Пифагоровы штаны

Написано и сочинено по идее капитана 2 ранга Трасковского Валерия Ивановича.
Ныне покойного, ему, с позволения всех моих героев - товарищей, ныне здравствующих и помнящих, посвящаю этот рассказ!..

               
                * * *

Кто бы спорил, что сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы. Именно на этот постулат Пифагора, только с небольшой поправкой на жизнь, ссылался Сашка Черноусов, по кличке Лось за свою выносливость на «тараканьих бегах». «Тараканьи бега» - это регулярные марш-броски в системе, т.е. в высшем военно-морском училище, которые всегда наступают весной. Высокий сибиряк, в генах которого наверняка оставили кровь потомки Чингисхана, Сашка выделяется среди остальных курсантов монголоидными скулами и чернотой волос, за что его называют еще на английский манер – Black, т.е. «Черный».  Именно в первых числах мая, каждую среду рота поднимается по учебно-боевой тревоге и с полной выкладкой преодолевает шесть километров по автотрассе. Тогда, в семидесятых годах прошлого века, еще можно было бегать по дорогам Владивостока без риска быть отравленным выхлопными газами автомобилей. Воздух чист и только пыль дерет глотки от тяжелых курсантских ботинок, именуемых за особую любовь – «гады», отхаркивается и тянется длинной слюной из спекшихся ртов. Рубят ее курсанты пальцами, вытирая их об вспотевшую робу, и бегут будущие офицера флота, матюками поддерживая и подгоняя отстающих товарищей. Зачет по последнему, а это значит, что если кто-то отстанет и начнет самостоятельно, в одиночку «умирать» где-нибудь на обочине, махнув в сторону убегающих товарищей, мол «Чешите вы без меня, а я пас!..», то в субботу все повторится сначала. Поэтому техника марш-броска отработана, впереди бегут слабаки, замыкают сильные. Кто-то снимает на бегу у «умирающего» автомат АКМ-47, кто-то подсумок, а кто-то и противогаз, дабы все прибыли по нормативу и уложились в жесткие З3 минуты. Секундомер в руках начальника физической подготовки старшего лейтенанта Глухончюка Виталия Ивановича – приговор, обжалованию не подлежит. Может он, по-отечески и жалеет курсантов, но внешне эта жалость звучит с издевательской и фальшивой  улыбкой: - «Хиляки, слизняки порченные, плохо, неправильно дышите, четыре – вдох, четыре – выдох, а иначе хрен Вам вместо увольнения,  повторение – мать учения, живите до субботы!.. Все, значится, повторим…» Последнее слово выговаривается особенно смачно, с ударением на последнем слове с хохлацким напевом и издевкой, за что очень хочется его убить сразу и с равнодушной улыбкой!...

- Так вот, - пытается вдохновенно убедить своих товарищей Лось в правоте своего замысла, - когда я бегал за шмурдяком в Бамбуро, я ж видел, куда сворачивают морпехи!.. А мы, как раз побежим по этой дороге. Через полтора кэ-мэ свернем, проскочим по тайге, по распадку мимо сопочки и выйдем как раз, в аккурат перед финишем. Стартанем последними, а прибежим первыми!..
Вовка Шнякин, тихо и задумчиво демонстрирует безразличие.  Глубокомысленно выковыривая штык-ножом глину из подметки коротких морпеховских сапок, он только и произносит отвлеченно:
- Не, ну как в этих скороходах можно бегать?.. В них же умирать стыдно!.. Ноги как у кавалериста стали или мне такие достались?!..
- Да у всех одинаковы!.. – Валерка Трасковский по кличке «лысый» за высокий лоб с залысинами, назначенный замкомвзвода, пытается вернуть товарища к реальности, - После марша пора привыкнуть, нормально. Она ж, ступня, вкладывается в замкнутое пространство!.. Саня дело предлагает!.. Главное счет держать,  в ритм, чтоб дыхалку не сбить!..
- А заблудимся в этих дебрях таежных?..-  Вовка Шнякин продолжает возражать, вдохновенно  и увлеченно выковыривая глину, ковыряя штык-ножом подметку ненавистного сапога.

