Курортный роман. Часть 1

       - Неужели для мужчины, который так смело знакомится с девушками ранним утром – это сложная задача? – явно дразня, она улыбнулась, растягивая рот в улыбке, - А я думала, что ты супер-герой, - разочарованно добавила она, надув губки и насупив, тщательно выщипанные брови.

Он вдруг почувствовал, как в груди забилось сердце гулко и часто, к лицу прихлынула кровь. Дышать стало сложно, и голова отяжелела, превратившись в налитый свинцом шар. И только в висках, будто дятел выстукивал, пульсировала жилка. Он подошел к краю обрыва. Перед глазами стояла сплошная синева: светло-синее небо, освещенное солнцем, сливалось с более темной лазурной синевой моря. Вода спокойно плескалась где-то далеко внизу, прибой был не слышен.



Такое уже случалось с ним один раз. Димке было тогда лет 10. Летом он жил у бабушки в поселке. Он не первое лето проводил там и знал многих ребят, с которыми гонял на велосипедах, играл в футбол, в казаков-разбойников и московские прятки.

  Однажды в поселке появилась новенькая, видимо, она тоже приехала из города на каникулы. Дима увидел ее, когда она проезжала мимо их забора на велосипеде. На голове  красовались банты  -  красный и белый, из которых в разные стороны торчали два довольно длинных хвостика. Это было необычно – девчонки из поселка не носили банты, не плели косы, и в основном имели короткие стрижки.
 
        Димка сам не понял, как очутился на велосипеде и поехал в ту сторону, куда укатила незнакомка. Стараясь оставаться в отдалении, чтобы не вызывать подозрения, Димка припускал, когда разноцветные банты скрывались за очередным поворотом. Он больше всего боялся, что эти банты вдруг скроются  и исчезнут навсегда так же внезапно, как появилась.
 
        Так они кружили по улицам поселка, пока вдруг она не свернула на тихую улицу, поросшую густыми кустами акации вдоль забора углового дома. Дима поднажал на педали, но, когда он доехал до отворота, сердце его чуть не оборвалось – на улице не было видно велосипедистки. На какое-то мгновение он застыл на повороте, не веря, что упустил чудное видение. Но тут девочка вышла из-за куста акации, очутившись в полуметре от него.
 
- Ты зачем следишь за мной?

       Оправившись от неожиданности, он ответил:
       - Вот еще! Ничего я не слежу за тобой – просто катаюсь.

       - Врешь!

       - Ничего я не вру!

       - Да не бойся ты. Я давно засекла, что ты за мной едешь. Мне даже интересно было. А то одной кататься скучно. Меня Ева зовут. А тебя?

       - Дима. А что, вправду Ева?

       - Правда. У меня бабушка, папина мама, настоящая полячка. Ты, наверное, из Питера?

       - Да.
 
       - А я из Москвы. Первый раз приехала. Тут мамина тетя живет. Я - у нее.
 
       - А я третий год здесь летом живу. У бабушки.

       - Давай, в пятнашки на великах!

       - Давай!

       - Догоняй!

       Местные девчонки ходили в мешковатых платьях из сельпо. На Еве были джинсы-стреч с вышивкой и футболка. Волосы, собранные в два хвостика, торчали вверх и рассыпались вниз, напоминая два пшеничных фонтана. Один торчал выше, другой был чуть сзади на затылке, и эта асимметрия придавала особое очарование.

       И замелькали спицы.  Дима и Ева гонялись, иногда останавливались, и она расспрашивала его о поселке, о Питере, и обо всем, что встречалось им на пути. Димка чувствовал какую-то неведомую ему доселе щенячью радость от ее вопросов, от погони, от такой близости ее пшеничных хвостиков.
 
       Он догонял. Ева выехала из поселка и мчалась через перелесок по дороге, уходящей к речке. Она здорово гнала велосипед. В поселке, на поворотах, она притормаживала, а Димка закладывал вираж, не сбавляя скорость, и догонял ее. Но на прямой, как ни старался, не мог нагнать.

       Она неожиданно затормозила, в том месте, где река делала поворот, и на высоком берегу на  ветке старой сосны была подвешена “тарзанка”  -  веревка с привязанной к ней палкой. Держась за палку и раскачиваясь как на качелях, можно было, отпустив руки в нужный момент, прыгнуть в реку. Лететь было довольно высоко метров пять, а то и больше. Старшие мальчишки делали в полете сальто и кувырки. Ребята помладше просто прыгали ногами вниз. Вот и сейчас ватага из человек пяти-шести развлекалась прыжками с “тарзанки”.
 
       - Здорово как! Смотри, как полетел! – сказала Ева Димке, когда тот, догнав ее, тоже затормозил.

       Димка промолчал.

       - А ты можешь так?
 
       - Неужели, боишься? – добавила она, заметив замешательство на Димкином лице.

       - Эх, ты герой – портки с дырой. А я думала, что ты супермэн? – и она сморщила свой прямой, чуть вздернутый носик, который украшали несколько едва заметных веснушек.

       “Тарзанка” еще с первого лета безнадежно манила и одновременно до спазма в животе пугала Димку. Не раз, ворочаясь в кровати перед сном, он представлял себе, как раскачивается на “тарзанке”,  вися вниз головой, зажав палку под коленками. А потом в самой дальней точке отпускает палку и летит в воду, совершая умопомрачительные пируэты.

        Он старался под разными предлогами уклоняться от походов с ребятами на “тарзанку”, и, как ему казалось, успешно скрывать свой страх. Но, видимо, он заблуждался на этот счет.

        - Ему слабо. Кишка тонка, - выдал приговор вихрастый пацан, дожидавшийся своей очереди на прыжок.

        Димка посмотрел на Еву, увидел, как сузились в презрительном прищуре ее глаза, и, именно, в этот момент он ощутил то же, что и сейчас, стоя на краю скалы…





        Он вдруг ясно, будто в замедленной съемке увидел, как его тело подлетает вверх складывается пополам, так что кончики пальцев касаются лодыжек. Все мускулы напряжены и рельефно очерчены, как в учебнике анатомии. Несколько сальто вперед, затем тело, выстрелив как пружина, распрямляется и стрелой вонзается в поверхность моря. Дима сделал неосознанный шаг вперед на ватных ногах и полетел вниз. Кажется, она кричала:
        - Дуу-ра-а-а-ак…