Народа душа родниковая - new version

Народа душа родниковая

(комедия в двух действиях)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ВАНЯТКА – молодой человек
ПАША (он же АНДРЕЙ) – средних лет.
НИНА (она же ДАША) – бальзаковского возраста.
ЯНА (она же КАТЯ) – чуть старше двадцати лет.
ВОВА (он же ДИМА) – курчавый юнец.
ДЕВУШКА ИЗ МАРШРУТКИ (она же ВАЛЯ)
ХИПСТЕР (он же МЕНЕДЖЕР, он же АДВОКАТ)
ГОПНИК (он же СЕРЕЖКА)
ВОДИТЕЛЬ

Действие первое


Сцена разделена на три равные части. Занавес раздвигается. На сцене – темно.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Дамы и господа, добрый вечер! Я рад вас видеть, меня зовут Ванятка. Я вас вижу, вы меня пока нет. Но не переживайте – скоро я вам покажусь. Для того, чтобы вы все поняли правильно, я должен рассказать вам кое-что обо мне и моей семье. Семья моя – большая и дружная. Ну, почти всегда дружная. Бывает, мама вспылит,  папа не так себя поведет, дети начудят. Всё как у всех, в общем-то. Наверное, мы – самые обыкновенные люди. Хотя все же нет. Ведь недавно нам повезло… Ну, или не повезло. Как посмотреть…

Свет на центр сцены (левая и правая – во тьме). Центр сцены – узкое как пенал, клаустрофобное пространство, заставленное креслами – салон маршрутного такси.
У самого края сцены сидит ВОДИТЕЛЬ. В руках у него – имитация баранки, которую он с разной степенью интенсивности крутит во время всего эпизода.

ВОДИТЕЛЬ (в трубку) Да достали уже, конечно… Ишачье… Да не ругаюсь, что ты… Но весь день – по пробкам… Ага… Не так заголосишь… Ладно, Светик, заходят уже. Сейчас сделаю, как говорят пилоты, крайнюю ходку и… Ну да, ага… Куплю… Как это вообще пить можно? И йогурты, ладно…

С левой (относительно зрителя) части сцены во время разговора заходят люди.
Первым в салоне, пригнувшись, появляется ПАША. Он одет в дерматиновую куртку, «бывалые» треники с вытянутыми коленками, ужасающие ботинки. Паша сухощав, крепок. За 45. Паша втаскивает в салон ведро с картошкой, мнется – куда бы поставить? Помещает в проходе, у заднего ряда кресел.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ (НИНА): И что ты там копаешься? Мешок кто возьмет?

ПАША: Сейчас, Нин. Не ворчи (принимает мешок, подтаскивает к ведру, ставит)

Появляется НИНА. Это крепкая женщина лет сорока пяти. Прическа-«букли», строгий официальный наряд, чопорность которого, правда, нарушает дешевая синтетическая куртка. Одна рука цепко сжимает дерматиновую неказистую сумочку, вторая – тащит набитый чем-то рюкзак. Нина проходит к крайнему ряду, садится с краю, у окна.

ПАША: Я тоже у окошка сяду. (мостится на противоположное сиденье)

НИНА: Какой еще у окошка, Паша? Сюда садись, со мной рядом.

ПАША: Ну, я город хотел посмотреть.

НИНА: Посмотришь еще. Рядом садись, сказала.

ПАША: Да сквозь твой бюст разве что рассмотришь?

НИНА: Вот и чудно. На бюст и смотри.

ПАША (бормочет): Да насмотрелся уж.

НИНА: Чего бормочешь?

ПАША: Да так… (переключает внимание) Где там дети-то? (рвется к выходу)

НИНА: Сидеть! (кладет руку Паше на колено) Сами доберутся, не маленькие.

Входит ЯНА – угрюмая девушка в свитере, куртке, джинсах, слегка сутулая. В руках рюкзак. Яна затравленно озирается в салоне. Садится в третье кресло – рядом с родителями (Пашей и Ниной), но чуть в стороне.

ПАША: А этот деятель, Вовка-то, где?

ЯНА: Там. (неопределенно кивает в сторону)

ПАША: Опять курит?

Яна неопределенно пожимает плечами.

ПАША: Нет, ну, поганец какой! Я ему сейчас… Нин, дай я выйду…

НИНА: Сидеть! Тоже мне… выходильщик…

Яна тем временем мостит туда-сюда рюкзак, определяет его себе на колени.

НИНА: Ну, и куда ты рюкзак поставила? Он на вокзале валялся, грязь собирал. А ты теперь джинсами парадными решила всех микробов вытереть?

ЯНА: Мам!

НИНА: Не мамкай! К людям едем, а тут придешь – замарашка… Что о нас подумают?

ПАША: Где этот деятель? Пойду-ка я…

Рука Нины припечатывает Пашу к месту. Яна убирает рюкзак под ноги.

Входит ВОВА – молодой человек лет двадцати. Прическа Вовы – невообразимое ретро. Сам он курчав, кудряшки острижены в дискотечный «шар». Вова - старинных (возможно, еще советского производства) наушниках, в рваном джинсовом прикиде. Он ритмично подергивается под слышимую только ему музыку. Вова очкаст, и очки сидят криво.

ПАША: Вот он, танцор диско. Что там сопли жевал? Курил?

Паша – ноль внимания. Он подергивается под музыку в наушниках.

НИНА: Оставь ребенка в покое.

ПАША: Ну, ничего себе «ребенок». Дитятко.

НИНА: Вова, сядь куда-нибудь, не маячь.

ВОВА (поднимая одно ухо): А? Чего?

Нина вздыхает.
Вова озирается и садится на сиденье впереди родителей, тут же прилипает взглядом к окну, восторженно подергивает головой.
Марщрутка в ходе предшествующего разговора наполняется «народом». Вместо пассажиров – картонные силуэты людей, выполненные в детской стилистике «палка-палка-огуречик»: вот бабка, вот мужик, женщина и т.д.
«Живых» пассажиров трое – ДЕВУШКА, ПАРЕНЬ и ГОПНИК.
Девушка садится напротив Вовы, втыкает в уши наушники, набирает смс. Вова восторженно смотрит на нее украдкой. Иногда девушка перехватывает эти взгляды, но Вова тут же отворачивается.
Парень – явно городской тип, хипстер. Садится перед Яной, тут же раскрывает какую-то книгу, читает.
Гопник – скользкий криминальный тип с кривой ухмылкой и цепким взглядом. Гопник ощутимо пьян. Располагается перед Вовой, сидит вполоборота, косится.

ПАША: Нин, что-то Яна кислая сидит…

НИНА (присматривается): Ага. Янчик, что кислая?

ЯНА: Ой, не трогайте меня!

ПАША: Ты как с родителями разговариваешь?

ЯНА: Ну, а что вы ко мне вяжетесь?

НИНА: Ничего себе «вяжетесь»! О тебе заботимся.

ПАША: Сало плохое было.

НИНА (внимательно смотрит на Пашу): У кумы, что ли?

ПАША: Ага. У кумы.

НИНА: Ты ж сам его трескал, что за ушами хрустело.

ПАША: А я – водочки бахнул. А это – дезинфекция.

НИНА: Ну?

ПАША: А Яна – без дезинфекции.

НИНА (поворачивается к Яне): Янусь, живот болит, да? В туалет, может, хочешь?

Яна страдальчески кривится, что-то шипит.
Паша тем временем ловким жестом тянется к карману треников, чуть вытягивает чекушку.
Однако Нина что-то подозревает, быстро оборачивается, но Паша все же успевает затолкать чекушку обратно.
Дуэль взглядов. Взгляд Нины – прокурорский. Паша – сама невинность.

ВОДИТЕЛЬ: Сзади входили, деньги передаем.

НИНА (спохватившись): Ой, да. А сколько стоит?

ВОДИТЕЛЬ: Вот все написано. Читать умеем?

НИНА: Не хамите только, ладно?

ВОДИТЕЛЬ: Я и не хамлю, женщина. С вас еще за провоз багажа.

НИНА: Это как так?

ВОДИТЕЛЬ: Картошка вон у вас, мешок еще. Место занимают.

НИНА: Мы на руки возьмем! Хотя… И сколько с нас?

ВОДИТЕЛЬ: Восемьдесят восемь рублей.

НИНА: Вот грабеж (лезет за кошельком).

ВОДИТЕЛЬ: Женщина, милая, не нравится – на автобусе езжайте. Передаете? Нет?

НИНА: Да передаю, передаю (отсчитывает мелочь) Семьдесят шесть есть…

ВОДИТЕЛЬ: Я все понимаю, но мне надо – восемьдесят восемь. Если не нравится, я вас не держу.

НИНА: Вот я всегда знала, что вы, городские, из-за копейки удавитесь…

ВОДИТЕЛЬ: А я – не коренной горожанин, если вам интересно. А из-за копейки – да, удавлюсь.

НИНА: Оно и видно.

ВОДИТЕЛЬ: Ладно, давайте свои семьдесят шесть.

НИНА (торжествующе): Щас!

ПАША: Я передам!

