Шерлок Холмс и гость из Австралии

Не обращая ни малейшего внимания на доносившийся с улицы грохот и голоса рабочих, занятых ремонтом дороги, Шерлок Холмс, удобно расположившись в кресле у стола, листал выписанный им журнал со статьей о бретонском диалекте, изучением которого он решил заполнить образовавшийся досуг. Влажный и ветреный октябрь не позволял рассчитывать на частые встречи с доктором Ватсоном, вынужденным посвящать все свое внимание сраженным простудой пациентам; по неудачному совпадению, клиенты детектива тоже вдруг, словно сговорившись, уже вторую неделю обделяли его визитами. Поэтому, обнаружив в себе интерес к филологии, Холмс не стал откладывать это увлечение в долгий ящик и немедленно обзавелся стопкой научных изданий и монографий, посвященных древним языкам. Углубившись в историю кельтов, он коротал чтением вынужденное бездействие в тайной надежде, что его прервут самым неожиданным и драматичным образом.

Расчет этот суждено было оправдать инспектору Макдоналду - едва заслышав решительный звонок в дверь, Холмс поспешно отшвырнул журнал в сторону и развернулся лицом к двери, готовый принять гостя.

- Доброе утро, мистер Холмс, – войдя, громко поздоровался инспектор.

- Доброе, мистер Мак.

- Надеюсь, не отвлекаю от чего-то важного? – с сомнением поинтересовался шотландец, покосившись на груду книг и бумаг, громоздящихся на столе.

- Вовсе нет, я сейчас совершенно ничем не занят. Так что можете всецело рассчитывать на мое внимание, - успокоил его Холмс. – Рассказывайте, что вас привело?

- Да, в общем-то, дело не такое уж запутанное. Но все же я решил посоветоваться с вами, прежде, чем делать окончательные выводы. Вы, верно, слышали об убийстве в Кингстоне?

- Конечно, об этом писали во всех газетах. Граф Кингстонский, Уоррен Кингслей Абгейл убит ночью в собственной спальне - задушен подушкой прямо в постели. Вероломное преступление, но ведь убийцу уже задержали, если я не ошибаюсь?

- Задержали, мистер Холмс, все верно…

- Но у вас, я вижу, все же имеются кое-какие сомнения, - Холмс потянулся за трубкой и принялся набивать чашу табаком. – Вот что, начните с самого начала, не делая пока никаких своих выводов, чтобы они не повлияли на мое суждение. Изложите только известные вам факты.

- Хорошо, мистер Холмс, вот вам факты. Убийство, как вам известно, произошло три дня назад. Покойного утром обнаружил камердинер. Вечером граф отправился спать в обычное время, и ночью никто ничего подозрительного не слышал и не видел. Есть заключение коронера о том, что граф скончался от асфиксии, кроме того, в комнате присутствовали следы борьбы, такие, как беспорядочно сбитое постельное белье и рассыпанные по полу предметы с прикроватной тумбочки. Среди предметов, несомненно принадлежащих хозяину спальни, я нашел визитницу, содержащую несколько визитных карточек на имя Реджинальда Кингслея Абгейла. Никто с таким именем в доме не проживает, у графа в Британии вообще нет близких родственников, однако, как оказалось, Реджинальд Абгейл – это внук старого графа, живущий в Австралии, которого он некоторое время назад пригласил погостить у себя. Насколько мне известно, молодой человек до этого ни разу не посещал Англию. Мне удалось выяснить, что он действительно прибыл пароходом из Западной Австралии четыре дня назад, но в доме деда так и не появился. Во всяком случае, его никто не видел. Естественно, мы стали разыскивать мистера Абгейла и, представьте себе, обнаружили его в одном из питейных заведений в Степни. Вернее будет сказать, что не мы его обнаружили, а сам хозяин пивной пожаловался констеблю, что один из посетителей ведет себя подозрительно. При посетителе обнаружился билет на пароход из Перта в Лондон на имя Реджинальда Кингслея Абгейла, да и сам задержанный подтвердил, что он и есть Абгейл.

Макдоналд сделал паузу, давая Холмсу время обдумать услышанное, а себе – передышку после столь длинной речи. Почувствовав, что молчание затягивается, Холмс вынужден был поинтересоваться сам.

- Так что же, этот австралийский гость сознался в убийстве?

- Нет, мистер Холмс, - задумчиво мотнул головой инспектор. – Он утверждает, что не помнит ничего с того момента, как сошел на берег, да и сам этот момент тоже припоминает весьма смутно. Но свою причастность к убийству он категорически отрицает, и то, как его визитница попала в спальню графа, он толком объяснить не может.

- Так, действительно, как же убийца попал в дом? Через окно?

- Нет, через потайной ход. Да, именно через потайной ход, мистер Холмс. Дело в том, что спальня графа Уоррена смежная с кабинетом, в свою очередь кабинет соединяется потайным коридором с постройкой в парке за домом. Дом графа очень старый, этому проходу не менее ста лет, если даже не больше. Известно о нем лишь членам семьи да паре самых старых слуг в доме – личному камердинеру графа и экономке, служащей там с испокон веков. Дверь в коридор замаскирована отодвигающимся книжным стеллажом на шарнирах, и нет никаких сомнений, что им недавно воспользовались.

- Невероятно интересная история, мистер Мак, - улыбнулся Холмс, оживленно потирая руки. – Какая удача, что вы решили меня навестить. Но, признаться, я все еще не понял, что вас побудило это сделать, пока я не заметил в вашем рассказе никаких видимых противоречий.

- Да, собственно, эти противоречия не столь уж очевидны, по крайней мере, для суда они вряд ли будут чего-то стоить. И все же выслушайте меня до конца. В кабинете старого графа, а он был весьма и весьма обеспеченным человеком и любил окружать себя роскошью, хранилась коллекция всяких ценностей – от старинных китайских ваз до инкрустированных драгоценными камнями кинжалов. Слуги клянутся, что после убийства из комнаты пропали несколько таких кинжалов с самыми дорогими камнями, редкие золотые монеты и коллекция драгоценных орденов, впрочем, это и так было очевидно по оставшимся пустотам в витринах.

- Дайте угадаю, у задержанного при себе не нашлось ни одной монетки или камушка из похищенного имущества.

- Угадали. Конечно, само по себе это еще ни о чем не говорит, убийца мог припрятать награбленное. Вопрос в том, зачем ему это понадобилось? Зачем грабить старика, если все его состояние и так переходит единственному наследнику, коим является сам мистер Реджинальд Абгейл? Выходит, будто сошедший с судна молодой человек первым же делом отправляется душить родственника, теряет на месте преступления визитки, совершает грабеж и два дня спокойно напивается в трактире.

- Вам это кажется неправдоподобным?

- В сущности, такое возможно, но маловероятно, – рассудительно кивнул Макдоналд. – Я пообщался с молодым Абгейлом: он не слишком похож на закоренелого уголовника и пьяницу. Хотя язык у него, действительно, слегка заплетался. Откровенно говоря, когда мы его задержали, вид у него был какой-то ошалевший.

- Ошалевший?

- Да, словно он с трудом понимал, где находится и чего от него хотят. Еще я обратил внимание, что зрачки у него были неестественно расширены.

- Понимаю, мистер Мак, к чему вы клоните. Теперь я готов с вами согласиться, тут может быть не все столь очевидно. Вы правильно сделали, что обратились ко мне.

- Не стану пока рассказывать больше, лучше, чтобы вы сами побеседовали с задержанным, мистер Холмс, вдруг мое чутье меня подводит. Дело может закончиться виселицей, и мне хочется быть уверенным.

- В таком случае, мой друг, я прямо сейчас готов отправиться с вами в полицейский участок. Дайте мне лишь две минуты.

Уронив халат на пол и скинув домашние шлепанцы, Холмс облачился в более подходящий для улицы костюм, на ходу ловко подхватил котелок и махнул инспектору, приглашая следовать за собой.

Лязг засова заставил арестанта, скорчившегося на лавке лицом к стене, нервно вздрогнуть. Заворочавшись, он медленно развернулся и сел, устремив на вошедших взволнованный взгляд покрасневших глаз.

Холмс, ожидавший увидеть в камере зеленого юнца, с некоторым удивлением оглядел молодого человека лет тридцати, в изрядно помятом, но приличном черном дорожном костюме с коричневым жилетом и темным крапчатым галстуком, сейчас свободно болтавшимся, словно пестрая шелковая удавка.

- Мистер Реджинальд Абгейл, – представил его Макдоналд и обратился заключенному. – Я привел к вам детектива, если ваши слова – правда, он - ваша последняя надежда.

- Спасибо, инспектор, - коротко кивнул Холмс. – А теперь, если вы не возражаете, я хотел бы побеседовать с мистером Абгейлом приватно.

- Конечно, мистер Холмс. Кликните дежурного, когда закончите, - с этими словами полицейский покинул камеру и удалился, огласив коридор уверенными гулкими шагами.

- Вы - частный детектив? – спросил молодой человек, машинально оправляя растрепавшуюся одежду.

- Да. Мое имя – Шерлок Холмс.

- Боюсь, мне нечем будет оплатить ваши услуги, мистер Холмс. Я не могу позволить себе нанять вас.

- Об этом поговорим позже. Скажем так, я займусь вашим делом авансом, а в случае успеха вы уже наверняка не будете стеснены в средствах, граф.

Австралиец невесело усмехнулся, и зябко поежился, хотя в камере не было холодно.

- Наверное, у меня нет иного выбора, - устало согласился он. – Должно быть, вам уже рассказали, что улики против меня неопровержимы?

- Я бы предпочел выслушать вашу историю, мистер Абгейл. – Холмс присел на край лежанки. – У вас есть какие-то свои объяснения случившегося?

На бледном лице арестанта мелькнуло мучительное сомнение, губы его горестно дрогнули, и он вынужден был отвернуться, чтобы скрыть этот момент слабости.

- У меня есть предположение, мистер Холмс, - охрипшим голосом признался он. – Увы, я был ужасно глуп, позволил так ловко обвести себя вокруг пальца, что теперь не могу ничего доказать.

- Не спешите сдаваться, - подбодрил его Холмс. – Кто и как вас обманул? Вам известно имя?

- Если только оно настоящее. Его имя - Альфред Бейли. Но, наверное, я лучше начну с самого начала: с месяц назад я получил письмо из Лондона, от моего деда, с которым я никогда прежде не виделся. Отец мой погиб четыре года назад…

- Что с ним случилось?

- Упал с лошади и сломал бедро. Врачи почти два месяца пытались поднять его на ноги, но так и не смогли ничего сделать… Так что я остался единственным наследником титула. Испытывая некоторые колебания, я все же решил принять приглашение - графу ведь уже стукнуло 86. В общем, я взял билет на пароход и отправился навестить родственника. Наверное, звучит так, будто я бросился за наследством… Отец переехал в Австралию, когда ему исполнилось 23, он был мечтателем, романтиком. Они с графом рассорились и лишь изредка переписывались. Но папа всегда мечтал о том, что однажды я вернусь в родовое гнездо, он любил Англию и так много рассказывал о наших предках и старом фамильном имении... Впрочем, сейчас это совершенно не важно… На пароходе я познакомился с молодым человеком, который тоже плыл в Лондон. Мы стали много общаться, можно сказать, между нами завязались приятельские отношения.

- И вы рассказали ему о цели своего путешествия?

- Да, рассказал, и довольно подробно.

- Настолько подробно, что даже упомянули о потайном ходе в кабинете? – Насмешливо приподнял брови Холмс, отчего на бледных щеках Абгейла вспыхнули пятна румянца.

- Это была большая ошибка с моей стороны…

- Не припомните, ваш мистер Бейли не упоминал, откуда приехал или где жил в Австралии?

- Да, кажется да, он говорил об Олбани. Вроде бы у него там какие-то родственники…

- Значит, Олбани, хорошо. А его род занятий? Он англичанин или австралиец?

-Думаю, англичанин. Он актер, но я не знаю, в каком театре он выступает.

- Ладно. И что вы сделали, когда сошли в порту? Мистер Бейли вас сопровождал?

- Да, кажется, да. Я плохо помню, в голове такой туман. Вроде бы мы зашли выпить куда-то, отметить удачное путешествие. И потом все словно сон, какие-то обрывки, незнакомые лица, меня куда-то тащили… не знаю, ничего не помню… - последние слова австралиец почти простонал, зажмурившись и стиснув пальцами виски.

- Есть что-то, что вы помните четко?

- Как меня обыскивал и допрашивал констебль. А потом мне сообщили, что я подозреваюсь в убийстве.

- Очень скверно, – Холмс задумчиво прижал палец к губам.

Решив, что детектив признал это дело безнадежным, Реджинальд Абгейл тоскливо обвел взглядом серые стены и понурил голову. Почти всю ночь он, борясь с приступами дурноты, пытался припомнить что-нибудь полезное для своего спасения, но мысли его постоянно сводились к размышлениям о чудовищной несправедливости происходящего. Внутренний взор назойливо рисовал угрюмого судью, зачитывающего смертный приговор, и мать, рыдающую над письмом с извещением, что ее сына вздернули за убийство родного деда. Какой это будет удар для нее, и для сестры, и тети Эйприл. Что станет с фермой? Справятся ли они без него? Страшно ли ждать казни?.. Невеселые думы задержанного прерывал голос Холмса.

- Вот что, мистер Абгейл, я прямо сейчас попытаюсь вытащить вас из этой камеры. На свободе вы мне будете полезнее, чем под замком. Но, конечно, при условии, что вы обязуетесь постоянно находиться в поле моего зрения. Вы дадите мне такое обещание?

- Даю слово, - твердо произнес молодой человек. – Да и куда мне идти, у меня ни друзей, ни денег…

Умело скрыв свою неуверенность в успехе даного предприятия, Холмс позвал охранника и отправился к инспектору Макдоналду, терпеливо дожидающемуся результатов допроса за своим рабочим столом. Детектив занял стоящий рядом свободный стул.

- Должен отдать вам должное, мистер Мак, - доброжелательно начал он, поглаживая кончиками пальцев объемную папку, венчавшую стопку себе подобных на краю столешницы. – У меня тоже сложилось впечатление, что ваш подопечный скорее жертва, чем преступник.

- Но как быть с доказательствами? – Невозмутимо поинтересовался шотландец. – Сам-то задержанный не может четко пояснить, где он был во время совершения убийства. А его рассказы про какого-то знакомого нельзя принимать на голую веру.

- Вы, несомненно, правы. Но раз уж и у вас закрались подозрения, то позвольте мне найти для них более весомые основания. Кстати говоря, вы искали этого Альфреда Бейли?

- Я проверил, человек с таким именем действительно прибыл тем же пароходом. Но, так как ничто не указывает на его причастность к преступлению, мы не стали заниматься его поисками.

- Кто – мы?

- Я и инспектор Лестрейд. Его наш задержанный вполне устраивает в качестве обвиняемого. Но вам, конечно, ничто не мешает заняться поисками в частном порядке в интересах клиента.

- Непременно, я воспользуюсь вашим советом. Но у меня есть одна просьба.

- Разумеется, мистер Холмс, о чем речь?

- Хочу забрать вашего постояльца себе. Покатаю его по Лондону, вдруг он что-нибудь узнает. Где точно его нашли?

- В таверне «Зеленая курица», но хозяин говорит, что клиент поступил к нему всего за три часа до того, как он обратился к полицейскому. Его подвез кэб. Однако, при всем уважении, я никак не могу отдать вам подозреваемого, я за него отвечаю.

- Что толку держать его в камере? Тут он вряд ли сможет что-то вспомнить. Вы же меня знаете, Мак, я глаз с него не спущу, тем более, что и расследование еще не окончено – ваше обвинение основано на одних лишь косвенных уликах. Прошу под мою ответственность.

- Хорошо, мистер Холмс, - сдался инспектор. – Я знаю, чего стоит ваше слово. Забирайте Абгейла и возите его, где заблагорассудится, лишь бы это помогло делу. Только постарайтесь, чтобы вас поменьше видели.

- Прекрасно, мистер Мак. Надеюсь, с Лестрейдом мне объясняться не придется?

- Беру его на себя, мистер Холмс, - улыбнулся шотландец.

Выпушенный на поруки, Реджинальд Абгейл щурился от ветра и рассеяно оглядывал улицу, на которой он оказался, покинув здание полицейского участка. Теперь у детектива была возможность присмотреться к нему повнимательнее, и результат этого осмотра явно не пришелся ему по душе. Опустив неряшливо слипшиеся светлые волосы и отросшую щетину - простительные атрибуты для недавнего заключенного – в глаза бросалась болезненная бледность новоиспеченного клиента, ставшая еще очевидней при естественном дневном освещении.

- Вы голодны? – обеспокоенно осведомился Холмс. – Мне кажется, вы неважно себя чувствуете.

- Вы правы, похоже, я еще не вполне пришел себя после моих похождений. Мне приносили какую-то еду в камеру, но, признаюсь, я не воспользовался этим проявлением гостеприимства.

- Быть может, оно и к лучшему. Пожалуй, стоит показать вас доктору - он мой старинный приятель и отличный специалист. Я пошлю ему записку и ручаюсь, он тот час же откликнется на мой призыв. А пока я отвезу вас к себе, если у вас нет серьезных возражений.

Возражений у австралийца не нашлось, он был несказанно рад уже тому, что выбрался из камеры, пусть даже под надзор частного сыщика.

В другое время молодой человек с интересом поглядывал бы на мелькавшие по пути следования их кэба постройки и рассматривал бы лондонских прохожих, но сейчас он мечтал лишь поскорее оказаться в тепле и как следует вымыться, всерьез тревожась, как бы одолевавшие его обитатели щуплого тюремного матраса не вздумали угнездиться в его одежде и того хуже – в волосах.

Холмс сдержал слово, и, едва они переступили порог дома на Бейкер-стрит, послал посыльного с запиской для доктора. Невозмутимо сообщив квартирной хозяйке, что у них какое-то время поживет гость, он поднялся в гостиную. Покорность, с которой было принято это известие, навело Абгейла на мысль, что детективу не впервой поселять рядом с собой клиентов, причем даже самой настораживающей наружности, к коим он себя сейчас причислял.

Словно прочитав его мысли, Холмс распорядился, чтобы новому жильцу немедленно наполнили ванну, и щедро выделил из своего гардероба комплект белья и домашний халат.

- Вы займете комнату этажом выше, - пояснил он, вручая Абгейлу одежду. – Сейчас она свободна. Сам я обитаю здесь, в этой гостиной, и вон той спальне.

Пока молодой граф приводил себя в порядок, под окнами остановился экипаж, высадивший прибывшего по просьбе друга доктора. Обеспокоенный, что с детективом случилось несчастье - записка была составлена так, что не сильно проясняла ситуацию - он торопливо взбежал по лестнице и вошел в гостиную. Увидев спокойно покуривающего трубку Холмса, Ватсон облегченно вздохнул.

- Слава богу, Холмс, с вами все в порядке!

- Простите меня, дорогой друг, что заставил вас поволноваться, - покаянно произнес сыщик, но довольная улыбка на его лице заставляла усомниться в искренности этого раскаяния. – Мне нужна была ваша помощь. Надеюсь, я не слишком испортил ваши планы?

- Я собирался навестить пару моих пациентов, но, так как оба они выздоравливают, думаю, ничего страшного не случится, если я сделаю это чуть позже. Говорите же, чем я могу вам помочь? Какое-то новое дело?

- Вы, верно, слыхали об убийстве графа Абгейла?

Ватсон почтительно присвистнул и опустился в кресло напротив Холмса, вытягивая из нагрудного кармана потертый блокнот и карандаш.

- Так вот, - продолжил детектив. - Главный подозреваемый по этому делу сейчас наверху, в вашей бывшей спальне.

- Потрясающе… И что же он там делает?

- Думаю, примеряет мой фиолетовый халат. Это австралийский внук убитого, приехавший по просьбе графа и угодивший в пренеприятнейшую историю. Я прошу вас осмотреть его самым тщательным образом, Ватсон, а потом рассказать мне о своих выводах.

- Он болен?

- У меня есть основания считать, что его опоили каким-то сильнодействующим веществом. Впрочем, вы сейчас все увидите сами. Мистер Абгейл предупрежден о вашем визите, так что смело ступайте наверх.

Ватсон молча повиновался и возвратился в гостиную спустя долгих полчаса, в течение которых Холмс, не меняя положения, посасывал старую глиняную трубку.

- Я посоветовал мистеру Абгейлу прилечь, - сообщил доктор о результатах. – Пара часов сна будут для него лучшим лекарством.

- Что вы скажите о нем, Ватсон? – Холмс отложил трубку на столик и взобрался на кресло с ногами, подтянув колени к груди.

- Он сильно истощен, если вы об этом спрашиваете. На локтевом сгибе я заметил две ранки от инъекций, обе свежие, старых следов нет. Кололи не слишком аккуратно, надо заметить.

- Хорошо, продолжайте.

- На теле есть несколько синяков и ссадин, скорее от грубого обращения, чем от намеренного избиения. Кроме того, в последние дни он плохо питался, если его вообще кормили. Поили, наверняка, тоже изредка. Провалы в памяти, вероятно, означают, что практически все время он находился под действием наркотика, возможно опия или хлорала. Не зная точно, что он употреблял, я побоялся давать ему снотворное.

- На его одежде остались пятна, я сделаю анализ… В остальном, надеюсь, с ним все в порядке?

- Вашему клиенту требуется покой и хорошее питание, чтобы восстановить силы. Но я не гарантирую, что это вернет ему память, скорее всего, он так ничего и не вспомнит.

- Тогда, пожалуй, до завтра я не буду его беспокоить.

- До завтра? Я бы рекомендовал ему домашний режим не менее недели.

- Это в вас говорит медик. Но вы забываете, что мистер Абгейл не просто рядовой пациент, но и фигурант уголовного дела, и при худшем раскладе его здоровью угрожает нечто пострашнее истощения.

- Да, я понимаю, Холмс, вы правы, - вздохнул Ватсон. - И все же, постарайтесь не слишком его утомлять, молодой человек и так натерпелся.

- Постараюсь, мой добрый доктор, - улыбнулся Холмс. – Если вы не очень торопитесь, может, выкурите со мной по трубке?

- С превеликим удовольствием, эта суета меня совсем замучила, я уже и забыл, сколько времени не сидел с вами вот так, у камина.

- Тогда нагоняйте упущенное, друг мой, вот вам кисет и трубка.
Реждинальду Абгейлу снилась Австралия, его родная ферма Норринг в сухой солнечный воскресный день лет десять назад. Китти с матерью и отцом только что возвратились из города, и семнадцатилетней сестре не терпелось похвастаться покупками. Разыскав брата в саду на скамейке, она с радостным возгласом взмахнула объемистым свертком и устремилась к нему.

- Гляди, Реджи, какая прелесть! – Пританцовывая от нетерпения, девушка развязала бечевку и извлекла из упаковки легкую соломенную шляпку, украшенную мелкими цветами незабудки. – Правда ведь, она совершенно чудесная? И еще, смотри, тут у меня ленты для платья, помнишь, того, розового, что мы шьем сейчас… Ой, чуть не забыла, мама приглядела такой миленький маникюрный набор. Тут такие щипчики, и щеточка, прямо как я хотела. А пилочка… нет, лучше я тебе сама покажу, дай сюда свою руку.

Вынув из изящной замшевой коробочки пилочку, Китти пристроилась рядом на скамейке, и, закусив губу от усердия, принялась подравнивать и без того аккуратно остриженные ногти на пальцах улыбающегося брата. Над головой тихо шумела листвой акация, еще недавно густо облепленная пушистыми желтыми цветами, а со стороны дома доносился веселый смех тети Эйприл...

Разбудило Абгейла мягкое, но настойчивое похлопывание по плечу, открыв глаза, он увидел склонившегося к нему детектива, одетого по-домашнему.

- Доктор оставил рекомендацию накормить вас обедом, - произнес Холмс. - Я ждал, что вы проснетесь сами, но, когда понял, что ожидания мои тщетны, взял на себя смелость вас потревожить. Хотите, миссис Хадсон принесет вам суп прямо сюда, или спуститесь в гостиную?

- Я спущусь, - пообещал Абгейл, проведя рукой по лицу. - Да, сейчас спущусь. Спасибо.

Умывшись, чтобы проснуться окончательно, австралиец присоединился к Холмсу, привычно расположившемуся в кресле. На столе было накрыто на одного. Заметив удивление на лице клиента, детектив небрежно взмахнул рукой, призывая не стесняться своего присутствия.

Аромат, исходивший от супницы, подсказал молодому человеку, что в последний раз ему довелось нормально поесть еще на борту парохода, поэтому, быстро заняв место за столом, он лишь понадеялся, что его жадность не слишком ужаснет сыщика. Впрочем, беспокоился он совершенно напрасно, потому что мысли Холмса в этот момент были далеки от суждений о столовом этикете. После визита Ватсона он успел сходить на почту и отправить телеграмму в архив Олбани с просьбой прислать информацию об Альфреде Бейли. Аналогичную депешу он направил в местное отделение полиции, чтобы проверить, не замешан ли Бейли в каком-нибудь преступлении. Кроме того, он успел выяснить, что в труппе театра «Савой» действительно числится актер Альфред Бейли. Теперь оставалось дождаться вестей с далекого материка и продумать, под каким видом познакомиться со звездой оперетты.

- Опишите мне вашего знакомца, мистер Абгейл, - дождавшись, пока гость опустошит тарелку, попросил Холмс. – Какова его внешность?

- Он чуть ниже меня и стройнее, - послушно начал перечислять тот. – Волосы темные, прямые. Черты лица имеют что-то то ли арабское, то ли испанское, такая чуть смуглая кожа, прямой нос, чувственные губы, только глаза не карие, а светлые, серо-зеленые, словно прозрачные…

Внезапно смутившись, Абгейл умолк и потупил взгляд, но Холмс, не обратив на это ни малейшего внимания, лишь слегка опустил ресницы, словно соглашаясь в чем-то с самим собой, и продолжил:

- Вы познакомились уже на пароходе?

- Да, так вышло, что мы оба ехали в одиночестве. Я как-то вечером прогуливался по палубе, он тоже. Потом мы встретились там же на второй день, поприветствовали друг друга, и как-то само собой вышло, что разговорились.

- Вы общались только с ним?

- В основном, да.

- Что он говорил о себе?

- На самом деле, очень мало. Только про то, что он актер, и что приезжал навестить родных. Стыдно признать, но мы больше говорили обо мне. Наверное, виной тому было мое волнение из-за предстоящей с дедом встречи, отец так много рассказывал о его строгости. А Альф… мистер Бейли старался меня поддержать, как мне тогда казалось…

- Теперь расскажите мне в точности про ваше родовое имение и, в особенности, про потайной ход. Но старайтесь рассказать ровно так же, как вашему сочувственному приятелю.

От этих слов Абгейл вспыхнул и дернулся, словно собирался встать, но, встретившись взглядом с иронично прищурившимся Холмсом, побледнел и обреченно опустился обратно.

- Хорошо, мистер Холмс, я постараюсь. Наше имение, Ричмонд-хаус, было построено во времена Эдуарда IV, - словно повторяя хорошо заученный урок перед учителем, начал австралиец. – В 1517 году замок немного изменили, достроив большую бальную залу в левом крыле и несколько изменив декор фасада – к нему добавили эркеры. Внутренней отделкой занимался итальянский мастер, стены и потолок центрального холла расписаны фресками в полный рост… Замок стоит на холме, и с верхней террасы открывается вид на сад площадью в сто акров с большим бассейном и часовней в конце тисовой аллеи. Что касается тайного хода – в него можно попасть из этой самой часовни, вернее из небольшой пристройки, сохранившейся со времен войны алой и белой розы. В трех шагах от двери в полу есть стальное кольцо, если потянуть за него, откроется крышка, и перед вами окажутся ступеньки, ведущие в узкий коридор. Дальше надо просто идти прямо, пока не доберетесь до развилки, левый ход ведет в тупик, его заделали во время перестройки замка, а правый - к ступеням наверх, прямо на второй этаж в доме. Там между стен есть специальная потайная комната с отдельной вентиляцией, дверь из нее открывается от себя, надо лишь отодвинуть засов и потянуть, и отворится проход в кабинет, снаружи замаскированный стеллажом с книгами. Чтобы открыть дверь из кабинета, надо сдвинуть книги со второй полки с краю, отогнуть набольшую панель и повернуть ручку, отпирающую засов. Отец, будучи ребенком, частенько тайком проделывал это, хоть ему было строго запрещено соваться в подземный лаз.

- А вам известно, почему ваш отец уехал?

- Насколько я знаю, хоть он и не любил об этом говорить, из-за того, что не захотел жениться на предложенной отцом невесте. Как я понял, старый граф был человеком очень властным и не терпел отказов. Папа уехал в Австралию, он давно мечтал ее увидеть. Там он познакомился с мамой, ее семья занималась выращиванием пшеницы и владела обширными полями в Норринге. Отец женился, стал фермером и больше не вернулся в Англию.

- Но писал письма?

- Да, изредка, в основном поздравить с рождеством или сообщить о каком-нибудь значительном событии. Когда с отцом случилось несчастье, я написал деду сам, но он ответил только сейчас, спустя четыре года.

- Что ж, я узнал все, что хотел. Вам, наверное, будет лучше возвратиться в постель, вы все еще довольно скверно выглядите.

- Подождите, зачем вы спрашивали меня про потайной коридор? Вы хотите сами им воспользоваться?

- Да, раз уж вы догадались, не буду отрицать.

- Когда же?

- Сегодня.

- Я пойду с вами, мистер Холмс.

- Пожалуй, не стоит, - покачал головой детектив. – Мне будет удобнее осмотреть все одному. К тому же, вам рановато пускаться в подобные авантюры, вы еще не восстановили силы, а они вам точно понадобятся.

- Но я не могу просто так сидеть и ждать, как решится моя судьба, - заспорил Абгейл.

- И все же вам придется, - отрезал Холмс. – И, по крайней мере, тут вы можете делать это с большим комфортом, чем в тюремной камере.

Почувствовав, что протестовать дальше бесполезно, молодой человек решил сохранить достоинство и, вежливо кивнув, удалился в свою спальню. При других обстоятельствах он ни за что не сдался бы так легко, но в свете последних событий лучше всего было избегать любых конфликтов, особенно с человеком, который, пусть даже в силу профессиональных обязанностей, взялся его защищать.

Прикрыв за собой дверь, австралиец прошелся взад-вперед по маленькой комнатке и присел на край кровати – как ни крути, обстоятельства складывались далеко не в его пользу. И винить в этом он мог только себя. С какой радостью он сейчас оказался бы хоть на самом утлом суденышке во всем флоте, лишь бы оно шло к родным берегам, подальше от этой земли предков, о которой так часто вспоминал его отец, сумевший внушить сыну чувство трепетного почитания к туманному Альбиону. Вспомнив об отце, Реджинальд Абегейл с трудом подавил накативший приступ нервного смеха – мало того, что ему грозит виселица - если детектив проявит настойчивость и отыщет Альфреда Бейли, а тот не станет молчать, вместо петли может появиться позорное обвинение в содомии. И, похоже на то, что для Шерлока Холмса это тоже уже вполне очевидно. С другой стороны, участия Бейли вряд ли удастся избежать, а значит, и наказания тоже. Закутавшись в слабо пахнущее лавандой чужое покрывало, Абгейл провалился в глубокий и темный, словно старый колодец в пустыне, сон.

Тем временем Холмс, сложив в маленький удобный саквояж нужные для своего ночного мероприятия инструменты, покинул Бейкер-стрит и, наняв до утра экипаж без извозчика, направился в сторону слияния Темзы с Иуллем, где на холме расположился фамильный дом графа Кингстонского. Уже сама по себе перспектива пройтись по древнему тайному коридору была достаточно заманчивой, и детектив жалел лишь о том, что Ватсон сейчас не сидел с ним рядом в кэбе, мирно катящемся по мощеной мостовой. Но доктор выглядел таким вымотанным, что тащить его ночью за десять миль от дома стало бы неоправданной жестокостью.

Выступая молчаливым пособником, сквозь облака то и дело проглядывала яркая луна, давая детективу возможность хорошо видеть все вокруг и найти наиболее подходящее место для остановки, которое он приглядел еще дома, просматривая карту. Основная дорога уходила вперед, к имению, а боковая удобно сворачивала в буковую рощицу, обещавшую послужить отличным прикрытием. Опавшая листва мягко зашуршала под копытами лошади, послушно свернувшей с широкого светлого пути в темную аллею; вглядываясь в просветы между деревьями, Холмс рассмотрел в отдалении очертания величественной постройки, окруженной обширным парком с просторными стрижеными лужайками. Где-то там, среди старых тисов пряталась часовня, хранящая вход в потайной лаз, прорытый, чтобы при случае спасти жизнь владельцу замка, и по иронии судьбы послуживший вратами для его убийцы.

Оставив экипаж в рощице, Холмс перебрался через невысокую ограду, пересек лужайку, миновал несколько декоративных прудиков, украшенных статуями, и подобрался к скрытой среди аккуратно стриженых кустов часовне, не встретив на своем пути никаких препятствий. Без труда он обнаружил сзади нее квадратную пристройку без окон, сложенную из крупных каменных глыб, сделавшихся шершавыми и ноздреватыми от столетий дождя и ветра, но все еще достаточно надежных, чтобы простоять столько же. Деревянная дверь была плотно прикрыта, но не заперта. Вытащив из саквояжа фонарь, детектив поджег фитиль и шагнул внутрь. Несколько досок и старый ящик без крышки были сдвинуты в угол, освобождая истоптанную площадку посередине. Расчищенный сначала грабителем, а потом полицейскими, люк отчетливо выделялся на утоптанном каменном полу. Очевидно, снабженный каким-то противовесом, он поддался удивительно легко, стоило Холмсу только потянуть за кольцо. Под его ногами открылась квадратная дыра, наполненная густым обволакивающим мраком с привкусом сухой пыли и паутины. Как и любому одинокому человеку, оказавшемуся ночью в незнакомом месте на пороге неизвестности, детективу стало жутковато, и на миг он пожалел о своем милосердии по отношению к Ватсону и строгости к Абгейлу. Но преданность делу и профессиональное любопытство быстро победили в нем природную впечатлительность, и он, освещая путь фонарем, спустился по ступенькам в узкий сводчатый коридор. Места здесь было ровно столько, чтобы взрослый человек мог пройти, не задевая плечами стен и не боясь разбить голову о потолок, и не более; туннель вел вперед и скрывался во тьме.

