Дневник провинциала 1981 год

   Вот  и  потекла  жизнь  наша  в  Новом  Году.  Приболел   мало-мало  я.  Так  как лобешник  мой  пылал, как  мартеновская печь,    с  тридцатого  на  тридцать  первое  декабря,  то  я   пошел  в поликлинику  академии,  надеясь  на  излечение.  Дали  справку  на  освобождение  от  исполнения  служебных  обязанностей  на первое и второе января.   Смех  и  цирк! 
   Проявлял  фотопленку.  Учусь  фотографировать.
   Третьего  января  в  электричке встретил  Шальных.  Он  сообщил,  что  солдат-водитель, задавивший  на  машине  жену  начфина,  уже  уволился  и  уехал  домой.  Тюрьмы  он  избежал  ввиду  отсутствия  улик.

                06.01.1981


   В  пятницу  двадцатого  марта  посетил  сколько-то-юродную  (трудно посчитать)  сестру Киру Добрухину,  живущую  в  Москве.  Видел ее последний  раз,  когда  она  была  малышней  совершенной. Сейчас  ей  шестнадцать.   Любит  Высоцкого,  записи  которого  и слушали  весь  вечер.
   Звонил  в  воскресенье  двадцать  второго  марта  Дедкину.   Он  "ужо  старшой  лыйтинант".   А   я  вот  все  в  лейтенантах  перехаживаю.   И  еще  неизвестно,  оставят  ли  меня  в  армии.
   Встречаю  иногда  знакомых  с  бывшего  места  службы.  Недавно  опять  встретил  одного  такого  офицера,  рассказавшего,  что   Белкасову,  оказывается,  дали  два  года  условно  с  оставлением  в  армии.  Учли то,  что  у  него    маленький  ребенок  на  иждивении.

                26.03.1981

 
   Пятого  февраля   хоронили  Сашу  Лютенко.  Онкология  чертова.  В  семьдесят  четвертом   мы  с  ним  вместе  стройотрядствовали   в   Солопово.  Саша  был  завхозом.  Ругал  меня  за  неумелую  растопку  печи.  Ему  нравилась  Валя.  Случилась  даже  ситуация,  когда  мы  втроем - Саша,   я  и  Валентина, -   несколько  минут  сидели  в  каком-то  сарае,  в  интимной  темноте  и  взволнованно  дышали.  В  полном  молчании.  Саша  не  выдержал  затянувшейся  паузы  и  вышел  из  сарая,  решив,  что  именно  он -  третий  лишний.  Затем  минут  через  пять  вышел  и  я,  поняв,  что  я  - второй  лишний.  Ох,  юность-юность!   Времечко  золотое!  Похоронили  и  помянули  Сашу. Выпили  не  в меру.  На  следующий  день  у  меня  было  апокалиптическое,  мрачное     настроение,  словно  перед   концом   света.   На  похоронах  были  многие  наши  эмвэтэушные  одногруппники,  наверное,  полгруппы,  не  меньше.   Узнал  от них  массу  новостей.   Например,  Володя  Колядко,  которому   в  институте с   трудом  давался  французский  язык,  самостоятельно  прекрасно  освоил  английский,  а  теперь  взялся   за  второй язык -  японский.

   Нынче  я  на  перепутье.  То  ли  в  армии останусь,  то  ли  на  гражданку  уйду.
   В   Хим-Дыме  уже  восемь  месяцев.   Привык, обжился.  Документы  послали, но  те, кто наверху,  не  хотят  подписывать,  якобы  из-за  моей  «варяжистости»:  в  ПВО служил, а не в химиках. 

                30.03.1981

   Забыл  совсем  (ну и память!) прописать:  в  серединке  генваря   мне  оказали честь  друзья-однокашники  Женька  и  Ромка,  появивишись  у  меня  в  гостях  в  славном  граде  Подольске.  Нежданно-негаданно.    Знаете,  я  категорический  противник  некоторых   русских  пословиц.  «Нежданный  гость  хуже  татарина».  Что  это за такое?  Ерунда  полная!  Смех  и  цирк,  право  слово! Ну,  приехали   ребята,  как  снег  на  голову  африканца,  ну  и  что?!  Выгонять, что ли,   прямо  с  порога?!  От  ворот  поворот?!  Нет,  не  признаю  я  таких  народных  мудростей  абсолютно.   Я  рад  друзьям  независимо  от  обстоятельств   времени,  этикета  и  местных  условий.   Не  понимаю  столичный  народ,  который   в  большинстве  своем  живет  по  раскритикованной  моим  великим  критическим   мозгом  (прям,  как  у  Виссарьон  Григорича!)  пословице.  Сначала  подгреб   в  мою  хрущобу  двухкомнатную  Женька  Георгиев.  Личность  преоригинальная, на  мой  взгляд. Я  ни  у кого  из  «хомо  сапиенсов»    не  видел  столь  горделивой  прямой  походки,  как  у  Жени.  Прибавьте  к  этому  высоко  поднятую  голову,  насмешливо-ироничный  и   вместе   с тем   несколько  снисходительный  взгляд  серо-зеленых  глаз  на  красивом  породистом  лице,  -  и  вот,  пожалуйста,  портрет  Георгиева    готов.  Увлекшись  еще  в  седьмом    классе  делами  не  вполне  законными: по  изъятию   ценностей  из  магазинов, - Евгений  был  сам  изъят  нашим  «самым  гуманным  и справедливым»   из    школьного  обращения    на  три  года.    Классная  руководительница,  человек  крутого  нрава  и  большой  вспыльчивости,   вследствие   чего    награжденная  нами  соответствующим   именем  Саблезубая,  неоднократно  пыталась  перевоспитать    Георгиева.   Однако   успеха   в  этом  благородном  деле  не  имела,  а    трудновоспитуемый,   как  и  было   уготовано  судьбой,   прошел   известные   тюремные   «университеты».  Через  день  после  Женьки  подгреб   Ромка  Андрющенко,  друг  детства  и  старый  добрый  товарищ  мой.  Рома,  под  стать  Георгиеву,  обладает  также  рядом  выдающихся  черт  характера.  На  мой  взгляд,  конечно.  С  детства  он  отличается      умом,   активностью  и  физической  силой.  Когда   я,  например,   читаю   «Подвиги  Геракла»,   то   главный    герой  книжки   представляется  мне  не  в  образе  актера  из  известного   франко-итальянского  кинофильма,  а   в  образе  Ромки,    но  только  чуть  повыше  ростом.   Вот скажите,   сможете  ли  вы,   ухватившись   двумя  руками  за  ствол  дерева,   удерживать  хотя  бы  секунд  пять-десять   свое  тело    в  горизонтальном  положении?  Не  сможете, уверен.  Если  Вы,  конечно,  не  сверхатлет.   А  вот  Ромка    в  школьном  дворе  показывал  такой  фокус.  Я  пробовал  повторить  за  ним  такую штуку,  но  куда  там!  Падал на  землю  через  полсекунды.  Ум  у  Ромы  тоже  специфичный,  не  склонный  к  теоретизированию,  а  скорее  повернутый    в  сторону  практичности  жизни  и  причин  происходящих  явлений.  Словом,  Ромка  любит  призадуматься  и  поразмышлять  о  жизни  людской,  и  это  у него  здорово  получается.  Я  всегда  прихожу  в  восхищение  от  логики  его  рассуждений.  Когда  он  приводит  свои  доводы,  с  ним  трудно  не согласиться.   Ромкина  внешность  тоже  своеобразна.  Он  несколько  смугл,  росту  среднего,  глаза  отличаются  необычайной  живостью  и  удивительной  эмоциональностью.  Вот  такие  ребята  нагрянули  ко  мне.  И… 
   Прошу  пардону.  Лерка  голос  подает  из  другой  комнаты.  Громко  кричит.  Не  дает  мне  дописать  историю.  Видно,  я  спонадобился  зачем-то.  Позже  дорасскажу,  как  ребята  погостили  у  меня  в  Подольске.