НИНА: Сидеть! Сама передам (встает, направляется к водителю)

Паша быстро пользуется тем, что жена потеряла его из виду. Он достает из кармана чекушку, подносит к губам – робкий глоток.
Нина, почти дошедшая до водителя, оборачивается.

НИНА: Так! Это что такое?

ПАША: Это, Нина, энзэ! Ну, волнуюсь же я…

НИНА: Слушай, ты, обормота кусок! Я тебе сейчас дам энзэ! Ты у меня сейчас из машины вылетишь, и домой помчишься со свистом, позорище.

ВОДИТЕЛЬ: Вы платите, или вы все-таки выходите?

НИНА: Да плачу, плачу (швыряет деньги).

В этот момент Паша умудряется еще один раз существенно отхлебнуть из чекушки.

НИНА (сев на место вытягивает ладонь): Дал сюда.

ПАША: Но, Нина…

НИНА: Дал! Сюда! Чудовище!

Водитель возится с рычагами, гудит мотор. Поехали.

Паша капитулирует, отдает чекушку.

НИНА (смотрит на уровень): Полчекушки выглотал.

ПАША: Ниночка, ну, волнуюсь я.

Нина кладет чекушку в рюкзак. Тянется к мешку. Достает оттуда свежий чеснок.

НИНА (протягивает Паше чеснок): На, зажуй!

ПАША: Ну, это всегда с удовольствием! (берет чеснок, смачно жует)

НИНА: И если хоть что-то исполнишь, гад такой. Я тебя…

ПАША:  Я буду тих и скромен.

НИНА: Смотри мне, гнус. Вообще, позоришь меня перед людьми.

«Люди» не реагируют никак. Девушка уткнулась в телефон, парень – в книжку. Хотя могут коситься. Яна демонстративно смотрит в окно. Вова мотает головой в такт музыке из наушников.

ПАША: А вот Вовка-то…

НИНА: Что Вовка? Что Вовка?

ПАША: Курил! И представь – придет к приличным людям, а от него табачищем!..

Нина хмурится.

ПАША: Ну, и что о нас подумают?

НИНА (нахмурив брови): Вова!

Вова ничего не слышит, зачарован пейзажами за окном, кивает в такт музыке курчавой головой.

НИНА (громче): Вова! Володя!

ПАША: Накурился, весело теперь…

НИНА: Ой, молчал бы. Пьяндышка!

ПАША: Право имею!

НИНА: Вова!

Вова – ноль внимания.
Нина поднимается с сиденья и со свежим чесноком в руке подкрадывается к Вове. Дальше Нина ловким жестом давит Вове на челюсти, от чего рот раскрывается, и заталкивает сыну в рот головки чеснока.
Вова отчаянно мотает головой, пытается выплюнуть едкий чеснок, на его лице – гримаса внезапного ужаса. Но Нина уверенно продолжает свое дело.

НИНА: Жуй! Куряга, блин. Еще одно позорище.

И Вова - жует.
Пассажиры еле заметно реагируют. Оборачивается водитель, косятся девушка и парень. Яна, с удрученным видом гипнотизирующая окно, давит улыбку.
Во время кормления чесноком Паша не теряет времени даром. Еще одна чекушка у него – во внутреннем кармане куртки. Пока Нина кормит сына чесноком, Паша быстро скручивает пробку и присасывается к чекушке практически без помощи рук. Успевает после пары глотков закрутить пробку.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Папа – в общем-то, неплохой человек. Но, конечно, очень хитрый. Хотя с мамой, наверное, по-другому и невозможно. Папе надо пить свои чекушки. И мама ничего с этим не может поделать. Мама пробовала папу лупить, орала – но папе, как говорит мама, «что в лоб, что по лбу». Теперь она ежедневно наливает ему сто грамм. Остальное папа добывает подпольно. Он берет в долг у других мужиков, или просто помогает продавщице магазина с выгрузкой товара.

Освещается левая (относительно зрителя) сторона сцены. Она пуста, на ней экран. На экран проецируются детские «каляки-маляки»: тетя лупит дядю скалкой, дядя с охапкой бутылок и т.д.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Вообще-то, папа, хоть и любит чекушки – один из самых приличных мужиков в деревне. Он не поджигает сараи, как сторож Иван Михалыч. Не спит на железнодорожных рельсах, как дед Димон. Не гоняется за домашними с бейсбольной битой, как Никита Федорович, председатель. Папа всегда ровный, держит себя в руках. Кстати, в дорогу папа запасся основательно – у него осталось еще четыре чекушки. Одну вы видели. Еще одна – в хитром кармане на рукаве. И по одной – в носках. Вы ведь обратили внимание на то, как осторожно ходит папа?

Свет в центр сцены – салон «маршрутки».

ГОЛОС ВАНЯТКИ: А теперь давайте познакомимся с мамой…

Мама может помахать рукой, или, напротив, сидеть бесстрастно, но в луче света (на усмотрение режиссера)

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Мама – очень добрый человек. Даже невероятно добрый. Вы уже, наверное, заметили. Все, что от нее исходит – это безусловное добро. Но блага, которые мама несет окружающим – кусачие, неприятные на вкус. Как ее любимый чеснок. Или колючие шерстяные одеяла, которыми она накрывает детей, случись им простыть. За добрые дела маму – Нину Васильевну – никто не благодарит. Всю жизнь она проработала в системе народного образования. На деревне маму уважают. И взрослые мужики, и тетки – бывшие ученики и ученицы – до сих пор, как нашкодившие малые дети, стесняются при ее появлении.

Картинки в стиле детских «каляк-маляк» на левой стороне сцены: училка и робкие дети.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Она запрещает папе пить. Во благо ли это? Несомненно, да. Но папе это не нравится. Он даже считает это ограничением своих прав и свобод.

Картинка: мама в стилистике известного советского плаката говорит сидящему за столом со стаканом папе «Стоп!»

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Мудрая женщина, мама нашла решение, условно устраивающее все стороны. Она официально выдает папе сто грамм в сутки. При этом папе этого мало. И мама знает, что папа будет изыскивать возможности выпить больше. Но до поры до времени мама закрывает на это глаза.

Картинка: мама закрывает глаза ладонью.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Пока папа не переходит пределов дозволенного.

Картинка: мама лупит папу бытовой техникой, либо кухонной утварью.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: С детьми мама строга. Особенно с Яной…

Свет на Яну. Та сидит с кислым лицом, смотрит в «окно».

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Да и поделом, если разобраться. Вы не смотрите на то, что Янка сейчас – сама невинность. Уж можете мне поверить, но в моей сестренке клокочет настоящая бездна страсти. Она вечно влюбляется. И вечно – не в тех, в кого нужно.

Картинка на левой стороне: мама пинком под зад выкидывает ухажера. Яна на картинке плачет.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: В деревне не так-то много приличных парней. И ни один из них на Яну не обращает внимания. Зато «неприличным» парням – только свистни.

Картинка: парень лезет в окно дома, откуда свистит в два пальца Яна.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Особенно запал Янке в душу Сережка. Записной мерзавец, душа ночных гоп-компаний, кошмар участкового. Мама объявила Сережке войну. И, конечно же, победила. Не могла не победить. Не родился еще человек, который мог бы противостоять обуреваемой добрыми чувствами маме. Сережка уехал в город – да-да, в этот самый, где находимся и мы. Отправился учиться на менеджера. А Янка – она всерьез настроена найти своего любимого. У нее даже записан номер Сережкиного телефона. А это уже не мало. Яну достало подневольное одиночество. Ей хочется самостоятельности и любви. Но на этом пути есть одно непреодолимое препятствие – мама. Яна воспринимает маму как врага. Лишь в самой глубине души, под напластованиями клокочущего страстью и злостью рассудка, Яна понимает – это не так! Мама – не враг!

НИНА: Яночка, может и ты чесночку пожуешь?

ЯНА (максимум сарказма в голосе): Нет уж, мамуль! Спасибо!

НИНА: Что спасибкаешь-то? Грипп, говорят, в городе ходит. А ты тут расспасибкалась.

ЯНА (ядовитейше): Спасибо, мамуль, я лучше почихаю.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Тем не менее, шансы обрести личное счастье у Яны есть. Дело в том, что по-настоящему слабое звено в семье – даже не она, страстно влюбленная в менеджера-недоучку. Реально слабым звеном в цепи родственных связей является Вова…

Свет на Вову.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Вова – единственный в семье рад переезду в большой город. Мой братец настроен познакомиться со всеми пороками мегаполиса. Он просто жаждет изведать из чаши всех его искушений. Он мечтает заняться разнузданным сексом, сходить на отвязный рок-концерт и там поотплясывать, он хочет попробовать все наркотики, которые удастся достать. Для Вовы переезд – великий шанс превратиться из непрестижного ботаника в уважаемого человека. Маме такая трансформация – понятно, не по душе.

Озабоченное лицо мамы, взгляд на Вову.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Вова воспринимается мамой как угроза семейному благополучию №1. Братец пока что настроен легкомысленно. Он не знает, что в лице добродетельной мамы уже обрел могущественного противника ровно всех своих жизненных планов. Мама настроена бросить все силы на то, чтобы в зародыше, в микроскопическом опарыше раздавить и расплющить Вовины намерения.