Вскоре Холмс обратил внимание, что подземный ход имеет небольшой уклон, однако, это легко объяснялось тем, что дом, к которому он вел, находился на возвышении. Тщательно вглядываясь в мощеный пол и осматривая стены, детектив неторопливо пробрался к конечной цели своего маршрута, ощущая знакомое возбуждение, которое неизменно охватывало его во время работы. Идти пришлось довольно долго, но в конечном итоге он все же добрался до оговоренной развилки и свернул направо, как советовал поступить молодой граф. Замирая и прислушиваясь на каждом шагу, Холмс поднялся по ступенькам в крошечную комнатку, снабженную деревянной лавкой и квадратным столом, очевидно, на случай, если у хозяина возникнет необходимость здесь задержаться. Тихо, так, что ему могла бы позавидовать и самая осторожная мышь, он сдвинул засов, опустил заслонку на фонаре и надавил на дверь – с едва слышным грузным шелестом механизм сдвинул книжный стеллаж и открыл широкую щель в просторную темную комнату. Луна заглядывала сквозь занавески в высокие окна, и Холмсу, чьи глаза уже успели привыкнуть к темноте, без труда удалось осмотреть помещение, прежде чем он решился покинуть свое убежище. Кабинет старого графа был чем-то средним между библиотекой, выставочным залом и рабочим местом. Давно перевалило за полночь, и все домашние мирно спали, не подозревая о вторжении. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было громкое тиканье массивных напольных часов с позолотой. Убедившись, что все спокойно, Холмс проскользнул в кабинет, отчетливо представляя себе, как это проделал тайный гость три дня назад. Как он прошелся вдоль витрин, где под стеклом красовались драгоценные раритеты, как прокрался к двери, чтобы проверить, нет ли кого поблизости. Прихваченной заранее отмычкой вскрыл нехитрый замок, служащий скорее для вида, чем действительно надежно охраняющий драгоценности от чужого посягательства. Видимо, граф чувствовал себя здесь словно в крепости, твердо убежденный в верности домочадцев и святой неприкосновенности своего жилища. Его убийство не было случайной необходимостью, оно было спланировано заранее, как и ограбление, и «утеря» визитницы Реджнальда Абгейла. Хладнокровно выбрав самые ценные экспонаты, злоумышленник бесшумно проник в смежную с кабинетом спальню, где на широкой и жесткой кровати с резным изголовьем спал девяностолетний старик, пробудившийся, когда на лицо его опустилась толстая подушка, но слишком немощный, чтобы спасти свою жизнь. Короткая борьба, сухая жилистая рука, тщетно шарящая по тумбочке – на ковер падают пузырьки с лекарствами и подсвечник – и все кончено. Обронив визитницу, убийца в последний раз окидывает пристальным взором место преступления и покидает дом, не замеченный ни одной живой душой. Почти никаких следов, указывающих на виновника, кроме нескольких картонок с именем «Реджинальд Кингслей Абгейл, эсквайр».

Не слишком рассчитывавший на удачу, Холмс возвратился домой под утро, справедливо решив, что результат его трудов сам по себе уже достоин того, чтобы считаться положительным. Любой человек мог тайно проникнуть в дом, руководствуясь одним лишь словесным описанием потайного прохода и беспрепятственно возвратиться по нему обратно.
Всю ночь Реджинальда Абгейла терзали смутные, путаные видения, в которых далекие воспоминания накладывались на недавние события, смешиваясь причудливым и гротескным калейдоскопом. Он видел то чужие лица, то знакомые прозрачно-зеленые глаза, то девушку, заботливо склонившуюся к нему, которую во сне он воспринимал как сестру, хотя ни за что не смог описать бы ее внешность. Он брел в полумраке по родному дому в Норринге и вдруг оказывался в совершенно незнакомом помещении с колышущимися рваными занавесками, которые почему-то безмерно пугали его своим унылым трепыханием.

Измученный, австралиец проснулся с привычной уже головной болью и испытал немалое облегчение оттого, что понял, где находится. Одновременно вспомнив, что приютивший его детектив собирался ночью наведаться в Ричмонд-хаус, Абгейл торопливо выбрался из постели и поспешил к умывальнику.

Холмс, облаченный в серый халат и окутанный клубами табачного дыма, размышлял о чем-то в любимом кресле. Поживи Абгейл в этой квартире чуть подольше, это зрелище стало бы для него обыденным, и он знал бы, что в этот момент Холмс грезил не о каких-то отвлеченных материях, а думал о деле.

- Если вы голодны, попросите миссис Хадсон подать вам завтрак, - посоветовал сыщик вошедшему гостю.

- Вы что же, совсем ничем не питаетесь? – удивился Абгейл, присаживаясь к столу. Есть ему совершенно не хотелось, но чашка горячего чая пришлась бы очень кстати.

- Не в то время, когда пищеварение может помещать мыслительной деятельности, - поучительным тоном ответил Холмс и вдруг неожиданно и резко позвал так, что молодой человек вздрогнул: – Миссис Хадсон!

- Будьте добры, чашку чая, - попросил Абгейл, когда в гостиную поднялась их квартирная хозяйка.

Добрая женщина, которой приглянулся симпатичный, хоть и изрядно помятый гость, расставила на подносе дымящийся чайник, вазочки с печеньем и клубничным джемом, и про себя решила, что на обед приготовит свой фирменный карри, который, как она знала, особенно ей удавался.

- Могу я поинтересоваться? – спросил Абгейл, отпивая глоток крепкого напитка, на который он возлагал большие надежды в плане излечения от головной боли.

- Как я провел ночь? – уточнил Холмс. – Что ж, я сделал то, что собирался.

- Вы были в Кингстоне? И что же, спускались в коридор? Что там было?

Холмс поморщился от обилия вопросов, но сделав скидку на то, что австралиец был далеко не Ватсон, приученный не спрашивать за раз слишком много, счел возможным ответить:

- Все точно так, как вы рассказывали. И люк, и лаз, и отодвигающийся стеллаж. Я прошел до самой спальни.

- Нашли что-нибудь?

- И да, и нет. К сожалению, никаких указаний на личность убийцы мне отыскать не удалось, но, с другой стороны, ваш рассказ пока подтверждается, и это плюс.

Холмс умолчал, что на столе в кабинете старого графа, среди красивых дорогих безделушек, он заметил два фотопортрета в золоченых рамках, на одном из них, явно сделанном раньше, был запечатлен светловолосый юноша в костюме для игры в крикет, на втором – поменьше – ребенок лет трех с большим яблоком в пухлых ручках. Пусть старик и не поддерживал близких отношений с сыном и внуком, но напоминания о них предпочитал постоянно держать перед глазами. Молодому Абгейлу наверняка будет приятно увидеть это доказательство семейной привязанности самому, когда он возвратится в дом предков.

- Что вы намерены делать дальше? Вы ведь сказали, что я буду вам полезнее на свободе, - напомнил австралиец. – Если так, я готов сделать все от меня зависящее.

- Для начала было бы неплохо выяснить, где вас держали. Я практически уверен, что Бейли действовал не в одиночку. Найдем его сообщников, тогда появится шанс, что кто-то из них может проболтаться.

- Я думаю, вы правы, мистер Холмс, он наверняка был не один. Но я не помню лиц, даже не могу сказать точно, что было наяву, а что мне пригрезилось. Например, мне показалось, что там была женщина.

- Вот как? Это уже кое-что. Быть может, вам что-то еще вспоминается, не важно, явью это кажется или сном, любая мелочь может быть важной.

Абгейл задумчиво потер пальцем висок, пугающие занавески казались ему слишком несущественной деталью, чтобы стоило о них упоминать, а остальное было настолько путанно и обрывочно, что объяснить свои ощущения вслух представлялось непростой задачей. С другой стороны, Холмс просил говорить обо всем.

- На окнах были старые занавески, еще мне все время хотелось пить и пахло так неприятно, словно мертвечиной, а…

Внизу раздался звонок, прервавший собеседников.

- Если это клиент, то ему не повезло, - хладнокровно заметил Холмс.

Но на сей раз детектив ошибся, в гостиную вошел, а вернее, практически ворвался инспектор Лестрейд, и, судя по хмурому виду, явился он отнюдь не затем, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

- Инспектор! Какая приятная неожиданность, - то ли улыбнулся, то ли оскалился детектив, сверкнув глазами, отчего воинственный настрой вошедшего сразу несколько умерился. – Желаете чашечку чая?

Вид австралийца в темно-фиолетовом халате, по-домашнему занявшему место за столом, вернул полицейскому боевой настрой.

- Спасибо, мистер Холмс, я воздержусь. И вам бы советовал разборчивее выбирать, кому предлагать кров и еду.

- Не беспокойтесь на этот счет, Лестрейд, я всегда весьма разборчив, - выделяя каждое слово ответил Холмс, уже предчувствуя какие-то неприятности. – Но я весьма польщен, что вы нашли время, чтобы лично наставить меня на путь истинный.

- Не язвите, Холмс, - поморщился тот. – Вы ведь прекрасно понимаете, что я здесь совершенно не за этим. Ваш гость, надеюсь, уже покончил с завтраком?

Правильно расценив намек, Реджинальб Абгейл приподнялся со своего места и беспомощно взглянул на Холмса. Детектив проворно покинул кресло, встав между инспектором и своим клиентом.

- Позвольте напомнить, мистер Абгейл находится здесь с разрешения инспектора Макдоналда и в интересах следствия. Если его вина будет безоговорочно доказана, я не стану препятствовать его заключению под стражу, но пока в вашем распоряжении есть лишь несколько визиток…

- Уже нет, мистер Холмс. Вы, наверное, думаете, будто полиция будет сидеть, сложа руки, и надеяться на вас? Сейчас я докажу вам, что вы ошибаетесь. Я разыскал свидетеля, - объявил Лестрейд, самодовольно выпятив грудь. – Вы ведь еще до этого не додумались, а, Холмс?

- И кто же он? – не скрывая заинтересованности спросил детектив, отступив назад и прислонившись к краю стола, рядом со стоящим австралийцем.

- Конечно же, Альфред Бейли! Я нашел его в….

- Театре «Савой»?

- Ах, вы уже знаете… Но вы с ним не говорили?

- Пока нет.

- Вот! Тут-то я вас опередил, я только что был там и допросил этого Бейли по всем правилам.

Холмс досадливо поморщился, но перебивать не стал, всем своим видом показывая, что готов слушать дальше. Молодой человек рядом с ним заметно напрягся.

- Так вот, как я уже сказал, я допросил его, и он рассказал мне много интересного, - Лестрейд смерил Абгейла презрительным взглядом. – Бейли действительно подтвердил, что познакомился на пароходе с неким молодым джентльменом, назвавшимся внуком графа Кингстонского. И в один из вечеров этот молодой человек, будучи навеселе, в подробностях рассказал ему, как собирается убить и ограбить старика.

- Вы в это верите, Лестрейд? Зачем убийце рассказывать о своих планах малознакомому человеку?

- Я тоже подумал об этом, мистер Холмс. С чего бы такая откровенность? – Прищурился инспектор. - Знаете, какой скользкий народ – эти актеры? Богемная среда, распутный образ жизни...

- К чему вы клоните?

- К тому, что, на мой взгляд, Альфред Бейли имеет весьма дурные наклонности, идущие в разрез с законом и моралью. Я, знаете ли, вижу таких насквозь.

- И что? – невозмутимо пожал плечами Холмс. – В таком случае, вы сами себе противоречите. Если ваш свидетель столь неблагонадежен, почему мы должны верить его словам?

- Потому, что у меня нет оснований считать мистера Абгейла иным. Вы не находите логичным, что его приятельские отношения с Бейли выглядят весьма подозрительно? Быть может, они и вовсе сообщники, или даже больше? А, мистер Абгейл?

- Это ложь! Я никогда не планировал убивать своего деда! – воскликнул австралиец, - А ваши намеки, они... они…

- Бездоказательны, - закончил Холмс, незаметно слегка сжав локоть своего подопечного. – Если же вы намерены в чем-то обвинять графа Абгейла, извольте предоставить нечто более весомое, чем слова актера оперетты. Граф не собирается никуда сбегать, вы можете задержать его в любой момент по окончании следствия. Надеюсь, моя репутация у вас сомнений не вызывает?

- Конечно, нет. Но следствие не может тянуться вечно, вы ведь понимаете.

- Но и спешить в таком серьезном деле не стоит. Я прошу не о многом, всего о паре дней. Подумайте, Лестрейд, вы в любом случае окажитесь в выигрыше.

Упоминание высокого титула явно возымело свое положительное действие.

- Ладно, ваша взяла, - согласился полицейский, поразмыслив. – Но если что-то случится, помните, что на вас тоже лежит ответственность.