                31.03.1981

   Продолжу  о  друзьях-одноклассниках.   Женя  попросил   устроить  его  в  близлежащую гостиницу,  в  которой он  собирался пожить  дней  пять.  Я  ответил,  что  не  вижу  никаких  препятствий,  и  повел  обустраивать  товарища  в  архивную  гостиницу,  расположившуюся  в   пяти  шагах  от  моей  хрущобы.   Когда  пришли  на  место  и   очутились  у  стойки  гостиничной  администраторши  –  тети  необъятной  полноты,  то  обнаружилась   непреодолимая  проблема.      Евгений  «достал  из  широких  штанин»  военный  билет  и  был  потрясен   отсутствием   всякого  почтения  чиновницы  к  сему  мандату.   Для     поселения  в  нумера  тете  нужен  был  лишь     «краснокожий,  серпастый  и молоткастый».     К  нашим   эмоциональным  просьбам       титаническая  женщина  отнеслась,  будто  к  комариному  писку.       Непоколебимый   вид  ее   тыквеобразного  лика   говорил  нам,  что,  мол,  порядок – превыше  всего,  и  катитесь-ка  вы,  ребята,  ко  всем  чертям.   С  расстроенным   Женькой,  забывшим  паспорт   в   Миллербурге,   мы  поплелись  восвояси.    Однокашники   решили  жилищный  вопрос  таким  макаром  –  поселились  у   Ромкиной   московской   родни,  обитающей  на  Семеновской.
   Мы  втроем  немного  покуралесили  по  Москве,  но  особо  мне  запомнились  два  момента.  Первый – вечер  поэзии.  Дело  случилось  так:  возымев  благородную   цель  -   хорошенько  повеселиться,   мы  засели  в  один  из  ивнингов   в  квартире    на  Семеновской.    За  столом  после  умятия  очередной  емкости   у   двоих  участников  вечера  внезапно  усилилась  любовь   к  поэзии.   Евгений   начал  щедро  делиться  своим   невеселым  настроением   с  остальными,   озвучивая  на  память  самые  мрачные  стихи  классиков.  Хочу  подчеркнуть,  что  Георгиев  знает  множество  стихов  на  память.  Неожиданно   на  каждое  Женькино    четверостишие   стал   отзываться   стихотворным  экспромтом  Ромин   дядя.  При этом  экспромт  он  выдавал  без  задержки,  с  пылу,  с  жару,  так  сказать.  Было  презабавно.  Однако  такой    поединок  продолжался  до  того  момента,  пока  тоскливое  настроение  не  овладело  всеми  участниками «веселья».  Я  не  выдержал  первым  и  уехал  домой.
   Второй  момент   произошел  в  день  отъезда  Евгения  из  Москвы.    Мы  с  ним  сидели  в  электричке,  доставлявшей  нас  к  Казанскому  вокзалу.  Полпути  проехали  нормально.  Потом  Женя  открыл  свой  поэтический  рупор  и  стал  с  завываниями в голосе  озвучивать  поэму  «Мцыри».   В  вагоне  все  примолкли.   И  тишина!   И  пассажиры  с  сумками  сидят!  Стук  колес  был  удачной  музыкальной  приправой к   поэтическому  монологу.    В  результате  не  обошлось  без  жертв.      Сидевшая   рядом   с   чтецом   девушка  вначале равнодушно  обозревала бегущие  оконные  пейзажи, через  минуту покраснела  лицом,  стала  усиленно  разглаживать  юбку  на  коленях,   видимо,  от  избытка  любви  к классику,  а  затем  не  выдержав,  сорвалась  с  места   и  убежала   в  другой  конец   вагона.  У  меня  нервы  крепкие   однако.  Я,  зная   тягу  одноклассника   к  подобным  забавам,  ничему  уже  не  удивлялся.  Довез  Женю  до  Казанского  и  усадил  на  «Тихий  Дон».
   Рому  провожал  отдельно,  но  произошел  казус.  Видимо,  друг  что-то  напутал  с  номером  вагона  или  поезда.  Исследовав  каждый  квадратный  метр   вокзального  перрона,   найти  Романа  не  удалось.   