Картинка: мама давит червяка.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Сейчас Вове 22 года. Он младше Яны на шесть лет. У него ни разу не было секса. Чувствуя дурной Вовин нрав мама не отпустила его учиться в город. И Вова закончил компьютерный колледж в райцентре. От армии – откосил, и обороноспособность Отечества, будем думать, от Вовиного отсутствия в строю не ослабла. Вместе с тем, в родном колхозе Вова не изгой. Он чудаковат, придурковат, но безобиден. Врагов у него нет. Есть веселый нрав и стремление круто поколбаситься.

Картинка: веселый Вова в наушниках на дискотеке.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Вова, между нами, полный придурок. Но я его люблю немножко особой любовью. Сейчас поймете почему… Давайте сначала определимся с вопросом, почему вы меня пока не видите. Через несколько мгновений это произойдет. Но для начала еще немного информации.

Картинка: знак вопроса.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: На самом деле я – тоже здесь, в этой маршрутке. Но меня – не видно. Я что – невидимка? Оставим ненаучную фантастику. Все гораздо проще. На самом деле я – очень мал. И сейчас нахожусь в правом кармане папиной куртки.

Картинка: папина куртка, стрелка, указывающая на карман.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Да-да, вы ничего не путаете. Мой рост составляет 11 сантиметров. Я своего рода мальчик-с-пальчик. Хотя, посмотрим правде в глаза, уже мужичок с пальчик. История моего появления на свет сложна и в чем-то запутанна. Начнем с того, что Вова – мой брат-близнец. Правда, получилось так, что мы с ним родились в разные дни. Чувствую, вы уже запутались. Сейчас станет понятно. Научных доказательств у меня нет, но я знаю, что имел место сбой на генном уровне. У меня. То есть, еще в утробе формировались те же органы, что и у всех людей. С той единственной разницей, что я не рос. А Вова – мой сосед и близнец – тянулся в длину и ширину вполне нормально. И так случилось, что однажды он меня… проглотил.

Картинка: утроба в разрезе, один зародыш глотает другого.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Так я попал в Вову. Но, на мое счастье, Вова – тут же родился. Папа очень радовался…

Картинка: папа и чекушки.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: А вот я родился спустя сутки… Из Вовы. И все очень удивились…

Картинка: весы, на которых лежит младенец обычный и младенец микроскопический.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Только не спрашивайте меня, как я выжил, что чувствовал и как в отсутствии мамкиной пуповины получал полезные вещества. Ответов на эти вопросы у меня нет. Я выскочил на свет совсем не из того места, откуда появляются все люди. Своим появлением на свет я едва не разорвал братца напополам. Впрочем, по-хорошему говоря, братец в чем-то является и моей мамой (как бы странно это ни звучало). О случившемся узнали врачи…

Картинка: врач, схватившийся за голову.


ГОЛОС ВАНЯТКИ: Узнали и в сельской администрации. Прежний председатель сельсовета, в силу каких-то причин, папу не любил. И запретил выдавать мне свидетельство о рождении. По его логике выходило, что человека должна родить женщина, а меня, как ни крути, родил Вова. А если моей матерью является младенец мужского пола, а сам я – весил при рождении 100 грамм и был миниатюрен, то и не являлся в строгом смысле этого слова человеком. Председатель даже договорился до того, что я, якобы, являюсь живым отходом жизнедеятельности. Папа набил председателю морду, тот накатал заявление, но милиция вошла в положение, и папу посадили всего на пятнадцать суток. Мама тоже употребила весь свой преподавательский авторитет, вывела на несанкционированный митинг у сельской администрации учеников и большинство учителей. Сельсовет капитулировал.

Картинка: избушка с белым флагом.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Узник совести – папа был освобожден. Административную бумагу о моем рождении направили в район, оттуда – в область, потом в Москву. Еще написали в академию наук. Ответа не дождались ни от бюрократов, ни от ученых. На дворе стоял 1991 год, страну потрясали катаклизмы. И бумаги о моем присутствии на белом свете затерялись. Или, возможно, никому не хотелось этим вопросом заниматься… Так я и остался – формально несуществующим. Я нелегал поневоле. В моем положении есть свои минусы. Я не могу участвовать в выборах, не могу служить в армии. Не могу претендовать на квадратные метры недвижимости. Хотя в моем случае более уместно выражение «квадратные сантиметры».

Картинка: мальчик-с-пальчик сидит в кукольном домике.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Я не могу жениться. Это печально, но с этой мыслью я свыкся. Хотя я не исключаю, что где-нибудь, в чьем-нибудь кармане или спичечном коробке живет моя вторая половина. Такая же нелегальная, как и я. Но легче, сами понимаете, найти иголку в стоге сена…

Картинка: девочка в спичечной коробочке.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Ну, а теперь вы готовы увидеть меня.

Свет на правую половину сцены.
Круг света. В нем – ВАНЯТКА. Это худощавый и подтянутый молодой человек, вполне нормального телосложения.

ВАНЯТКА (раскланивается): Добрый вечер, добрый вечер, дамы и господа. Теперь вы можете видеть меня воочию. (очерчивает рукой круг) Все это – увеличительное стекло. Благодаря ему мои одиннадцать сантиметров роста кажутся вам нормальными. На жизнь я не жалуюсь. Максимальное взаимопонимание у меня – с братцем. Я, можно сказать, его мозговой центр. Пока он бездельничал и обалдуйничал, как то и положено всякому подростку, я – читал книги, постигал науки. Своими силами Вова вряд ли поступит даже в заштатный институт культуры. Я же чувствую в себе потенциал штурмовать хоть МГУ.

Картинка: лилипут на фоне небоскреба МГУ. Около лилипута надпись – «10 см», около МГУ – «240 м».

ВАНЯТКА: Братец должен быть мне благодарен по гроб жизни. Я помогал ему с учебой, шептал на ухо правильные ответы. Братец умудрился с хорошими отметками закончить компьютерный колледж, не особо понимая в мыслящих машинах. С батей у меня тоже – хорошие отношения. Он использует меня для своих тайных манипуляций, знать о которых жена не должна ни в коем случае. Я разведываю, где спрятаны конфискованные чекушки. Я – его верные глаза и уши.

Картинка: лилипут находит спрятанную чекушку.

ВАНЯТКА: Я никогда не выдавал маме батиных секретов. Хотя она, не будем скрывать, настаивала. Но ведь я тоже – упрямец. Меня так просто не возьмешь. Мама научилась с этим жить. Она тоже придумала, как меня использовать, не ломая меня, как личность. Очень часто я шпионю в ее пользу…

Картинка: лилипут под покровом ночи крадется к сельскому дому.

ВАНЯТКА: Я проникаю в дома и сумочки соседок и коллег. Я умею читать переписку в мобильных, умею, не выдавая своего присутствия, подслушивать. Бывали, что скрывать, в моей биографии и эпизоды, связанные со смертельной опасностью. Однажды на меня объявила охоту соседская кошка…

Картинка: лилипут убегает от кошки.

ВАНЯТКА: Даже простые тараканы становились для меня серьезными противниками…

Картинка: Ванятка со спичкой в руке бьется с тараканами.

ВАНЯТКА: Но, как говорил один мудрец, не страшись разозлить животное, страшись разозлить человека. И вот, с одним из членов моей семьи у меня, увы, присутствует, скажем так, недопонимание. Это Яна. До поры до времени мы с ней дружили. Хотя вернее будет сказать, умудрялись мирно сосуществовать. Я тоже помогал ей в учебе. Но Яна – немного умнее, чем Вова, она меньше нуждалась в моей протекции. Более того, я стал замечать, что сестрица стремится как-то, если не навредить мне, то принизить мое значение. Чаша терпения наполнялась, наполнялась и однажды перелилась через край.

Картинка: вода в чашке переливается через край.

ВАНЯТКА: Не так давно, во время своей влюбленности в того самого недо-менеджера Сережку, сестрица перебрала с шампанским. На самом деле я не хочу знать, с чем именно и в какой компании. Не суть. Я прибыл в ее комнату с миссией от ее матери: разведать – что с Яной случилось, почему она не в себе и источает сивушное амбре. Я проник в ее комнату, но, к несчастью попался…

Картинка: пальцы хватают лилипута.

ВАНЯТКА: «Ах ты, мерзкий шпион!» - воскликнула тогда Яна. – «Вот я тебя и поймала! Как бы тебя наказать?» Все мои доводы, все апелляции к здравому смыслу остались незамеченными. Я говорил ей, что шпионю я – только ради ее собственного блага. Святую правду, между прочим. Но аргументы рассудка лишь привели в ярость мою страстную сестрицу. А потом я самым буквальным образом окунулся в бездну страсти. В ее. Персональную…

Картинка: девушка засовывает ладонь с зажатым в ней лилипутом себе под юбку.

ВАНЯТКА: Я возмутился. Во-первых, я – все-таки ее брат. И такое обращение – родственным не назовешь. А, во-вторых, использовать маленького человечка для таких низменных целей – все-таки гнусно. И я – укусил ее.

Картинка: девушка кричит от боли.