- Я об этом и не забываю. Всего доброго, инспектор.

Едва за Лестрейдом закрылась дверь, Холмс сердито стукнул кулаком по столу и заходил по комнате.

- Как же он невовремя со своей жаждой инициативности! Теперь Бейли будет начеку. Дьявол, этот Лейстрейд испортил все мои планы!

Абгейл обхватил себя руками, стараясь унять охватившую его дрожь. Как он мог связаться с человеком, способным на такую бессовестную ложь? Неужели можно быть настолько слепым?

- Да не тряситесь вы, - раздраженно укорил его Холмс. - Неужели вы думали, что ваш актеришка тут же признается в убийстве? Если бы все было так просто, такие, как Лестрейд, уже давно бы искоренили всю преступность в Британии!

- Нет, я так не думал, - тихо ответил австралиец. – Просто… нет, вы правы, конечно, я ни на что такое не рассчитывал.

- Понятно, вам хотелось бы, чтобы Бейли проявил благородство по отношению к вам. Забудьте об этом раз и навсегда, мой вам совет.

Несмотря на резкий тон детектива и собственную горькую обиду, Абгейл решил, что лучше всего сразу прояснить ситуацию до конца.

- А если окажется, что слова инспектора не совсем несправедливы?

- То есть вы действительно рассказывали, как собираетесь убить деда?

- Нет, не это.

Закончив маневры по ковру, Холмс остановился напротив австралийца, глядя ему прямо в глаза.

- Я понял, о чем вы хотите спросить. Если вы вступали в интимную связь с Альфредом Бейли, и у него есть доказательства ваших отношений, которые он мог бы предоставить…

- Нет, не вступал, - перебил Абгейл, не отводя взгляда. – Не совсем так. Хотя характер нашей дружбы…

- Тогда остальное для меня не имеет значения.

- И вам все равно, что вы защищаете человека с преступными наклонностями?

- Преступными с какой точки зрения?

- Закона, - растерялся Абгейл. – С точки зрения закона.

- Закон несовершенен и зачастую архаичен. На Востоке, к примеру, законно забить камнями ослушавшуюся жену, но разве вы сочтете это право справедливым?

- Хорошо, пусть не закона. Но как же христианская мораль?

- Ну, я не такой уж поборник христианской морали, должен вам сказать. А даже будь я им, если мне не изменяет память, в Писании есть слова «не суди и не судим будешь». Этого вам достаточно?

- Да, наверное, да…

- Вот и прекрасно. А теперь будьте любезны, принесите вашу одежду, попробуем выяснить, чем вас потчевали в заточении. До вечера все равно делать нечего.

- А что будет вечером?

- Вечером я отправлюсь слушать оперетту «Гондольеры» в исполнении вашего ловкого друга. И, сразу скажу, вам опять будет со мной нельзя. Придется потерпеть до завтра, если мне удастся что-нибудь выяснить, мы с вами прокатимся по Лондону. Впрочем, если не удастся, то тем более.
В то время как Холмс готовил все необходимое для опытов, Абгейл бесцельно слонялся по комнате, пока, наконец, не остановился у окна, сочтя созерцание улицы достойным себя занятием. Но очень скоро внимание его переключилось на детектива и его манипуляции с грязным пиджаком и сорочкой – аккуратно орудуя скальпелем, тот соскабливал что-то с ткани в подставленную стеклянную чашу. Рассудив, что его молчаливое присутствие вряд ли сможет как-то помешать процессу, австралиец переместился поближе к столу, очарованный разворачивающимся перед его взором таинством.
Заметив проявление любопытства со стороны своего клиента, Холмс вначале не обратил на него никакого внимания, но через некоторое время стал комментировать самые важные этапы, и под конец превратил исследование в полноценный урок химии с наглядными иллюстрациями.
- Взгляните на получившиеся кристаллики, мистер Абгейл, чувствуете запах? В пробирке хлоралгидрат, не удивительно, что вы почти ничего не помните, это очень сильное снотворное.
- Наверное, он подсыпал мне его в эль, когда мы зашли выпить в порту. Я бы все равно ничего не почувствовал, слишком поглощен был новыми впечатлениями.
- По характеру пятен я бы сказал, что раствор вас заставляли пить уже в лежачем положении, поэтому так много пролилось. Потом он вызвал рвоту… А вот что вам кололи, мы уже не узнаем, для анализа крови прошло слишком много времени. Как, кстати говоря, ваше самочувствие?
- Спасибо, сейчас уже много лучше. Меня теперь больше беспокоит этот инспектор, что к нам заходил, вы ведь его лучше знаете, как думаете, он будет настаивать на обвинении?
Холмс закупорил пробирку с хлоралгидратом и установил его на подставку, после чего развернулся на стуле к Абгейлу.
- На обвинении в убийстве – да, пока не убедится в их ошибочности. Что же касается другого… Вот что я вам скажу, Лестрейд не из тех, кто любит устраивать публичные скандалы, тем более, что ему придется выступить обвинителем. Скорее всего, он не захочет становиться фигурантом дела о недостойном поведении, особенно учитывая, что обвинить ему придется графа известной фамилии. Вы ведь еще не забыли о вашем титуле? И все же нам надо соблюдать осторожность, если загнать Бейли в угол, он может потянуть вас за собой. Он уже дал это понять через инспектора.
- То есть, я, получается, в безвыходном положении?
- Если Бейли будет осужден за убийство, мы получим его слово против вашего. Сами понимаете, кому поверят быстрее. Тем более, профессия актера не вызовет сочувствия у судий.
- Мне тогда придется врать…
- Или пойти на каторгу. У всего есть своя цена, мистер Абгейл, и у права на свободу тоже.
Ближе к вечеру Холмс удалился в свою спальню, и австралиец, сочтя неуместным подсматривать через оставленную открытой дверь, вернулся к своему наблюдательному посту у окна. А когда обернулся спустя некоторое время, едва не вскрикнул, увидев посреди гостиной незнакомого господина в цилиндре и фраке. Незнакомец довольно усмехнулся в усы и приветливо отсалютовал ему обтянутой в светлую лайковую перчатку рукой.
- Могу я видеть мсье Холмса? – поинтересовался гость глубоким голосом с сильным французским акцентом.
- А… Да, конечно, - все еще не оправившись от удивления и гадая, как этот человек смог настолько бесшумно войти, пробормотал Абгейл. – Он…
Бросив взгляд на спальню Холмса, молодой человек убедился, что детектива там нет, и пришел в еще большее замешательство, когда француз вдруг весело и от души расхохотался.
- Видели бы вы себя со стороны, мистер Абгейл, - сквозь смех произнес он. – Поистине уморительное зрелище.
Только теперь, присмотревшись внимательнее, австралиец узнал в незнакомце Холмса, и оторопел от восхищения. За время, проведенное в спальне, сыщик поправился фунтов на тридцать, обзавелся усами с бородкой, и отрастил волнистые волосы до плеч.
- Потрясающе, вас совершенно не узнать. Вы в театр так пойдете?
- На сегодняшний вечер я – Фабьен Ле Ру, страстный любитель искусств и преданный ценитель оперетты. Не дожидайтесь моего возвращения, возможно, мне придется задержаться.
- Вы хотите поговорить с Альфредом?
- Не будем загадывать наперед, мой дорогой, - беспечно отмахнулся детектив. - Посмотрим по обстановке. А теперь мне пора, если я не хочу опоздать к началу.
Проезжая мимо Чарингкросской лечебницы, в окнах которой горел тусклый свет, Холмс подумал о Ватсоне, вполне возможно тоже занятого делом в этот час, когда большинство горожан уже закончили работу и предавались тихим радостям домашнего уюта. Впрочем, для многих день только начинался, и у входа в театр собирались любители легкомысленных вечерних развлечений, предвкушавших зрелищное веселье. Обзаведясь букетиком махровых белых хризантем, Холмс присоединился к толпе зрителей и занял свое место в зале, отделанном красным бархатом.
Когда на сцене появился Альфред Бейли, Холмс без труда представил, как этому человеку удалось настолько захватить внимание Абгейла, что тот охотно выболтал ему все семейные тайны. В том, как грациозная фигура актера легко и естественно двигалась по сцене, было что-то располагающе-манящее. Кроме того, Бейли обладал приятным лирическим баритоном и привлекательной внешностью с экзотическим оттенком, что, несомненно, делало его главной звездой представления.
Дождавшись окончания спектакля, детектив, не скупясь выразил свой восторг бурными овациями и отправился за кулисы в поисках намеченной жертвы. Молоденькая, не слишком симпатичная девушка, играющая на второстепенных ролях, явно не была избалована вниманием поклонников, и на ее простодушном лице отразилась искренняя радость, когда на нее вдруг обратил внимание высокий импозантный иностранец.
- Я покорен вашим талантом, мадмуазель, - восхитился француз, преподнося ей цветы. – Но еще больше – вашей несравненной красотой.
- Благодарю вас, сэр, - расцвела девушка. – Право же, вы преувеличиваете…
- О ничуть, нисколько! Я говорю истинную правду! Позвольте же узнать ваше имя, красавица, окажите мне честь.
- Лесли Бин, сэр, - охотно призналась актриса.
Рассыпаясь в комплиментах, Холмс без труда узнал интересующие его подробности – адрес Бейли, круг его интересов и знакомств, и некоторые бродящие внутри труппы сплетни.
- Так вы хотите сказать, прелестная Лесли, что мадмуазель Данн занимает ведущее место из-за своей дружбы с мсье Бейли?
- Говорят, что это Альфи и нашел ей место, но меня тогда здесь еще не было. Но она красавица, без сомнения, вы ведь ее видели, ей всегда достаются главные роли.
- Какая чудовищная несправедливость!
- Конечно, мне до нее далеко…
- Не говорите так, милая Лесли! Вы в тысячу раз лучше нее, вам просто не повезло, что у вас нет надежного друга.
- Да, это так, - вздохнула девушка. – Альфи к ней очень добр. Но ему теперь тоже нелегко…
- Отчего же?
- Право, не знаю, должна ли я говорить… У Альфи был богатый покровитель, об этом тут все знают, барон Даксбери, но потом он переехал куда-то на север, кажется…
- Давно ли это случилось?
- Где-то весной, наверное. Говорят, у Альфи большие долги, одна квартира на Друри-лейн чего стоит, он даже ездил в Австралию, чтобы их разрешить.
- И разрешил?
- О, я не знаю, мистер Ле Ру.
- Зовите меня Фабьен, моя драгоценная Лесли. Для вас я просто Фабьен. Скажите, а этот мсье Альфи, он вас не обижает?
- Что вы, он никого не обижает. Бывает, конечно, всякое, в театре порой так тяжело…
- Как я вам сочувствую, бедняжка.
- Вот его дружки пару раз заходили, я видела одного из них. Он точно не джентльмен, больше похож на разбойника. Или мясника.
- И чего же он хотел?
- О, я не знаю…Фабьен.
- Быть может, вы слышали его имя?
- Альфи назвал его Монк или Манк, мне так показалось…
- Что же, должно быть, я уже утомил вас своими разговорами, несравненная Лесли…
- Нет, нисколько, с вами так приятно говорить…Фабьен. Вы ведь придете еще?
- Разве я теперь смогу иначе? Однако, я не смею задерживать вас более, доброй вам ночи, дорогая.
- И вам! Я буду ждать вашего прихода.
Счастливо улыбаясь, девушка удалилась в гримерную, а Холмс, улыбаясь не менее довольно, направился к выходу. Дело стало проясняться, оставалось лишь связать воедино несколько ниточек.
На следующий день Холмс, перебрав свой специальный рабочий гардероб, выбрал несколько подходящих вещей и вручил их Реджинальду Абгейлу.
- Ваш собственный костюм миссис Хадсон уже привела в порядок, но, учитывая, что нам желательно сохранить инкогнито, будет разумно воспользоваться маскировкой. Переодевайтесь, а я пока отправлю записку, и нам доставят повозку.
- Кроме похитителей и пары полицейских, меня в Лондоне никто не знает в лицо. Значит ли это, что ваше посещение театра оказалось настолько успешным? Вы нашли, где меня держали?
- Не совсем, мистер Абгейл, не совсем… Но мы подошли к тому этапу, когда без вашего участия уже не обойтись, вам придется приложить все усилия и попытаться вспомнить знакомые места. Или людей.
Критически оглядев облачившегося в мешковатый клетчатый костюм австралийца, Холмс недовольно покачал головой.
- Вы стоите, словно солдат на плацу, постарайтесь держаться свободней. Весь фокус не столько в одежде и гриме, сколько в умении себя подать. Представьте, что сегодня вы мелкий фермер, приехали, скажем, из Хетфилда с партией сахарной свеклы. Удачно сбыли товар, выпили пинту пива и катаетесь по городу в писках дальнейших развлечений. Я буду вашим извозчиком. Теперь садитесь к столу и повернитесь к свету.
С помощью губки и терракотовой краски детектив придал лицу Абгейла несколько обветренный вид, а добавив накладные бакенбарды и брови, изменил его черты до неузнаваемости. Взглянув на себя в зеркало, молодой человек довольно рассмеялся.
- Честно слово, мистер Холмс, я бы и сам себя не узнал со стороны. Какая, однако, забавная получилась физиономия, ей самое место в пивнушке.
- Туда мы тоже непременно заглянем, без пивного духа образ будет неполон, - ответил сыщик, повязывая на шею своего клиента полосатый платок. – Ну вот, вроде, так хорошо. Теперь моя очередь.
Через две четверти часа из дома 221б по Бейкер-стрит вышло двое мужчин – немного неуклюжий фермер и рыжеволосый извозчик. Извозчик протянул поджидающему их парнишке с повозкой шиллинг и занял свое место на козлах.
- Для начала доедем до Друри-лейн, я сомневаюсь, чтобы Бейли притащил вас к себе домой, но, на всякий случай все же взглянем. Вам как, не холодно?
- Англия, конечно, не Австралия, у нас сейчас тепло и сухо, - отозвался Абгейл, устраиваясь на лавке рядом с детективом. – Но, думаю, я смогу привыкнуть.
- Вот и отлично. Что ж, трогайте, мистер Стабс, - Холмс дернул поводья, и понурый гнедой мерин послушно затрусил рысцой по улице. – Если вам что-то покажется знакомым, мистер Абгейл, пусть даже смутно, сразу говорите мне.
Так они проехались по Риджент-стрит, прокатились по Стренд, взглянули на здание театра «Савой» и свернули на Друри-лейн. Возле двухэтажной краснокирпичной постройки с белыми карнизами Холмс натянул поводья.
- Взгляните повнимательнее, в памяти не всплывает ничего похожего?
- Смахивает на виллу мэра в городке Катаннинг, неподалеку от нашей фермы… Нет, простите, мистер Холмс, я не узнаю эту улицу, и дом мне тоже незнаком. Может быть, я и вовсе ничего не вспомню…
- Что ж, я и не ожидал, что вы его узнаете, - флегматично заметил сыщик. – Едем дальше.
- Погодите, это здесь он живет? Это дом Альфреда?
- Да, Альфред Бейли занимает второй этаж. А первый – его подруга, актриса, некая мисс Анджелия Данн.
- Вы сказали, его подруга?
- Да, а что вас удивляет?
- Нет, ничего, - вздохнул Абгейли и оглянулся через плечо, чтобы еще раз взглянуть на здание. – Мистер Холмс, я не понимаю – если он может позволить себе жить в таком месте, значит, он имеет приличный доход. Зачем же тогда он пошел на убийство? Неужели только ради того, чтобы навредить мне?
- Зачем ему вредить вам?
- Вы меня спрашиваете? – изумился австралиец. – Почему вы меня спрашиваете?
- Потому, что если между вами произошла ссора, но вы об этом умолчали…
- Нет же! Я вам уже говорил, у нас были очень приязненные отношения, даже слишком, мне это все казалось каким-то сном. Вам что же, подробности пересказать, чтобы вы поверили?
- Полно вам, не кипятитесь, - успокоил его детектив. – Мне, если вы еще не забыли, это нужно для вашей же пользы. Ну, что вы нахохлились? Бросьте. Едем в паб, кажется, сейчас для этого самое время. И не трогайте лицо руками – испортите грим.
Выехав на набережную Виктории, Холмс остановил повозку у маленького аккуратного паба с пузатым пивным бочонком на вывеске, где в это время дня было еще немноголюдно, и дернул Абгейла за рукав.
- Идемте же. Не забывайте, вы хорошо проводите время, не делайте такой мрачный вид, а то с этими нахмуренными бровями вы смахиваете на беглого каторжника, а не на добродушного селянина.
Осушив кружку светлого эля, австралиец несколько воспрянул духом и вспомнил об авантюрной стороне их вылазки.
- Куда мы теперь, мистер Холмс? – с энтузиазмом спросил он, когда они расплатились с хозяином и вышли на улицу.
- На восток, - рукой указал направление детектив. - Сейчас вдоль Темзы, потом минуем Сити, и в сторону Лондон-дока. Там, за ним начнутся наши основные охотничьи угодья – район Ист-Энд. А пока наслаждайтесь видами, мистер Абгейл.
Решив последовать совету, австралиец поудобнее устроился на своем месте и с удвоенным любопытством завертел головой, когда Холмс обращал его внимание то на многовековую Лондонскую стену, возведенную еще римлянами, то на знаменитый, величественный Лондонский Тауэр.