                01.04.1981
       
   Пришло  письмецо  от  Ромы. Пишет,  что  Жеку  могут  посадить.  Опять  что-то  натворил.
   На нашей  кафедре  есть  великолепная  традиция.  Офицер, получивший очередное  звание,  либо  повышение  в  должности,   либо,  прошедший  один  из  этапов  защиты  докторской  или  любительской  диссертаций, - проставляется  (попробуй  не  проставиться  -  заклюют!),  закупая   все  необходимое,   и  устраивает    торжественный  вечер  для  всего  состава  кафедры.  После  семнадцати  часов  в  аудитории  номер  пятьсот  тридцать   пять   сдвигаются  столы,  поверхности  которых  преображаются  и  заставляются,  чем  бог  послал.   
    Я    более полугода  наблюдаю,  что   именно  посылает  Вседержитель   обычно  в  таких  случаях:  капуста  квашеная  и  огурцы  соленые  хрустящие домашнего  заготова;  грибы  маринованные  аппетитные (вываливаются  прямо на    тарелку);   икра  разная,  кто  какую  сможет  достать,  - в  крайнем  случае,  баклажанная;  картоха  родимая  вареная  в  пюрешном  обличии  (к  жареной   почему-то  пренебрежение);  на  тарелках  шеренгами  возлегают  нарезанные  сыры  костромские и российские,  докторские и любительские колбасевичи;  шпроты  рижские,  отливающие  золотистым  пшеничным  цветом,  выглядывают  с  любопытством  из  неаккуратно  открытых    консервных  банок;  хлеб  ржаной;   паштеты  в   баночках;   ветчинные   нарезки;  водка  для  всех;  вино  для  некоторых;  кофе  быстрорастворимый     и    коньяк  для  начальника  кафедры  и  его  замов.  А  вот  прямого  мяса  и  салатов  я  не  наблюдал  на  сих  торжествах,  видимо,  Небо  их  придерживает  для  себя.   
    Вы  думаете,  что   выпиваются  напитки  из  рюмок,  стопок  или  бокалов?  Ничего  подобного!  Мы – кафедра  химическая,  и  пьют  у  нас  из  химической  лабораторной  посуды.  Конечно,  из  колб  и  бюксов  мы  не  пьем,  но    химическими   мерными  стаканчиками успешно  пользуемся.  Очень  удобно:  можно  налить  себе  нужное  количество  миллилитров  горячительного  напитка.
    Начинается  действо  с поздравительного  тоста в  честь  виновника  торжества.  Конечно,  первый тост  звучит  из  уст начальника.  Если  говорит  генерал,  то  окончания  тоста  приходится  ждать  долго.  Никалекс  очень  любит  поговорить!  Речь  его  витиевата,  на  лице   всегда  блуждает  лукавая  мягкая  улыбка.  Слушать  его  интересно,  потому  как  начинает  он  вроде  бы  просто  и  бесхитростно,  однако    в  хвосте   своего  пламенного   выступления    уж  обязательно  так  загнет  какою-нибудь  оригинальной  мыслью,  что  всем  остается  лишь  ахнуть!  Если  же  выпадает  держать  поздравительное  обращение   заместителю  начальника,  то   можете  не  волноваться  – оглянуться  не  успеете,  как  все  уже  опрокидывают  свои  химические  стакашки.  Тост  зама  краток,  как  набедренная  повязка  туземца.  И  состоит,  ну,  максимум,  из  пяти-семи   слов.   А  если   из  десяти   слов,   то    за  столами,  глядишь,  уж  и  пошло  гулять      беспокойство:   не  случилось  ли  чего   дурного   с  заместителем  начальника.  Приведу  для  примера  некоторые  шедевры:   «Чтобы  Ваши  дети  не  боялись  паровоза!»,  «Пусть!», «Будем!», «За  твою  звезду!», «За  твою  любительскую!»,  и  тому  подобные  «сестры  таланта».
   После  начальников  тостируют  оставшиеся.  Я  заметил  особенность:  после  трех  первых тостов  о  виновниках  торжества  уже  никто  не  вспоминает.  Начинается  праздник  жизни!  К  восьми  часам  вечера  раскрасневшееся  повеселевшее  начальство  собирается  уходить  и  дает  последние  напутствия  доблестному  офицерству.  Самые  оригинальные  напутствия  у  заместителя  генерала.  Его  волнует  пожарная  безопасность, и  он  прочитывает  целую  десятиминутную  лекцию  офицеру,  остающемуся  за  старшего.  После  того,  как  зам  кончает  эту  лекцию,  полковник  Зосимович     ему  сообщает:  «Митрофан  Леонидович!  Вот если  я  буду  начальником  кафедры,  то     обязательно  возьму  тебя   замом  по  пожарной  безопасности!»
   В  отсутствие  начальства,  часам  этак  к  девяти  вечера,  заканчиваются  водки  и    достается  обычно  разведенный   ректификованный  этиловый  спирт,  который   производит  революцию  в  состоянии собравшихся.  Офицерство  прямоходящее  превращается  в   «постенкеходящее»  сословие.   Ладно,  на  этом  моменте  я  завершаю    описание  кондиций,  до  которых  иной  раз  мы  доходим.
   Мне, как начлабу,  обычно  приходится  сопровождать  пьяненькое  начальство  до  дому, до  хаты.  Вот  и  сегодня,  когда  праздновалось  очередное  звание  старшего  лейтенанта  Степанова,  я  довез  на  такси  (за  свой  счет,  между  прочим, - цельных   семь  рубчиков однако!)   Никалекса  до  его  квартиры  в  Олимпийской  деревне.  Ничего  деревенька – красивая и удобная!
    Сегодня  ночью  впервые  в жизни  печатал  фотографии.  Интересно!

                06.04.1981

   Восемнадцатого  апреля  ковырялся  на  ленинском  субботнике.  Расхаживал  по   кафедре  с  кистью и красил все,  что  попадалось  под  руку:  стены,  обрамления  классных  досок,  полы и прочее.  Работали  до  обеда.  Потом   отмечали знаменательный  день в  мастерской  прапорщика  Комакова.  Мастерская  находится  в  подвале  здания,  выходящего  тыльной  стороной  на   Вторую  Бауманскую   и  когда-то  принадлежавшего  Бауманскому  Училищу.   Этот  старинный  корпус  являлся  Химическим  факультетом  училища,  а  с  тридцатых  годов  и  до  сего  дня  -  это  инженерный  факультет  Хим-Дыма.   Мастерская  наполнена  оборудованием,  бережно  сохраняемым  техниками  кафедры  еще со  времен  Великой  Отечественной.   Засим  в  подвале  у   Комакова  можно  найти  и  сверлильный   и  токарный   и  фрезерный  станки,  и еще  много-много  всякой  всячины. Словом,  на  этом  оборудовании  можно  и  блоху    и  муху   подковать,  было  бы  желание  с   умением.   А  умения  Комакову  не  занимать.  Он – чистейшей  воды    Гоша,  он  же  Гога,  он же  Георгий   Иванович  из   мелодрамы  «Москва  слезам  не  верит».  Короче,  мастер – золотые  руки.  Так  вот,  посидели   мы  в  подвале  недолго       и  выпили  красного  винца.
   В  половине  пятого вечера  я  встретился  у  метро  с   Ваней  Сережкиным. С  ним  тоже  посидели  в  кафе  «Валдай»  на  втором  этаже.  Пили    «Цинандали»,  больше  напирая  на  шашлыки,  коих  каждый  уничтожил  по  четыре  порции.  Беседовали  о  том,  что  Центральное  Нечерноземье  в  запустении.  Достаточно  проехаться  там  по  деревням.  На  тощих  коров,  бродящих  еще  кое-где,  без  слез  не  взглянешь.  К  нам  подсели  какие-то  ученые  и  мы  немного  спорили  за  политику.
   Записался  на  каратэ. Первые  два  занятия  пропустил.  Пойду  теперь  в  воскресенье  третьего мая.

