Дохлый номер. Гл. 3

3


-- Ты глянь, какой умник, -- Шифман отбросил газету и закурил. -- И сам же бывший милиционер, а такое накострять...

Чижиков повернул голову:

-- О ком ты?

-- О репортере нашем. О Грише Генкине.

-- И чего он опять?..

-- Да предложеньице, вишь, вносит. Чтобы в случае нераскрытия преступления милиция сначала выплачивала потерпевшему компенсацию из своих фондов, потом находила преступника, и уже за его счет восстанавливала свои дебеты-кредиты. Обыватель будет счастлив во веки веков! 

-- А... слушай, в этом что-то есть, -- задумался Чижиков, цокнув языком. -- Терпила, он ведь, как ни крути, а налогоплательщик, и содержит все непроизводственные структуры, в том числе и нас с тобой. А если органы милиции не в состоянии гарантировать гражданину Н. порядок и покой за его же денежку, то пусть сами же и раскошеливаются.

-- Ну, Чиж! -- Шифман скрестил руки на груди и с уважением глянул на товарища. -- Ты прям-таки телепат. Или прочитал уже «Вечерку»?

-- Ничего я не читал. Просто сам когда-то задумывался. -- Чижиков закурил и после паузы продолжил: -- Чтобы меньше было «висяков», сокращается само количество преступлений. Зарегистрированных, естественно. Если, например, огрели бабульку по башке и вырвали сумку с пенсией, то нужно объяснить бабульке, что у нее просто закружилась голова, а сумку свою она еще до этого подарила симпатичному юноше, так как он был похож на ее внука. А избитую и изнасилованную школьницу нужно убедить, что обидчики ее только что пойманы и уже сидят в тюрьме, так что дела заводить не надо... Вот и выходит: нет заявления – нет преступления – нет «висяка». 

-- Тебе не на юрфак надо было идти, а на философский. Сократ в тебе пропадает, как сказал бы наш «фантомас»...

-- Не тараканься. Работай, и людям не мешай.

-- Люди, это, надо понимать, ты? -- усмехнулся Шифман, но Чижиков гордо промолчал. -- Ты вон «Таврию» купил, а я...

Снова, уже в который раз, Шифман раскрыл папку с делом Бреславцева. Расследование заходило в глухой тупик, но впереди было еще шесть дней. Шесть дней, отпущенных замначрозыска Хромаковым. С «фантомаса» в свою очередь тоже стружку снимают. И далее по восходящей.

Несколько минут назад, просматривая документы Дзержинского пульта охраны, Шифман обратил внимание на участившиеся произвольные сигналы тревоги из магазина «Янтарь». Может быть, это ниточки одного клубка, а может, и совпадение. Ведь первые два холостых срабатывания произошли еще тогда, когда Бреславцев был жив...

Он раскрыл блокнот:


14 июня, 0-15. Форточка в каб. директ. -- сквозняк (?)
16 июня, 23-41. То же. -- сквозняк (?)
17 июня, уб. Бресл.
24 июня, 0-38. Правая стор. фасада -- причина не устан.
27 июня, 23-20. То же -- причина не устан.
30 июня, 2-47. Левая стор. фасада -- причина не устан.
30 июня, 4-22 (повторно). причина не устан.


Последняя запись относилась к нынешнему дню. Накануне Шифман попросил начальника Дзержинского отдела охраны Кравцова, чтобы тот информировал о каждом случае по «Янтарю». Кравцов обещал аккуратно выполнять просьбу, хотя мог этого и не делать: данные ночных дежурств так или иначе поступают в Управление, но пока их рассмотрят службы да занесут в свои ведомости, может пройти полдня. Произвольные срабатывания на объектах (а таковых за ночь по городу набирается до двух-трех десятков) — не самая главная информация, когда вокруг стреляют и взрывают.

Может ли эта серия в «Янтаре» быть случайной? Кто знает. Шифман интересовался наиболее характерными причинами ложных сигналов тревоги, он даже удивился количеству возможных причин -- окисление датчиков; перегнивание проводов; загрязнение контактов реле; перегорание предохранителей; обесточка; общее ослабление цепи, когда даже проехавший мимо трамвай может вызвать сигнал... Бедные электромонтеры ТСО -- им приходится в каждом случае искать причину и устранять неисправность!..

А если подумать вот о чем: может ли некий гражданин время от времени специально подавать такие сигналы? Хотя бы из хулиганских побуждений? Вполне. Может легонько стукнуть по окошку, спрятаться поблизости и посмеиваться, глядя, как опергруппа мечется вокруг магазина, проверяя окна и двери. А может еще и на часики поглядывать: через сколько минут приедут менты, нельзя ли за это времечко чего-нибудь успеть? Заскочить, схватить да выскочить?..

