Изгой. ч. 2. Глава 3

Глава 3

     Егор пришел в себя на абсолютно мокрой простыне и долго «ловил» сбитую в жесткий комок мокрую от холодного пота подушку. Сестра подключила ему капельницу, и он снова провалился в забытье, поймав продолжение видения…

     Бес не обманул, и вскоре они вышли на огромную поляну, конец которой терялся где-то в туманной дали. Вся поляна была заставлена военными палатками, вигвамами индейцев, шатрами турецких аскеров и крымских нукеров, повсюду были нарыты блиндажи и землянки.

     Вокруг всего этого великолепия «фортификаций» солдатской жизни сновали туда-сюда тысячи и тысячи людей, облаченных в военные костюмы разных времен и народов. Некоторые из них еще имели тело, но большинство были прозрачны. Егор подумал, что, не знай он, где находится, подумал бы, что попал на широкомасштабное театрализованное представление, в котором задействованы массы статистов и настоящих актеров, как его Бес.

     Неожиданно прямо перед ними распушилось маленькое облачко, из которого выпорхнула сухонькая старушка, лет пятисот отроду  на вид. Ее маленькое личико казалось высеченным из коры дуба. Глазки-буравчики были изумрудно – лазурного цвета, как лесные озера. Вместо волос на голове бабульки клубились спутанные тонкие корни каких-то кустов. А рот был словно прорезан в коре очень острым, тонким ножом.
 
     - Хи – хи – хи, - дробненько засмеялась старушка. – Кого это к нам черт принес? Бесенок, дорогой, где ты пропадал столько лет и зим! Небось, опять на Землю за душами усопших летал?

     - Привет – привет, старая чертовка! – загремел на всю поляну Бес. – Туда и летал, собирать урожай для Босса. Да, вишь, одного неудачно прихватил… Солдат, черт бы его побрал!

     - Так черт и побрал, - опять захихикала старушонка. – Ты ж сам его и притащил!

     - Погорячился я, старая. Там у них ночь была. Все бегают, стреляют, бомбы бросают. Смотрю – этот вроде ничего – подходит. Да и свеженький. Прям на моих глазах его пристрелил мужик с бородой, из-за дерева. Я и взял его… Так что, принимай вояку к себе на довольствие…

     Старушка легонько подтолкнула Егора к лагерю:

     - Иди-иди, соколик. Тута у меня все солдатики, все вояки - защитнички. Может, знакомцев сыщешь, а то некоторые долго тут суда Божьего ждут. Замаешься…

     Егор покорно побрел в лагерь, высматривая по пути десантные палатки, такие, как были у них. И вскоре натолкнулся на одну – прямо у окраины леса. Около палатки сидели на бревне человек  пять солдат, одетых, в основном, в маскхалаты разведчиков, и трое прозрачных.

     - Ну ничего себе! – заорал вдруг один из тех, что светились насквозь, вскакивая на ноги. – Капитан Сербин собственной персоной! Тебя-то, каким чертом к нам занесло?

     - Да, вон он стоит – мой черт, - Егор кивком головы указал на Беса. – Он и занес. А ты кто? Что – то в прозрачном виде я тебя не очень узнаю…

     - Да ты что, Егор? – искренне удивился прозрачный. – Я же Саня Плаксин! Погиб полгода назад под Сараево!
 
     - Здорово, лейтенант! – обрадовался Егор. Саня действительно был хорошим товарищем и смелым разведчиком. Он попытался обнять его, но руки сомкнулись в пустоте. Остальные рассмеялись.

     - Пойдем-ка, брат, погуляем, - сухо сказал Плаксин, и они пошли вдоль рядов палаток.

     - Слушай, лейтенант, - заговорил Егор, – объясни хоть ты мне, что здесь происходит. Куда я попал?

     - Как, куда? – удивился Плаксин. – Ты что, не понял? Ну, ты даешь, братан!

     - Нет, я понимаю, что я на «том свете», и это, как бы, уже не я, а моя душа здесь бродит. Но…

     - А вот тут ты ошибаешься, – перебил его Плаксин. – Твоя душа еще сорок дней и ночей будет маяться - и здесь, и там. И оболочка твоя нынешняя все это время будет при тебе. Хотя ту, что осталась там, предадут земле. И ты не совсем верно понимаешь «тот свет». Ты попал в преисподнюю. Здесь будет решаться твоя дальнейшая судьба.
 
     - Да, какая ж судьба, если я уже мертвый? Что, еще мертвей сделают? Или оживят?

     - Может быть и такой вариант, – сказал Саня. У Егора челюсть отвисла от удивления. – Да-да! Были такие случаи! Всевышний посмотрит на тебя, на твои дела на Земле, на твои грехи и заслуги и может отправить тебя обратно. А ты же у нас – герой! У тебя орден, две медали «За отвагу», не помню, что еще…

     - А и помнить теперь нечего, - угрюмо сказал Егор. - Чертила вон тот, мой китель с наградами в болото выбросил... Оно бы и Бог-то с ними, а вот орден Красной Звезды за Афган мне жалко. Ведь кровью заслужен...