Уже ночь, давно прозвучал отбой и чтоб не услышал ненароком инструктор - старший сержант  морпех, назначенный командиром взвода, все говорят шепотом.
- Карту бы посмотреть!.. – В разговор включается Васька Дорошенко по кличке Дорон или Большой за могучий внешний вид и за уважительность остальных, которая досталась ему словно по генетическому определению.
Анализируя ситуацию, Лось продолжает убеждать.
- Да я два раза бегал, все четко, прям по распадку, только сопку обогнем, и в дамках!..
Сашка убедителен не только своими доводами, но даже скрипом нар, на которых ерзает от возбуждения. Всем хочется быть первыми на финише, это дух мужского соревнования. В роте три взвода, два – надводники и третий, к которому они имеют не без гордости самое непосредственное отношение – подводники. Они должны быть всегда первыми!.. Черту подводит Вовка Маслов, по кличке Квадрат за форму своего кряжистого тела, словно вырубленного из под топора, грубо, но крепко и надежно. Словно шашкой рубанул, как добрый казак на круге и пришлепнул тяжелой ладонью свой русый чуб.
- Короче, заметано!.. Если решили, значит все!..

…. Два дня тому назад 41-я рота прибыла в полк морской пехоты на практику. Учебная программа в Высшем Военно-Морском Училище – святое, как боевой устав. Еще не  забыт опыт Великой Отечественной войны, когда матросы с кораблей и курсанты военно-морских училищ уходили на передовую в окопы. Это еще помнили вышестоящие военно-морские начальники. По историческим меркам – 30 лет после войны, не так уж и много. Начальник кафедры морской пехоты, полковник Фомин, похожий на тугой колобок, наглухо застегнутый кителем до последних крючков не смотря на июньскую жару, вытирает большим форменным белым платком розовую лысую голову и торжественно выражает отеческое напутствие.
- Вы должны, значит, освоить все навыки бойцов морской пехоты!.. Это трудности. Да-а!.. Но – ерундовые…. Будут Вас обкатывать танками, будете стрелять их всех видов стрелкового оружия!.. Будете метать гранаты. Все как положено, как в бою…. Жить будете по-походному…. Вот, так!.. А как иначе?!..
Он говорит отрывисто, по-военному, словно самому себе задает вопросы и сам себе отвечает.  И кто бы возражал. Как перед атакой, с ударением на последний слог, раскачиваясь как матрешка, и приподнимаясь на носках, он словно заглядывает в будущее. Колодки боевых военных наград на его кителе тусклы, но значительны, очень хочется ему верить, но июньское солнце нежно гладит юные затылки и в бой совсем не хочется…

С вечера выдали амуницию. Тяжелые стальные каски, фляжки, короткие стоптанные и пропитанные потом не одного поколения морпеховские сапоги. Скукожившаяся свиная кирза давно потеряла свою первоначальную форму, закостенела в форме «испанского сапожка» времен инквизиции и при первых шагах курсанты автоматически принимают походку подвыпивших журавлей. Автомат АКМ-47, подсумок, противогаз и вещмешок с сухпайком, все в соответствии с аттестатом морского пехотинца, утвержденного еще приказом МО СССР 1943 года.  Утром все это наделось, повесилось на плечи, подтянулось ремнями в нужных местах, по строевому уставу морской пехоты  выстроилось в колонну по три, повзводно и выдвинулось гордой колонной из стен системы на просторы закрытого города Владивостока.  Батальон морской пехоты, гремя железом, шел на станцию погрузки – Моргородок и, как в водевиле, вслед военным наверняка и с любопытством смотрели прохожие. Когда идет много военных, им - военным всегда традиционно кажется, что на них смотрят….
Рядом шагают командиры рот, также  перетянутые снаряжением со свисающими от пистолетов кобурами и сумками противогазов.
- Не отставать, шире шаг!..
Мужественно звучат их голоса, которые почему-то не хочется слышать. Жарко.
- Во, нагрузили, как ишаков!.. – ворчит Женька Степанов, неуклюже расталкивая своим большим и не спортивным телом окружающих, шаркая по асфальту стоптанными каблуками морпеховских сапог. Любую физическую нагрузку он воспринимает как насилие….
- Давай, двигай булками,- ворчит на него Пашка Бакланов, маленький сбитый паренек  с энергией на троих, - Не огорчайся, самое интересное впереди, я тебе обещаю!..