Но какая здесь может быть связь с убийством электромонтера, который обслуживал сигнализацию на данном объекте? Связь эта возможна, но, как говорит Хромаков, «не выявлена». А если пока отбросить убийство и проанализировать лишь случаи срабатывания сигнализации в «Янтаре»? Предположим, некий гражданин ударяет кулаком по витрине. Для разрушения восьмимиллиметрового стекла такого удара недостаточно, однако электроника успевает отреагировать. Что же получается: кто-то специально выходит из дому среди ночи, дабы свершить оное действие? Маловероятно. Может быть, этот «кто-то» просто балуется, возвращаясь с работы, скажем, со второй смены?.. Но как же тогда объяснить разброс во времени -- 23-20, 0-15, 0-38... А в последнем случае сработало дважды, с полуторачасовым интервалом. Нет, что-то здесь не стыкуется.

Шифман придвинул к себе телефон и набрал номер Кравцова.

-- Олег Анатольевич? Здравия. Вы в «Янтарь» кого-нибудь послали по двум сегодняшним сработкам?

-- Послал, -- устало отозвался начальник отдела охраны. -- И еще дальше бы послал... Решили сегодня весь состав ТСО направить, пусть по звеньям пройдутся. Причина же какая-то должна быть?

Шифман невольно улыбнулся -- собеседник словно угадывал его мысли.

-- Что-то вроде субботника? -- спросил он.

-- Вроде. Надо ведь, в конце концов. Сколько же вот так машину и ребят гонять впустую...

-- Олег Анатольевич, а у вас не возникало мысли, чтобы на пару-тройку ночей выставить у «Янтаря» пост? Лучше бы даже скрытый, мало ли что...

Кравцов тяжко вздохнул.

-- Где я людей возьму, дорогой? Самому, что ли встать у витрины как памятник Железному Феликсу, или обходить магазин дозором? У меня три с половиной тысячи объектов, вместе с квартирами, а опергруппа всего одна... Сам подумай!

«Да не помешало бы и постоять, и пообходить, -- мысленно возразил Шифман, положив трубку, -- хуже от этого никому не будет. Опять же -- воздух летний, свеженький...»

-- Чиж!

-- Ась?

-- Ты не знаешь, каким образом человек попадает в охрану?

-- Куда попадает?..

-- В отдел государственной охраны.

-- Ну, как и в любое другое наше подразделение.

-- Э-э, -- ехидно усмехнулся Шифман. -- Жизни ты не видел, Чижик-пыжик... Здесь все куда сложнее и интереснее!

-- А как, по-твоему?

Шифман закинул левую руку за спинку стула, а правой задумчиво подпер подбородок.

-- По-моему, вот как. Приходит, значит, в отдел кадров УВД молодой паренек-дембелек из какой-нибудь Длиннохвостовки Мокропупского района Косозадницкой области, да изрекает: «Хочу, мол, служить в милиции, оберегать жизнь, здоровье и материальные ценности уважаемых трудящихся граждан». А в кадрах посмотрят на его кондово-сермяжную рожу и все поймут.

-- Что поймут? 

-- А то и поймут. В розыск его брать нельзя -- тупой потому как, любой сявка его на мякине проведет. В ОБЭП -- так там он обрадуется и взятки брать будет справа и слева. К дорожникам -- так он «самарки» от «мерса» не отличит. Куда же его? А в охрану! Пусть стоит себе на посту с пистолетом, в носу ковыряется. Или на машине по сработкам гоняет, а там, глядишь, и пенсия подошла...

-- Ну, а электромонтеры?

-- Это, Чиж, совсем другое дело. Здесь уже понятие нужно, клепка в голове. Сигнализация, оказывается, это тебе не лампочку в подъезде вкрутить. Тут у них и фотоэлектронная техника, и ультразвуковая, и инфракрасная... Я как послушал-поглядел там -- в осадок выпал. У меня по физике тройка была...

-- Ну, так наверстывай. В том же Дзержинском отделе, если не ошибаюсь, есть вакансия, -- засмеялся Чижиков. -- А Лидочка освободится -- еще одно место будет... Вперед, гауптман!

-- Ты мне Лидку не обижай, -- погрозил пальцем Шифман. -- Это моя идея, я за нее отвечаю.

-- И не уйдешь от ответа, -- фыркнул Чижиков.

-- Я-то не уйду, а вот ты, Чижевский, дай мне ответ: сколько раз ты видел картину гениального мастера эпохи Возрождения «Джоконда»?

