Лукреция Хейл. Семейные хроники Петеркинов. IV

   Восьмая глава романа Лукреции Пибоди Хейл (Lucretia Peabody Hale, 1820 – 1900) «Семейные хроники Петеркинов» (“The Peterkin Papers”, 1880г.)
   © Перевод. Олег Александрович, 2013
   Иллюстрация из издания 1894 года.
***
К НАЧАЛУ - http://www.proza.ru/2013/02/25/215

   ПЕТЕРКИНЫ В СНЕЖНОМ ПЛЕНУ

   Однажды на исходе ночи миссис Петеркин была разбужена воем сильного ветра. На улице бушевала вьюга. Снег запорошил окна, завалил подходы к дверям, накрыл высокими сугробами заборы и изгороди.

   Миссис Петеркин ходила от окна к окну, но влекомые ветром белые хлопья обильного снегопада скрывали от взора даже стоящий по соседству дом мистера Бромуика.

   «Вот беда-то! — размышляла она. — По улицам ни пройти, ни проехать; ни мясник, ни молочник до нас не доберутся!»

   Для завтрака, подумала она, продуктов, наверное, хватит. Но чем же они будут обедать? А ужинать?..

   Думы о грядущем, однако, миссис Петеркин решила отложить на потом; она принялась обходить спальни и будить домашних. Все быстро оделись, спустились вниз и стали обследовать дом, пытаясь оценить масштабы бедствия.

   Перемерзли водопроводные трубы. В кладовой замерзло молоко. До дровяного сарая — проход к нему был укрыт навесом — добрались беспрепятственно, но выйти оттуда во двор не смогли: дверь подпирал снаружи высокий сугроб. Две передние двери и боковая тоже не открывались; ни выйти из дома, ни войти в него не было теперь никакой возможности!

   Обнаружилось, что нет угля для кухонной печи.

   — Уголь должны подвезти сегодня, я заказала, — с неуверенностью в голосе пояснила миссис Петеркин.

   — Угля сегодня не подвезут, — сказал супруг, постукивая зубами от холода.

   Однако в столовой у них был камин. В нем разожгли дрова, и миссис Петеркин стала готовить завтрак.

   Вскоре все согрелись и с аппетитом принялись за завтрак — с горячим кофе. Младших мальчиков особенно порадовало «мороженое» — в которое превратилось молоко в кладовой.

   — Давайте все-таки начинать думать, каким образом нам из этой беды теперь выпутываться, — обратился мистер Петеркин к домашним.

   — Удача, что вчера подвезли сосиски, — сказала миссис Петеркин. — А на сегодня я заказала бараний окорок.

   — Бараний окорок сегодня не подвезут, — угрюмо произнес Агамемнон.

   — Значит, кроме сосисок, никакого мяса в доме больше нет? — поинтересовался у жены мистер Петеркин.

   — Нет.

   Не осталось ни картофеля, ни моченых яблок в бочонке. Муки тоже не было: миссис Петеркин также собиралась заказать ее сегодня.

   — Выходит, мы доедаем последние припасы, — подвел итог Соломон Джон и положил себе на тарелку еще одну сосиску.

   — Зря мы встали так рано; лучше б я оставался в постели, — сказал Агамемнон.

   — Я посудила, что нелишне будет позаботиться о завтраке, — пояснила ему миссис Петеркин.

   — Неужто и впрямь мы остались совсем без еды?! — риторически вопросил мистер Петеркин.

   — А поросенок?! — вспомнил Соломон Джон.

   Да — к счастью, хлев сообщался с дровяным сараем, и потому добраться до поросенка можно было без труда!

   Однако не всем в семье нравилась парная свинина.

   — Часть мяса просолим, — предположил Агамемнон.

   — Мясник говорит мне иногда: «Не по вкусу моя ветчина — заведите поросенка!» И вот, поросенок у нас есть, а ветчины нету, — вздохнула миссис Петеркин.

   — А давайте возьмем мы и просолим только одну его ножку! — попытался спасти поросенка от ранней кончины один из младших мальчиков.

   — Не болтай глупостей! — сказал отец. — Выбирай: или поросенок, или голодная смерть!

   Дети несколько расстроились — им было жалко поросенка.

   — Жаль, что мы не додумались завести корову, — опять вздохнула миссис Петеркин.

   — Увы, не додумались! — согласился мистер Петеркин. — Задним умом мы все крепки!

   — Тогда бы мы ели мороженое каждый день! — воскликнули младшие мальчики. Несмотря на перспективу голода и беспокойство за судьбу поросенка, снежное пленение казалось им увлекательным приключением; они второпях покончили с завтраком и побежали обследовать двери: вдруг удастся какую-нибудь открыть и выбраться из дома. Тогда можно будет расчистить лопатами дорожку хотя бы до ворот.

   — Век живи — век учись, — сказал мистер Петеркин. — В ванной я вчера воду выключил… или не выключил?.. а надо было перекрыть кран и в подвале. Тогда бы трубы не перемерзли.

   Дети вернулись и сообщили, что ни парадную дверь, ни ту, что выходит на веранду, открыть невозможно. И убежали проверить боковую.

   — Век живи, и век учись, — продолжал рассуждать мистер Петеркин. — Двери в доме должны выходить на все четыре стороны. При любой вьюге хотя бы одна из стен всегда остается свободной от заноса.