                27.04.1981

                Мне  принесли  дефицитную   книженцию   по  каратэ.   Хотел  как-то     переснять  это  великолепие  с  подробными  текстами  и  красивыми  картинками.  Но  как?  В    башню  залезла  сумасбродная  мысль - рентгеновской   пленкой  воспользоваться.  В  моей  химической лаборатории  ее  полным-полно.  Пока  телился  и  раздумывал,  как  откопировать  талмуд,  книжку  затребовали   обратно.
   Двадцать  пятого  эйпрэл  приехала  мамуля  из  Миллербурга.  Привезла  два  больших  баула  с  подарками:  масло  подсолнечное  чебатовское,  - нигде  не выжмут  вам  подобное  диво  с  таким     вкусным  запахом,  как  у  нас  на  Дону;  козинаки    из  тех  же подсолнечных  семечек  с  местного  маслозавода   –  жуткое  объедение,  вредное  для  вашего  пищеварительного «трактата» (это   я пошутил!);   халва   подсолнечная  - рай  во  рту,  рекомендуется  для  мечтающих  пополнеть.   Спит  мамулька  моя  на  раскладухе  на  кухне,  больше  негде:  комнаты  полуторной   хрущевской   квартирки     для   лилипутов,   видно,   строились.  Кухня,  рассчитанная  на  пигмея,  всегда  страшит  меня:    боюсь  ненароком  выпасть из  окна.
   Отгуляли  первомайские  праздники.   Мама   хочет  уехать  домой  после  Дня  Победы. Она  опасается  за  оставленную  без  присмотра    квартиру   в  столетнем  доме  барачного  типа  в  Миллербурге.   Боится  -  залезут  и  украдут.  Соседям  не  доверяет.  У  нее  сложился  устойчивый  антисоседский  комплекс.  У  мамы   есть  только  две  темы  для  разговоров:   поведение  соседей  во  дворе,  большей  частью  со  знаком  «минус»;   и  все  вопросы  здоровья  – лекарства,  врачи,    болезни  и  прочее.  Здоровье  у  нее  неважное.  Я  ее  понимаю.  Бедная  моя  мамочка!
   Ура!  Меня  на  девяносто  девять  процентов  оставили  в  кадрах  Красной  Армии!  Будем  отныне  Верой  и  Правдой  служить  Государству  и Отечеству!  Двадцать  седьмого  авриля  «главкохимверх»  наконец  сделал  подпись  на  свитке  моей  военной  судьбы.  Дальше  рапортина  пойдет  к  министру,  но  там,  уверен,   проблем  не  будет.
   Майор  Мясницкий.  Адъюнкт  нашей  кафедры  номер  тридцать  восемь.  Кто  такой  адъюнкт, знаете?  Это  должность  военного  человека  из  семейства  грызунов, то  бишь  грызущего  в  задумчивости  шариковую  ручку,  а  короче,    гоняющего  балду   три  года.       На  выходе   сия  военная  мышь   с  блеском,  и  не  только  в  глазах,  защищает  «любительскую»  диссертацию.  Или  вот  вам  вариант:  без  блеска  защищает,  с  одним  или  двумя  черными  шарами.  И  третий  варьянт  адъюнкта,   совсем  неудачный:  не  защищает  никакой  диссертации.  Возвращается  туда,  откуда  прислан,  не  солоно  хлебавши.  Какой  варьянт  окончания  адъюнктуры  предпочтет  ангел  товарища  Юрия  Мясницкого,  не  знаю.  Знаю  только,  что  сей  «товарисч»   дюже  вредный  и  несправедливый.  На  днях  Юра  упрекал  меня,  бегающего  в  мыле  по  всему  Хим-Дыму:  «Разве  ты  работаешь?  Ты  не  работаешь!»  Обидно.  Я  ведь  для  опытной  части  его  диссера  все  нужное  быстренько  выписывал  и  притаскивал  со склада  технического  отдела:  и  поролон,  и  оргстекло, и кучу  другой  мелочи.  Люди  не  помнят  добра.  Адъюнкт  Редькин  тоже  Юрке  подтявкивал.
   Занятия  по   каратэ  проводятся  в  обычной  московской  школе.  Тренируемся,  как  босяки,  то  бишь  бегаем  босиком  по  паркету.  Прошла  первая  моя  тренировка.  Ходят  со  мной    одногруппники   из   Бауманки:   Ося -  Володька  Овсеев,  и  Анджей  -  Андрюха  Драгунов.  Вместе веселее.

                03.05.1981

   Начальник   кафедры   сегодня  читал  лекцию  в  Центре  подготовки  космонавтов (ЦПК) и  взял  меня  с  собою  в качестве  Санчо  Пансы.  Впечатлений - «МАЗ» и  маленькая  тележка.   А  дело  было  так.  Расписываю.  Начну  со  вчерашнего  дня.  Подробно.  Чтобы  Вы  представили  картинку    не  в  туши,  но  в  акварелях.
    У генерал-майора-инженера  Лакитаева  Николая Алексеевича    мелкие  черты  лица  и испуганный взгляд.  Малорослый,  не любит он стоять  без  необходимости,  предпочитая сидеть,  утопая   в   большом  кожаном  кресле  в   кабинете. После  обеда он  непрерывно  курит, роняя  пепел  на рукава кителя  и  рубашки.  На его рабочем столе - творческий беспорядок:  на краешке  бросается  в  глаза  ярко-красный  фолиант   "Малой Земли"  Леонида Брежнева,  рядом   книжка   Епишева,  труды   Елены Сергеевны  Вентцель,   Клаузевица,  кафедральный учебник  и   несколько  старых  рабочих  тетрадей.
   Генерал,   наконец,  оторвался  от  чтения тетради, встряхнул  головой   и   неторопливо поднял  глаза.   
   Перед  ним   высилась  моя   сутулая  фигура.  Никалекс   выпустил  из  ноздрей  несколько колец дыма  безупречно  овальной  формы, покряхтел, прокашлялся  и  проскрипел:
   - Виктор Вениаминович! Пожалуйста, назавтра никакой работы не планируйте! Хорошо? Вы будете сопровождать   меня  в   Чкаловский.
   "Как он  умудряется   сотворять  такие правильные кольца?" - поражался  я,   любуясь    медленно покачивающимися   дымчатыми  фигурами.
   - Виктор Вениаминович! Что  Вы  молчите?   Вот Вам список  учебных  плакатов  и   схем,  держите. Подготовьте их, пожалуйста,  к  моей  завтрашней лекции.   Можете идти,  -  генерал  погасил окурок  и  снова  углубился  в  конспекты.
   - Есть, товарищ генерал-майор!  -  вспомнил  я  о  субординации.
   - Да,  кстати.  Позвоните  в  автомобильную  службу  и   закажите   "Волгу".   Пусть  подадут   на  плац    к  восьми   тридцати   утра,  - добавил начальник  вдогонку.
   - Разрешите идти?
   - Да,   я   сказал  вам  уже - идите,  -  буркнул недовольно  Никалекс   и   запустил  прокуренные желтые  пальцы  в  пачку  "Родопи"  за  следующей сигаретой.
   