-- Ась? – вздрогнул Чижиков. – Еще раз, пожалуйста…

-- В Париже ты не был, следовательно, в Лувр не заходил. Но репродукции явно видел, и не раз. Так?

-- Ты перегрелся?

-- Нет. Сквознячок тут. А скажи-ка мне, что нарисовано на дальнем плане?

Насупив брови, Чижиков задумался.

-- А зачем тебе? – после паузы подозрительно спросил он. 

-- Нет, скажи.

-- Да не помню я, отзынь! 

-- Как же так, сударь, – скривился Шифман, -- Ты склеротик или дальтоник?

-- Да пошел ты в жо…

Что-то металлическое громко стукнуло в стену. Медленно и длинно заскрипела дверь, и в кабинет, изгибаясь и пятясь, ввалился Костя Зиновьев. Его зад, обтянутый джинсами, тускло поблескивал заклепками. Именно это почему-то рассмешило Чижикова.

-- Корову тащишь, фермер Джо?

-- Заводи, -- хохотнул Шифман. -- И к сейфу привяжи, чтобы не ушла. Не бодается хоть?

-- Ну, сердобольные сограждане... Измываетесь, да? Всяк норовит маленького обидеть... -- Костя беспомощно глянул на хозяев кабинета. -- Где ж вы раньше были, а то помогли бы, а? С первого этажа волоку, колеса не крутятся, а в руки подними, попробуй...

И он, покрякивая, втащил в кабинет станковый пулемет «максим». Откантовав к стене, облегченно выпрямился и вытер пот со лба.

-- Ну ни фига себе!.. -- воскликнул Чижиков. -- Теперь тут у нас будет филиал музея гражданской войны?

Костя промолчал, тяжело дыша.

-- А ленты? -- спросил Шифман. 

-- С лентами пролет, -- сплюнул Костя. -- К делу непригоден. Ржавый и рассыпается.

Пулемет стоял около сейфа. Они даже по цвету были похожи — оба грязно-рыжего цвета.

Еще раз извинившись, Костя собрался уходить.

-- Э, э! -- Шифман жестом остановил его. -- Свалку нашел, да? А потом нас же привлечешь по огнестрелке?

-- Ну, мужики, -- Костя умоляюще сцепил ладони. -- Пусть пока постоит. Девать некуда, а по делу проходит, падла. Не потащу же я его домой...

-- Экзотика, -- задумчиво заметил Шифман, обойдя грозное некогда оружие и похлопав ладонью по щитку. -- Где взял?

-- Где взял, где взял... На Мироносецкой. У бабушки в погребе тихо себе в уголочке ржавел и никому не мешал. Говорит, -- всю жизнь оно здесь было, сама не знает, что это такое. Думала, -- какой-то плуг сельскохозяйственный... Интеллигенция. 

-- Клевая бабулька. А что у нее еще есть? 

-- Да вам все хиханьки, -- скривился Костя. -- А у нас не протолкнуться. Два мотоцикла краденых, бадья с самогоном, печатный станок для долларов... «Фантомас» сказал -- сюда пока поставить, все-таки вещдок... 

-- Вещдок -- чего?

-- Я знаю? Бабушка въехала в свою хибарку сразу после войны. Девственные трущобы, центр города, мать его, до УВД двадцать метров... 

-- Зато вид солидный, -- оценил Шифман. -- Покрасить, и Чижик его на дискотеку покатит, девочек пугать. Из кустов... 

-- А чего? Запросто, -- засмеялся Чижиков.

Он присел на корточки и взялся за рукояти, коснувшись пальцем ребристой гашетки, и попытался направить ствол в сторону Шифмана, но заржавевшая турель не проворачивалась. Дернув, Чижиков только поцарапал паркет.

-- Вот так и всегда, -- он встал и обреченно опустил руки.

-- Скажи-ка, Вовка-морковка, -- задумчиво проговорил Шифман. -- Извини, конечно, за бестактность...

-- Говори, -- разрешил Чижиков. -- Сегодня я отвечаю на все вопросы.

-- Твою бабушку случайно не Анной звали?..

-- Может, и Анной. Я приютский.


***


Сержант Иволга, сопя и чертыхаясь, орудовал в подкапотном нутре автомобиля -- подсоединял к аккумулятору кусок провода.

-- Иволга-Иволга, кар, кар... -- Сармак остановился за его спиной. -- Зимой и летом ты одним цветом.

-- Че? -- не понял Иволга.

-- Че – через плечо! Я говорю: ты хоть раз в жизни руки мыл? Все у тебя масло да мазут. Раз-зуй глаза -- девушка рядом, а ты... Ага, не контачит? Плоскогубцы дать?

