки, поточу зубки.

      – Молодец! Это настоящая «Марыля»: не унывает и готова укусить в ответ! – рассмеявшись, беззвучно вышел из бокса.

      Привстала на постели, пригладила отрастающие волосы, нащупала расчёску, провела по голове – шрам уже не цеплялся. Тепло улыбнулась, сказав безмолвное «спасибо» Эдди.

      «Как они там? Как Элия и Ндала? Что нового в больнице и в миссии у Ани? Да… Странно сложилась моя судьба! Столько потерь, но столько же и обретений. То самое равновесие в природе, “золотая середина” мироздания. Ничто не уходит бесследно. Ничто не пустует. Закон сообщающихся сосудов…»

      Не успев закончить мысль, насторожилась: шаги по коридору, слышные в приоткрытые двери бокса, были знакомыми и… волнующими.

      «Где я уже слышала эту поступь: мягкую и осторожную? Приближаются. Значит, ко мне. Голоса шёпотом, – вздохнула протяжно и тяжело. – Ох, не люблю я с некоторых пор сюрпризов!»

      Гость остановился на пороге. Замер, резко вздохнул, заволновался…

      Печально притихла, прислушиваясь.

      «Страшна? Наверное. Пока краску отмыли, пока все синяки сошли, да ещё глаза воспалились. Сама себя не видела больше месяца».

      Справился с дыханием и двинулся к кровати: тихо, мягко ступая.

      «Даже каблуками не стучит. Балерун хренов!»

      Подошёл, затих и… нежно взял её за руку.

      – Мариш…

      «Господи… этот голос не забуду никогда, как бы он ни силился его изменить!»

      – Ты?!

      Взяла его руку, притянула, заставляя сесть рядом. Сантиметр за сантиметром, складка за складкой, по рубашке и пиджаку костюма, поднимала руки всё выше к лицу.

      Весь напрягся, но вырваться и уйти был не в силах.

      «Не знаю, как он планировал нашу встречу, но только не так, это уж точно», – усмехнулась безмолвно.

      – Остановись… – прошептал тихо, очевидно, косясь на дверь. – Не надо, Маринка…

      Лишённая зрения, не собиралась оставаться без информации: «Нет визуальной, возьму своё тактильной!»

      Подняв руки к лицу, хотела положить ладони на мужские шею и щёки, но гость перехватил запястья и… поцеловал их.

      «Да, это и предвидела, – вздохнула грустно. – Потому и пришёл сейчас, когда не вижу. К зрячей бы не пришёл. Не смог бы устоять. И уже давно».

      – Так и будешь молчать? – хрипло спросила, понимая, что это будет за ответ. – Все молчат. Стена молчания о группе и «других». Ответь ты. Если твои губы сейчас не врут – не сможешь мне солгать: что с Валерой?

      Только сильнее прижал руки к губам.

      – Понятно. Пропал без вести. Что со «смежниками»?

      Открыто начал целовать кисти в отчаянии.

      – Все остались там?.. Получается, я единственная выжившая? Потому ЦРУшники за мной и послали «чистильщика»? Конечно! Боялись, что укажу на «крота»!

      Не выдержал, притянул к себе, стало не до разговоров – губы занял надолго.


      – …За всех отрываешься? Пользуешься моментом? – едва улучила минутку.

      – Да, – улыбаясь, обнимал и ласково гладил её спину: невесомо, кончиками пальцев.

      – Весело. Такие потери! Что теперь? Шапки, так понимаю, полетели? Е-мов подпал под нож?

      Вместо ответа опять поцелуй.

      Вздохнула: «Оригинальный ответ. Понятно. Мало, что останется по-прежнему на Ближней базе. Ох, не заслали бы моего генерала “за Можай”! Мне ещё с ним надо перекинуться “парой ласковых”. Успеть бы!»

      – Ещё приедешь? Как вырвался?

      Объятие и нежные губы на шее. Замер, жадно вдыхая запах кожи и волос.

      «Ясно: здесь неофициально, практически “самоволка”. Серьёзный проступок. Как решился? Отчаялся? Плохой признак».

      Приподняв плечико, сжала его голову плечом и своей головой.

      Затих, порывисто вздохнул, прикоснулся губами к коже за ушком.

      – Устала от всего. Поговори там, «наверху»: хочу свободы полной. Я себя исчерпала, больше не вынесу даже коротких заданий. Хочу всё забыть! И всех…

      Вырвал голову из плена, притянул в прощальном, страстном и невыносимо горьком поцелуе!

      Простонала беззвучно: «Глупая! Скорее всего, вообще не увидимся больше! На повышение идёт, на самый “верх”. Не до старых личных симпатий. Если буду рядом, падение для него может стать просто катастрофическим! Вот и обрывает нити. Что ж, на новом месте и привязанности появятся иные, относительно безопасные. Правильно всё решил, всегда отличался прозорливостью. Со мной голову сразу терял. Пришло время трезвомыслия и обновления чувств. Умница».

