Дом с зелеными окнами

Дом с зелеными окнами, недалеко от реки, был  огражден серым штакетником. Покосившаяся калитка почти всегда была открыта. В доме жили семь человек.
Игорь, Тамара, Ирина, Витя, Леша, Саша и Полинка. Главой семьи считался Игорь. Игорю было тридцать пять. Пятнадцать лет назад, вернувшись из армии, он тут же женился на молоденькой Людмиле, безродной девице семнадцати лет. Люда родила ему двух детей Иринку и Витю.
Иринка и Витя совершенно не помнили свою мать. Людмила пропала много лет назад.
По поселку ходили разные слухи, одни говорили, что Игорь, якобы, убил свою жену, он вообще человек жестоких нравов; говорили о новой безымянной могиле, появившейся на местном сельском кладбище после исчезновения Людмилы. Другие говорили о том, что Люда сбежала с каким-то дальнобойщиком, кто-то рассказывал, что ее видели в Бийске, потом в Барнауле, сосед Игоря Вишнева утверждал, что Люда живет с каким-то мужиком в Рубцовске, и он видел ее на базаре, когда покупал детям учебники.
В маленьком поселке любили обсуждать  новости подобного рода. Сенсация для сплетников. И мало кого интересовала жизнь малышей, Иры и Вити.

Через год Игорь женился на Тамаре, восемнадцатилетней дочери местной алкоголички. Тамара родила троих детей, Лешу, Сашу и Полинку.
Насколько это было ей посильно, она относилась с уважением к старшим детям Вишнева, но полюбить их так и не смогла.
Леша, Саша и Полинка родились как-то слишком неожиданно для Тамары. К двадцати пяти годам, юную, но здорово постаревшую Тому, уже считали матерью пяти детей.
Дети, муж, коровы и готовка – именно так проходили дни Томы. На любовь и заботу у Томы Вишневой не хватало времени. Не хватало и сил, чтобы прижать детей к груди или пожелать им спокойной ночи. Ни времени, ни сил, ни желания.
Дом с зелеными окнами никогда не выделялся из длинного ряда подобных деревенских сооружений. Ежедневно, около семи утра, загорался свет в двух окнах, выходивших на проезжую дорогу. Сквозь прозрачно-белые занавески было отчетливо видно, как по комнатам туда-сюда снуют люди, женщина лет тридцати и девчонка лет пятнадцати.
Игорь Вишнев болел уже больше полугода, надрывался в сухом кашле и с каждым днем все больше худел. Просыпаясь, он жадно вдыхал свежий морозный воздух. Потом брал сигарету и затягивался, представлял, как летом купит себе мотоцикл. Потом вновь душил кашель.
К апрелю Игорю стало хуже. Состояние его здоровья резко бросалось в глаза односельчанам. По поселку поползли слухи и сплетни. У Игоря туберкулез запушенной формы. С детьми Вишнева общаться перестали. Тамара тоже чувствовала себя изгоем в родной деревне. Страх, что дети, Тома или сам Вишнев заразны туберкулезом подавлял все желание общаться с кем-то из этого дома.

- Тома, тебе не кажется, что с Игорем что-то не так? – Продавщица Лиза никогда не боялась говорить напрямую. – Мне кажется, у него заострился нос. Это плохая примета, ты ведь знаешь, у меня у отца так перед смертью было, нос заострен.
- Лизка, не говори ерунды.

Тома сложила шесть булок твердого хлеба в белый, постиранный мешок из-под отрубей и шагнула в свежий апрель с его непременной грязью и лужами.
Сама Тамара уже несколько дней думала об Игоре и его приближающемся конце. В такие минуты ей не было грустно, просто в душе еще сильнее ощущалась пустота.
Прогнозы продавщицы Лизы сбылись. Игоря хоронили в начале июня, когда пахло цветущей клубникой, и гремели мотоциклы. Он умер от туберкулеза.