ВАНЯТКА: Сестре было больно. Пока она кричала, я ухитрился сбежать. С тех пор Яна затаила на меня злость. Со времен нашей ссоры прошел почти что год, но сестрица даже не попыталась извиниться передо мной. Хоть она и умней Вовы, но разумом все-таки слабей меня. Все ее козни для меня очевидны. Я же – изобретателен. Все мои диверсии в ее адрес не направлены на причинение вреда. Лишь на вразумление. На то, чтобы сестрица держалась в тонусе, не расслаблялась. Вот, например, сейчас – изумительный шанс сделать немного поучить сестренку. Смотрите…

Игра света в центре сцены. Из кармана Паши появляется миниатюрная тень, перескакивает на Нину, приближается к ее уху.

ВАНЯТКА: Видите? Вот эту маленькую тень? Это я. Я мчусь к своей мамочке и сейчас что-то ей расскажу…

На правой половине сцены из темноты появляется графическое изображение человеческого уха.

ВАНЯТКА (орет в ухо) Мамуль! Яночка с утра чихала-а-а!!! Я слышал! Она может заболе-е-е-еть!!! (тише) Извините за шум! При общении с большими людьми поневоле приходится повышать голос. Но смотрите, что сейчас будет!

Центр сцены. Маршрутка.
Нина внимательно смотрит на Яну. Дочка ловит пристальный взгляд матери, съеживается и ссутуливается.
Паша, оставшись без наблюдения, мгновенно прикладывается к чекушке в нагрудном кармане.

ЯНА: Мама, ну что ты смотришь?

НИНА: Хочу и смотрю. Ты как себя чувствуешь, доча?

ЯНА: А что? А что?

Ванятка на правой стороне сцены заливается хохотом.

ВАНЯТКА: Смотрите, смотрите!

Центр сцены.

НИНА: Ты мне не «штокай». Штокальщица нашлась. А грипп свиной подхватишь, что с тобой делать?

ЯНА: Ой, мама, какой грипп?

НИНА: Свиной, тебе сказали.

ЯНА: Ну, спасибо! Я, значит, похожа на свинью?

НИНА: Не умничай! (лезет в сумку, достает пучок молодого чеснока) Рот открыла.

ЯНА: Мама!

НИНА: Открыла быстро, дрянь такая!

ЯНА: Мамуль, но не здесь! Я не болею, честное сло…

НИНА: Рот! Открыла!

Яна жмурится и открывает рот. Нина втыкает между зубов пучок чеснока.

Правая сторона. Ванятка хохочет.

ВАНЯТКА: Знали бы вы, сколько злобы клокочет в голове моей сестрицы. Сейчас она – злее самого Сатаны. Она все понимает, но ничего не может с этим поделать. Мне ее совершенно не жалко. Я еще далеко не удовлетворен местью. И я пока что не вижу раскаяния.

Центр сцены. Нина запихивает чеснок в рот Яне.

НИНА: Жуй! Жуй, я сказала! И  только попробуй у меня хоть чихнуть!

Лицо Яны в слезах. Яна дергает ногами, задевает ведро с картошкой, которая рассыпается по салону.

ВОДИТЕЛЬ (косится): Алё! Вы зачем мне тут картохой нагадили?

НИНА (Яне): Вот видишь, корова бессовестная, что ты наделала? (Громко) Да уберем уж!

ВОДИТЕЛЬ: Да не надо. Я жене снесу, пусть сварит. Хорошая картоха-то?

НИНА: Самая лучшая. Только не дождешься. Янка, что сидишь, собирай давай! Вовка! А тебе – особое приглашение нужно?

Нина, Яна и Вова ползают по салону, собирают картошку.
Ванятка хохочет.

ВАНЯТКА: Сами видите, насколько опасно со мной ссориться. В нашем с сестрицей конфликте перевес – со всей очевидностью на моей стороне…

Центр сцены. Паша, пользуясь суматохой, виртуозно извлекает чекушку из носка, прикладывается, блаженно улыбается.

ВАНЯТКА: Пока сознательная часть семейства во второй раз за сезон собирает урожай картошки, а несознательная – прохлаждает горло огонь-водой, расскажу, что привело наше семейство в большой город.

В центральной части сцены – затемнение.
Свет – на левую часть сцены. Там – стол, табуретки. За столом сидят Паша, Яна, Вова (без наушников). Нина – на ногах, накрывает на стол.

ЯНА: Опять эта картоха, гнусная картоха! Я уже не могу ее есть.

ПАША (ложкой об стол): Жри давай!

ЯНА (вскакивает): А я не хочу, не хочу, не хочу жрать углеводы! Вы хотите, чтобы я стала толстухой, да? Бесформенной теткой, как все в этом драном колхозе?

ПАША: Дожились, мать. Вот чтоб в старые времена так сказали – не хочу! Чтобы так вот хвостом вертели!

Нина упирает руки в боки, тяжело упирает руки в боки.

НИНА: Так, что за бунт на корабле?

ЯНА: Я не хочу разжиреть, мама! Я, в конце концов, хочу сохранить изящную фигуру! Я не хочу стать расплывшейся коровой!

ВОВА (дразнясь): А то Сере-о-о-оженька любимый смотреть не будет.

ЯНА: А ты вообще молчи, прыщавец. На тебя-то – никто не смотрит. Даже козы со свиньями шарахаются!

ВОВА: А я зато в олигофренов не влюбляюсь!

ЯНА: Да я тебе!

Яна пытается наброситься на Вову. Но на пути возникает мама.

НИНА: Села, быстро!

ЯНА: Я расплывусь, мама! (в слезах)

ВОВА: Толстушкой-то у тебя – больше шансов.

ЯНА: Я его прибью!

НИНА: А ну, села! Села!

ЯНА: Мама, ну, что ты, как в школе?

ВОВА: А давайте родителей вызовем?

Паша в это время сохраняет индифферентное выражение лица, бесстрастно извлекает откуда-то из-под мышки чекушку, показывает кулак заметившему манипуляции Вове.

НИНА: Кто-то сейчас дошутится.

ВОВА: А я – что? Я картошку ем.

ПАША (предварительно спрятав чекушку): Когда я ем, я глух и нем.

НИНА: Так, Янка. Быстро села, съела, пошла.

ЯНА (максимально ядовито): Мамуля! Я эти у-гле-во-ды есть не буду. Я разжирею. Я стану коровой, я…

НИНА (ложкой по столу): Хватит! Кто тебе это сказал? Как зовут эту дрянь?

ЯНА: Мама! Эту дрянь – никак не зовут. Я прочитала об этом в журнале. Умные люди пишут! От картохи – жиреют!

НИНА: Что за журнал?

ЯНА: «Космо»!

НИНА: Так, Вова! Быстро неси мне эти «космы» сюда.

Вова и рад стараться, хихикая, выбегает.

ЯНА: Вот ты сейчас, мамуль, сама прочитаешь, и все поймешь!

НИНА: Ах, значит, я прочитаю? Значит, по-твоему, я, бабка твоя, прабабка – они все неправильно питались?

ЯНА: Да!

НИНА: А ты тут пришла такая умная, сопля малолетняя, и всем объяснила: «Жрете, мол, неправильно!» Да?

ЯНА: Но, мамуль!

НИНА: Не мамулькай! Выходит, что мы все – дураки и дуры, а ты – умная, да?

ЯНА: Ничо не умная!

НИНА: Во-от!

ЯНА: Просто толстой быть не хочу.

НИНА: А я, значит, по-твоему, толстая?

ЯНА: Ты… ты не толстая… ты – упитанная…

НИНА: Паша, я толстая?

ПАША: Ты прелесть!

НИНА: Не паясничай! Толстая?

ПАША: Смотря, сколько выпить. Со ста грамм полноватая. С трехсот – уже ягодка.

Нина хватает полотенце и лупит Пашу по мордасам.

НИНА: Алкаш! Пьяндышка! Бестолочь! Я тебе дам сто грамм!

Яна бесшумно переводит дыхание, озирается, пытается уйти, но в дверях сталкивается с Вовой.

ВОВА: Мамуль! Я журнал нашел (размахивает)

ЯНА: Козлина! (пытается уйти)

НИНА (перегораживает Яне дорогу): Ну, и? Где эта заметка?

Паша, пользуясь передышкой, лезет за чекушкой.

ЯНА (вырывает у Вовы журнал): Вот, мамуль! Почитай, про безуглеродную диету.

НИНА: Ну-ка! (забирает журнал) Вот эта заметка, да?

ЯНА: Да, мамуль, почитай!

НИНА: А сейчас я почитаю! Ох, как я сейчас почитаю! (вырывает из журнала страницу с заметкой, комкает) Открыла рот!

ЯНА: Мама! (вырывается)

НИНА: Вова, держи ее! Паш, а ты чо сачкуешь?

Паша и Вова держат Яну за руки, Нина разжимает ей челюсти и вталкивает туда скомканную бумагу.

ЯНА (отчаянно): М-м-м! Ухрр! Гллл-бррр! Тьфу!

НИНА: Жри!

Паша умудряется, улучив момент, отхлебнуть из чекушки.

