Наталья - белые зубки

                (Поэма)

                Прелюдия
               
                Поэзия - пустая штука,
                Я даже так сказать хочу:
                Послушная лентяю сука
                Или забава палачу.
                Иль даже так: игра ночная
                С бессонницею вперепляс...
                Ну други, други, начинаю
                Свой поэтический рассказ.

                Приемом, старомодным словом
                Иду я по стопам Баркова
                (Мы все идем за кем-то робко -
                За Пушкиным иль за Кольцовым,
                За Фетом, Тютчевым, Майковым,
                Есениным или Рубцовым),
                Но это так, все это в скобках.
                А Барковым?
                Почему же нельзя,
                Почему такие запретные грузы,
                Такой брезгливый отворот?
                ИВАНСЕМЕНЫЧЕВОЙ музы
                Покоя гений не дает.
                Пусть он узнает, что - я верю -
                Грядёт на смену Веку-Зверю
                Барочный Век, Век величавый:
                Уж если баба, то кобыла,
                Уж если ебля, то могила,
                х** - скипетр, муде - держава.
                Итак, же дай. Господь, узду
                Историю впихнуть в п***у!

        I.

В Николо-Ямском переулке
В шестидесятые года
В уютной комнатке-шкатулке
Вдовица странная жила.

Довольно молодая баба,
Лицом иконна и строга,
Она ходила томно, слабо
На Яузские берега.

Плелася теми берегами
К церковке в Лыщиков тупик,
Стояла там под образами,
Молилась на любимый лик

Лицо истаявшей фанатки
Прекрасно было, и вдова
Его упрятывала в складки
И траурные кружева.

Бог знает, что она молила:
Ребёнка? мужа? крокодила?
Нежданного богатства? чуда?
Однако, выходя оттуда,
Она как бы преображалась,
Спешила личико открыть,
В своей шкатулке запиралась...
Но тут позвольте отступить.

          2.
Моей таинственной монашки
Муж умер темно, как-то так...
То ль х** сломал об её ляжки,
То ль отщемил себе елдак,
Но только бедного страдальца
Однажды утром увезли
Без х**, словно бы без пальца,
И тело предали земли.
Вдова томилась, но в томленьи
Ещё прекраснее и злей
Росли сиреневые тени
Вокруг исплаканных очей.
Ну что же, наши жизни тленны.
второй раз вышла: генерал
Высокий, благовидный, с членом,
Каких никто и не видал.
Он у Будённого служил,
Любил его лихой порядок
И много страсти положил
В его породистых лошадок.
Отставленный кавалерист
С приличной пенсией остался
И вот однажды с Натали
Он ненароком повстречался.
На ипподроме в двух заездах
Он ей лошадок подсказал -
Ведь новичкам везёт, известно -
Ну и в "Беге" её зазвал.
Прожили с годик, и неплохо,
Ласкал красотку наш герой,
Дарил и наряжал со вздохом:
«Анжель ты мой… анжель ты мой…».

На Якиманке в сером доме
Кровать вставала на дыбы,
Но... генерал внезапно номер,
Такой не вынеся борьбы.


          3
От сердца помер иль Наташа
Неловко дёрнула п***ой,
Но отошёл.
Пришёл другой,
Сошлася с ним вдовица наша
И стали жить на Моховой.
Любил он петь, качал ногой
И тряс немного головой.
Елду имел повыше пупа,
Посуду даже ею мыл,
Зато, как розана, залупу
К её роташке подносил.
И было сладостно Наташке
Толстенный х** его сосать
И, проглотив х**ной кашки
О туалетах поболтать.
Он был значительный чиновник.
Но... оказался, как любовник,
Ни то, ни сё.
И тоже вдруг
Однажды отошёл супруг.
Январский вечер мрачно стыл,
Спадала траурные ленты,
И тихий жуткий слух поплыл:
Лежал во гробе он, а член-то?..
Член был отгрызен. Ч е м   и   к а к?
И в академиях елдак   
Его початый изучали
И головами все качала.
Но прикуса п***ячьих зубок
Не доказал священный суд, -
Поэтому дрянной обрубок
Был сдан в какой-то институт.
(И до сих пор хранится тут
В особый вложенный сосуд;
Уж детки новые растут,
Но этих больше не сосут).
А слух всё шёл. Ужасно это.
Тем более партийным был
Герой кошмарного дуэта.
Ну, а Наташи след простыл.

Ни с первого, ни с генерала
Сна себе не присчитала,
С партийного же и тем паче -
Пришла бедна, ушла бедняче.


И вновь печальница младая,
Над "Зингером" главу склоняя,
Стрекочет. Жаркая слеза
Точит прекрасные глаза:
"Ах, где ты, где ты, милый друг!
Приди, желанный мой супруг!"

А воссветив все ярче свечи,
Завесив окна, ниц падет,
Рыдает, рвёт ногтями плечи
И что ни есть в п***у сует.

Психоз на Тащу снизошел:
Вон перегрызенная скалка,
Изжованная, как мочалка,
В припадке брошена под стол.

У ней п***а чесалась люто,
Как у младенца первый зуб,
Она желала поминутно,
Чтоб твердый х** утешил зуд.

По опыту прошедших браков
Ей было ясно: путь один
-Чтобы попался ей без брака,
С железным х**м господин,

Чтоб не перекусит эту  ш т у к у,
Зато ей клитор так натрёт,
Что окровавленная сука
В оргазме к Богу отойдет.

