Кто вы, сивка и бурка?

  Из сборника "Другие чудеса и тайны Поморья" 


   Перечитал сказку про коня волшебного. В детстве сюжет её захватывал, ныне стал интересным смысл некоторых слов.

   Пришла она из далёких, дохристианских времён. Множество сценариев сказки ходило в народе. Только в архиве Алексея Толстого хранилось двадцать шесть. Из них и «сконструировал» писатель свой, полюбившийся нам с детских лет. 

   Получился симпатичный пересказ, в котором умерший отец поднимается из могилы и молвит:    «Кто тут? Ты ли, мой младший сын Ваня? Скажи, что делается на Руси: собаки ли лают, волки ли воют, или чадо мое плачет?

    Иван отвечает:
    - Здесь твой сын Ваня. А на Руси все спокойно.

     Отец наелся хлеба и говорит ему:
    - Один ты исполнил мой наказ, не побоялся три ночи ходить ко мне на могилу. Выдь в чистое поле и крикни: "Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!" Конь к тебе прибежит, ты залезь ему в правое ухо, а вылезь в левое. Станешь куда какой молодец. Садись на коня и поезжай».

    Исследователи справедливо упрекают Толстого в неправомерном употреблении названия Русь, поскольку во времена сочинителей сказки такое государство ещё не существовало.

    Другие пытаются понять и объяснить функции, исполняемые Сивкой-буркой. По их мнению, он является  родовым конём, волшебная сила которого получена им как обитателем царства мёртвых.

    Рассуждают о масти коня. Сивка - сивый, то есть белый; бурка – бурый, тёмно-рыжий; каурка – каурый, или светло-каштановый. Будто Ивану три коня досталось с разными мастями. Или один, но в странной многоцветной раскраске.

    Следующий вопрос: какой смысл имеют слова кажущегося нелепым приказа-заклинания «Встань передо мной, как лист перед травой»?  Упавший лист перед травой не стоит, а лежит.

       Ещё более нелепо звучит вся команда, вызывающая коня, переведённая на современный язык: «Белая-тёмно-рыжая,  способная предвидеть светло-каштановая, встань передо мной, как лист перед травой». На призыв вроде бы должна появиться «белая-тёмно-рыжая» кобыла. Прибегает конь, в правое ухо которого залезает просто Иван, из левого вылезает Иван-красавчик. Для обратного превращения конские уши посещать почему-то не надо.

   Что ж, на подобные нелепости и вопросы, ими вызванные, можно махнуть рукой, ибо «сказка – ложь». Вот только имеет многовековое продолжение пушкинская «формула»: «Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок".

   Поищем намёки. Может, и урок сложится.

    Существуют десятки русских вариантов сказок, в которых волшебный конь является героем, или всего лишь упоминается. При этом, не всегда он носит привычное нашему слуху имя, в иных сказках он его не имеет вовсе.

    Например, в сказке «Незнайко» встречаем его лишь в присказке: «Начинается сказка от сивки, от бурки, от вещей каурки. На море, на океане, на острове на Буяне стоит бык печеный, в заду чеснок толченый; с одного боку-то режь, а с другого макай да ешь».

     В сказке «Сивко» конь прибегает после того как «старик вытянулся, выпрямился, свистнул-гаркнул молодецким голосом, соловейским посвистом». Так же потом поступал и Ваня, использовавший конские уши в качестве салона красоты.

     В белорусской сказке конь (без имени) предложил способ  его вызова младшему сыну старика: «Панычіку, дура;чку! Пусці мяне; я табе буду ў вяликай прыгодзе і адгодзе, і як чаго трэба будзе, то свісні па мяне — і я зараз  прыбягу».

     Другое имя коня и лаконичная команда в сказке «Сивко-бурко» (сборник А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки» 1855-1863 гг.): «Старик свистнул-гайкнул богатырским посвистом: «Сивко-бурко, вещий воронко!».

    В сборник «Сказки Пермской Губернии (из сборника Д.К. Зеленина 1914 г.)» вошла сказка «Бурко, каурко и вещий воронко», в которой Иван, приходящий на могилу отца, получает: в первую ночь бурка, во вторую – коурка, в третью – вещего воронка.

    «Зачинается, починается хорошая сказка, добрая повесть, не от бурка, не от сивка, не от вёшного воронка, не от молодецкого посвисту» - так звучит начало сказки «Лисица, петух и журавль», записанной Н.Е.Ончуковым (сборник «Северные сказки») в 1902 году в Усть-Цильме Архангельской губернии.
 