-- Аккумулятор поменял, -- пробормотал Иволга, выплевывая на асфальт едва заметный окурок. -- А у него, гада, крепежки не такие...

Демин с видом знатока постучал ногой по колесу:

-- Крутым стал? С макаки -- на тачку?

-- А мне едино, -- промычал Иволга. -- Абы бегало. Благодарствую, -- он вернул Сармаку плоскогубцы и сел за руль.

-- Что бы ты без меня делал, -- сказал Сармак, пряча инструмент в портфель. -- Сейчас на пульт?

-- На пульт, ну его...

-- Ну так подбрось до «Янтаря». Проверим твой аккумулятор. 

-- Рупь дела. Или таксерника ловите -- вон вас какая банда.

Сармак извлек из кармана мелкую купюру, поплевал на нее, лихо смял и сунул Иволге под погон.

-- Мироед недорезанный...

-- А чего мне свое терять? -- удивился Иволга. -- Вы ж вон скачете по объектам, как блохи, башли сшибаете. А я на своей ментовозке чего схалтурю? Люди порядочные шарахаются...

-- Живи уже, ладно.

Электрики без приглашения расселись в машине. Иволга вытер ладони тряпкой, бросил ее между сидениями и повернул ключ зажигания. Навстречу поплыла арка. Чуть ли не из-под колес, громко хлопая крыльями, вспорхнули голуби.

-- А че ты, Карпенко, такой веселый с утра? -- спросил Иволга. -- Зарплаты, вроде, не давали.

-- Много знать будешь...

-- А я и так знаю, -- ухмыльнулся напрочь лишенный чувства такта бывший крестьянин Иволга. -- Перед девочкой выёживаешься. А ты, красавица, его не сильно слушай. Он уже второй раз женат...

Сармак попытался незаметно толкнуть Иволгу, но тот уклонился. Все засмеялись.

-- Вперед смотри, -- надулся Сармак. -- А то влетим под троллейбус, и -- привет рыцарям ОПС!

-- А что такое ОПС? -- поинтересовалась Лида.

-- Мамочка, ты уже немножко грамотный, так поясни нам подробно, что есть ОПС, -- важно попросил Сармак.

-- Это -- охранно-пожарная сигнализация, она же — электронная блокировка, она же -- защита объектов от преступных посягательств и возгораний, она же -- предмет нашей головной боли! -- отрапортовал Мамочка, словно перечисляя клички опасного рецидивиста. 

-- Теперь ясно, -- кивнула Лида. -- Но мы так и не выяснили, что же самое страшное для электрика. Интересно все-таки...

Сармак снова напустил на себя важный вид. Глядя вперед, проговорил:

-- Мамочка, ты уже немножко грамотный, так поясни нам...

-- Брось мне ученика мурыжить, -- перебил его Демин. -- Я его сам замурыжу. Вон у тебя своя подопечная есть, -- последнюю фразу он произнес с деланным сожалением, и оборачиваясь к Лиде, сказал: -- Крысы для нас самое страшное.

-- Вы что, крыс боитесь? Мужчины называется...

-- Крыс мы не боимся, боимся их аппетита.

-- То есть?

-- Изоляция на наших проводах, -- подключился Сармак, -- хлорвиниловая. Сладкая. Вот они и грызут. Мне на одном объекте три метра сожрали. Провода перемыкаются -- вот и сработка, а потом на пульт не берется. У Сильвера покойного в «Богатыре» погрызли датчик, корпус пластмассовый, контакт зацепили -- опять сработка. Вот так.

-- Может, и в «Янтаре» крысы виноваты? -- спросила Лида.

-- Нет, там ДУЗ стоит, ультразвуковая защита. Крысы не переносят ультразвука и уходят. Там другое что-то. Посмотрим сейчас. С кем дежуришь сегодня, Иволга?

-- С Паленым. Мы друг без друга не могем, -- водитель сплюнул в окно. -- Рапорт на меня накатал, друг ситцевый... А за кой хрен?

-- И за кой же? -- поинтересовался Сармак.

-- Да у него семь пятниц на неделе. Захочет – выдумает. Власть показать.

-- Интересная фамилия -- Паленый, -- задумалась Лида.

-- А это не фамилия, -- начал было Мамочка, но Сармак его перебил:

-- Это очень грустная история, Лида. Грустная и печальная.

-- Расскажешь?