- Мы приближаемся к Лондонскому доку, - предупредил детектив. – Теперь надо быть осмотрительнее. Не забывайте про нашу маскировку, и постарайтесь не назвать меня Холмсом прилюдно. Если будет надо, зовите меня…Хейз, а вы будете Аблет. Договорились?
- Конечно, мистер Хейз.
- И без «мистер», пожалуйста. Впрочем, если что, говорить в основном буду я.
Стараясь не мешать портовым рабочим и пассажирам, Холмс протиснулся своей повозкой к самым докам и направил ее вдоль причалов.
- Смотрите, вот в этом месте вы высадились неделю назад, - негромко произнес он, склонившись к своему пассажиру. – Припоминаете?
- Кажется, да. Точно, я помню это место, - радостным шепотом ответил Абгейл. – Мы спустились по трапу и пошли в том направлении.
- Прекрасно, мой друг, прекрасно. Туда и двинемся. Ближайшая таверна здесь на углу Кейбл-стрит. Вот вам немного денег, будете меня угощать.
По тому, как вздрогнул молодой человек, когда они остановились у «Морской коровы», детектив понял, что не ошибся с выбором. Ухватив своего клиента под руку, он решительно потянул его внутрь и подтолкнул к стойке.
- А вот тут, я слышал, шестого дня подрались двое джентльменов! – заговорщицки ткнув Абгейла в бок, сообщил Холмс и весело осклабился. – То-то, видать, смеху было. Ну что, начальник, еще по кружечке? Эй, хозяин!
Круглощекий корчмарь поставил перед ними два наполненных стакана и задумчиво закатил глаза.
- Не было тут шестого дня никакой драки, - возразил он. – Вчера вот двое матросов поругались, а джентльменов не было, не припоминаю.
- Да как же, мне приятель рассказал, он сам видал, - заспорил Холмс. – Два приезжих молодых господина, один черноволосый, второй светлый.
- А, были такие, точно. С саквояжами. Да только они не дрались вовсе, посидели, выпили, да и ушли. Второго так развезло, что первому пришлось его тащить. Это было. А вот драки не было, это твой приятель где-то в другом месте видел.
- Может, и в другом, - легко согласился Холмс. – Может, они в следующем пабе подрались, не знаешь, куда они отправились?
- Я за своими клиентами не слежу, уважаемый. Да и где им было драться, говорю же, один едва на ногах стоял.
- И ладно, черт с ними. Ну что, друг, прокатимся дальше, осталось еще что в карманах?
Абгейл согласно кивнул, выложил на стойку пару медяков и поспешил вслед за уходящим Холмсом.
- Итак, мы на верном пути, а раз нам так везет сегодня, проверим еще одну мою догадку, - бордо сообщил детектив, берясь за визжи. - Отправляемся на Брик Лейн, прогуляемся по рынку.
Ехать сквозь толпу по рыночной площади на повозке оказалось решительно невозможно, поэтому, оставив мистера Стабса жевать сено, ездоки спешились и отправились дальше на своих двоих. Абгейл, не замечая ничего вокруг, старался лишь не потерять из виду потертый коричневый бушлат Холмса, быстро двигающегося вперед между потоками покупателей. Достигнув рядов, где торговали мясом, сыщик приостановился и в сомнениях прошелся вдоль пары прилавков.
- Не подскажите, любезный, - обратился он к рослому мяснику, разделывающему половину телячьей туши, - нет ли здесь поблизости торговца по имени не то Манк, не то Монк?
- А мой товар вам чем не нравится? Поди, все свежее, - нахмурился мясник.
- Да по мне-то – отличный товар. Превосходный. Но дело в том, - Холмс замялся и неловко хихикнул, - обычно покупками жена моя занимается. Так вот, она приказала не брать ни у кого, кроме этого распроклятого Манка. Или Монка. Я уже весь рынок исходил вдоль и поперек, будь он неладен.
- Ну, так купите у меня, а жене соврите.
- Ох, любезный, у нее чутье на это дело. Не женщина, а сущий дьявол. Уж не сочтите за труд, если вы знаете кого похожего…
- Ладно, у самого такая же язва дома, - сочувственно усмехнулся торговец. – Тут не ищи, у него лавчонка на самом краю. Иди вдоль вон тех рядов и не промахнешься. А зовут его Манкл.
Последовав в направлении, указанном мясником, Холмс и Абгейл миновали самое оживленное место и вышли к неприглядному малолюдному переулку. Вывеска над крайним крыльцом гласила: «Мясная лавка Манкла». Дверь в лавку была широко распахнута, и детектив, подхватив австралийца под руку, быстро дернул его в сторону и прижал к стене за выступом у входа.
- Стойте тихо. Слушайте, - приказал он шепотом.
- Бенни, где ты дел мой топор, паршивец? – Донесся изнутри хрипловатый голос хозяина. – Тащи его сюда, живо!
Едва услышав этот голос, Абгейл почувствовал, как у него вдруг подкосились ноги, и крепко вцепился в поставленное Холмсом плечо, чтобы не сползти на землю. Он был практически уверен, что у него не получится ничего вспомнить, и вся эта затея обернется крахом, но внезапно в памяти всплыли слова, произнесенные именно этим колючим басом: «Тащи его сюда, Бенни!».
- Да где ты там застрял? – раздраженно взревел мясник, и неожиданно Абгейл почувствовал, как его обхватывают за плечи и втягивают внутрь.
Не теряя ни секунды, Холмс в мгновение ока огляделся и с неожиданной силой и бесшумностью втолкнул ошарашенного молодого человека в боковую дверь и потащил вверх по деревянной лестнице. Только миновав пролет и вжав их обоих в темную нишу, он пояснил свои действия, едва различимо шепнув в ухо нервно дрожащему австралийцу.
- Это он, верно? Сейчас он отошел в подсобку, это наш шанс оглядеться. Не бойтесь. Сделайте глубокий вдох и ступайте за мной. Только очень-очень тихо.
С трудом переведя дух, Абгейл заставил себя покинуть нишу и последовать за Холмсом. Одна из дверей на втором этаже была накрепко заколочена, за второй обнаружилась грязная кухня с плотно закопченными сажей стенами, за ней - не менее облезая захламленная комнатушка с единственной кроватью и ящиком, очевидно служившим столом, а еще дальше – совсем крошечная прямоугольная коморка. На полу коморки валялся старый матрас, а на единственном окне с надбитым стеклом развевалась полинялая занавеска.
- Я узнаю это место, - срывающимся от волнения голосом подтвердил австралиец. – Это та самая комната. И эта занавеска. И запах.
- Хорошо, - кивнул Холмс, выглянув в окно. - Пока этого достаточно. Давайте выбираться отсюда.
Вместо того, чтобы спуститься обратно в мясную лавку, сыщик поднялся еще на один пролет, где в потолке находился лаз на крышу. Поднявшись по ветхой лесенке и открыв люк, Холмс выбрался наружу и протянул руку Абгейлу. К счастью, дома здесь стояли так плотно друг к другу, что иногда невозможно было сказать точно, где заканчивался один и начинался другой, так что перебираться по их крышам не составило большого труда. Отойдя достаточно далеко и выбрав место, где можно было безопасно спуститься, детектив и его клиент беспрепятственно возвратились на землю.
- Но как вам это удалось? – немного отойдя от потрясения, изумился Абгейл на обратном пути. – Как вы поняли, где искать?
- Немного логики, немного удачи, - улыбнулся Холмс. – Актриса в театре сказала, что один из приятелей Бейли похож на мясника, а вы вспомнили неприятный запах в месте, где вас держали. Окно в той комнате как раз выходит на задний двор, куда Манкл сбрасывал отходы. Все довольно просто.
- Я бы не догадался.
- Поэтому детектив я, а не вы.
- Это верно, - серьезно согласился молодой человек, - и видит бог, здесь вы действительно на своем месте.
Вернув повозку поджидавшему у дома мальчишке, Холмс и Абгейл вошли в прихожую, уже порядком вымотанные и голодные.
- Пока вас не было, вам пришла телеграмма, мистер Холмс, - сообщила выглянувшая из кухни миссис Хадсон, нисколько не смущенная внешним видом постояльцев. – Она на столе в гостиной.
Нетерпеливо пробежав глазами листок, детектив удовлетворенно хмыкнул и повернулся к своему клиенту, замершему в ожидании.
- Хорошие вести? – с надеждой спросил молодой человек, заметив мелькнувшую на лице Холмса улыбку.
- Я получил ответ из Олбани. Альфред Бейли приходится сыном тамошнему владельцу сапфировых копей, скончавшемуся месяц назад.
- Значит, он ездил в Австралию за наследством?
- Скажем так – он ездил в надежде на наследство. В телеграмме сказано, что все состояние и бизнес покойного мистера Бейли перешли его старшему сыну Джозефу, младший сын – Альфред - не получил ничего.
- Представляю, как он был разочарован…
- «Разочарован»  слишком слабо сказано, мистер Абгейл, - Холмс кинул на стол телеграфный бланк. – Он погряз в долгах, лишился состоятельного покровителя, а потом и приличного наследства, на которое, наверняка, очень рассчитывал. А тут вы со своим внезапным богатством… Что ж, вот все и встало по своим местам.
- Почему же он ничего мне не сказал? Не попросил помощи?
- Об этом лучше всего будет спросить у него самого. Лестрейд жаждал деятельности, так дадим ему возможность проявить себя.
- Вы прикажете ему арестовать Альфреда? – Сам не зная почему, испугался вдруг австралиец.
- Нет, для начала пусть займется мясником. Доказательства его вины неоспоримы, а в Скотланд-Ярде свое дело знают. С большой долей вероятности можно рассчитывать, что уже к утру мистер Манкл выложит им все, что ему известно о вашем похищении и убийстве графа. Хотя я допускаю, что его участие ограничивалось лишь ролью вашего тюремщика. Но и этого будет вполне достаточно.
- Достаточно для обвинения Альфреда?
- Именно. Кроме того у нас есть свидетель – хозяин таверны, показания доктора Ватсона относительно вашего состояния, и мой отчет о следах хлоралгидрата на вашей одежде. Все вместе это опровергает слова Бейли и дает основания выдвинуть обвинения против его самого. Что ж, не будем терять времени, пустим Лестрейда по следу. А вы пока можете распрощаться с вашим образом фермера, возьмите вот эту баночку и, не скупясь, смажьте лицо кремом, это поможет снять грим.
Пока Реджинальд Абгейл приводил себя в порядок, Холмс стянул бушлат и занялся составлением посланий с инструкциями. Одно из них было адресовано инспектору Лестрейду, второе - Макдоналду, а третье пришлось передать устно через околачивающегося возле дома мальчишку. Спустя всего несколько минут по лестнице в гостиную вбежал запыхавшийся паренек, прыснувший со смеху при виде детектива, но тут же принявший серьезный и деловой вид.
- Я готов, мистер Холмс, говорите, что делать, – энергично доложил он.
- Мне нужно, чтобы кто-то подежурил возле одного дома всю ночь и утро, поэтому найдите себе помощников для смены. Адрес – Друри-лейн, дом №8. Меня интересуют проживающие там молодая леди высокого роста, с рыжими волосами, и господин среднего роста, черноволосый. Если кто-то из них покинет дом ночью, постарайтесь за ним проследить и сообщите мне. Понятно? Прекрасно. Вот ваша плата, а это разделите между остальными. Ваше дежурство начинается с десяти вечера, - детектив протянул мальчишке несколько монет и важно кивнул в знак того, что разговор окончен.
- Кто это был? – удивился австралиец, меньше всего ожидавший участия в деле детей.
- Это Билли, мои глаза и уши на улицах Лондона, - улыбнулся Холмс. – Не волнуйтесь, эти ребятишки очень ответственно относятся к заданиям, и уже не раз помогали мне в расследованиях. Теперь сети расставлены, надо лишь не дать рыбке выскользнуть из ловушки. Впрочем, слежка за домом, это только мера предосторожности, я уверен, что до утра Абгейл не заподозрит никакой угрозы.
- В то время, как в полиции полным ходом будут вести допрос Манкла. Но что, если он будет молчать?
- Не будет. Между обвинением в соучастии в убийстве и пособничестве в похищении, он наверняка предпочтет второе. Ему придется выдать Бейли, чтобы спасти себя.
Ночью Реджинальду Абгейлу не спалось. Отчасти виной тому была доносившаяся снизу игра на скрипке, действовавшая особенно раздражающе из-за неожиданно обрывавшихся мелодий, отчасти мешали заснуть мысли о предстоящем завтра испытании. Молодой человек многое бы отдал, лишь бы все уже оказалось позади - ожидание встречи с Альфредом Бейли одновременно манило и мучительно тяготило его, заставляя вновь и вновь вспоминать проведенное вместе время на пароходе и шок, который он испытал, когда ему сообщили об убийстве старого графа. Что Бейли скажет, глядя ему в глаза? Неужели и дальше будет лгать? Или во всем признается? Были ли их отношения игрой с самого начала, или искушение драгоценностями овладело им уже позже? Ведь все могло быть совсем иначе, стоило лишь забыть упомянуть про подземный лаз, и никакого убийства бы не случилось… Постепенно звуки скрипки стали все тише и тише, пока, наконец, не смолкли совсем. Одновременно с этим усталость от дневных похождений взяла верх над душевными терзаниями, и австралиец погрузился в дрему.