    В деревне Уег, что в двадцати пяти километрах  от Усть-Цильмы, Ончуков записал от  семидесятилетнего крестьянина А.Ф.Вокуева сказку «Иван-царевич в подземном царстве», в которой герой получает волшебного коня от бабы-яги: «Утром баба-яга печку истопила, кашку наварила и блинков напекла, накормила, напоила и вышла с ним на уличу и скрычала громкиим голосом: «Сивко-бурко, доброй конь-воронко, явись передо мной, как лис перед травой». Прибежал сивой конь, баба-яга писемчо написала, коню в ушко запихала. «Садись, Иван-царевич, на моего коня, а твой пускай отдыхат, там дальше живёт друга сестра, к вечеру к ей доедешь».

    Можно предположить, что из разбросанных по разным сказкам загадочных слов Алексей Толстой и сочинил ключевую фразу для своего варианта: «Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!».
 
     В какой-то из не дошедших до наших дней сказок  лисий мужик стоял перед травой, а не лист? Был лис, стал лист?

   Впрочем, существует версия, согласно которой в более древних вариантах эта фраза имела эротический смысл и непечатные в последние века слова, обозначающие мужской и женский детородные органы. Для детей их заменили лисом (листом)  и травой. 
Другие времена – иные нравы.
 
   Был ли в древних славянских и русских сказках каурка?

   Ответ следует искать в возможной этимологии, этиологии и семантике этого слова.  В  словаре Владимира Даля находим:  «Каурый ; татарск. конская масть: стан рыжеватый, светло-буроватый, впрожелть, хвост и грива такие же или светлее, а ремень потемнее, но не черный. Масти каурая и саврасая свойственны казанкам, малорослым, плотным татарским лошадкам, и близко подходят к соловой и буланой, но эти желтее, а хвост и грива у соловой белее, у буланой чернее».

   С татарами Русь встретится лишь в тринадцатом веке. Вывод: не мог присутствовать каурка в славянских и древнерусских сказках дохристианского периода, в поздних вариантах, записанных в девятнадцатом-начале двадцатого столетий,  появился.

   А воронко?

  Если фразу из сказки «Сивко-бурко» (сборник А.Н.Афанасьева) «Сивко-бурко, вещий воронко!» перевести с учётом смыслов составивших её слов, получим: «Белый-тёмно-рыжий,  способный предвидеть вороной!». Увы, нелепость осталась.

    Так, возможно, иное слово звучало в команде-призыве, да и не к коню он был обращён?
 
   Помогите предки.

   И они подсказали. В Поморье, сохранившем древний русский язык, ещё в прошлом веке можно было услышать старинную поговорку «сивка идёт на горку, а бурка под горку», имеющую смысл: «начинается зима».  Если «бурка идёт на горку, а сивка под горку», то «весна пришла».

    Сивка – «снег», «холод»,  бурка – «тепло». Сивка и бурка – половины, образующие год.

   Значения слова ГОРКА  находим в словаре В.Даля: «горный, к горе, к горам относящийся, к ним принадлежащий, на горах или в горах рождающийся. | горность ж. возвышенность, как свойство, состояние высокой местности; горний, вышний, высший, верхний; возвышенный, в прямом и переносном значении небесный, до мира духовного относящийся; небеса, пребывание отшедших в вечность; небесный; высоко, вверху в вышине, в выси; вверх, кверху, выспрь».

   Вещий – «знающий или предсказывающий будущее, пророческий; содержащий предсказание, предвидение чего-либо».
 
   Можно предположить, что в древних, утраченных текстах сказки, звучало заклинание ("обава" по-древнерусски), полученное от прорицателя - волхва: «Сивка-бурка, вещая горка, встань передо мной…». Далее возможны, как «взрослый», «детский», так и другие варианты.

  К кому обращался волхв-обавник?

  Возможно, к вещим горнему, высшему, небесному мирам, к месту пребывания отшедших в вечность?
 
   В наши дни для входа в т.н. «мировую паутину», поиска информации, переписки с другими пользователями надо знать логин и пароль.
    Может быть, и эта обава применялась кудесниками-волхвами для выхода на связь с мирами умерших, живых и будущим?  Или с Высшим Разумом?

    Что в этом заклинании  означало словосочетание «сивка-бурка»? Смену сезонов, ход времени?

    Увы, молчат предки.
 
    Ничтожно мало знаем мы о них. Пришедшая из Византии религия подобно катку прошлась по дохристианской истории, стёрла письмена её многотысячелетних страниц. Словно предвидя такое будущее, наши дедичи вложили в родной язык, в передаваемые из уст в уста, из поколения в поколение слова, поговорки, легенды, былины и сказки частицы своих душ, в них читаются их думы, чаяния, судьбы.  Оттуда, из глубин веков долетели мысли неизвестного автора, записанные на санскрите: « Время никого не любит и никого не ненавидит, время ни к кому не равнодушно — оно уносит всех». И потому: «Радуйся выпавшей тебе радости, переноси выпавшее тебе горе, жди всего, что приносит время, как земледелец ждет урожая».

   Радуемся.