Когда аппарель морского парома опустилась в бухте Славянка и лава новоиспеченных морпехов выкатилась на пирс, Женька Степанов по кличке «Степа» наверняка вспомнил эти слова. До места дислокации – 8 км. Где бегом, а где быстрым шагом предстояло до конца растоптать испанские сапожки, которые никак не хотели вписываться в привычную биологическую форму ног. Температура – плюс 30, влажность – 98 %. Все в соответствие с Приморским климатом в июне месяце. Каски от пота сползают на глаза, сдвигаются свободной рукой назад, брякая об стволы автомата, и эта музыка железа кажется бесконечной. На лицах обреченность, глаза злые, смотрят только под ноги, любоваться зелеными буграми сопок не хочется….  В строю слышится пыхтенье, сопенье, матюки, смачные плевки в дорожную пыль и бесконечный лязг оружия и амуниции. Чарующий пейзаж дальневосточной тайги на подвиги не вдохновляет. Когда, наконец, сквозь плавающее марево жары, показался походный лагерь, то метать гранаты, стрелять из всех видов оружия и мужественно зарываться в землю под грохотом проходящего танка, никому уже  не хотелось. Желание протянуть ноги, скинуть ненавистные сапоги вместе с пропотевшими портянками сразу убили голоса сержантов морпехов – инструкторов. Перед курсантами они стоят в ожидании, бодрые, обтянутые ремнями, выделяясь чернотой формы, как вороны среди серых воробьев.
- Батальо-о-он!.. Повзводн-о-о!.. Становись!!!
Порядок, временно расстроенный недовольными возгласами и усталостью, восстанавливается, словно всех встряхнули за шиворот просоленной робы.
- Вот, началось…. – напомнил Пашка Бакланов Степе, - я же тебе обещал!..
В строю слышаться смешки, сдабриваемые матерками на уровне шепота: - Ну, вот, бля, началось….» Все с любопытством оглядывают стоптанное поле и деревянные, потертые временем и приморскими ветрами пошарпанные дождями  вагончики….
   
… Утро ласкает небритые лица. Затяжка беломорканалом после порции перловой каши под названием «шрапнель» из полевой кухни с запахом романтичного дыма, кажется нектаром. Валерка Трасковский внимательно огладывает товарищей, и последний раз произносит, как уточняет. Его бас звучит переливом, не смотря на то, что он пытается говорить тихо.
- Ну, что, мужики, бежим, как договорились?!..
Приглушенную хрипоту заместителя командира взвода все уже слышат не как голос товарища, а как приказ.
- Значит так, Лось впереди, Дорон, Виркеев и, еще там кто, позади!.. Чтоб отстающих пинали…. Все, решили!..
Команда на марш звучит с брони БТРа, на котором маршельски восседает начальник физической подготовки старший лейтенант Глухончук.
- Первый взвод, пше-о-ол!..
Команда произносится с растяжкой, отзывается эхом в прибитых туманом утренних сопках и замыкается мертвым секундомером, который клацает в его левой руке, как отчет всей будущей жизни. Правая рука что-то быстро отмечает в блокноте.
Двадцать семь пар сапог хлопают по утренней  еще влажной от росы дорожной глине и скоро скрываются за поворотом.
- Второй взвод пше-о-ол!..
Все повторяется, как отлаженном механизме. Опять щелкает безразличный секундомер и вновь рука «маршала» что-то скорописью отмечает в блокноте. Еще не успевшая осесть дорожная пыль уже привычно щекочет ноздри, возвращая сознание к реальности.
Когда третий взвод подводников вышел на старт, все многозначно переглянулись, словно притихли в заговоре. И побежали. Четыре шага вдох, четыре – выдох. Хлоп-хлоп, бум-бум, отзывалась эхом растревоженная утренняя земля полигона.