-- А то. Внимайте, -- Сармак положил портфель на колени и, облокотившись о него, продолжал: -- Жил себе на свете лейтенант один. Жичигиным звался... Нет, не так, -- воодушевляясь, перебил он сам себя. -- А стоял себе в нашем Дзержинском районе магазин «Подарки». И вот старший смены, лейтенант Жичигин, перезакрывая указанный магазин, получил взятку в виде какой-то китайской кофточки. Сам и выбирал по размеру своей Лариски. И, вырвавшись на минутку с дежурства, припер эту кофточку домой, бросил на стол...

Сармак сделал таинственную паузу.

-- ...И? -- заинтересованно спросила Лида.

-- А Лариска прибежала на перерыв и сразу же увидела эту кофточку. Само собой, как женщина, примерила. Подошло. Тогда она решила перерисовать орнамент на бумагу, для подружки своей, Светки Горской. Взяла карандаш, а он -- шпок! -- и пополам. Хвать за шариковую ручку, а из нее паста вытекла на кофточку на дефицитную...

-- Кошмар, -- покачала головой Лида.

-- Не-е, кошмар дальше был. Лариска, значит, скорее отмывать пятно — а фиг! Только расплывается. Так она и налей в тазик ацетону, да и кинь туда эту кофточку, чтобы отмокала...

Демин и Мамочка, прикрывая рты руками, уже похохатывали. Они знали, чем закончится история в исполнении Сармака. И еще одно интересовало их: как отреагирует Лида на финал повествования, достойный одновременно и драмы, и комедии, и трагедии...

-- Слушайте же дальше. Вкинула она кофточку в тазичек с ацетончиком... смотрит через пять минут -- а от кофточки одни клочки остались, да нитки тягучие. Растворилась кофточка! Что делать, что благоверному говорить?.. Она, значит, цап тазик и -- в унитазик! Бросила на стол денежку -- мол, продала Светке Горской. А тут приходит Пале... то есть Жичигин. Где кофточка? -- А продала. -- Ну и ладушки, и то дело. И пошел наш Жичигин в туалет, и раскрыл наш Жичигин газетку, прочитал про погоду и футбол всякий...

-- А дальше я знаю! -- воскликнула Лида.

-- Ну да?.. -- опешил Сармак.

-- А потом ваш Жичигин закурил и бросил спичку между ног... сидя на унитазе, так?

-- Э-э...

-- И взорвался на ацетоне, -- Лида покачала головой. -- Эту басню я слышала еще от своей бабушки. Только там действовали некие графиня и подпоручик. А вместо ацетона был керосин. Старый анекдот.

Сармак пристыженно замолчал. Демин с Мамочкой покатывались со смеху. Лишь Иволга хранил невозмутимое спокойствие.

-- Брехня все, -- сказал он после паузы. -- Жичига руку обжег, когда пацана спасал. Из пожара. За что-то схватился, вот и кожа стянулась на левой руке. И меньше сказок слушай, девочка. А то наговорят тебе тут... Архаровцы.

-- Спаси меня, Боже, от всякой чужой справедливости, -- вздохнул Сармак.

В «Янтаре» разделились на пары -- Демин с Мамочкой занялись фасадом, а Сармак и Лида отправились проверять тыл. К полудню были отрегулированы все датчики, прозондирован едва ли не каждый метр провода, прочищены реле в аппаратах. За это время Сармак успел объяснить Лиде общий принцип блокировки, перемежая теорию забавными случаями из практики электромонтеров и оперативных групп пульта. Теперь Лида хохотала, заинтересованно поглядывая на своего неутомимого наставника, особенно после того, как тот вынудил пожилого грузчика дядю Сашу бестолку открывать и закрывать переходную дверь. При этом Сармак делал вид, что внимательно следит за показаниями тестера.

Лишь на несколько минут отвлеклись они, когда в торговом зале магазина вдруг вспыхнул скандал. Молодой мужчина требовал книгу жалоб. Вокруг него собрались и продавцы, и заведующие отделами, позже присоединилась и директор Елена Павловна. Курцева пыталась дипломатично погасить конфликт, но удивительный покупатель продолжал шуметь, обещая работникам магазина крупные неприятности.

-- Больной, -- предположила Лида. -- Его же вот-вот кондратий хватит.

-- Не хватит, не боись. Это хам-профи, -- пояснил Сармак. -- Не успокоится, пока всех тут не запугает до полусмерти, жалобу состряпает, а потом гордо уйдет. Будто эти жалобы кто-то читает... На объектах еще не такого насмотришься.

-- У нас нормально, -- сказал Демин, войдя в аппаратную. -- Вам долго еще?

-- Мы давно уже, -- в тон ему ответил Сармак. -- Вас ждем. Итак, Лида, что самое главное в процессе обслуживания объекта? -- он поднял палец. -- Самое главное -- это последние пять минут. Когда уже закрыты и опломбированы все распредкоробки и крышки аппаратов, собраны инструменты...