   Сегодня с утра в городке  космонавтов    яркое   солнце.  Звездный  городок  -  в  двенадцати  километрах  от  кольцевой  в  сторону  Щелково. Рядом – поселок  Чкаловский  с  аэродромом.  Въезжаем  на  территорию ЦПК. На командно-пропускном пункте  тройной  контроль. Три  солдатика.  Въехали.  Слева  от  дороги  два  жилых  многоэтажных  дома,  в  которых  обитают  космонавты с семьями.  Чуть  дальше – памятник  Гагарину.  Штаб.
   Лекция,  посвященная    средствам химической  защиты,   началась  в  назначенные одиннадцать  часов,  и  была  прочитана  блестяще, по-цицероновски.   Правда,  большого  интереса  у  офицеров  знаменитого  городка  тема  не  вызвала.  И когда в конце  лекции  мой  Дон-Кихот    попросил  задавать   вопросы, -  аудитория  молчала.   Испытывающий неловкость  за   подчиненных,   начальник   ЦПК,  в прошлом  космонавт  Георгий  Береговой,   встал  и,   повернувшись  к  аудитории, сказал:
  - Ну что же,  товарищи офицеры,  если вопросов  нет,  то  позвольте  от  имени  всего  личного состава   поблагодарить вас,  Николай Алексеевич,  за  очень  интересную   лекцию!   Позвольте  предложить  вам  в  порядке  компенсации  за  потраченное  на  нас время   небольшую  экскурсию  по  нашему  городку.

  Экскурсию  вел  сначала  сам  Береговой,    затем его   сменил   старший  инструктор  по  тренажерам  подполковник  Самородкин,  а  в  конце - начхим  части.  Полтора  часа  экскурсии  пролетели,  как пять минут.   Никалекс  живо  интересовался  всем,  что  ему  показывали  и рассказывали.  Особенный  интерес  он  проявил  к  материальной  части.    Самородкин  рассказал,  что перегрузки  при  старте  и  посадке  составляют  величину   до  пяти  «жэ».  На  центрифугах  космонавты  испытывают  до  пятнадцати  «жэ».  Сам  рассказчик  спокойно выдерживал    восемь  «жэ».
   Комплексный тренажер - это  первый  отсек  посадки,  стыковки-расстыковки  и старта; а также  второй  отсек – бытовой,  больший  по  размерам.  В  подобных  отсеках  космонавты  на  кораблях  «Союз» испытывают до  пяти «жэ».  При  выходе  корабля  на  орбиту космонавты переходят через  люк  в  верхний  бытовой  отсек, еще  более просторный. В  нем  помещается  человек  моего  роста (сто  восемьдесят сантиметров).
   Тренажер   международной  космической  станции  "Салют"   представляет  из  себя  несколько  помещений  с  аппаратной  частью   и  глубоководный бассейн,  имитирующий  невесомость.    Станция «Салют» - это  пульты  управления,  имитатор  звездного  неба,  имитатор  стыковки.   Гидробассейн глубиной  девять  метров  и  более  двадцати  метров в  диаметре. Станцию «Салют»  погружают  в  воду,  свинцом  уравновешивают  выталкивающую  силу.  При  этом  космонавты  испытывают  состояние типа  невесомости.  Другой  способ имитации невесомости:  выводят самолет из  пике,  и  на  горке траектории целых полминуты   вы – в  невесомости!
   Центрифуга. С  американцами  у  нас  примерно  равное  плечо  центрифуги,  около двадцати метров. Китайцы  планируют  сделать  большее плечо.
   Самородкин далее рассказал много  разнокалиберной  всячины. Например, о том, что  был  случай  с  нашими космонавтами,  приземлившимися  в  пропасть  в  горах  Китая. О  том,  что должность  космонавта – подполковничья.  Раз  в  году  комиссия  производит  отбор  и  отсев  космонавтов.  ЦПК  подчиняется   авиационному  начальству.  Иногда наводит  шороху  проверочная  комиссия  во  главе  с  крутоватым  Маршалом авиации  Ефимовым,  дважды  Героем  Советского Союза.  Откуда  знаю?  Да он же  земляк мой  и  гордость   Миллербурга. Там   ему и памятник стоит  в  центре  города на  улице  Ленинской.  Скажу  даже  больше – он  учился   в    моей  школе,  а  недавно   приезжал  и  дарил   в школьный музей   скафандр  космонавта. 
   Самородкин  был  словоохотлив  и сообщил  нам  массу  деталей  о  жизни  ЦПК.  О  Терешковой  я  узнал,  что  посадка  ее  корабля  была  сложной.  Об  этом  свидетельствовал, якобы,   большой  фингал  под  глазом. Очень  трудолюбивая  женщина.  С  самого ранья  уезжает  на  «Волжанке»  по  делам  и  поздно  вечером  возвращается  обратно.  Готовят  к  полету  румын.  А  также  двух  "хренцузов". В  хорошем  смысле этого  слова.  У  одного  из  них  четверо  по  лавкам. Рискует.
   Однако  я  здорово  отклонился  от  темы.  Возвращусь  к  «Салюту».  Внутри у  него:  телескоп  с  двухметровым  объективом,  бегущая  дорожка, оптика  по  наблюдению  за   Землей - шесть  мощных  телекамер «Карл  Цейс».  Снаружи:  три  плоскости  солнечных  батарей. Показали  нам  и  обгоревший  «Союз - 2», на  котором  спускался Береговой.
   Самородкина ближе  к  завершению  экскурсии  сменил  начхим в  звании майора,  фамилию  не  расслышал.
   При  осмотре  «Салюта»  Николай Алексеевич  проявил  большое любопытство.
  - А  вот,  скажите пожалуйста,  куда  деваются  на  космической  орбите  при  реальном  полете  станции,  -  как бы это  сказать  точнее, биологические отходы,  что ли?   После того, как космонавт  сходит  в  туалет...  куда все это девается? На  станции  хранится  или  где? - задал  он  мучивший его вопрос.
   Начхим,  казалось,  нисколько  не  удивился   вопросу:
   - Товарищ  генерал-майор! Знаете,  ваш  вопрос,  как правило,  все  наши  гости  задают.
   И далее  он  обстоятельно  рассказал: что,  как  и  куда  выбрасывается.  Оказывается,  "это самое"  помещается   в   спецкапсулы   и  в  нужное  время  выбрасывается  в  открытый  космос.  На  вечную  память  и  хранение.