В доме с зелеными окнами неизменно включался свет в положенные семь утра каждого нового дня, и по-прежнему в окнах мелькали две женские фигуры.
После смерти отца Ирина почувствовала больше свободы, в юном уме четырнадцати летней девочки развивались мечты о прекрасном будущем. Она старательно училась, ходила на дополнительные занятия к учительнице русского языка и литературы. После нового года, когда Ире едва исполнилось пятнадцать, она стала встречаться с Артуром.
Артур был красавцем, ему было восемнадцать. Черноглазый, черноволосый армянин с мощными широкими плечами. Он учился в далеком городе и каждые выходные приезжал в поселок.
Ира влюбилась.
И разве можно было его не полюбить?
Сама Иринка выглядела миловидной девушкой со стройной фигурой, поджарыми руками, на которых отчетливо можно было  заметить крепкие мышцы, появившиеся от тяжелого деревенского труда. Русый волос заплетен в косу или наскоро собран в длинный тяжелый хвост. Большие карие глаза сверкали надеждой на будущее с Артуром.
Вечерами, по выходным, после доения коров, накинув старую поношенную мачехину дубленку и засунув ноги в светло-серые валенки, она шла к Артуру. Шла минут десять, под мелодию скрипучего зимнего снега, лелеяла мечты, представляла городскую квартиру, трех детей и любящего Артура. А еще она представляла, как навсегда забудет свой ненавистный дом с зелеными окнами.
Ира никогда не была в городе, только в мечтах, когда ложилась спать на сетчатую койку.
По поселку ходили разговоры. Связь пятнадцатилетней Иры и Артура не одобряли.
Мечты Ирины сводились к одному простому человеческому счастью. Мужем, она видела Артура, домом – квартиру, а работать Ира будет учительницей в школе.
Впрочем, других профессий Ирина и не знала. В деревне были учителя, медицинская сестра, почтальонка и доярки с трактористами.
Приход весны еще больше разгорячил юношескую любовь Ириного сердца, еще больше взращивалось планов, еще сильнее застряла в душе надежда вырваться из этого дома с зелеными окнами. Такая надежда сидела в каждом ребенке Вишневых. Когда-то эта надежда теплилась и в Тамаре, теперь Тамаре двадцать девять, и она давно забыла о своих наивных юношеских мечтах.
Потом наступило лето, пора сенокосов и жесткого сибирского загара на рабочих плечах деревенских. Ира изматывалась. Утром скотина, днем огород и сенокос, вечером встречи с Артуром.
В сентябре Ира пошла в последний одиннадцатый класс, в классе, вместе с ней учились еще шестеро ребят. После девятого класса многие поступили в проф. училища. Ира тоже хотела пойти в училище, но живой еще на тот момент отец, заставил пойти Иру в десятый класс.
И вот последний год. Последний год она живет в доме с зелеными окнами! И… Свобода! Любовь! И жизнь наладится.

Уже в ноябре, когда рыхлая россыпь белого снежка окончательно покрыла замерзшую с рытвинами грязь, поселок опустел. Артур стал приезжать реже, раз в две недели. Каждые выходные Ира ждала его приезда с замиранием души и кручением чего-то необъяснимого в животе.
После нового года стало как-то спокойней на сердце. Ира ждала экзаменов, прощания с мачехой, которую хоть и не любила, но с четырех лет называла матерью, и ждала своего отъезда в город. А там Артур ей поможет, а когда ей исполнится восемнадцать, они поженятся. Правда, Артур с ней никогда об этом не говорил, но юная уверенность в своем будущем счастье в шестнадцать лет гораздо сильнее здравого смысла.

Девушки всегда любили гадать на рождество. Ира не была исключением, тем более так хотелось убедиться в том, что именно Артур послан ей судьбой. Собрались у Иры, в доме с зелеными окнами. В комнате погасили свет.
- Что ты будешь спрашивать? Не боишься Пушкина вызывать? – Не унималась Ира, и пощипывала подругу Машу за бок.
- Давайте лучше Ломоносова, а то Пушкина сегодня, наверно, все вызывают. – Надя подготовила все необходимое и зажигала свечи.
- Ломоносова тоже, - ответила Ира, -давайте бабу Тасю, колдунью, жившую в доме у пруда.
- О, вот она – то, что нужно.
Девочек было четверо. Первой задала вопрос Таня, ее интересовало переедет ли она жить в город, получив положительный ответ, Таня уступила место Маше.
Вопрос Маши звучал так: «Закончу ли я школу?» Также получила положительный ответ. Следующий вопрос задала Ира:
- Выйду ли я замуж за Артура?
Ответ Ира получила более чем странный, иголка набрала буквами фразу «Жди Петю».
- Ждать Петю? Какого Петю? Таких имен то сейчас даже нет.
Четвертая Надя, боясь какого-то нежеланного ответа, отказалась дальше гадать. 