-- ...сказано «до свидания» продавцам... -- улыбнулась Лида.

-- Не продавцам, а представителям хозоргана. Привыкай к служебному сленгу. Но -- нет, до этого электромонтер обязан сказать последнее «прости-прощай» самой сигнализации. То есть, произвести пробную сверку с пультом. И займется этим сейчас наша юная смена – племя младое, незнакомое... Ты не против, Серега ибн Деминыч?

-- Абсолютно.

Сармак продолжал:

-- Сейчас Мамочка позвонит на пульт, а вы, Лидия, повключаете все тумблеры на блоке. В это время оператор пульта попробует взять объект под охрану. Если там загорится «Норма», то мы -- молодцы. А если «Сбой» или «Авария» -- значит, где-то мы нахомутали, придется по новой искать...

-- И такое бывает? -- спросила Лида.

-- А то! Проклятая луна -- ничто под ней не вечно, даже охранная сигнализация. Ну, что там у Мамочки?

-- Звонит на пульт, -- ответил Демин.

-- Сколько можно... До Пентагона уже дозвонился бы!

-- Включайте! -- словно услышав, что речь идет о нем, крикнул Мамочка из кабинета директора.

Лида защелкала тумблерами.

-- Норма! -- раздался голос Мамочки.

-- И славненько, -- сказал Сармак. -- Теперь осталось лишь отметить в наших журнальчиках этот визит и поставить печать магазина. По вечерам Коньков проверяет, где мы были и что сделали за день... Так что ни в кино не пойдешь, ни в казино.


***

«Дворники» оставляли на ветровом стекле сухие полукруги, но через миг прозрачная поверхность снова покрывалась мелкими острыми точками. По боковым окнам автомобиля скатывались капли дождя, в свете уличных фонарей они сверкали разноцветными огоньками. Дождь не утихал и не усиливался, он утомительно и равнодушно барабанил по кабине с самого вечера. В прокуренном салоне запотели окна, и Гуревич, еще не отвыкший во время движения глядеть в окно с чисто познавательной целью, то и дело протирал стекло рукавом кителя.

-- Ну, так расскажи, рабинович, -- позевывая, проговорил Паленый, -- чего это тебя вдруг понесло именно в охрану?

Он положил локоть на спинку сидения, поворачиваясь к Гуревичу:

-- Тут же никакой романтики. С пульта -- на сработку, со сработки — на вызов, потом -- снова на сработку... и так до утра. Да и не любят нас людишки -- и сами не спим, и другим не даем. А ты думал? Сработала сигналка -- проверить надо, перезакрыть, так? Так. Вот и прешь за завмагом, тянешь его с ключами. Он лается на чем свет -- с постельки сорвали, семью разбудили... И прав по-своему, его тоже понять можно. Ты, небось, думал, каждый сигнал -- обязательно кража?

-- Ничего я не думал, -- смутившись, отозвался новичок.

-- Вот-вот, -- Паленый усмехнулся и закивал головой. -- А думать надо. Хоть изредка... И то, что ты еврей, не грусти. У меня лучшие друзья – сплошь евреи. И ничего. Вон, даже сержант Иволгович, а, Иволгоман? Не смотри, что из деревни, он – деревенский еврей. Или не так, Иволговский?..

В машине было темно, лишь светились контрольные приборы на щитке управления. Мокрый асфальт шипел под колесами да ветер нескончаемой волной бил в ветровое стекло. Гуревич поглядывал на проплывающие витрины магазинов и отмечал на стенах яркие красные светильники. Он уже знал, что это -- лампы сигнализации, и удивлялся, что никогда не замечал их раньше.

Он не обижался на длинные полунасмешливые монологи Паленого, который даже уселся поудобнее, чтобы лучше видеть новичка. Гуревич с преувеличенным интересом глядел на улицу, и по молчанию его трудно было понять отношение к словам Паленого, в которых так и сквозило: «Ты, может, и поумнее меня, я не спорю, но вот я прикажу тебе -- и будешь выполнять. Потому, что я -- старший группы, а ты — рядовой оперативник, и, кроме того, я свою работу хорошо знаю, а ты свою -- еще нет...» И понимал Гуревич, что скучно ребятам всю ночь колесить по району, а тут -- новый сотрудник, которого можно незло подразнить и понаблюдать за реакцией. Тоже с познавательной целью: определить, что за человек. Так всегда было и всегда будет. Это Гуревич уяснил еще в армии, где «старики» заставляли неопытного «салабона» отгонять веником помехи от радиоантенн или посылали его к радистам за ведром фазы. Помнил все это Гуревич и понимал. И не обижался.