ВАНЯТКА: В общем, в нашем семействе происходило то, что примерно и всегда. Каждое утро мама кого-нибудь чмырит. Если не Яну, то Вову. Если не детей, то папу. Меня она не трогает. Но даже я на всякий случай по утрам держусь от нее подальше. События того судьбоносного дня разворачивались по сравнительно однотипному ежеутреннему сценарию, как вдруг в дверь постучали…

Левая сторона сцены. Продолжается экзекуция. Стук в дверь. Немая сцена.

ВАНЯТКА: Ну, будем думать, что постучало все-таки счастье. Счастье имело вид вот этого вот мужика…

На левую сторону сцены входит ВОДИТЕЛЬ.

ВОДИТЕЛЬ: День добрый, хозяева.

Водитель ненадолго застывает при виде немой сцены, сам становясь ее частью. Через несколько секунд композиция распадается – Паша выпускает Яну и прячет чекушку, Нина роняет недоеденную бумажку на пол, Яна освобождается от Вовы (единственного человека, который ее еще держит) и отбегает подальше от Нины.

НИНА (с неожиданным смущением): Ой, здрасьте! Кто вы?

ВОДИТЕЛЬ (заходит, оглядывает «интерьер»): Небогато живете, хозяева.

ПАША: Зато честно!

Нина внушительно кладет ладонь ему на плечо. Паша опускается на ближайшую табуретку.

ВОДИТЕЛЬ: Ну, ладно. Не мое это дело. Мне нужен (достает бумажку) Хоботов Павел Геннадьевич. (смотрит на Вову, на Пашу, выбирает Пашу) Это – вы?

ПАША (ерзая): Н-ну, допустим…

НИНА: Он что-то натворил?

ВОДИТЕЛЬ (усмехаясь): Нет. Но его ждут. В городе. Андрей Сергеевич Боборыкин – слышали про такого?

НИНА и ПАША: Нет.

ВОДИТЕЛЬ: Ну, неважно. Он за Павлом Геннадьевичем автомобиль прислал. Собирайтесь.

НИНА: Подождите! Что за машина? (несется к окну) Вот эта?!! Джип?

ВОДИТЕЛЬ: Ну, да.

Вова, Яна, Паша – все у окна.

НИНА: Подождите, он… спер что-то? (Паше) Ну, что молчишь-то?

ПАША (вяло и неубедительно) Ничего я не пер.

НИНА: Гад! Гнус! Гнус! (лупит Пашу полотенцем)

ВОДИТЕЛЬ: Подождите, женщина! Андрей Сергеевич не имеет к вашему мужу никаких претензий.

НИНА: Хм! (останавливается) А что тогда?

ВОДИТЕЛЬ: Андрей Сергеевич приглашает Павла Геннадьевича к себе в офис.

НИНА: Да зачем бы?

ВОДИТЕЛЬ: Я не знаю. Меня просили передать, что прозвучит выгодное инвестиционное предложение. Я передаю. Больше я не знаю ничего.

ПАША: А по-русски?

НИНА: Это мы платить за что-то должны?

ВОДИТЕЛЬ: Нет-нет. Слова «инвестиционное предложение» означают, что Андрей Сергеевич одобрил капитоловложения в бизнес вашего мужа. Он ведь – ваш муж?

НИНА: Объелся груш. Так и что? Денег дадут?

ВОДИТЕЛЬ: Судя по всему, да. Но я не могу расписываться за начальство.

НИНА: Так да или нет?

ВОДИТЕЛЬ: Положа руку на сердце, я вашему мужу не доверил бы и ста рублей. Но Андрею Сергеевичу виднее. Не зря журнал «Форбс» признал его финансовым гением.

НИНА: Но… подождите! Во что у нас вкладывать? Вон в тот сарай? Или в кучу мусорную?

ВОВА: Элементарно! У нас на огороде нашли нефть!

НИНА: Ты там картоху нормальную попробуй найди. А кстати… (тяжелый взгляд на водителя) Кстати, действительно… Почему это у нас картоха на огороде вся кривая да глазастая? Уж не от нефти ли?

ВОДИТЕЛЬ: Я не знаю.

ПАША: А то и от урана!

ВОДИТЕЛЬ: Так едете?

НИНА: Стоп! Никуда он без меня не поедет!

ВОДИТЕЛЬ: Это ваше условие?

НИНА: Да.

ВОДИТЕЛЬ: Хорошо (достает мобильный, набирает номер, в трубку) Пал Артемович… Да, все в порядке… С женой приедет… Бумаги подготовьте…

ВОВА (Яне, завороженно): Зычь, мобила какая!

ЯНА (позабыв обиды): Ага.

ВОДИТЕЛЬ: Так едем?

НИНА: Нет!

ВОДИТЕЛЬ: Что теперь не так, мадам?

НИНА: А все! Все не так!

ВОДИТЕЛЬ: А поконкретнее?

НИНА: Нам надо подумать.

ВОДИТЕЛЬ: Но вы же не знаете условий сделки?

НИНА: Тем более надо.

ВОДИТЕЛЬ: Я с вами с ума сойду. Бумаги уже готовят!

НИНА: Ну, и ничего!

ВОДИТЕЛЬ: Так мне вас ждать?

НИНА: Нет. Езжайте. Мы сами. Сами. На электричечке. Мы не гордые.

ВОДИТЕЛЬ: Но время… Поймите…

НИНА: До свидания! (выразительный жест)

ВОДИТЕЛЬ (пожимая плечами): Да до свидания, конечно, ради бога! А! Номер телефона запишите. 8-916… (выходит) Там вам объяснят.

Нина вбивает номер себе в телефон. Когда водитель уходит, хватается за полотенце и охаживает Пашу.

НИНА: Ах ты, гнус такой? Во что снова вляпался?

ПАША: Ни во что, Нина! Вот ни во что! Гадом буду!

НИНА: Гад ты и есть. Ну, и что все это значит? Что хочет от тебя этот Андрей Сергеевич? Что?

ПАША: Это, наверное, черные риэлторы!

НИНА: Ну-ка, ну-ка?

ПАША: Ну, находят одиноких, пьющих…

НИНА: Ну, ты не одинок. Не надейся. Короче, едем с тобой.

ЯНА: Мама! А могли бы на джипе!

НИНА: Доченька! Во-первых, мы не нищеброды, на чужих машинах ездить. А, во-вторых, может, он бы нас там по дороге как-нибудь зомбировал, а? Что по телеку показывают? Посмотрел тебе в глаза и все, привет – поплыла. Так, давайте, дети, собирайте картоху в дорогу!

ПАША: Так я, может, миллионер? (достает чекушку) Ну, давай, мать!

Удар полотенцем.

НИНА: Я тебе дам миллионерствовать. Миллионер, блин, из трущоб. (отбирает чекушку)

Свет на левой стороне гаснет. Освещена только правая сторона сцены.

ВАНЯТКА: И вот так мы и отправились в дорогу. За лучшей жизнью.

Центр сцены. Маршрутка.
Оживляется гопник, шарит по карманам, достает мобильный, нажимает кнопки.

ГОПНИК (горько): Ну, ё-моё! Ё-моё!

Все смотрят на него.

ГОПНИК (с надрывом): Труба разрядилась, граждане, дайте позвонить!

Хипстер немедленно утыкается в книжку.

ГОПНИК (девушке): Дай позвонить! Мне срочно. Ну!

ДЕВУШКА (не поднимая глаз): Денег на счету нет.

ГОПНИК: Аййй! (Нине) Дай хоть ты, мамулечка! Хоть ты дай позвонить! Пропадаю!

НИНА (не колеблясь, достает телефон): На!

ГОПНИК: Спасибо, мать, спасибо! От души! Эй, водитель! Здесь останови! Да останавливай ты!

НИНА (опомнившись): Э, а ну, стой!

Но гопник выскакивает из салона.

ГОЛОС ГОПНИКА: Спасибо, мамуль! Ха-ха!

НИНА (вскакивает): Нет, ну, городские! Ни стыда, ни совести! Останови, немедленно! Эй, водитель!

ВОДИТЕЛЬ: Да где я остановлю? Светофор проехали уже!

НИНА (орет): Так назад сдай!

ВОДИТЕЛЬ: Из-за вашего телефона?

НИНА: Да.

ВОДИТЕЛЬ: И я на такие деньги попаду, женщина! Тут же камеры везде!

НИНА: Да у тебя в маршрутке телефоны воруют!

ВОДИТЕЛЬ: А мое какое дело? Мне главное – довезти.

НИНА: Нет, ну, ничего себе рассадники криминала! А ты, Паша, что сидел? А ты, Вова, что мух ловил?

Вова только сейчас понимает, что произошло ЧП. Приподнимает ухо наушника.

ВОВА: Что случилось, мам?

НИНА: Телефон! Телефон сперли!

ВОВА: И в нем все наши деньги?

НИНА: Да! Да! В нем тот номер, который мужик тот диктовал. Единственного человека в этом городе, к кому мы можем обратиться!

Тишина. Хипстер и девушка – оттенки сочувствия.

ВОДИТЕЛЬ (качает головой): Женщина, милая! Мне жаль! Но не могу я за всеми пассажирами уследить.

НИНА: Да ладно!

ПАША: Ну, что, домой?

НИНА (подзатыльник): Я те дам, фашисту, домой! Что делать-то будем? Думать что-то надо?