... Бронетранспортер и походные домики скрылись из видимости, Валерка Трасковский, оглянувшись на Лося, прохрипел на выдохе, – «Ну!?..» и однообразный топот сапог – «хлоп – хлоп» и «бум – бум» сменился на «вжик – вжик»…. Запах взбитой от сапог дорожной пыли сменился на таежный аромат. В глаза лезла липкая паутина,  папоротник хлестал и связывал ноги, а густой орешник обязывал к непредвиденным зигзагам, ибо сквозь него мог пройти только выводок диких кабанов…. Уже через несколько минут предвкушение будущей сатисфакции от первенства на финише сменилось непонятной тревогой….         
По прикиду Валерки Трасковского, бежали уже минут пятнадцать и в тот самый момент, когда многие уже задумались об итоге своего коллективного и коварного замысла, Черный, он же Лось, он же Черноусов Сашка вдруг остановился, а именно встал как охотник перед выстрелом. Все без команды, отплевываясь, молча повалились в густую траву.
- Че застыл?... Сусанин?... – возник чей-то голос и двадцать сем пар глаз с вопросом устремились на одного человека.
Сейчас, увы, уже невозможно установить – кто задал этот вопрос, как и последующий с не скрываемым разочарованием, но сказано было в этих простых словах больше, чем можно выразить самой значительной паузой.
- Слышь, Блэк, а мы правильно бежим?!...
Сквозь коварную тишину приморской тайги прозвучало это с легкой  угрозой на ответственность и возмездие.
Лось, озираясь вокруг и вглядываясь в деревья, кустарники, поднимает голову вверх и словно желая выразить свое особое мнение, как биолог о прелестях флоры приморской тайги, как-то неуверенно констатирует.
- Да, вроде здесь я бежал, че-то не могу сориентироваться…. Как-то все одинаково!...
Наступившая пауза застучала в мозгах.