      Прикоснулась головой к его плечу, нежно ласкаясь волосами, сменила тему.

      – Спасибо за оперативность – стояла на краю. Сразу понял?

      – Да. Только вернулся из поездки. Случайно в тот момент на пульт зашёл, дежурный вышел, отпросившись по срочной личной надобности. Тут ты! Чуть с ума не сошёл! – вздрогнул и прижался горячими губами к женскому лбу. – Едва его дождался! Быстро запись вырезал и кинулся к Самому! «Поднял» всех. Не поверили. Скандал вышел. «Списали», мерзавцы! – шепча, обнимал, лаская губами лицо и любя пальцами, кожей, теплом.

      Забывшись, вжимался, проводил трепетными руками по фигурке, запоминал на ощупь, набирался памятью впрок, вдыхал запах, пусть с оттенком антисептика. Передёрнулся телом, замер, опомнился и… продолжил рассказ.

      – Пригрозил поднять «параллельщиков». Испугались, что «хвост» зацепим. Решили действовать сами.

      Затаился, задумчиво провёл подбородком по девичьей щеке, слегка царапнув лёгкой щетиной.

      Прижалась лбом к его подбородку, стала мягко гладить пальчиками затылок.

      Вздрогнул, нежно поцеловал голову, дыхание прервалось, застонал. Вздохнув протяжно и виновато, прижался к губам в поцелуе, подняв пальцами личико. Судорожно выдохнул, осмотрев широкую повязку на её глазах, продолжил:

      – Твой куратор с ума от радости чуть не сошёл – в больницу с сердцем попал. Я сам рвался за тобой! Запретили, одёрнули, как пацана!

      Вспомнил, загорелся, опять впился в губы. Зарычал, когда строго куснула в ответ, очнулся, слёзы навернулись на глаза, отчего голос осип и стал несчастным.

      – Вышли на старую группу – они тебя и эвакуировали. Мне сказали позже, по факту. Предатели, – охрип, погрустнел, сильно обиделся на ребят. – Хотел встретить – скрыли! Теперь понимаю, почему… – прохрипел.

      В отчаянии обхватил её белокурую коротко стриженую голову; прижимая к груди, неистово стучал мощным сердцем, целовал в макушку. Вжался щекой, растворяясь мыслями, «беря» Мари в сокровенном сознании, отчаянно любя, крича о любви!

      Протяжно выдохнула: «Ясно: время».

      – На этом всё? – не выдержала, заплакала.

      Резкая боль в глазах заставила прекратить плач. Взяла себя в руки.

      – Иди.

      Подчинившись, встал, но в последнем порыве безответной и невозможной, такой опасной и запретной любви подхватил её с кровати на руки, прижал к крупному и сильному телу.

      «Конечно: сознаёт, что это единственная ласка, на которую может рассчитывать, – искренне посочувствовала бедолаге. – Напрасно пустил это чувство в душу. Никогда ничего большего не позволили бы. Только заметив первые признаки ответа с моей стороны, в един миг “убрали” б! Кого первым, вопрос: меня или его? Даже проверять не стала. Больше не отвечу никому из своих, довольно смертей, – тяжело вздохнула, вспомнив первого возлюбленного. – Хватит Стрельникова. Мы его ещё не забыли».

      Проведя жадно руками по фигурке, задержался на сладких выпуклостях; лаская, поцеловал потаённое сквозь хлопковый голубой халатик; надрывно вздохнул, медленно наклонился, вернул девочку на постель. С трудом, с протяжным стоном и рыком разжал руки, с болью расставаясь с любимым и так давно желанным пьянящим телом навсегда. Выпрямившись, мгновенье постоял, смотря сверху, склонился в признательном и уважительном поклоне, взял тонкие ручки Марины и поцеловал: мягко, грустно и пронзительно-нежно.

      – Он бы не обиделся, – прошептал едва слышно и… стремительно вышел из бокса.

      По коридору шёл, громко и чётко стуча каблуками, даже звуками давая ей понять: «Забудь! Больше меня для тебя не существует».

      Задохнулась от горечи: «Прощай, мой “человек в чёрном”! Ты меня снова спас! Благодарю. Не волнуйся, не обиделся бы мой Лёшка на своего лучшего друга. Сказал бы “спасибо” за спасение и стойкость, за долгую и тайную, неугасимую любовь ко мне. Он и сам умел так же преданно и страстно любить. Потому вы и были близкими друзьями до последнего дня его жизни, – не в состоянии больше сдерживать слёзы, разрыдалась в голос. – Последний из своих! И этот ушёл! Остались единицы тех, кто шёл по жизни рядом, кто всё знал, кто дорожил дружбой и уважал чувства друг друга… Ещё один потерян. Исчез, попрощавшись навсегда. Опять утрата. Болезненная и кровоточащая! Сколько их ещё будет?..»

