о Борисе Мазурине

       Борис Васильевич Мазурин родился в 1901 г. в Твери. Его отец Василий Петрович (1872-1939), педагог, преподаватель ручного труда в средних и высших учебных заведениях, был последователем Л. Н. Толстого, деятельно сотрудничал в Московском Вегетарианском обществе; в 1926 г. в Москве он выпустил сборник своих стихотворений "В царстве жизни". Б. В. Мазурин в 1919 г. закончил московскую единую трудовую школу 2-й ступени и поступил в Горную академию. Обстоятельства ухода из академии*, жизнь в коммуне (вначале под Москвой, а затем в Западной Сибири), первые годы заключения - все это подробно описано Мазуриным в его воспоминаниях. О дальнейшей своей судьбе он рассказал в одной из автобиографических записок: "Семь месяцев одиночки, переследствие и суд. Потом Мариинский централ, оттуда попал в Архангельскую область на стройку железной дороги. Здесь я потерял силы, болел пеллагрой, цингой, высох как скелет. Домой, в колхоз уже, а не в коммуну, я вернулся в октябре 46-го и работал там на разных работах. В 1949 году на землях нашего колхоза обнаружили богатейшие залежи угля и построили там несколько шахт. И Совет Министров вынес постановление переселить наш колхоз на другой берег Томи опять на совсем голое место. Постановление было за подписью Сталина, и шахты взяли наши постройки, а взамен мы получили деньги и лес для строительства на новом месте. Колхоз назначил меня руководить постройкой поселка. Мы наняли человек 30 плотников и за два года поселок для всех жителей был готов, со школой, магазином, клубом, кузницей, лесопилкой и колодцами. И колхоз опять зажил полнокровной жизнью. В апреле 1957 года колхоз перевели на совхоз, забрав у нас без всякой оплаты все наше имущество - скот, инвентарь, постройки, хотя по закону все это считалось нашей кооперативной собственностью. В совхозе жить стало много скучнее. Никакой самодеятельности - царство бюрократии. Побывал я пилорамщиком, и в 1961 году вышел на пенсию, что-то около 50 рублей". И по сей день Б. В. Мазурин живет в деревне Тальжино под Новокузнецком, рядом с тем местом, где в 1930-е гг. располагалась толстовская коммуна "Жизнь и труд". В 1960 - начале 70-х гг. Мазурин написал воспоминания о коммуне, затем воспоминания о друзьях, также последователях Л. Н. Толстого, И. Баутине (погибшем в Соловках) и И. Зуеве, затем биографическую книгу об отце. В кругу друзей и единомышленников получили широкую известность его письма литературоведу Б. С. Мейлаху (1961-1962) в связи с его книгой "Уход и смерть Льва Толстого" и писателю Л. М. Леонову (1962) по поводу его "Слова о Толстом". Воспоминания о коммуне "Жизнь и труд" со значительными сокращениями были опубликованы в журнале "Новый мир" (1988, No 9).  Остальные произведения Б. В. Мазурина, за исключением нескольких зарисовок мемуарного характера, напечатанных в машинописном журнале "Ясная Поляна" (Рига, 1988), - не опубликованы.

*Вот как Борис вспоминал о своём уходе из академии и приходе в коммуну:   

В 1921 году умер Петр Алексеевич Кропоткин. В академии у нас были студенты-анархисты, и они устроили вечер в память Кропоткина. Я познакомился с ними и стал им сочувствовать. На этом же вечере я услыхал выступление толстовца Сережи Попова. Во время вопросов после доклада на записку "Какая разница между анархистами и толстовцами?" один анархист ответил: "Разница та, что толстовцы более последовательны, чем мы". Я стал искать, где бы познакомиться с толстовцами, и, наконец, нашел "Вегетарианку" и собрания толстовцев.
       Интересно то, что отец мой уже давно бывал на этих собраниях. Еще при жизни Толстого он трижды посещал его и беседовал о разных вопросах жизни.
       Отец пробовал говорить со мной о взглядах Толстого, но мне, увлеченному большевизмом, они претили. Когда отец говорил слово "любовь", меня чуть не тошнило физически. "Какая там любовь, когда на нас кругом лезут враги!" - кричал я.
       Так что я самостоятельно нашел собрания толстовцев и там встретился с отцом и сошелся в понимании жизни.
       Сережа Попов в своих выступлениях часто читал стихи, призывающие на землю. "Покиньте удушливый город, друзья"..., "Идите туда на широкий простор, там, где нивы без вас все травой заросли, а луга заливные - осокой". Он говорил, что земледельческий труд - самый нужный, самый чистый и самый благодарный и что каждому человеку надо обязательно самому нести свою долю этого труда, чтобы не садиться ни на чью шею и себя чувствовать свободным человеком.
       То же я читал у Толстого, Бондарева, близкое к этому у Кропоткина, и я оставил Горную академию, хотя специальность геолога-разведчика мне очень нравилась и увлекала. И я перешел на землю уже сознательно, хотя еще в мае 1919 года я вступил и работал в сельскохозяйственной огородной студенческой артели "Артельный труд", но туда привел меня голод, а вывел призыв в Красную Армию.
       Весной 1922 года, когда я еще был студентом московской Горной академии, но уже решил, что надо мне переходить на землю, я пришел в коммуну и попросил земли. Мне дали 0,5 гектара на отлете в кустах, чтобы мы, живя там, как бы охраняли посевы коммуны от потравы деревенским скотом. Я думал ручничать, т. е. обходиться без помощи скота.
       Ко мне присоединился, бросив среднюю школу, молодой паренек Котя (Николай) Муравьев, необычайно молчаливый и застенчивый, но крепкий и горевший желанием трудиться. Мы выстроили себе шалаш и там жили. К нам присоединились мои младшие братья и его брат. Частенько приходили к нам погостить мой отец, а иногда и наши матери. Немного ниже нас стоял еще шалашик, там жил и ручничал Николай Васильевич Троицкий, к нему иногда приходил Сережа Попов.
       Жили мы там весело и свободно, собрали хороший урожай, помогли семьям в то еще голодное время, а главное, окрепли и почувствовали, что мы что-то можем в жизни делать самостоятельно. Весной 23 года мы с Котей окончательно вступили в коммуну. Впоследствии он стал нашим животноводом, и надо сказать, что, несмотря на свою молодость, очень способным. Все шло хорошо у него. Он захотел учиться по этой специальности, поступил в Тимирязевскую академию, но там узнали как-то, что он был из нашей "толстовской" коммуны. Это сочли за великий грех, его исключили, чуть ли не лишили голоса, вообще исковеркали жизнь парню.

Это сведения 1989 года. Отрывки из воспоминаний Б. Мазурина можно почитать у меня в папке "Связь времён", начиная с "Под Москвой 1921 - 1931"