…. Прошло уже гораздо больше нормативного времени до прибытия на финиш, когда все вновь остановились перед бурной речкой и вновь повалились в траву.
- Слышь, Лось, мне кажется что эту речку мы уже три раза форсировали...
 Серега Арбузов, который на всем протяжении молчал как стоик, изначально, молча, не соглашаясь с предстоящей авантюрой, подводит для всех итог, как приговор. Растерзанные тайгой и мокрые от преодоления водных преград, все отупевшими взглядами устремляются на своего командира. Валерка Трасковский, выжимая как полотенце берет, смотрит на Лося-заводилу и, словно желая разрядить обстановку, заключает:
- Главное автомат нашли!..
Степа – Женька Степанов, заботливо протирает травой свой АКМ, и как бы ни при чем, с явным желанием сменить тему, переводит разговор и вновь обращается к Сашке Черноусову, словно дразниться: 
- Во, пе-е-рвые, в дамках!.. Сусанин, хрен тебе в дышло!..
Однако никого это уже не трогает. Может и вспоминают старую русскую пословицу: - «Самая короткая дорога та, которую знаешь!», но все понимают, что поиск виновного делу уже не поможет. По не писаному правилу общения, когда вдруг хочется отстраниться от реальности, все со смехом начинают вспоминать приключения, связанные именно с ним, со Степой,  когда выползая на берег после последнего брода, увидели своего товарища, словно застрявшего по стрелке реки.
- Ты че, там, Степа рыбок смотришь?!..
Женька Степанов, приседая по горло в воде, с выпученными глазами и с захлёбывающимся ртом, только и вымолвил, как приговоренный.
- Это, пацаны, автомат уплыл!..
Потерять оружие на марше?!..  Нужно ли было объяснять последствия?.. Все, как по команде ринулись в поток, ныряли,  чертыхались, матюкались, но автомат подняли. И это событие, с одной стороны ободрило, а с другой стороны, словно подвело окончательную черту – маневр не удался!..
- Не, ну где мы вообще?.. Надо бы определиться….
Пытается вновь вернуть всех к действительности молчаливый Серега Арбузов. Валерка Трасковский, вновь подчеркивая свои командирские обязанности, пытается остановить прения. Однако тревога в голосе также не скрывается от окружающих.
- Надо выйти на поляну, вон, там что-то просвечивается, - он решительно встает и показывает на просвет в густой тайге.
- Ага, по компасу!.. Да мы, вообще, может уже в Китае, до границы 7 км….
- Ну, значит, будем с боями пробираться к своим!.. Помнишь, Степа, я обещал тебе самое интересное, вот, началось!...
Голос Пашки Бакланова окончательно возвращает всех к реалиям.
Все внутренне встряхиваются от последних событий и уже не спеша, со слабой надеждой на какую-то ясность, направляются на проблеск солнца вслед за командиром…. 

 …. Медленно покачивающаяся широкополая тростниковая шляпа среди высокой травы, прижала всех в сырой земле, как легендарных разведчиков в тылу врага.
- Точно, в Китае, бляха-муха, - послышался чей-то обреченный возглас.

…. Старый кореец, житель дальнего кордона, хитро прищурившись, оглядывал изможденных воинов с пылающими вопросительными взглядами. 
- Туда Вам, туда… - показывал он сухой рукой труженика полей в сторону походного лагеря, - Километров семь будет, не больше!.. Если через сопочку, а по реке больше – все пятнадцать….
Уже высохшие от последнего броска по преодолению этой самой сопочки, третий взвод морской пехоты, без потерь вышел к своим. Свои, в том числе – черные и перетянутые ремнями офицеры морской пехоты, буровили истерзанных курсантов мужественными взглядами. Наверное, так смотрели командиры на своих солдат, убежавших с окоп, но вернувшихся вновь на передовую с последним желанием искупить свою вину в бою. Четыре БТРа с полным комплектом настоящих морпехов на броне, гудели, заглушая матюки командира роты – капитан-лейтенанта Савченко Валентина Васильевича….

На следующий день, удовлетворенный старший лейтенант Глухончук, как наполеон на барабане, восседал на броне БТР-а с секундомером в левой руке и виртуозно комментировал марш-бросок по периметру танкодрома: «Хиляки, слизняки порченные, плохо, неправильно дышите, четыре – вдох, четыре – выдох!.. Не сдыхать, еще двадцать кругов впереди! Хе-хе….»
Издали, наблюдают это действо остальные невольные свидетели экзекуции, занятые рытьем окопов под будущую обкатку танками. Сейчас уже трудно и не благодарно восстанавливать некоторые их напутствия и комментарии, все поросло быльем. Однако, по не приложенным законам бытия все познается в сравнении и вспоминая некоторые возгласы, типа: - «На хитрого всегда найдется свой болт с газовой резьбой!..», можно констатировать, что удовлетворение не заставило себя ждать. Через несколько дней, другие курсанты – морпеховцы, бывшие суворовцы и нахимовцы, считавшие себя более продвинутыми в начальной военной подготовке, тоже проявили наказуемую смекалку. После отбоя, при марш-броске за шмурдяком в соседнюю деревню, инициативная группа самовольщиков, по-хозяйски прихватила на закусь плоды с местных огородов и на халяву, у местного аборигена – банку забродившего лимонника….