     - Забудь, - жестко сказал Плаксин. - Ни к чему он тебе здесь. Бесы бы все равно отобрали, хотя к солдатам здесь относятся совсем по-другому. Не так, как к остальным… Если хочешь, проведу тебя по окрестностям, быстрей поймешь, что здесь и как.

     - Конечно, хочу, - обрадовался Егор. – Веди, братан!

     Обогнув крайний  ряд палаток, они вышли на очень широкую дорогу, огороженную высоченным живым забором из какого-то колючего кустарника. Шипы его, толщиной в мизинец, торчали во все стороны, как растопыренные пальцы. Дорогу устилал толстый слой пыли землисто – бурого цвета, прибитой во многих местах каплями, как будто здесь прошел дождь, хотя нигде, кроме этой дороги, Егор никаких капель не видел, а дождя не было и в помине…

     - Вот это и есть дорога в чистилище. Дважды в день по ней бесы гонят души людей, которые при жизни совершили богомерзкие деяния. Их дерут шипами, нещадно лупят бичами, а пыль поднимается такая, что душ не видно. И всю дорогу они рыдают, потому что в конце пути они попадают в пекло.

     - Разве души могут рыдать? – удивился егор. – Они же бесплотны. Откуда у души слезная железа?

     - Поверь мне, - Плаксин остановился посреди дороги. – Только души и могут рыдать. На Земле человек плачет – от боли, от обиды, от отчаяния. Влагой, которая проистекает из его глаз. И только душа, познав Истину и ее цену, рыдает. Но это не слезы – это божественный елей, данный человеку при жизни во благо, истекает здесь горючими слезами, бесплодно падая в дорожную пыль, лишая душу последнего утешения.

     - Господи, прости и помилуй меня грешного, - Егор неловко перекрестился, с ужасом подумав, что его тоже может ожидать вот эта дорога.

     - Нет, - словно прочитав его мысли, сказал Плаксин. – Я же тебе объяснял – к солдатам здесь отношение особое. Солдат воюет за свой дом, свою семью, свое Отечество. Он выполняет приказ, во имя воинского  долга идет на смерть. И убивает он потому, что убивают его. Поэтому, только Бог судит солдата. Но в пекло не отправляет все равно. Только, если ты стал предателем, трусом, бросил товарищей, спасая свою шкуру, или под угрозой смерти изменил своей вере. Но тогда, здесь такого типа солдатом уже не считают и наказывают, как всех грешников. А зачастую, и еще строже. Ну что, идем дальше?

     Егор стоял, как вкопанный, не в силах переварить в мозгу только что полученную информацию.

     - Слышь, лейтенант, - Егор задал вопрос, который все время мучил его, но спросить было как-то неловко. – А ты, почему прозрачный. И многие души здесь прозрачны…

     Лейтенант Плаксин долго молчал, прежде, чем ответить…

     - Те, кому Бог позволил сохранить земную оболочку, - наконец заговорил он, - либо еще не пробыли здесь сорок дней, либо,… - он опять замолчал. Егор молча ждал продолжения. – Либо Бог еще не решил их судьбу. У них еще есть надежда... А прозрачные, как я - навсегда останутся здесь. С единственной надеждой когда-нибудь попасть в рай. Но за полгода, что я здесь,  почти не было случаев, чтобы Бог кого-то из солдат забрал в рай.

     - Но ведь были? – с надеждой спросил Егор.

     - Были. Пять или шесть душ были унесены ангелами в рай.

     - Так, может…

     - Нет, не может! – перебил его Плаксин. – Ты помнишь спецоперацию, когда мы брали Мусу и его брата? Я погиб во время этой операции, помнишь?

     - Ну, помню, конечно. Ты схватился в рукопашке со старшим братом Мусы Ибрагимом, и вы убили друг друга. Ножами. Вы так и лежали, обнявшись, как братья, когда мы вас нашли в саду.

     - А почему Ибрагим набросился на меня с ножом, он ведь не был боевиком, знаешь?

     - Не знаю, - растерянно ответил Егор. – Мы подумали, что за братьев мстил. Он ведь в отчаянии  взорвал сначала свою семью, а потом бросился на тебя…

     - Все было не так, капитан! - спокойно сказал Плаксин. – Я входил со стороны сада и дома Ибрагима. Эта сторона считалась безопасной, поэтому ты и отправил меня туда одного, потому что, тогда у нас людей не хватало, помнишь?

     Егор лишь кивнул в ответ головой.

     - А по нашей информации Ибрагим с семьей должен был находиться в Белграде, потому что не хотел воевать с сербами. Их не должно было быть в доме! И вдруг я вижу, как медленно открывается краешек занавески, и оттуда прямо мне в глаза смотрит бородатая рожа. Что я должен был делать? Правильно – то, что и сделал: я швырнул туда гранату. В это время вы во всю уже воевали с братьями-муслиманами. Поэтому я один вошел в дом и увидел мертвую жену и двоих детей Ибрагима. А он бросился на меня сзади с ножом. Он не был для меня соперником, я мог обезоружить его одной рукой… Но после того, что я сделал, я уже не хотел жить и, практически, не сопротивлялся. Я только хотел вытащить его из дома в сад, чтобы не видеть тела его детей. По пути я, по сути,  уже убитый им, чисто автоматически, нанес ответный удар. Вот так вы и нашли наши тела…

Продолжение следует -