                04.05.1981
   

   Третьего  июня окончательный  приказ  пришел  об оставлении в кадрах и о присвоении  старшего лейтенанта.
   За  окном – молния. Шумит дождь. Послезавтра – отпуск,  который  проведу в  поездках  по  родичам. Сегодня  отправил  посылку с гречкой в Камышин. С утра ходил на рынок. Потомкам будет  интересно  узнать  нынешние  цены: картоха – 80 коп. за кило; редиска – 40 коп. за пучок; лук зеленый – 2 руб.  кило. Лук и редис не  прошел  ОТК и аттестацию со  стороны  женской  части семьи. Я  был  беспощадно  подвержен  словесному остракизму   за  недозеленость  лука и недокрасность  редиски. Однако  сие  недоразумение  не  помешало  мне  вкусить  прелести  обеда. Затем я энергично дрыгал  конечностями,  воображая  себя «черным  поясом». Позже  смотрел «Футбольное  обозрение». В  голове  планов  громадье. Осенью – заява в кандидаты в партию и плюс рапортина на сдачу кандидатского  минимума  по  «хилосохвии» и  «англейскому»  языку.

                21.06.1981


   Как  мне   удалось  разведать  страшные  секретные  сведения, - не  ведаю, но  оказывается, что  основные  три  школы  в   каратэ – это  санай,  штакэ и кунфу.  Я  попал  в  секцию санай.  Правда,  ни  бельмеса  не  разберу  разницы  меж  ними. 

                22.06.1981


   Отпуск. Миллербург.  В  первое воскресенье двадцать  восьмого июня мы  с  однокашниками  (Ромкой  со    своей  девушкой, и Воскресенскими Сашкой  и  Шурой) поехали в  Ореховский  лес на  пруд.  Отдохнули  хорошо.  Светило    спалило   кожу. Приходится  ходить  и  наводить  на  всех тоску  своим  выражением  лица.

                29.06.1981


   Опять  отпуск.  Но  ужо   Камышинград.  Пляж здесь так  близок  от   квартиры  на  первом  этаже,  что  мне  достаточно  выпрыгнуть из  окна и  пройти  парочку  шагов,  как  меня  принимают  нежные  волны  теплой  Камышинки и греют  светло-желтые  мелкие прибережные  пески.  Но  выпрыгиваю  только  после  обеда.  До  обеда – пасмурная  погодь.  Чуть-чуть  загорел. Чем  и  горжусь.  Больше  нечем.

                06.07.1981

               
   Я  вернулся  в  Миллербург   для  продолжения  банкета,  то  есть  отпуска.  Обнаружилась  небольшая  проблемка.
   Ступеньки  перед  мамулькиной  квартирой  приказали  жить  долго и  счастливо.  Попросту – развалились.   А  засим  я  веду  свою  Куликовскую  битву  с  местной  жилищной  конторой,  которая  ушла  в  глухую  оборону.  Моя цель  не  только  окружить  письменными  заявлениями  группировку  противника,  но  и  увидеть   отремонтированные   им ступеньки.   Но  воитель  из  меня,  как  из  воска  табуретка.   Ругаться  мне  совестно.  Удалось   добиться  лишь  разрешения  на  пару  сотенок  кирпичиков   и   цементика  мешочек.  И  то  цемента  на  складе  пока  нет  в  наличии.  Придется  самому  получать материалы,  а  затем  размяться  и  поработать  каменщиком.  В  ЖЭКе  мне  объяснили  расклад:  в  штате,  будто,   числится   лишь  один  работяга   на  весь   тридцатитысячный  город.  Остальные  - бухгалтера,  техники-смотрители  и рать начальников. 
   Событий  и  впечатлений  сегодня, пожалуй  больше,  чем     зубов  у  акулы.  Изображу   только некоторые из  событий.   В  начале  двенадцатого  собрались  с  однокашниками  и  слушали  записи  Высоцкого,  Клячкина  и  Филатова.  К  Высоцкому  у  меня  сложное  отношение.   Нравится, но  отталкивает  какая-то  грубоватость  его  текстов.  Прекрасно  поет  под    Высоцкого  Витя  Огородников.   После  обеда  самолично  гружу  на  предоставленный  грузовик  кирпич  с  территории  жэковского  склада   и  затем  разгружаю его  у  своего  дома.  Вечером -  опять  с  одноклассниками.  Грустим  под  проливным  дождем. У  кого-то возникает  идея  пойти  в  кино на  сеанс  21-00,  но  в  кинотеатре  вырубается  свет.  Ливень  и  тут  постарался.  Больше  умных  мыслей  о  том,  как  потратить  остаток  вечера,  в  запасе  не  остается,  кроме  одной – гулять  босиком  по  мокрому  городу.  Гуляем, беседуем, вспоминаем.  У  Вити   замечаю привычку  к  фразе «Все  нормуль!»  Одноклассница  Оля   Медведева  в  полном   соответствии  со  своей  фамилией  рассказывает  что-то  о  двух  моих  институтских одногруппниках   Мишках.  Судьбе  было  угодно  поселить  их  в  одном  чудесном  сибирском  городе  Бийске.  Так  как   встречаемся  мы  нечасто,  то  долго  болтаем  и  болтаемся  по  городу.   Во  втором  часу  ночи  расходимся   наконец  по  домам.