Свет переходит из центра направо.
Ванятка в круге света.

ВАНЯТКА: Они все-таки добрались. Благодаря чему? Раскаявшийся гопник вернул телефон? Да нет, конечно. И указателей на видном месте – тоже не было. И из прохожих вряд ли кто знал дорогу к Андрею Сергеевичу. И на остановке маршрутки моих родных тоже никто не дожидался. Бедные, маленькие люди, которых поманил большой город, да тут же, пожевавши, выплюнул – вот кем они себе казались, любимые мои Хоботовы. И что бы они делали, не вмешайся в их судьбу счастливый случай?

Свет на левую часть сцены.
Задник – каляки-маляки с изображением кособоких домов, деревьев, машин и прохожих.
Хоботовы застыли. Нина тревожно и зло смотрит перед собой, руки в боки. К Нине прилепилась Яна – она испугана, дрожат плечи. Паша неимоверно печально, почти не таясь, пьет из чекушки. Даже Вова – не мотает больше курчавой головой. В его взгляде – детская обида: поманили и бросили, как так?
На переднем плане – ведро картошки.

ВАНЯТКА:  От каких пустяков порою зависит осуществление самых дерзновенных наших планов. Успех – это лестница, ступени которой – пустяки и мелочи. Эти маленькие ступенечки не всегда прочны. Скажем проще: что бы делали незадачливые Хоботовы, не расположись я в потайном кармане папиной куртки? Не будет скромностью сказать, что я всегда отличался хорошей памятью. Я на всякий случай запомнил телефонный номер, который утром диктовал водитель. И вот…
Композиция на левой стороне сцены трансформируется. В глазах у семейства загорается надежда. На лицах появляется воодушевление. Яна (или Вова) протягивает Нине телефон, Нина решительно (но и почтительно) подносит трубку к уху.

ВАНЯТКА: Я в очередной раз выручил свое родное семейство. Но – добро часто бывает наказуемо. Мог ли я знать, как жестоко покарает меня судьба буквально через несколько минут? Кто бы сказал, я бы не поверил. Однако я должен, должен был это предвидеть.

Каляки-маляки исчезают с задника левой части сцены. Семейство стоит в пустоте. Нина робко стучит в дверцу, соединяющую левую часть с центральной, погруженной во тьму.

ГОЛОС ИЗ ТЕМНОТЫ: Да-да!

НИНА (в темноту): Э-э, извините, нам сказали к вам обратиться

ГОЛОС: Так обращайтесь, милости прошу!

В центральной части сцены загорается свет.
Центр сцены теперь – кабинет. Стоят - стол, кресло, гостевые стулья. Портрет Путина.
За столом – МЕНЕДЖЕР (тот же актер, что играл хипстера в маршрутке).
Семейство робко, боком-боком, втискивается в кабинет.

МЕНЕДЖЕР: Вы ведь (смотрит в бумажки на столе) – Хоботовы?

НИНА: Да.

ПАША: Допустим.

Нина тыкает Пашу локтем в ребра.

НИНА: Мы вообще-то к Андрею Сергеевичу ехали.

МЕНЕДЖЕР: А я знаю. Но Андрей Сергеевич, к сожалению, находится в офисе не постоянно. Часто бывает занят. А еще у него случаются экстренные совещания. И вот сейчас – как раз идет одно из них.

НИНА: И что же делать?

МЕНЕДЖЕР: Два варианта. Первый: вы можете попытаться его дождаться. Тем более, что вероятность его возвращения в офис составляет (взгляд в бумажки) – сорок пять процентов. Это немало.

НИНА: То есть, он может сегодня не вернуться?

МЕНЕДЖЕР: С вероятностью 55%. Но это, согласитесь, больше, чем ничего.

ПАША: Но он нам нужен! (получает тычок от Нины) Ох!

НИНА (сквозь зубы): Не болтай, дурак! Не сбивай цену!

МЕНЕДЖЕР: А, между тем, в то время, как за вами посылали машину, вероятность застать босса составляла (шелест страниц) – 78%.

НИНА: Откуда вы эту вероятность берете?

МЕНЕДЖЕР: Шеф нам сам ее сообщает.

НИНА: Значит, сейчас – вероятность 45%.

МЕНЕДЖЕР: Да.

НИНА: По-русски говоря, он может прийти, но скорее всего – нет.

МЕНЕДЖЕР: Но вероятность его возвращения – очень значительна!

ВОВА: А вот и нет.

Все смотрят на Вову.

ВОВА (почти не робея): Минимальная вероятность равняется как раз пятидесяти процентам…

ВАНЯТКА: Не думайте о Вове слишком хорошо. Он всего лишь повторяет слова, которые я ору ему прямо в ухо.

ВОВА: То есть, либо «да, либо «нет». 50 на 50. 45% - просто абсурд!

МЕНЕДЖЕР: Какой сметливый и сообразительный молодой человек!

Вова приосанивается, ставит на пол ведро с картошкой. Желательно, чтобы одна картошина (или несколько) покатились по полу.

ПАША: Мой сын! Весь в меня!

НИНА (сварливо): И что же нам делать?

МЕНЕДЖЕР: Либо дожидаться шефа, либо… (разводит руками) …иметь дело со мной. Все полномочия для решения вашего вопроса я имею.

Нина подозрительно озирается.

НИНА: А, собственно, хотелось бы знать – какого вопроса?

МЕНЕДЖЕР (хохочет): Ах-ха-ха! Ну, вы даете! Вы меня разыгрываете, да? (Смех его гаснет под мрачными взглядами семейства) Хотя ладно. Вам, значит, ничего не сообщали, не предлагали?

ПАША: Говорили о каких-то инвестициях…

МЕНЕДЖЕР: Ну, да. Разумеется!

НИНА: И?

МЕНЕДЖЕР: А каковы ваши предположения?

ПАША: У нас на огороде нашли нефть?

МЕНЕДЖЕР (хохочет): Ха-ха! (машет рукой) Что вы, что вы? (вытирает глаза платком) Ой, не могу. Ха-ха! Нефть!

НИНА: А что тогда? Вы хотите – купить у нас наш огород?

МЕНЕДЖЕР: Ни боже мой! Это заведомо убыточно.

НИНА: А что тогда? (переглядывается с Пашей)

МЕНЕДЖЕР: А сами вы – не догадываетесь?

Семейство пожимает плечами.

МЕНЕДЖЕР: Ну, хорошо. Скажу прямо. Нас интересует маленький человечек, который живет у вас в доме. Кажется, его зовут Ваняткой…

ВАНЯТКА: Вот так так! Неожиданный поворот сюжета!

ПАША: Но как вы?..

НИНА (толчок Паше в бок): О чем вы?

МЕНЕДЖЕР: О ком! (листает бумажки) Ну, как же! Вот бумаги от вашего участкового. А вот от врачей, да. В академию наук вы еще писали. Документальных доказательств существования вашего Ванятки хотя и маловато, но вполне достаточно.

НИНА: И что вы хотите… нам предложить?

ВАНЯТКА: Я сейчас прячусь, скорчившись, у Вовы под правым наушником. Но сказать, что я потрясен – это значит преуменьшить, загнать в стакан воды бурю эмоций в моей душе. Сейчас я как никогда остро чувствую свою беззащитность.

НИНА: Подождите-ка…

МЕНЕДЖЕР: Только не говорите, что у вас Ванятки – нет. Давайте, минуем эту стадию переговоров? А? Вот и хорошо. Итак – наши условия. Они вам, как мне кажется, понравятся.

ПАША: Что? Что за условия?

ВАНЯТКА: Парализованный ужасом, я гадал – кто первый предаст меня? Я ставил на Яну. Но…

МЕНЕДЖЕР: Вы заинтересовались? Что ж… Условия таковы. Одно любое, самое заветное желание каждого из вас плюс… двадцать пять тысяч рублей.

НИНА: Пятьдесят.

МЕНЕДЖЕР: Окей. Пятьдесят.

ВАНЯТКА: Я метался в панике, и у Вовы, должно быть нестерпимо зачесалось в ухе.

Вова чешет под наушником.

ВАНЯТКА: Родная мать тоже, кажется, предавала меня. Пятьдесят тысяч, даже если умножить это на четыре… Неужели я стою так дешево?! И вообще – какого черта здесь мной торгуют? Мной? Я – живой человек, на всякий случай!

МЕНЕДЖЕР: Итак, одно, заветное желание. Плюс – пятьдесят тысяч…

НИНА (спохватываясь): Евро!

МЕНЕДЖЕР (понимающе усмехаясь): Долларов.

НИНА (завороженно): Ну… окей, что ли…

ВАНЯТКА: Окей? Я не ослышался? Мамуль, ты чего?

МЕНЕДЖЕР: Только одно условие – желание должно быть искренним. То есть, я должен видеть его неподдельность. Ну, надеюсь, понимаете…

СЕМЕЙСТВО (вразнобой): Да-да…

ВОВА: То есть, совсем-совсем любое желание?

МЕНЕДЖЕР: В пределах разумного.

ВАНЯТКА: Эх, Вова-Вова! А я-то считал тебя самым родным своим человеком. Второй матерью. И вот – итог доверия!

ВОВА: В пределах разумного… Ну, понятно. Окей.

На правой стороне сцены Ванятка производит боксирующие движение.
В центре Вова хватается за ухо.

ВАНЯТКА: Гад! Гад!

ВОВА: Ай! Айййййй! Да прекрати ты!

Менеджер усмехается.

ЯНА: Ну, как же так? Это же – живой человек? И, значит, вы его у нас – покупаете?

ВАНЯТКА: А Яночка, кажется, против. Честно сказать – от нее не ожидал. Неужели я мало понимаю в людях?

МЕНЕДЖЕР: Если вас волнуют юридические тонкости, то сделка будет проведена по документам, как…

ЯНА: Меня не волнуют юридические тонкости! Меня волнует, как вы можете покупать вот так просто живого человека?

НИНА: Янка! А ну, успокойся!

ЯНА: Успокойся? Это брат мой, между прочим!

НИНА (смекая): А ведь действительно… Это – брат, слушайте. И сын. И как вам не стыдно?

МЕНЕДЖЕР: Сколько вы хотите?

НИНА (неуверенно): Ну, раза в два больше.

ПАША: Как минимум!

МЕНЕДЖЕР: Увы, 50 тысяч долларов – последнее слово с нашей стороны. Вы – либо соглашаетесь, либо остаетесь ждать Андрея Сергеевича, вероятность появления которого на данный момент времени составляет (взгляд на часы и в бумажки) – уже 18%. И имейте в виду – офис скоро закрывается.

НИНА: Эй, подождите, а ночевать нам где?

МЕНЕДЖЕР: Не имею ни малейшего понятия.

НИНА: Ну… Хорошо!

ВАНЯТКА: Хорошо?

МЕНЕДЖЕР: Ну, и чудно. Со своей стороны могу уверить, что обращаться с… э-э… Ваняткой будут самым гуманным образом. То есть, условия ему понравятся. Итак?

НИНА: Да.

ПАША: Да.

ВОВА: Да, конечно.

ЯНА (после паузы, надрывно): Да!

МЕНЕДЖЕР: Вот и чудно. Что ж, вот еще одно условие сделки… Договоры составляются сугубо индивидуально. То есть, с глазу на глаз.

ПАША: Да-да, конечно!

НИНА: Ой, что-то это мне не нравится.

МЕНЕДЖЕР: Сожалею, но таковы условия.

ЯНА: Вы кто, дьявол?

МЕНЕДЖЕР: Ну, что вы! Ха-ха! Я – всего лишь обычный житель этого города. Ну, так с кого начнем? Давайте, пожалуй, с вас! (указывает на Павла) Вы ведь – Павел Геннадьевич?

ПАША: Да! Да!

МЕНЕДЖЕР: Что ж.. Вы оставайтесь. Остальных – попрошу ненадолго (указывает на двери)…

Нина, Яна и Вова выходят в левую часть сцены.
Паша подобострастно застывает в кресле.
Ванятка в правой части сцены хватается за голову.

НИНА: Только не продешеви!

ЯНА: Мама, вот как не стыдно!

НИНА: А ты поживи с мое, потом стыдить будешь.

Центр сцены.

МЕНЕДЖЕР (внимательно смотрит на Пашу): Итак? Вы желаете?..

ПАША (оглядываясь на дверь, шепотом): Водки!

МЕНЕДЖЕР: Сколько?

ПАША (от волнения сбивчиво): П-п-п… пятьсот!

МЕНЕДЖЕР: Ящиков?

ПАША (хриплым шепотом): Тонн!

МЕНЕДЖЕР: Невозможно. Хотя… Зачем они вам? Вы их – продадите?

ПАША (смотрит на менеджера широко раскрытыми глазами): Я? Я их выпью! И вообще – какая разница?

МЕНЕДЖЕР: Разница есть. Если вы их выпьете, то проведем как матпомощь. А если продавать захотите, придется ООО регистрировать, бумаги, сами понимаете, проводить… С месяц займет.

ПАША: Нет-нет! Я сам!

МЕНЕДЖЕР: Ну, хорошо. Сколько пишем? Пятьсот ящиков?

ПАША (сглатывает): Ну… да…

МЕНЕДЖЕР: А не многовато ли? Вы так уверены в своей печени? Мне почему-то кажется, что пятьдесят – вполне нормально.

ПАША: Да! То есть, нет!

МЕНЕДЖЕР: Да, как скажете. Пишем пятьсот ящиков… Все. Здесь подпишите.

ПАША: Все?

МЕНЕДЖЕР: Да-да. Дальше пусть заходят…

Ошарашенный и счастливый Паша выходит на левую часть сцены.

НИНА: Ну, что?

Паша лишь расплывается в улыбке и начинает танцевать. Танец может продлиться сколь угодно долго и быть насколько угодно идиотским, или, напротив, гармоничным и профессиональным (на усмотрение режиссера).

НИНА: Вот засранец. Янка, ты иди…

Яна входит в центр сцены.

МЕНЕДЖЕР: Ваше желание?

ЯНА: Вот что? Так просто? Вы все-все выполните?

МЕНЕДЖЕР: В разумных пределах.

ЯНА (мнется): Мне надо… Мне надо, чтобы человек один… как бы вам сказать…

МЕНЕДЖЕР: Взаимностью ответил?

ЯНА: Откуда вы знаете?

МЕНЕДЖЕР: Нетрудно догадаться… Говорите фамилию, адрес.

ЯНА: Фамилии не знаю. Телефон есть.

МЕНЕДЖЕР: Запишите его вот здесь. И подпишите, где галочка.

ЯНА: И все?

МЕНЕДЖЕР: Да, конечно. Следующего позовите.

ЯНА: Но… Разве это легко?

МЕНЕДЖЕР: Да, конечно. Небольшая беседа… Оформим, как общественное мероприятие… Вот здесь расписывайтесь.

Яна расписывается и выходит на левую сторону сцены и присоединяется к танцу Паши.

НИНА: Счастливые все, я смотрю. Вова, сыночек, ты теперь.

Вова вскакивает.

НИНА: Только фигни не загадай, я тебя умоляю.

ВОВА: Нет, мамуль…

НИНА: Что хоть загадаешь, скажи мне?

МЕНЕДЖЕР: Следующий!

Вова порывисто переходит в центр сцены.

МЕНЕДЖЕР: Что желаете?

ВОВА: Хих-хи-хи!

МЕНЕДЖЕР: А поконкретней?

ВОВА: Хи-хи-хи! (если возможно, краснеет)

Со стороны кулис заходит ВАЛЯ (та же актриса, что и девушка из маршрутки).

ВАЛЯ (с бумагами): Юр, сможешь подписать?

МЕНЕДЖЕР: Валь, так срочно, да?

ВОВА: Ее! (показывает пальцем на секретаршу)

МЕНЕДЖЕР: В смысле?

ВОВА: Хочу вот ее себе в жены.

МЕНЕДЖЕР: Молодой человек! У вас губа – не дура. Но хорошо ли вы подумали?

ВОВА: Ее. Точка.

МЕНЕДЖЕР: По рукам. Зовите маман.

Вова выходит на левую сторону, начинает плясать.
В центре Валя растерянно пожимает плечами. Менеджер разводит руками.
В кабинет (центр сцены) решительно заходит мама.

МЕНЕДЖЕР: Вы, я полагаю, все уже продумали?

НИНА: Примерно.

Правая сторона сцены.
Ванятка убирает руки, смотрит в зал.

ВАНЯТКА: Переговоры мамули с менеджером заняли больше всего времени. Они в чем-то напоминали составление строительной сметы.

Центр сцены: Нина и менеджер спорят над бумагами.

ВАНЯТКА: Сидя в приемной, мама обдумала метраж, этажность, количество соток. Сначала она заказала пятиэтажный особняк на Рублевке. Но после доводов менеджера согласилась на один из менее престижных коттеджных поселков. И не на пять этажей, а на два.

Центр сцены. Нина подписывает.

ВАНЯТКА: И вот так я нежданно-негаданно стал собственностью неведомого Андрея Сергеевича. Мне было горько, но, в  то же время, и лестно… Все-таки покупателю пришлось потратиться.

Действие второе

Центр сцены представляет собой салон лимузина. Исчезла большая часть кресел, появился столик с фруктами, в углу стоит бар.
На ближайшем к зрительному залу кресле крутит баранку ВОДИТЕЛЬ.
Задний ряд – три кресла. На одном из них развалился АНДРЕЙ (тот же актер, что и ПАША) – он одет дорого и стильно: хороший костюм, зеркально блестящие ботинки.
По соседству – ДАША (та же актриса, что и НИНА). Одета модно и стильно, дизайнерское платье, туфли на высокой шпильке.
По правую руку от Даши угрюмо смотрит в окно КАТЯ (та же актриса, что и ЯНА). Одежда – скромная, неброская, различия с образом Яны минимальны.

АНДРЕЙ: Ну, и где там этот деятель? (смотрит на часы) Опоздаем еще…

ДАША: С каких пор тебя стали волновать опоздания?

АНДРЕЙ: Ну, как же! Олег Николаевич все-таки…

ДАША: А то вы так не видитесь!