Ручьи. Птицы. Апрель. Два года назад возле этой печи с сигаретой в пальцах кашлял Игорь. Теперь сидит новый муж Тамары Денис, не кашляет. Тамара складывает бутылки из-под водки в мусор и потирает сальный лоб тыльной стороной ладони. Отчетливо просматриваются лучики морщин под серыми глазами, и выпирает раздувшийся от беременности живот.
Витя на улице. Внимательно изучает новый запорожец нового отца. Когда-нибудь у него будет лучше, он в этом уверен. Ира уедет в город, а потом заберет его к себе.
Полинка ходит рядом с машиной и Витей, ходит в резиновых сапогах, специально наступая в лужи, по детски радуясь чуду не промоканья ног.
Где-то у соседей слышно как телится корова.
Ира на сеновале. Собирает сено на подстилку новорожденному жеребенку, рядом с ней сидит восьмилетний Саша и не знает чем себя занять, копает в сене яму.
Ружье! Такой находки Саша не ожидал! В сене настоящее ружье!
- Ирка! Смотри чё!
- Положи на место! Откуда оно вообще тут взялось?
- Давай проверим как оно стреляет? Аа, ну давай, Ирка!?
- Ты сдурел, Санча? Убить меня хочешь? А ну положи на место!
Саша нажал на курок, направляя ружье в пол. Но выстрела не последовало.
- Ружье не заряжено, Ирка!
- И чё? Клади его на место.
- Патронов нет, значит, оно не опасно, я ж проверил, видела, да. Видела, как я стрелял. Я теперь на охоту могу ходить, любого лося замочу!
- Видела. – Ира невольно улыбнулась.
- Руки вверх, Ирка! – направляя на сестру ружье, наиграно дерзким голосом заговорил Саша.
- Убери, Саш, как-то не очень-то хорошая игра.
Саша снова нажал на курок. Выстрел. Хлопок. Клочок собранного сена выпал из рук Иры. «Артур, город, экзамены» - мысли Иры путались, она уже не понимала, что лежит на полу сеновала, а Тамара и Витя затыкают тряпками рану. Маленький Саша, забившись в истерике, рыдал в углу, пытаясь закрывать лицо трясущимися от ужаса руками.
Ира умирала. На крыше сеновала чирикали трясогузки, пахло весной и таявшим снегом.
Скорая помощь ехала чуть больше получаса. К моменту их приезда Ира скончалась.

На похоронах было много народу, сильнее всех плакал Витя. Витя поискал глазами Артура, которого так любила его сестра, но на похороны Артур не пришел. Домой Витя шел с мыслями о пропавшей матери и любимой сестре. Больше никогда в его жизни не будет женщин, они всегда причиняют боль. Поскользнувшись на глине, он долго просидел на холодной земле, звонко рыдая о сгоревших мечтах.

Пролог
Ветер надувал в комнату июльского прелого воздуха, с замахом свежескошенной травы. На средине комнаты, в круглом лучике полуденного солнца, пробивавшегося  сквозь прозрачно-белые занавески, сладко дремал полосатый кот.
- Мама, мама! Кто такая Ира? Я сплю на кровати, которая подписана: «Кровать Иры».
- Диан, не мешай маме спать. – Тамара повернулась к стене в надежде, что дочь отстанет. Но маленькая зеленоглазая Диана не унималась:
- Мам, ну кто такая Ира?
- Жила тут давно.
- Как давно? Сто лет назад, двести? – Диана любила хвастаться тем, что в свои пять лет знает, как называются большие числа.
-  Нет. Десять или двенадцать лет назад. Иди, погуляй, Диана. 

Дом с зелеными окнами, еще больше склонившись к реке, огражденный серым штакетником, с вечно открытой калиткой, угрюмо смотрел на дорогу. Люди приходили в этот дом, рождались, умирали, уезжали…