                11.07.1981


   Тринадцатого  джулая  вернулся в старинную финно-угорскую  землю, ныне  называемую  Подольском. Мой  банкет продолжается.  Восемнадцатого джулая я, аки настоящая лягушка-путешественница, - к сведению: износил уже один  зеленый  мундир, - направил  стопы  свои и Леркины  к  теплому Варяжскому морю в Эстляндию. Остановились в рыбацком поселке Кабли недалеко от Пярну.  Отдыхали на бреге моря под  аккомпанемент звенящих  нашейными колокольчиками тельцов.  Они глубокомысленно жевали,  мы сонно лежали на песке, впитывая ультрафиолет.  До  обеда  нас баловали своими  легкими песнями дожди. После обеда нас  нежили лучи  желтого карлика,  держащего свой межзвездный путь по  направлению  от  созвездия  Геркулеса к яркой звезде Вега. По вечерам ели копченую рыбу. Это не рыба - это наркотик. Легче было застрелиться, чем  закончить сие вкуснейшее пиршество. Пропитались наши организмы запахом рыбы, как шпроты маслом. Ничего, выветрится к следующему году.  Совершали иногородние вылазки. Гуляли по Пярну, Таллину, Айнажи.  Красивые города! Приставал к квартирной  хозяйке, у которой  мы  снимали  жилье, с  вопросами  по местному языку.  Кстати, мне кажется, что язык  у них  очень  красивый, певучий.  Исписал весь  блокнот эстонскими словами.  В  результате  моей  лингвоназойливости  уже  через  три дня   мог  покупать  товары (например, электрический самовар),  объясняясь с продавцами на  куцем  эстонском.  С обратными билетами было сложно. Двадцать  шестого вернулись домой в общем вагоне. Первого августа ездили с Леркой в красивейшее местечко Архангельское. Название правильное и соответствующее. Всю фотопленку израсходовал на красоту. Да, чуть не забыл. Я ужо старшенький  лейтенантичек!

                01.08.1981

 
   Два дня назад  встретились в  кафе «Три коня» на Бауманской  с  Анджеем  и  Игорьком – новосибирским ловеласом.  Это заведение  состоит из  трех  частей, как марксизм. Первая часть – элементарная дешевая столовка.  Спасла  от  голодной  гибели  половину бауманки.  Вторая - за  перегородкой, шашлычная, в которой пользовался популярностью почему-то не шашлык, а  чехогбили.  Третья – ресторан на втором этаже, помнящий множество  студенческих  торжеств  по  случаю  сдачи  очередных  экзаменов.  Название  кафешке  прилепили    стьюденты  из-за висящей на  передней стене  громадной  красноватой чеканки,  бросающейся в глаза всякому входящему. Чеканщик, не  иначе, прежде напился, а затем  взялся за  инструменты.   Лошадки   больше смахивали  на летающих ящеров юрского периода,  чем  на  удалую гоголевскую тройку.  Медное  произведение  искусства  меня,  как  постоянного посетителя,    всегда  приводило в восторг.   Ну так вот. Устроили  мы  с  одногруппниками  пионэрский диспут на тему: «Семья и мораль».  От  участников диспута для моих  любопытственных  ушей поступила свежая   инфомэйшен:  Жираф, оказывается, обнаружил административные склонности  и  очутился в кресле замдиректора экскурсионного бюро в Калининграде.  Во  дает  инженер-механик!
   Завтра я ложусь на отложенную операцию с шишкой  на  ноге.  И  желаю  себе  удачи!

                27.09.1981

               
   Вчера   в госпитале у Курского вокзала была нарушена сплошность моей физической оболочки. Хирургическое издевательство над моей  дражайшей конечностью закончилось прежде, чем я успел выслушать до конца рассказ   операционной медсестры  о том, как тяжело служится  ее сыну  на флоте. Эта  сердобольная  женщина  своим  рассказом  отвлекала меня  от боли и волнения. Оперэйшен  вроде  прошла нормалек. Сегодня во время обхода хирург  спросил меня о том, откуда я десантировался. Из Подольска, мол, отвечаю. Эскулап соорудил удивление на своем длинном лике и отметил, что я  вполне  бы  мог  оперироваться   в   Подольском  окружном  госпитале.  Настала  моя  очередь  удивляться.  Я  через  знакомых заранее пробивался   к  этому   Алексею  Юрьевичу,  как  к  известному  спецу  высокого  уровня.    Про  себя  рассмеялся, -  выдающемуся  хирургу,  видно,  срочно  требуются  помощь  невропатолога   и  горсть таблеток   от  склероза. В-целом, повторюсь, все прошло очень окейно. Госпиталь хороший. Немного  покоробило     пристрастие  немолодых  теток-медсестер  грязно обругивать  больных. Но  тут  уж  ничего  не  поделаешь - народ. Он  разный,  народ-то  наш.

                02.10.1981

   Гошпиталь  – штука  ленивая и разлагающая.  Для  возлегающих  в  нем пациентов.  Для  пациентов, которые не  очень-то  и  больны, - ну там  с  насморком, например,   лежат,  фурункулезом  или, как я,  с  небольшой  пустячной  шишкой на ноге.  Конечно,  ежели   у  тебя  серьезная  хвороба  или, не дай  бог,  намечается  близкая   встреча  с  апостолом  Петром,  то  тут  некогда  разлагаться,  тут дрожишь-боишься  и  прислушиваешься  к  органам  своим. 
   Я,  попав сюда,   в  первый день  испытал   тоску.  Рассматривая  стерильно вымытый пол  в  палате  и  стандартно  выкрашенные  в  рожь  стены,   возмечтал я  поскорее отсюда выбраться.  На следующий  день  осмотрелся,  принюхался  к  химически-лекарственным воздухам  и перестал считать дни.  Разлагаться  решил  активно – набрал   книженций  немало,  включая  и  учебник  по  англейскому. 
   В госпитале тихий час. Лежу в палате номер шесть (надо же!).  В  коридоре суета,  шаги, шум, возня, болтовня медсестер, наводящие  вкупе  на  меня  дурную  сонливость. 
   Все  больные  в  чеховской палате дрыхнут  так  самозабвенно,  с  таким  носовым  припевом,  будто  до  этого всю  жизнь  работали сутками   и  недосыпали. 
   Напротив  моего  королевского  ложа лежит старик  с  дряблым  испитым  лицом,  кавалер  звезды  Героя  Советского  Союза,  награжденный  за  форсирование  Днепра.  Поскользнулся  на  помидорине   и  упал  в  очереди  за  водкой.  Сломал  ногу.  Минуту  назад   проснулся  и  теперь  кряхтит,  сопит  и  надрывно  кашляет  от  чрезмерного  курения  «Беломора».  Постоянно  обращается  ко  мне  с  просьбами.  Стараюсь  быстро  выполнять  его  поручения,  так  как  уважаю  ветерана. Утром  просил  позвонить  супруге  и  сообщить,  что  с  ним  случилось.  Я  позвонил.  Оказалось, что жена его, - парализованная и беспомощная, лежит  дома. Две  взрослые  дочери,  разведенные,  видимо,  равнодушно  относящиеся   к  родителям,  за  матерью  ухаживать не  хотят.  Я   в   шоке  от  такой  семейной  ситуации.  Супруга  пожаловалась, что  ее  старик  совсем  спился: в  день  выпивает  по  две  бутылки  водки. 
   В  дальнем  углу  палаты  расположился  старший лейтенант Юрка  - летчик  из  Забайкалья. Весельчак и балагур,  хвастун, яростный спорщик, сует  нос  всюду.  «Да я…, да  мы…, да  у  меня…». Чистый  Ноздрев  местного  розлива.  Любит  загнуть словечко: «Тут  тебе  не  здесь!», «Эх, хорошо  же  Вам,  таксистам!»,  «Где  ты  была,  когда  тебя  не  было?»
   Рядом   с   Ноздревым  лежит прапорщик. Этот смахивает больше  на  Собакевича.  Замкнут, слова  лишнего  не  проронит. 
   Все  больные  с  переломами и болезнями ног.
   Мерно,  усыпляюще  гудит  холодильник. Поворачиваю  голову,  смотрю  в  окно. Там  унылая  картинка.  Деревья  в  последней  желтой  листве,  серая  пятиэтажка  с  балкончиками  и  беспорядочно  торчащими  телеантеннами  на  крыше. Ходил звонить Лерке. Еле  дозвонился. Теща с  Лерой собираются  к  моему  травмированному  Величеству   с  визитом. Получил  письма  от  мамульки  и  Ромки.  Я  потолстел. Восемьдесят  кило живаго  веса.  Пора  сматывать отседа,  а  то  разъемся!
   Мое  активное  разложение  проваливается  с  треском. Ни  одной  книжки  в  руки  так   и  не  взял. Неохота.