-- Но наша святая обязанность -- проверить каждую сработку, прибыть на объект не позднее, чем через три минуты. Конечно, раз на раз не приходится, но к этому нужно стремиться. И действия твои, рабинович -- тщательно осматривать окна, двери и другие уязвимые точки объекта. Понял? Повтори.

Гуревич шевельнул губами в подобии ухмылки, давая понять, что он все для себя уяснил, но повторять не намерен.

 -- Да отцепись ты от пацана, прилип, как банный лист... -- вспомнив, как сегодня Демин защищал Мамочку от нападок Сармака, проговорил Иволга. -- А ты, молодой, не злись. Наш Жичига сам, как попал на пульт, до всего личной репой доходил, никто ему ничего не объяснял. Потому тебе и выкладывает все по полочкам, чтоб ты, значит, врубался скорее...

-- Сержант Иволга, вам слова не давали, -- бросил Паленый.

-- А нам слова давать и не надо. Мы сами возьмем, когда потребуется.

-- Разговорчики!

Город погружался в ночь. Все чаще встречались полупустые троллейбусы с табличками «Конец смены», огни встречных и попутных автомобилей сверкали сквозь мокрое стекло узорами калейдоскопа. Проспект казался ровной рекой, по которой плывут, покачиваясь на волнах, отблески звезд -- белых и красных, больших и маленьких...

Это был новый жилмассив с просторными улицами, многоэтажными домами, ярким освещением. Здесь и дежурить легче, подумал Гуревич, все видно, как на ладони. Не то, что в центральных районах, с их вонючими задворками и проходными подъездами, где даже днем можно заблудиться...

Девушка с растрепанными волосами, в наспех наброшенной курточке бросилась наперерез. Иволга едва успел затормозить, как она пригнулась к окошку:

-- Сюда! Здесь, я покажу...

Она метнулась назад к арке, Гуревич открыл было дверцу, но встретив спокойный взгляд Паленого, не двинулся с места.

-- А что там? -- поинтересовался Паленый, разминая сигарету и извлекая из кармана Иволги зажигалку.

-- Пойдем? -- неуверенно спросил Гуревич.

-- Скорее! -- взмолилась девушка, хватая его за руку. -- Там драка, это я вас вызвала!

-- А давно дерутся? -- Паленый замолк, прикуривая, и неторопливо поднял взгляд. -- Если только начали, то неинтересно... Поехали, -- он откинулся на спинку сидения, скрестил руки на груди. -- Не хватало нам еще драки разгонять.

-- Хорошо подумал? -- исподлобья зыркнул Иволга.

-- Сказал! -- повысил голос Паленый. -- Или снова рапорт залепить? Так это быстро.

-- Ты такой, -- вздохнул Иволга. -- Можешь, помню...

-- То-то же.

Водитель молча взял с места и повел машину по проспекту. Глянув на Гуревича, Паленый прошипел:

-- А ты, рабинович, не лезь не в свое. Нас сюда вызывали, а? Именно нашу группу? Ах, не вызывали... Так какого черта?!

-- Но... драка все-таки, -- удивился Гуревич. -- Я думал...

-- Думай меньше, а больше слушай, что тебе говорят. Сокол ты наш ментоглазый... Ну, драка, фуяка. Свои же напились и побились. Блатыши, ханурики. По утрянке опохмелятся и помирятся, а ты у них виноватым будешь, что встрял. Еще и телегу состряпают, не отмоешься. Порядочные люди сейчас дома спят -- ночь на дворе. -- Паленый стряхнул пепел себе под ноги.

-- Так ведь они и порезаться могут, мало ли...

-- А мы за что отвечаем -- за охрану объектов или за резаных? За что с нас спросят?.. Во, во, смотри, райотдел уже прет, ребята и разберутся. Кто на что учился...

Навстречу стремительно летел милицейский «Форд», разбрасывая темноту ослепительной каруселью «мигалки». Проводив его взглядом, Паленый изрек:

-- Так что, все в этом мире относительно, как говорил академик Ньютон. Каждому свое…

-- Н-да, вообще-то так говорил совсем другой академик, -- пробормотал Иволга.

-- Не важно. Главное, что правильно говорил.

Паленый вздохнул и покачал головой.