О, это был мильон терзаний,
рыданий, стонов, заклинаний!
По тщетно. Вдовушка моя
Так провлеклась до сентября.

Пошла другая полоса: .
Она остригла волоса,
Усердно нищим подавала
И на одной ноге стояла
Перед святым по полчаса.

          4.
И вот пред Пасхою, весною
Пришла к Николе как-то раз
И там увидела героя -
Теперь о нём пойдёт рассказ.
Стоял худой, печальный воин,
Рассеянно грудя крестил
И хлеба голубям крошил...
Не что-то было в нём такое,
Что Натали, как луч пронзил!
Она тихонько подошла,
Двум бабкам сунула даянье
В глаза ему взглянула: да!
То было ей Предначертанье!

В изношенной военной паре,
Он был немного под шафе,
Но что-то мощно выпирало
В его линялый галифе.
И глаз его смотрел стеклянно,
И в то же время дико, странно,
И будто не было лица,
а просто морда жеребца.

Она сверкнула ярым оком
И, проверяя на ходу,
Коснулась Э т о г о …
Как током, её ударило в ****у!

И голова у ней вскружилась,
И над Натальей серафим
Затрепетал и дунул дым…
Наталья за п***у схватилась.

Но тут опомнилась, свечу
Свою зажгла от его свечки
И тихо молвила: «Хочу
Сказать вам что-то. Выйдем к речке.»

Тут парень тускло посмотрел,
Воскинув брови домолился
И с постным видом вышел вон.
За ним Наталья. Вечер лился.

В сирени сумерек они
Спустились к Яузе-старушке.
Скакали по воде огни,
Совокупляясь, как лягушки.

Как бегемотии стада,
Паслись у шлюзов говновозы.
Переговаривались грозы.
Был май и хлюпала вода.

           5.
"Тебя люблю!» - а он без звука.
«Я десять лет тебя ждала,
Тебя, такого…. Это мука…
Пойми, нашла…. Пойми, нашла!»

Так это всё почти бессвязно
Наталья медленно плела,
Бессовестно и неотвязно,
Глядя в голодные глаза.

«А как зовут тебя?» - «Евгений».
И вдруг затрепетал, как лист.
«Так значит, Женя… значит, Женя…
Где служишь?» - «Я семинарист.

В Загорске жил, окончи Лавру,
Все было б тихо, без помех,
Но полюбил монашку Мавру
И через это вышел грех.
То есть не то, чтобы великий,
Но... умертвили мы дитя.
Вот, до сих пор хожу, на лики
Молюсь и жду, молюсь...      х о т я...»
«Чего же  х о ч е ш ь?" - вопросила.
Он весь скривился через силу:
"Мне епитимье наложил
Архиепископ Михаил, -
Чтоб я греховные щуляты
Моряцким завязал узлом,
А может, даже топором
Оттяпал Змия в знак расплаты.
Но юн я был, и тот топор
Был непосильный приговор.
Тут в армию меня призвали,
Служил я честно, вышел в срок.
Работы в Лавре мне не дали,
В миру без средств и одинок."
Вдова речам внимала жадно,
Еще жаднее вдовий взор
Прощупывал его б у г о р...
Но тут она очнулась: "Ладно,
Что так терзаться в майский вечер,
Застынем оба на ветру.
Пойдём ко мне, я недалече,
Вон там, перед мостом, живу.
  6.
И вот они в Николо-Ямском,
Как пьяные, друг и другу льнут.
Вот на крыльце венецианском,
Чугунной лестницей идут.
И тут такая страсть вдовицу
Схватила аж за поясницу,
Что не дойдя ступеней шесть
Она ему полезла в шерсть.
«Ступёнка... вот ещё ступенка,
Смотри, как чешется мандёнка...»
"Штаны долой! Я так хочу!"
" Евгений, хочешь надрочу?"
Она дрочила очень ловко:
В кулак муде его свела,
Потом легонько развела
(Как будто бы колокола)
И вдруг щипнула их, плутовка!

Залупу ласково сжимая,
Туда-сюда её вращая,
Вдруг закричала: "Бей сюда!"
И только звякнули муда.
Как пушка, выперла елда.
И тут же кубарем, дрожа,
Любовники вломились в терем;
Меж стульями её зажав,
Евгений встал над нею зверем.
Натальи изогнулась раком,
п***у чуть-чуть приподняла,
и наш монах с мясницким кряком
Ей так всадил, что полегла...
Со стоном стулья разъела...
Но чуя, как вцепились вила
Её п***ы. Евгений враз
Поворотил своё зубило
И свет для вдовушки погас.
Но взвыл и он, теряя силы,
В  нём лопнула воловьи жилы.
То было поле брани злой:
Не вырвав из ****ищи шкворень,
Изжёванный по самый корень,
В объятьях страшных стыл герой,
И закатив под лоб глаза,
Как бы глядя на образа,
Наталья кровью истекала...
Она нашла то, что искала!

………………………………………………………….

                Барковым кончить бы не глупо:
                Наутро там нашли два трупа,
                Разжать объятий не смогли
                И вместе предали земли.
                их на Немецком положили.
                Хожу иной раз к той могиле,
                На камне надпись так гласит:
                «ТУТ СТРАСТЬ ВЕЛИКАЯ ЛЕЖИТ»

В.М. Галкин
1985 - 1986