                05.10.1981

   С  четырнадцатого октября  я  в  гостях у мамочки.  Свалился нежданно-негаданно, как жара на чукчу. Дело в том, что из  госпитального заключения был  выпущен  девятого  октября. Вдогонку  дали  домашнюю  отсидку на  десять  суток  для  восстановления  всех  поврежденных  членов организма  после  операции.  Однако  по  причине  происхождения  из  пиджаков-двухгодичников  имею  пока  неустойчивую  слабую  воинскую дисциплину.  А  посему  махнул  в   Миллербург,  подрывая  основы  всего Трудового Кодекса. В  дальнейшем  обязуюсь  и  торжественно  клянусь  подтянуть  дисциплину  до  уровня  «военной  косточки».
   Ехал  в  Миллербург в  купе и  слышал любопытный  рассказец  некоей армянки Ларисы – заведующей  кондитерским  отделом в  Елисеевском  магазине. Считаю, что  ее рассказ  достоин  размещения в  моем  гениальном  бумагомарании. Значится, так. Якобы  нагрянул в магазин  внук  самого Елисеева,  бывшего  владельца. Остался  доволен  тем,  что  в  магазине  все  осталось, как при  деде. Затем  задал  работникам  задачку: дескать, ищите в помещении клад; коли сами  найдете,  то  он – ваш; ежели не  найдете,  то он  будет  ваш  лишь  наполовину. Сотрудники  облазили,  прощупали  и  простукали  все стены – не нашли. Елисеев  же  указал на  рожок  люстры,  который  оказался  золотым.  Увлекательная  история!  Но  верится  с  трудом.
   Приехал  домой,  а  мамы  нет. Пошел  к  Роме – тоже  нету.  Через  пару  часиков  вернулся,  мамочка  уже  дома.  Ходила  на  экскурсию  по  магазинам. Вчера  отметили  мой  приезд   с  Ромкиным  папой, Фатеем  Васильевичем, чрезвычайно   умным и интересным  человеком.  Бутылка  спирта,  привезенная  мною  из  Москвы  и  предназначавшаяся   в  нашем учебном  центре  Фролищи Горьковской  области  для  научных  экспериментов,  таковых  не  дождалась.  Вчера  она  нашла  для  себя  лучшее  применение. Однако  для  меня  это  закончилось   плачевно:  «утром  туманным»  и  реанимационной  потребностью  в  рассоле  и  кислых  щах.
   Завтра – восвояси,  в  Подольск, в  землю  древних  финно-угров.  Прокачусь  с  ветерком  на  «лихаче».  То  бишь  взял  билет  на  поезд «Лихая - Москва».
   
                16.10.1981

 
    Одноклассника  Женю  Васильчикова помню круглолицым  с неподражаемой доброй улыбкой.    Попал  под  мотоцикл. Недавно похоронили.
                                17.10.1981


    Приглашен на Ромкину свадьбу  в  Миллерград.  Завтра еду.
    На  кафедре  втянут  в  научную  работу  с  Белкевичем  и  Киряевым  по  проблемам  металлической сетки.
     Радовался выходу  наших  в  финал  чемпионата мира  по  футболу.

                                18.11.1981


   Двадцать третьего вернулся со свадьбы  Ромы и Татьяны.  У нее  хорошая улыбка. Свадьба изобиловала одноклассниками. Витя Зоренко  рулил  радиоаппаратурой и музоном. Воскресенские Саша и Шура радовали  глаз неиссякаемым оптимизмом. Юра Солонский создавал  всем  веселое  настроение: время  от  времени  делал  стойку  на  голове.   
   Сегодня днем ко мне нагрянул одноклассник Вова Бочаренко. Он приехал в столицу на месячишко на курсы повышения квалификации. Вова все такой же башковитый и математизоидный. Хорошо поговорили, хорошо под винцо посидели.
   Вчерась произошел субботничек.  Давно начальство вынашивало коварных планов громадье – выселить меня с потрохами из моего  шикарного просторного кабинета. Наполеоны чертовы! Захватчики! А как хорошо мне было в кабинете! Ан нет, хорошее когда-нибудь, да кончается. Вот субботник, такое важное политическое мероприятие,  и угрохали на воплощение своего черного замысла. Мои потроха – десятки уникальных приборов и оборудования, химреактивы, химпосуду в несметных количествах, и прочее барахло, - полдня сотрудники таскали к моему коллеге Костюхину Лехе. Он тоже начлаб. Все. Моего приснопамятного кабинета отныне больше не существует. Аминь! Вечная ему память! Вместо моей важной персоны в  кабинете теперь будет сидеть, чесать в затылке  и набираться ума-разума цельная бригада научных сотрудников.

                06.12.1981


   Третьего декабря встречался в «Утесе» на Бауманской с эмвэтэушниками Анджеем и Юрой Елиным. У последнего дитя появилось и квартира трехкомнатная. Приглашал на Новый Год. Посидели, значит, в  «Утесе», побалакали о том, о сем. Больше о быстротечности времени. Вспоминали золотое студиозное времечко! Ну и выпили крепко, конечно.

                07.12.1981