-- Я тоже когда-то лез во все дырки, -- через минуту сказал он. -- По молодости. Раз поступила ориентировка по городу: потерялась девочка, столько-то лет, зовут так-то, одета в такое-то. И, поверишь, увидел при патрулировании. Случайно, честное слово! Вот Иволга не даст сбрехать. Повернули в опорный пункт. А тут рация -- щелк! -- сработала сберкасса. Что делать, а? -- Паленый снова обернулся к Гуревичу. -- Высадить девчонку или ехать с ней на объект? А если там вооруженка? Вот сиди и думай... Па-авез таки в подрайон, сдал дежурному, а потом -- галопом к сберкассе. Конечно же, опоздал, а оказывается, слышь, это была плановая проверка из УВД, учебная тревога. «Барьер» называется. И стоял я, краснел-бледнел, пытался что-то объяснить про девчонку, а потом уж язык в жопу засунул. Все равно ничего не докажешь...

Громким свистом отозвалась рация:

-- «Валдай-два», я -- «Валдай-один», прием.

-- Проснулись. «И колокольчик, дар Валдая...», -- поморщился Паленый, сдергивая трубку. -- Я -- два, прием.

-- Ноль тридцать четыре. Сигнал тревоги с объекта восемьсот двадцать один. Подтвердите время. 

-- Понял, ноль тридцать четыре. До связи -- вздохнул Паленый и, отключил рацию. -- Снова «Янтарь», мать его через коромысло...

Иволга резко свернул с проспекта на боковую улицу. Со скрипом притормаживая на поворотах, автомобиль мчался по мокрой мостовой, над кабиной шелестел мотор проблескового маячка. Лучи фар, сливаясь в светлое пятно, выхватывали из темноты серые дома, скамейки у подъездов, стволы деревьев.

-- С тыла подваливай, -- приказал Паленый. -- У фасада телефонисты перекопали, не подберешься. Так, так, так... Хоп! Значит, так, рабинович: посмотришь на лампы, и, если сработал фасад, то пробеги вдоль фасада, все внимание — на витрины. Если тыл, то рысью ко мне, я на тылу буду, там и встретимся вокружную. Понял? 

Паленый, перепрыгивая через лужи, побежал к магазину. Иволга отпустил сцепление. Автомобиль, с трудом проворачивая колеса в вязкой колее, двинулся вперед.

-- Не могут, архаровцы, объект отладить, -- пробурчал Иволга.

-- Кто? -- не понял Гуревич.

-- Да электрики наши долбаные. Только сегодня их всей бандой туда отвозил, даже на сто грамм заработал...

Прошептав губами что-то энергичное, Иволга опустил стекло дверцу и высунулся из машины -- «дворники» только развозили по стеклу грязную воду, неожиданно хлюпнувшую из-под колес. Загребая бампером черную жижу, они медленно продвигались к «Янтарю». Перед магазином Иволга выключил фары и «мигалку». Теперь автомобиль крадучись, наощупь, объезжал темное здание, контуры которого были едва различимы за густой сетью дождя.

-- Опять тыл гавкнулся, -- сказал Иволга, показывая Гуревичу на четыре сигнальные лампы, одна из которых ритмично вспыхивала. -- Вот, запоминай тут контрольки слева направо -- «Фасад», «Тыл», «Подвал», «Пожарка». Пригодится. Беги, я пока развернусь.

...Паленый тщательно осмотрел окна, высвечивая каждое карманным фонариком. Окна закрыты, стекла целы. Луч прыгал по стене, пока не остановился на дверях тыла, и тут же Паленый увидел выдвинутый засов.

В петле висел открытый замок.

Расстегнув кобуру, Паленый толкнул дверь и оказался в темном коридоре.

-- Кто здесь, выходи! -- крикнул в темноту.

«Выходи!» -- отразилось от кафельных стен.

Коснувшись ладонью холодных плит, он нащупал выключатель. Два неоновых светильника, несколько раз нерешительно моргнув, залили помещение слабым дрожащим светом. Подождать Гуревича, вдвоем легче будет задерживать, -- пронеслось в мозгу, но мысль эта сразу же была отброшена. С какой стати делиться удачей? И с кем — с зеленым новичком! Да Паленый сам скрутит преступника, а Гуревичу доверит разве что сообщить по рации о попытке проникновения постороннего на охраняемый объект. В рапорте, конечно, придется указать, что новичок тоже принимал участие в задержании, но все лавры оставить себе...

Стараясь дышать потише и держа пистолет стволом вверх, Паленый прошел по коридору. Взгляд его приковала полуоткрытая дверь директорского кабинета, из которой пробивался свет уличного фонаря. Паленый охватил рукоять «макарова» обеими ладонями, ногой толкнул дверь и замер, как пораженный.

Несгораемый сейф в полтонны весом, охраняемый тремя рубежами защиты, был распахнут настежь. 

Паленый ощутил, как пот заливает лицо.