Утром Абгейл обнаружил в шкафу свой дорожный костюм, в котором он сошел на берег, и в котором провел три дня в грязной коморке мясника, а потом еще день в тюремной камере. Сейчас, однако, ничто не указывало на тяжкие испытания, выпавшие на долю этого предмета гардероба, и, переодевшись, молодой человек почувствовал себя значительно уверенней. Что бы ни ждало его впереди, он сможет принять это с достоинством.
Холмс, как и ожидалось, уже занимал свое любимое кресло, но в позе и движениях его чувствовалась готовность в любой момент сорваться с места.
- На Друри-лейн все тихо, - сообщил детектив. – Ждем Макдоналда. А вот, должно быть, и он, я слышу экипаж.
Выглянув в окно, Абгейл увидел остановившийся у их дверей темный полицейский фургон, из которого выпрыгнул уже знакомый ему инспектор.
- Доброе утро, господа. Мистер Холмс, у меня хорошие новости, - сразу перешел к делу вошедший Макдоналд. – Во-первых, мы задержали Питера Манкла, согласно вашим указаниям. Лестрейд лично ездил на Брик Лейн и всю ночь вел допрос.
- Задержанный во всем признался, я надеюсь?
- Только в том, что три дня по просьбе приятеля держал у себя неизвестного ему молодого человека.
- Имя, Мак, он назвал имя?
- Да, мистер Холмс, в конце концов, он все же указал на Бейли. Но это еще не все: женщина, с которой Бейли делит жилье – родная сестра Манкла. Ее настоящее имя - Анджелия Манкл, а не Данн.
- Вот как? Очень любопытно, - обрадовался сыщик. – Более того, весьма удачно. Вам ведь не сложно будет, инспектор, сказать при леди, что мясника обвинят в соучастии в убийстве? Я не сомневаюсь, что она тоже замешана в похищении, мистер Абгейл запомнил, что к нему подходила женщина. А в доме Манкла никакой женщины не проживает.
- Конечно, мистер Холмс. Если брат ей дорог, она расскажет все, что знает.
Пока Холмс и Абгейл надевали пальто, Макдоналд спустился вниз, чтобы дать дополнительные указания сопровождавшим его констеблям.
- Послушайте, если вы… если вам тяжело будет смотреть на арест, а это может оказаться довольно неприятным зрелищем, вы вполне можете остаться здесь, - предложил детектив австралийцу. – Вам необязательно присутствовать.
- Нет, я пойду. Мне нужно увидеть… Просто хочу, чтобы не осталось никаких сомнений.
- Хорошо. В таком случае, не будем медлить.
По дороге Холмс, невозмутимо, словно они ехали в ресторан или музей, а не задерживать преступника, поинтересовался у Абгейла, любит ли он музыку, и принялся рассказывать про Ковент-Гарден и анонсированную на ноябрь премьеру оперы Масканьи. Макдональд сохранял ледяное спокойствие, и Абгейл тоже всеми силами старался не выдавать своего волнения.
- Приехали, инспектор! – крикнул сидящий на козлах констебль, когда фургон остановился.
Выбравшись наружу, Холмс оглянулся по сторонам, и тут же из-за угла соседнего дома к нему подбежал растрепанный паренек.
- Они там, мистер Холмс, никуда со вчера не выходили, - доложил он.
- В таком случае, вы можете быть свободны, благодарю за помощь, - кивнул ему сыщик, и мальчишка тут же исчез в подворотне.
Визит полиции произвел на обитателей дома №8 поистине ошеломляющее впечатление, открывший дверь растерявшийся дворецкий был буквально сметен ворвавшейся внутрь группой из трех неизвестных ему джентльменов и двух констеблей в форме, один из которых тут же занял пост у входа.
- Я инспектор полиции Макдоналд, эти господа со мной. Могу я видеть хозяйку?
- Она…она спит, - ответила за потерявшего дар речи мужчину подоспевшая экономка.
- Так разбудите, - приказал инспектор таким грозным тоном, что ослушаться его не пришло бы в голову и самому отъявленному упрямцу.
- А теперь скажите, как мне найти мистера Альфреда Бейли?
- Его апартаменты на втором этаже… - выдавил дворецкий.
- Не нужно меня искать, господин инспектор, я уже здесь, - раздался голос со стороны лестницы, и в общий холл спустился красивый молодой человек в черном шелковом халате.
Окинув взглядом посетителей, он на миг задержался на побледневшем лице Реджинальда Абгейла, и вновь возвратился к Макдоналду.
- Чем я могу быть вам полезен?
- Будет удобнее, если мы продолжим в гостиной, - вмешался в разговор Холмс. – Мое имя – Шерлок Холмс, я представляю интересы мистера Абгейла, с которым вы уже знакомы.
- Как вам будет угодно. Давайте поднимемся ко мне, - как ни в чем не бывало, согласился актер.
- Я бы предпочел дождаться пробуждения мисс Данн, - возразил Холмс. – Ее комнаты подойдут нам ничуть не меньше.
Оттеснив преграждавшую путь горничную, Холмс прошел в большую светло-розовую гостиную, изящно обставленную элегантной белой мебелью. Всем остальным оставалось только последовать за ним.
Долго ждать им не пришлось, в сопровождении камеристки к ним быстро вошла сама хозяйка в домашнем бежевом платье. На ее тонком аристократичном лице отчетливо читался испуг.
- Что здесь происходит, Альфред? Кто… - заметив среди присутствующих Реджинальда Абгейла, женщина тихонько ахнула и замолчала, с ужасом и мольбой устремив взгляд на своего покровителя.
- Итак, официально сообщаю вам, что вы – Альфред Бейли, и вы - Анджелия Данн, арестованы по обвинению в похищении человека, преступном сговоре, ограблении и убийстве графа Уоррена Кингслея Абгейла, - сурово сообщил инспектор Макдоналд.
- Это неправда! – воскликнула в отчаянии актриса.
- У нас есть неопровержимые доказательства, мисс Данн. Или мне лучше называть вас мисс Манкл? Ваш брат в настоящее время задержан и уже во всем признался.
- Питер задержан? Альфи! Какое убийство? Ты…ты…
- Вы все трое предстанете перед судом, как сообщники, - не обращая внимания на плачущую девушку, продолжил Макдоналд.
- Манкл признался в убийстве? – с сомнением переспросил Бейли.
- Он признался, что по вашей просьбе насильно удерживал у себя молодого мистера Абгейла, а так же в том, что мисс Данн вам помогала. У нас нет оснований считать кого-то из вас непричастным и к убийству, вероятно, что судья сочтет так же.
Привлекательное лицо актера на миг исказила гримаса отчаяния, нервно пройдясь по комнате, он остановился возле сдавленно всхлипывающей девушки и успокаивающе погладил ее по щеке.
- Альфи, скажи, что это неправда, - взмолилась актриса, хватая его за руку. – Боже, зачем? Ну зачем ты…
- Хорошо, я все расскажу, - сдался Бейли, обреченно улыбнувшись. – Анджелия и ее брат не имеют к смерти старика никакого отношения. Это сделал я. Я один все спланировал, и сам совершил ограбление и убийство. Они только помогали придержать Абгейла, но не были в курсе всего остального.
- Оставьте нас одних, - приказал Холмс замершей камеристке и второму констеблю. – А теперь рассказывайте все. Возможно, это хоть как-то облегчит вашу участь.
Бейли отодвинул от стола изысканный белый стульчик, резко контрастирующий с черным шелком его халата, присел, извлек из кармана портсигар и закурил. Невольно залюбовавшийся австралиец подумал вдруг, что любой именитый художник был бы счастлив запечатлеть на холсте эту картину, и она, без сомнения, стала бы истинным шедевром.
- О чем вы хотите услышать, мистер Холмс? – устало спросил актер.
- О недостающих деталях. О том, что вы лишились значительной части дохода и не получили полагающегося наследства в Олбани, я уже знаю.
- Вы знаете очень многое…
- Так же мне известно, что вы, расположив к себе мистера Абгейла, опоили его в припортовом трактире и подговорили брата своей подруги удерживать его несколько дней, пока сами совершали преступление. Вы воспользовались тайным подземным проходом, о котором вам стало известно, похитили самые ценные вещи из коллекции графа, хладнокровно задушили его подушкой и подкинули в спальню визитницу Реджинальда Абгейла, чтобы подозрения пали на него. А чтобы молодой человек не смог уверенно отрицать свою вину, вы с помощью наркотических веществ постоянно держали его в полубессознательном состоянии.
- Да, все так и было, - тихо подтвердил Бейли.
- А вы, мисс Данн, неужели вы ничего не заподозрили?
- Я не знаю… не знаю. Я просила отпустить его, мне казалось, что он умирает. Он выглядел таким несчастным… Но Альфи сказал, что так надо, и я делала, как он велел.
- То есть вас заставляли?
- Нет! Нет! Вы не понимаете! Вы все не понимаете… Альфи - хороший человек, он помог мне подняться с самого дна, нашел мне достойную работу, дом. Он для меня - все. Что бы он ни сделал.
- Похвальная верность, - усмехнулся Холмс.
- Зря вы смеетесь, мистер, - озлобленно скривился Бейли. – Что вы знаете о нашей жизни? Хватит ли всего вашего скудного воображения, чтобы представить, как тяжело выбраться из нищеты, чего стоит сыну каторжника и дочери мясника вырваться из Ист-Энда? Мы с Анджелией выросли на одной улице, и с детства видели вокруг только грязь, ложь и беззаконие. Когда отца сослали в Австралию, я голодал неделями… Спасибо матушке за вот это, - актер обвел пальцем свое лицо, - иначе подох бы, как бездомная собака. И спасибо таким господам, как Реджи, за то, что не скупились.
Услышав это, австралиец вспыхнул и горько пожалел, что не послушался совета Холмса и не остался дома. Заметив, какое впечатление произвели его слова, актер несколько смягчился.
- Не принимайте на свой счет, мистер Абгейл. Мне в своей жизни гордиться нечем. А вы… Впрочем, какое-то время и мне грех было жаловаться. К хорошему, знаете ли, быстро привыкаешь, красивый дом, дорогая одежда, рестораны, приемы…
- Особенно, если за это все платит кто-то другой, - добавил детектив.
- Верно подмечено, мистер сыщик, - добродушно улыбнулся ему актер, но взгляд его тут же снова ожесточился. – Но все ровно до тех пор, пока этому «кому-то» не станет слишком боязно за свою шкуру из-за возникших слухов. И он не сбежит в Йорк, позабыв обо всех своих обещаниях, а заодно и о неоплаченных счетах на мое имя.
- Вы сказали, что ваш отец каторжник? Откуда же наследство?
- Мой отец был шулер и мошенник. Я еще маловат был для их делишек, когда они с Джо, моим старшим братом, попались на какой-то афере, и их приговорили к двум годам каторги и сослали в Австралию. Не знаю точно, каким образом, но папаше потом удалось купить там участок земли, в котором обнаружилась сапфировая жила. Мне из их богатства не перепало ни пенни. Когда я узнал, что отец умер, сразу взял билет до Олбани, думал, хоть теперь-то деньгами разживусь, будет, чем за дом заплатить. Да где там… Старый козел, когда услышал, что я стал актером, открестился от меня, как от прокаженного. Словно бы сам он святой образец благодетели… Даже перед смертью не передумал, составил завещание так, чтобы мне не досталось вообще ничего. На пароходе обратно я ломал голову, что бы придумать, и мне было все равно, что…
- Неужели я был вам так отвратителен, что вы предпочли убийство просьбе об одолжении? – с горечью спросил молчавший все это время Абгейл. – Неужели думали, что я бы вам отказал?
- Об одолжении? На какой срок? Пока не надоест новая игрушка? Впрочем, если вам от этого станет легче, я не планировал вас использовать с самого начала, вы мне просто понравились. Но после, когда я узнал о наследстве… Признаюсь, у меня мелькнула мысль просить у вас денег, а потом я испугался, что вы и знать меня не захотите, когда сойдете на берег. А деньги были нужны уже сейчас. Все эти разговоры о замке, о богатствах внутри, таких доступных из-за средневекового коридора... Сперва я думал, что можно будет просто вынести пару ценных вещей и продать, но понял, что так меня быстро вычислят. Надо было, чтобы заподозрили кого-то другого. К моменту прибытия в Лондон я уже все продумал. С собой у меня был настой опия, он помогает от укачивания, и я незаметно влил его в эль. Дальше все было уже совсем просто.
- Теперь вас будут судить за убийство, - печально произнес австралиец. – А для меня это совсем не было игрой…
- Быть может, я совершил большую ошибку… - внимательно взглянув на него, актер опустил глаза и внезапно сильно побледнел. – Мне же за нее и расплачиваться…
- Что ж, мистер Бейли, я арестовываю вас за убийство, можете взять пальто, прежде чем на вас наденут наручники, - прервал молчание инспектор. – Вам, мисс Данн, тоже придется пока проехать со мной, степень вины вашей и вашего брата будет решать суд. Однако обвинение в соучастии в самом тяжком преступлении вам, очевидно, больше не грозит. Мистер Холмс, мистер Абгейл – вы не будете возражать против возвращения домой кэбом?
- Конечно. Выполняйте свою работу, мистер Мак, - ответил Холмс и повернулся к Абгейлу. – Идемте, нам больше нечего тут делать.
Австралиец послушно направился к выходу и лишь у двери не выдержал и оглянулся на сидящего у стола Альфреда Бейли, но тот так и не поднял головы.