   Соломон Джон вскочил на ноги.

   — Дует с запада — значит, восточную стену не занесло! — воскликнул он.

   — И что? Двери ведь в ней нету!

   — Можно прорубить!

   — Да! прорубим в ней дверь! — поддержал брата Агамемнон.

   — А вы уверены, что снега на нее и впрямь не надуло? — спросила Элизабет Элиза. — Окон ведь, чтобы посмотреть, в ней тоже нет.

   Действительно, восточная стена дома, который снимали Петеркины, была без окон и дверей. Планировалось когда-то, что дом этот состоять будет из двух раздельных половин с общей стеной (той, что сейчас восточная), однако по каким-то причинам строительство не довершилось, и дом таким вот половинчатым и остался.

   — Да, в этом я уверен, — убежденно заявил Агамемнон. — Ветер дул с запада уже с вечера, и не думаю, что ночью он мог меняться.

   — И не сомневайтесь, за этой стеной чисто! — настаивал Соломон Джон. — Мы проделаем в ней лаз и —

   — И получим наш заказ, — вставил мистер Петеркин. — От мясника.

   — И молочника!

   Агамемнон отправился за своей киркомотыгой; в доме она появилась после происшествия с кухонным лифтом.

   — В каком месте будем рубить? — спросил всех мистер Петеркин.

   — Но что скажет мистер Мадж, когда обнаружит в доме еще одну дверь? — забеспокоилась миссис Петеркин (мистер Мадж был домовладельцем). — Есть ли у нас право на такую перепланировку? В договоре об этом ничего не прописано.

   — Право спасать свою жизнь куда важнее, — веско заметил мистер Петеркин. — Утопающий хватается и за соломинку!

   — Будет лучше, если он найдет свой дом немножко порубленным, — добавила Элизабет Элиза, — чем всех нас, лежащих в нем бездыханными на полу, — погибших голодной смертью.

   Миссис Петеркин возражать им не стала.

   Прибежали младшие мальчики — погреть руки. Открыть боковую дверь они также не смогли, и намеревались теперь заняться другой — той, что из дровяного сарая выходит в сад.

   — Что проку, если и откроете даже?! — сказал им отец. — Снега столько, что ни до сада, ни через сад мяснику не пройти.

   — Возьмем лопаты! — крикнули они. — Заодно попробуем раскопать луковые грядки — вдруг найдем прошлогодние луковицы!

   Мистер Петеркин, Агамемнон и Соломон Джон сходили в сарай и принесли ящик с плотницкими и столярными инструментами. Элизабет Элиза вынула из ящика долото и посоветовала им выдолбить сначала в разных местах стены несколько отверстий: чтобы выяснить, где древесина помягче, но Агамемнон просветил ее, что коловоротом это будет сделать удобней.

   Все вооружились — кто топором, кто киркомотыгой, кто коловоротом — и подошли к стене.

   — Думаю, начинать надо снизу, от пола, — сказал мистер Петеркин.

   — От пола не стоит, можем наткнуться на камни фундамента на выходе, — возразил Соломон Джон.

   — Дыру прорубить можно и этажом выше — если стена там потоньше, — сказал Агамемнон. — И продукты затем поднимать на веревке. Так что давайте сначала всю стену простучим и внимательно прослушаем!

   Петеркины — не исключая и хозяйку, которая взяла в руку каминные щипцы, — принялись простукивать стену. Стена загудела; штукатурка стала трескаться и отваливаться в разных местах небольшими кусочками.

   Прошел, наверное, час. Соломон Джон шепнул сестре, что о похожем он читал в книжках — об узниках, замысливших побег; иногда на то, чтобы проделать тайный лаз в тюремной стене, уходили у них многие дни, месяцы и даже годы.

   — Ваш окорок, мэм! — прозвучал вдруг громкий голос сзади.

   Все обернулись. В комнате стоял мясник с бараньим окороком в руке. Как же сумел он попасть к ним в дом?!

   — Извините, что вошел без спроса, но у вас в доме такой шум, что никто, видать, не услышал моего стука в дверь.

   — Но как же вы сумели до нас добраться? — Мистер Петеркин был в великом недоумении. — Наверняка вы шли пешком, по сугробам, — и очень долго? Неужто уже вечер?!

   — Ну что вы, еще нет и полудня! Ветер стих, снегопад час назад прекратился, а муниципальная команда уже почти очистила улицы. А ваши младшенькие дочищают дорожки у вас во дворе — от ворот и до всех дверей!

   И правда! Петеркины настолько заняты были стеной, что не удосуживались поглядывать в окна. На улице светило солнце.

   — Рановато мы сегодня встали. На час где-то раньше обычного… — пробормотал мистер Петеркин, когда мясник вышел. От ответа на его вопрос, для какой нужды понадобилась ему в доме киркомотыга, он уклонился.

   — Да-а-а, — зевнул Соломон Джон. — Лучше бы проспали…

   — Век живи — век учись, — философски заметила миссис Петеркин. — Не всегда, видать, тем, кто рано встает — Бог дает…

   — А вон и молочник идет! — воскликнула Элизабет Элиза и побежала открывать дверь.

ПРОДОЛЖЕНИЕ - http://www.proza.ru/2013/06/16/145