…. С нескрываемым благоговением, уже забыв на прочь свой недавний позор, наблюдали  за картиной профилактики инфекционных желудочных заболеваний, а по простому – последствий массового поноса, уже другие невольные свидетели. Бывшие визави, а нынче - любители огородного немытого деликатеса через сутки были построены на этом же танкодроме и майор в белом халате с помощником-санитаром, который периодически готовил и подавал ему длинные палки с ватными кляпами на концах, обходил строй со спущенными штанами….      

Пролог.
… Через тридцать дней,  черная «Волга» начальника училища мягко проехала через КПП бригады надводных кораблей – парадного 33-его причала Тихоокеанского флота.  Вице-адмирал Потехин Борис Николаевич в главе сопровождающей его свиты из старших офицеров, внимательно смотрел на большой десантный корабль, который по расчету в течение ближайших двадцати минут обязан был опустить аппарель на свободную стенку.
- Всех построить в колонну и строевым шагом через весь город… Чтоб, видел народ своих будущих героев!..
Адмирал с удовольствием предвкушал это зрелище. Когда живой поток новоиспеченных воинов вытек из нутра твиндека десантного корабля на причал и построился, наступила пауза. Адмирал, приняв рапорт старшего офицера, долгим взглядом оглядел строй. Расхристанные, в грязной робе, частично разорванными штанинами заградительными редутами колючей проволоки, с засученными рукавами и небритыми загорелыми лицами, курсанты не располагали к парадности. Адмирал молча прошел вдоль строя и остановился напротив одного курсанта. Вытянутая фигура по стойке «Смирно», нагло рассматривала жуки на погонах. От взгляда адмирала не ускользнула некоторая скособоченность курсанта, которой он явно компенсировал отсутствие каблука на одном из сапог.
- А это, что у тебя, сынок с обувкой, где каблуки!?..
- Взрывным пакетом оторвало, когда сопку брали!.. – не без чувства гордости отчеканил курсант, продолжая внимательно изучать погоны адмирала.
Адмирал еще раз оглядел строй и, обращаясь к старшему офицеру, разочаровано заключил.
- Значит так, пусть передохнут здесь, на стенке, комбригу я объясню, а вечерком, значит, когда стемнеет, и доведешь в училище. Нечего народ пугать, а то и впрямь подумают, что с войны….   
Уже глубокой ночью, задворками, как и следуя приказу, также гремя железной амуницией и, в уже, словно родных коротких морпеховских сапогах, батальон прибыл в родную систему.  Впереди была первая корабельная практика на крейсере, что гораздо более прельщало будущих офицеров флота, но это уже, как говориться – совсем другая история….

                * * *

                Май 2013 г.


Рецензии
Интересно вот так узнавать мир мужчин - и слова то у вас особые, и ситуации аховые! Спасибо за расширение кругозора - ВСЁ ИНТЕРЕСНО!

С любопытством к вашей страничке и уважением к автору

Галина Кадетова 2   08.10.2015 15:50     Заявить о нарушении
Очень приятно сознавать интерес с своим опусам!.. Спасибо, что ВСЕ ИНТЕРЕСНО.
Пишу от случая к случаю и отношусь к этому занятию в жизни, как к попутному, не более...
Если хотите погрустить и улыбнуться, то приглашаю почитать "За штатом", и для смеха - "Свадьба Соколика" а на "закуску "Шалаш на корабле"...
Буду признателен, (с улыбкой!..) !

Юрий Кривошеин   09.10.2015 03:44   Заявить о нарушении
Юрий - читаю по-тихоньку (и буду читать) ваши ТВОРЕНИЯ. Люблю всё самобытное!
Успехов!

Галина Кадетова 2   09.10.2015 07:06   Заявить о нарушении
На это произведение написано 8 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.