Галкин Рогожский Владимир

Я родился в 1937-м «веселом» году в Москве, на Таганской площади. Около нее так и жил до тридцати лет. Затем, естественно, был «выслан» в новый район, а это гадость.
Вот, вроде бы городской мужик, но корни мои генетические в деревне: отец приехал мальчиком в Москву из села на заработки, да так и осел здесь, а мать, тоже из крестьян, жила в пригороде Москвы. Прапращуры (по нашей «бархатной книге») с обеих сторон также были крестьянами. Эта смесь деревни – чувство города и чувство деревни создала в характере моем страсть к старой, деревенской Москве – той, маленькие домики, церковки, заборы, сараи и лошади которой глядят на меня с дореволюционных фотографий. Поэтому пишу только о ней и бытовые, и фантастические вещи. Даже сны снятся: я в XIX веке и иду по булыжным мостовым в поддевке и сбытых сапогах. Мастерового, кланяюсь всем церквам и посещаю кабаки, трактиры, низки, Хитровский рынок и прочее. Ценой потери одной руки (лучше левой) с радостью вернулся бы в тот Золотой век.
Настоящее время – страшное. Поэтому герои мои страдают и веселятся как могут, в чужой, американской Москве, но проживают все-таки в подвалах, на чердаках оставшихся домов, не желают уезжать во всякие жулебины-бутовы-митины, воюют с властями и погибают. Иные сходят с ума, бегают по крышам, прыгают на соседние кровли, а думают - «прыгуны» - что в небо. В эпоху всеобщего умопомешательства это нормальная вещь. Вообще, тип городского сумасшедшего (хорошего, доброго, скорее юродивого) для меня сладок. Пьяницы Я сам был таким, почти погибал, и очень жалею их: работу бы им, веру, свет, тогда бы не было такой повальной гибели от водки.
Писать я начал лет с двадцати (до этого были стишки), но писал всегда «в стол», ибо знал, что ни одной власти в России мои вещи не прийдутся по сердцу. Написал не менее (по объему) Льва Толстого и теперь сижу и сплю на рукописях.
Впрочем, кое-что напечатал, да все по газетенкам – журналишкам, доходу никакого, и тщеславия у меня нет.
Наверно, я из многих, кто, получив чисто техническое образование, остался в душе художником, очень неприручаемым и потому неудачливым, никогда не творившим «по веянию времени», под хищно-одобрительную улыбку режима.
Да, кажется в России есть такая специфичная «профессия» - неудачник. Однако, это тоже для некоторых – феномен! – постоянный импульс раскрываться в исповедальных рассказа несмотря ни на что. И если это тоже своеобразное «пьянство», то пьянство, не осуждаемое Христом.
XXI век ожидаю со страхом.

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных