Я рисую небо

Пенистое лазурное море, золотистый песок и слепящее солнце Средиземноморья… Что еще нужно для безмятежной жизни? Позади – тонны усталости от учебы, работы, изнуряющих тренировок и соревнований. А впереди - целых две недели долгожданного отдыха. Отдыха от всего – от университета, где я учусь, от работы, где я зарабатываю деньги, чтобы учиться, и от тренировок, где я… Ну, как сказать... Зачем мне они нужны, эти тренировки? – а чёрт его знает…  Наверное, чтобы было что потом вспомнить, и чтобы не жалеть о том, что напрасно провел годы своей жизни.

А сейчас я пытаюсь поймать в объектив своего фотоаппарата какую-то грациозную птицу. Она так эффектно рассекает небо над моей головой. Я даже не могу понять, кто это? Мне кажется, что это коршун. Но водятся ли коршуны в Турции, даже и не знаю. Но в любом случае, эта птица такая величественная, что прямо перехватывает дух.

Мы с братом приехали в этот отель только вчера. Сейчас брат лениво развалился на шезлонге, а я занимаюсь своим привычным занятием – ношусь с фотоаппаратом. У меня самая обычная камера, я совсем не профессионал. Но мне нравится сам процесс. А это эффектное лазурное небо так само и просится в мой объектив.

И не только в мой. Я только что столкнулся нос к носу с девчонкой, которая так увлеченно выбирала место для снимка, что даже наступила мне на ногу. Мы с ней «не поделили» один симпатичный уголок беседки, откуда открывался такой шикарный живописный вид на море.

Девчонка, наконец-то,  заметила меня и пробормотала какие-то извинения, а я прямо засмотрелся на ее хрупкую фигурку, ее большие голубые глаза и длинные распущенные рыжеватые волосы. Мне так захотелось сделать ее фото, что я даже решился спросить:

- Ты так классно здесь смотришься. Можно, я тебя сфотографирую?

Она неопределенно хмыкнула, потом всё-таки кивнула:

- Ну, ладно.

Я сделал несколько снимков - сначала своим фотоаппаратом, потом её. Мы понемногу разговорились. Она рассказала про себя, что ее зовут Вероника, но она больше любит, когда ее называют Никой, что она только что закончила школу. И что здесь она со своей матерью и ее подругой. А я предложил ей встретиться на пляже вечером после ужина, чтобы вместе пофотографировать закат.

Я очень люблю вечернее небо. Ночь еще только чуть приглушила краски дня, и мы с Никой наделали кучу потрясающих кадров его угасающей голубизны. Уже совсем стемнело, а мы всё брели по самой кромке прибоя пустынного пляжа. И мне было очень жаль, что уже поздно и пора возвращаться в отель.

А сегодня утром мы встретились с Никой на пляже, и она меня насмешила. Ну, не совсем насмешила. Скорее, заставила задуматься. Так, о жизни.

Спросила меня:

- Знаешь, какого цвета морская пена?

- Белого, наверно. Такого чуть синеватого, - улыбнувшись, чуть пожал плечами в ответ.

А она рассмеялась:

- Ничего ты не понимаешь. Цвета путешествий.

Я решил ее подразнить:

- Такого цвета и нет.

- Есть. А цвет неба на рассвете?

- Золотистый или оранжевый.

- Не будь скучным. Цвет ожиданий и надежд.

Конечно, и как это я сам не догадался. Значит, цвет надежд? Ну, хорошо.

Вот сижу сейчас и думаю – а какого цвета кикбоксинг? Приеду домой, спрошу у своих друзей – у Сани и Коляна. Саня, наверное, заржет и скажет, что уж точно не голубого. А Колян – что я перегрелся за отпуск на солнце. Ну что с них взять. Скучные люди. Тут же все понятно – кикбоксинг в полоску. У него два цвета – красный и белый, как у моих любимых боксерских перчаток. И боксерские бинты у меня всегда или белые, или красные. Такая вот уж привычка. Говорят же, что спортсмены суеверны. Может и так.

А еще я думаю о Нике. О том, что ей всего семнадцать, а у меня пересыхают губы, когда я смотрю на ее загорелые обнаженные на пляже плечи. И я не знаю, стоит ли говорить ей об этом или нет.

Снова вечер, и мы снова гуляем с Никой по кромке пенистого прибоя. А над головою – бесконечное ночное звездное небо. Не знаю, сколько в нем звезд – может быть, миллион? Кто же знает…

Но сегодня мы не одни на ночном пляже. Там еще веселая компания наших земляков – рашен туристов, которые прямо из горлышек хлебают припасенное в дьюти-фри виски и орут на все окрестности. Не сказать, что меня они так уж сильно нервируют, но без них нам с Никой было бы намного спокойней. Ника, похоже, чувствует себя в их обществе некомфортно и дергает меня за руку:

- Пойдем.

Но нашу дорогу уже преграждает парочка сильно подвыпивших парней. Один из них начинает цепляться к Нике:

- У, какая куколка…

Ника опасливо прячется за мою спину. Парни переключают свое внимание на меня:

- Эй, ты… - и выдают целую серию из нецензурных слов.

Конечно, может я и не прав. Говорят, что нужно договариваться с людьми с помощью слов. Но у меня их сейчас нет. Во всяком случае таких, которые можно было бы произнести при Нике. Поэтому я молча бью ближайшего ко мне парня ногой. Он отлетает на пару метров назад, на песок. Второй парень слегка успевает заехать мне кулаком по губе, но потом валится на землю от лоу-кика. Словами или не словами, но цель достигнута. Дорога расчищена, и мы с Никой идем обратно в отель.

На следующее утро моему брату хочется подольше поспать, и я иду на пляж один. И снова сталкиваюсь с этой же парочкой парней, они занимают соседние со мной лежаки. Теперь парни уже трезвы, у одного заметно распухла губа. Впрочем, как и у меня. Парни тоже узнают меня и ухмыляются:

- Ну чё, спортсмен? Личико не болит?

Тоже ухмыляюсь в ответ:

- Не-а. А у вас?

А потом я иду купаться в море и наступаю в воде на осколок разбитой бутылки. Из ноги течет кровь, ее так саднит от соленой воды и песка. И так получается, что именно эти двое парней помогают мне дойти до лежака, а потом приносят чистую воду и бинт.

В который раз убеждаюсь, что не стоит судить о людях по первому впечатлению. В жизни всё гораздо глубже и сложнее, чем простое деление  на друзей и врагов.

Чуть позже на пляже появляются Ника со своей матерью, приходит мой выспавшийся брат… Мне уже не скучно и не одиноко. Правда, у меня болит нога, и я не могу купаться, но это не страшно. У меня есть мой фотоаппарат, блокнот и карандаш.  И я рисую небо.