По возвращении Абгейл попросил разрешения провести на Бейкер-стрит еще день, чтобы немного прийти в себя перед поездкой в родовое имение в Кингстоне, и Холмс щедро предложил ему оставаться столько, сколько понадобиться.
Заметив подавленное состояние гостя, миссис Хадсон проявила инициативу и подала постояльцам к обеду бутылку кларета из собственных запасов, и даже смело предложила приготовить что-нибудь австралийское, хотя втайне была уверена, что ради этого ей придется оббегать рынок в поисках мяса страусов или кенгуру. Тронутый такой заботой, молодой человек уверил, что его более чем устраивает нынешняя великолепная стряпня, заставив хозяйку порозоветь от удовольствия.
Ближе к вечеру ветер утих, а низкие облака растаяли, открывая подсвеченное закатным солнцем небо. По улице заспешили возвращающиеся с работы лондонцы, заскрипели повозки, зацокали копыта. Когда последние лучи вытеснил вечерний сумрак, вдоль мостовой начали зажигать фонари. Наблюдавший за всем этим действом из окна Реджинальд Абгейл заметил, как к их двери подошел посыльный, и в следующий момент услышал звонок в дверь.
- Вам записка, мистер Холмс, - поднявшаяся в гостиную миссис Хадсон поставила на столик поднос со сложенным листком бумаги и удалилась.
Развернув послание, детектив замер, печально вздохнул и закусил губу.
- Что-то случилось? – обеспокоенно спросил австралиец. – Это из полиции?
- Да. Альфред Бейли покончил с собой в камере.
- Что? Как…
- Все кончено. Ну-ну, этого все равно уже было не избежать, - Холмс осторожно обнял потрясенного известием молодого человека, отчего тот сразу заплакал. – Вы ведь понимаете, его бы все равно приговорили к смерти. Так он избежал суда, и возможных пояснений, которые могли бы затронуть и вас. Все уже позади. Для вас теперь все закончилось. Вы вернетесь в родовое гнездо, как и мечтал ваш отец. И сможете обеспечить вашу семью в Австралии…
- Спасибо, мистер Холмс, - взяв себя в руки, Абгейл отстранился и вытер слезы. – Если бы не вы… Я обязан вам большим, чем можно оплатить деньгами.
- Ерунда, это моя работа, - небрежно отмахнулся польщенный сыщик. – Однако, время уже позднее…
- Да, конечно, пора спать… - Абгейл направился к двери, но остановился возле стола с запиской. - Там написано, как это случилось?
- Он повесился. На шелковом поясе от халата. Видимо, успел спрятать его в кармане, когда одевался.
- Значит он еще тогда… Что ж, спокойной ночи, мистер Холмс.

На следующий день Реджинальд Абгейл покинул Бейкер-стрит и отправился в Кинсингтон в качестве нового хозяина – графа Реджинальда Кингслея Абгейла, предварительно взяв с Холмса слово, что тот навестит его в ближайшее же время.
После смерти главного обвиняемого, Питер Манкл был приговорен к трем месяцам заключения, а его сестра, при вмешательстве графа Абгейла, и вовсе избежала какого бы то ни было наказания. Дом на Друри-лейн ей пришлось покинуть, но в труппе к случившемуся отнеслись с большим снисхождением, и, так как главная звезда театра была потеряна, упускать популярную актрису сочли слишком большим расточительством. Таким образом, Анджелия Данн продолжила выступать на сцене, пока спустя год не вышла замуж за американца и не переехала с ним в Нью-Йорк.