      Вслушиваясь в онемевшую звенящую тишину, долго вздыхала, отмахиваясь от молчаливых медиков, переполошившихся и вьющихся вокруг неё с препаратами и уколами. Всё думала и думала, пыталась разобраться.

      «Когда же сделала тот шаг, что изувечил мою и чужие жизни? Могло быть всё иначе? Нет, пожалуй. Судьба… Неизбежность, предсказанная и предназначенная свыше… Мы ведь никто, букашки… Бог играет нами, как пупсами: голыми и беззащитными; рядит в разные одёжки и помещает в новые и новые декорации… Затейник. Только нам не весело и совсем не смешно: расплачиваемся искалеченными судьбами и смертью любимых. Этот спектакль смотрит один-единственный зритель. Здесь царит один режиссёр. Жаль, мы не в состоянии обрезать нити, за которые он нас дёргает. Кто всё-таки отваживается, очень скоро оказывается в яме под сценой, там, где всё так похоже на ад. Ужель и я отрезала? И мне туда?..»


      Напророчила: не пройдёт и четверти века, как эта судьба для неё станет реальностью.


      …Через четыре дня к особой пациентке самолётом доставили столичное научное светило офтальмологии.

      Маститый медик-учёный привёз с собой пару талантливых «звёздочек» с кафедры.

      После длительного обследования вынесли вердикт:

      – Самое страшное позади. Левый глаз спасти не удастся – останется почти слепым, правый с честью отстояли. Скоро полная ремиссия ожидается.

      Контрольное обследование провёл сам академик, буквально окриком выгнав помощников, наблюдателей и соглядатаев из кабинета – понял молчаливую просьбу маленькой девушки, сидящей перед ним. Едва персонал и спецы покинули помещение, он громко стал беседовать, улучив момент, чтобы шепнуть: «Какой вердикт?»

      Так же неуловимым шёпотом произнесла: «Непригодна».

      Согласно кивнув, продолжал беседовать вслух, как ни в чём не бывало – хитрец оказался!

      Пригласив звонком наблюдателей и начальника девочки, огласил приговор:

      – Для этой пациентки исключить всё, что влечёт за собой нервные и физические перегрузки. Ничего! Абсолютно! Полнейший покой, терпение и понимание окружающих; тихая, ровная, скучная, предсказуемая и размеренная жизнь обывателя – это приказ! Ни сейчас, ни через полгода, ни через пять лет – произошли необратимые изменения на глазном дне и нерве. Малейшее потрясение – слепота наступит полная и необратимая!

      Его «звёздочки» согласно кивали, держа лица каменными, чтобы не выдать удивления или несогласия с боссом – потом переговорят, без посторонних ушей и глаз.

      Спецы же чесали затылки, переглядывались, сопели и пытались расшатать запрет.

      Понял, как надо и… пригрозил пожаловаться Самому, а то и Верховному! Не доверяя честному слову прожжённых вояк и силовиков, бесстрашно и нахально взял подписку со словами:

      – Она здоровье потеряла на службе – умейте быть благодарными и благородными, товарищи! Буду держать это на контроле, не сомневайтесь – уникальный случай и пациентка! Если что со мной случится – все под богом ходим, передам опеку моим коллегам, не забудем, не надейтесь.

      Спецы с раздражением сдались, отступились, оставили девушку на долечивание.


      Ещё долго они недоверчиво косились, когда видели девушку, гуляющую по дорожкам санатория с собачкой, всеобщей любимицей Дальней базы.

      Авва словно чувствовала, что Марине нужен покой, и рычала на любого, кто оказывался ближе трёх метров от них! Смеясь, больная так и общалась с людьми – на расстоянии нескольких шагов, а шпиц сидел на «нейтральной полосе» и ревниво следил за соблюдением моратория! Жил постоянно у дверей её домика, важно провожал на процедуры и в столовую. Там сидел тихо под столом в ожидании маленькой благодарности в виде тефтели или кусочка сочного мяса в подливе – стар стал, зубы не те уж.

      Только после того, когда комиссия по расследованию вызвала Марину с куратором «наверх», в столицу, Авва смилостивилась и отпустила её, облизав руки и лицо на прощание. Долго стояла в воротах базы, грустно смотря огромными, влажными, печальными карими глазами на удаляющийся тонированный микроавтобус, словно понимая – больше девушка, тёплая, как солнышко, сюда не вернётся никогда. Проводив, тихо заскулила, даже завыла, подняв морду в небо, потом, как старушка, вздохнула и понуро поплелась обратно, не реагируя на приветливые окрики постового:

      – Авва, девочка моя, вернись, побудь со мной, я тебе свежую сардельку припас!


      Так всё и случилось.

      После окончания расследования и комиссий, Марина перестала быть «выездной», даже из столицы. Если и получала «добро» – эскорт охраны и соглядатаев следовал рядом неотступно: охраняли и следили пристально.

      Жизнь вышла на качественно новый уровень.

                Апрель 2013 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2016/02/01/1672