АНДРЕЙ: Да представь себе, не видимся! Не видимся! С утра – одно, другое, третье. Дела, дела… Устаешь, как собака. Какой там видеться! Что ты!

ДАША: Что глаза-то блестят?

АНДРЕЙ: Блестят?

ДАША: Ага. С чего бы?

АНДРЕЙ: Дашенька, даже не думай! Ничего такого.

ДАША: Ох, Андрюшенька! Как же мне не думать-то?

АНДРЕЙ: Ну, вот. И не надо!

ДАША: Так почему все-таки блестят глазки-то?

АНДРЕЙ: От предвкушения… э-э… поездки в гости. (переключая внимание) Так где же Димка-то? Уже полчаса как его отправили переодеваться.

КАТЯ (с очень большой злостью, поворачиваясь к Андрею и Даше): Если этот гнус опять орудует в моем шкафу, я его придушу!

ДАША: Катенька, да что с тобой? Почему ты нервничаешь?

КАТЯ: Почему, мама? Потому что вы… вы превратили мою жизнь в ад! Вот почему!

АНДРЕЙ: Расскажи это своим сверстникам, которые живут в Бибирево и горбатятся в «Макдональдсах». Они рады будут это услышать…

КАТЯ: Вы… вы… (заходится слезами)

ДАША: Катенька, доченька… (бросается утешать)

Андрей, пользуясь тем, что Даша на него не смотрит, запускает, с ловкостью заправского иллюзиониста, руку в карман пиджака, достает крохотную коробочку, быстро открывает ее, достает оттуда что-то, похожее на кусок сахара, бросает себе в рот.

КАТЯ: Я не могу, мама! Жить вот так вот, ужасно, чудовищно, у меня нет никаких сил.

Андрей сидит с довольным лицом.

ДАША: Андрюша, ты же отец! Скажи что-нибудь дочери!

КАТЯ: Нет, мама! Пусть молчит этот ужасный человек!

ДАША: Нет, скажи!

АНДРЕЙ (с набитым ртом): Кафенька, уфпокойфя.

ДАША (мгновенно поворачиваясь к Андрею): Так, это что еще за «Кафенька» у тебя во рту? Что ты там сосешь?

АНДРЕЙ (неубедительно врет): Нифего, Дафэнька, фовфем нифего.

ДАША: Рот открыл.

АНДРЕЙ: Вафем?

ДАША: Просто так.

АНДРЕЙ: Нет.

ДАША: Нет? (бросается на Андрея, пытается разжать ему челюсти)

Андрей быстро совершает глотательное движение, потом открывает рот.
Водитель, до этого момента, сидевший полностью равнодушно, начинает откровенно скучать, всем своим видом давая понять, что такие сцены ему видеть не впервой.

ДАША: Проглотил, значит. Да закрой уж пасть свою. Чудовище…

АНДРЕЙ: Вас, женщин, не поймешь.

ДАША: Зато тебя поймешь, позорище. Опять упоротый будешь в гостях. Чушь городить начнешь. Монстр какой-то, а не муж.

АНДРЕЙ: Любая чушь из моих уст для публики – откровение.

ДАША: К сожалению, да.

АНДРЕЙ: И разве мои решения и находки не поражают креативностью?

ДАША: Андрюша! Не льсти себе. То, что ты называешь креативными решениями, на самом деле – отшиб мозга.

АНДРЕЙ: «Форбс» назвал меня «императором интуиции». В данном случае я склонен верить писакам.

ДАША: Я помню, как ты плел писаке про шлем из фольги, в котором ходишь дома.

АНДРЕЙ: А разве это не так?

ДАША (тяжело смотрит на Андрея, пауза): Да хоть бы и сто раз так. Есть вещи, о которых писаки знать не должны.

АНДРЕЙ: Я эксцентричный миллиардер. Я имею право!

ДАША: Эксцентричных быстро отжимают серые воротнички. Андрюша, я же ничего не имею против, если ты – для просветления ЛСД какое-нибудь пососешь. Но ты – все время в помрачении. Ты – исполняешь, Андрюша. Опомнись. Остановись. Вот и сынок твой придурочный – весь в тебя, оказывается. Если батя – без тормозов, то и ему, что хочешь, можно!

АНДРЕЙ: Да зачем мне останавливаться? Нет никакой проблемы!

ДАША: Есть, Андрюша. Над тобой уже вся страна ржет. Одна эта история с футбольным клубом чего стоит!

АНДРЕЙ: А что футбольный клуб? Хорошо бьются ребята.

ДАША: «Резинщиком» зачем его назвал?

АНДРЕЙ: Да отличное название. Вот представьте: «Резинщик» принимает на своем поле московский «Спартак»… Вот выйдем из второй лиги…

КАТЯ: Это не смешно, папа.

АНДРЕЙ: Не будьте такими скучными.

КАТЯ: Папа! Это ты – не будь таким веселым! И в рекламу больше не вмешивайся!

АНДРЕЙ: Дожили! Родная дочь указывает мне, куда вмешиваться, а куда – нет.

КАТЯ: «Люси в бриллиантах летает над нами. Аэрогриль подарите маме» - твои ведь стихи?

АНДРЕЙ: А ты – завидуешь?

КАТЯ: Боже упаси! На какую категорию покупателей ты рассчитывал?

АНДРЕЙ: Ну, пацаны моего поколения. «Битлз» любят.

ДАША: Дочка права. Любители «Битлз» поспивались и вряд ли купят маме аэрогриль.

АНДРЕЙ: Но ведь сработало!

ДАША: Сработало. Но не путай отшиб мозга с интуицией. Тебе просто везет, но удача – не бесконечна. Где там твой экстравагантный сын?

АНДРЕЙ: Я пойду поищу.

ДАША: Сидеть. Знаю я твое «поищу».

АНДРЕЙ: Трубку покурю.

ДАША: Знаю я твою трубку. Это сколько ты трубок выкурил, когда стал скупать по стране карликов?

АНДРЕЙ: Не называй их карликами. Имей уважение к маленьким людям.

ДАША: Писакам объясни. Когда они пишут, что фигурант «Форбс» коллекционирует карликов, это уже тревожный звоночек, Андрюша. Завязывай. К тебе присматриваются.

АНДРЕЙ: Ко мне присматривались всегда. Я к этому привык. Когда я делал первые шаги, моим любимым фильмом была «Матрица». Мне очень импонировал Кеану Ривз – элегантный, ловкий, отбивающийся от всех недругов, лавирующий среди лучей зла. Я чувствовал себя Кеану Ривзом от большого бизнеса. (водителю) Славик, запиши эти слова. Потом для какого интервью пригодятся.

Водитель достает молескин, «паркер», старательно пишет.

ВОДИТЕЛЬ: Как пишется «Киину» или «кину»?

ДАША: Во-во! Кинут нашего экстравагантного, как миленького. А интервью тебе как бы в следственном комитете не пришлось давать, бедовый.

АНДРЕЙ (вглядываясь в лицо Даши): Ты ведь этого мне желаешь, а, Дарья Анатольевна? Но какое тебе будет счастье, если меня начнут прессовать?

ДАША: Я тебе такого – не желаю, Андрюшик. Ты сам себе этого желаешь – кислотами и кокаинами, и что ты там еще любишь. Вот на черта, скажи мне, ты насосался галлюциногенов перед важным вечером в чужом доме?

АНДРЕЙ: Да потому что я с ума сойду там просто так сидеть! Это же скучно. А с этим… ну, что я проглотил, так хоть интереснее. То нос у кого-то из гостей вытянется. То вдруг скрытую суть слов постигнешь…

ДАША: То инопланетянином кого из гостей объявишь. Помнишь, как ты решил, что Фокин из торгово-промышленной палаты – Фантомас? Помнишь, как стал с него личину срывать?

АНДРЕЙ: Да, неудобно получилось.

ДАША: Ты называешь это всего лишь «неудобно»?

АНДРЕЙ: Тем более, что фантомасом был совсем не он.

ДАША: Может, никуда не поедем, а, коллекционер карликов?

АНДРЕЙ: Нет-нет, едем-едем. Это был всего-то леденец от кашля.

КАТЯ (глядя в окно): Ну, поехали, ладно…

В лимузин входит ДИМА. Это – тот же актер, что и ВОВА, одет в несусветно драные джинсы, футболку с вызывающим рисунком. На голове – черт те что (на усмотрение режиссера).  Как и Вова, Дима – в наушниках, приплясывает.
Даша отвлекается от мужа и вперяет пристальный взгляд на Диму.

ДАША: Точно нормально оделся?

ДИМА (приподнимая динамик наушника): А? Чо?

ДАША: Ты мне не чокай. Штаны снял.

ДИМА: Мама! Ну, мы же все взрослые люди! Зачем так меня унижать?

ДАША: Затем! Быстро!

Дима нехотя расстегивает штаны, чуть их приспускает.

ДАША: Ближе подойди. Так. Трусы нормальные. Футболку теперь подними…

ДИМА: Мама, ну, что за недоверие?

ДАША: Быстро, иначе никуда не поедем!

Дима вздыхает и нехотя поднимает футболку. Проступают края кружевного лифчика.

ДАША: Ну, вот! И попался!

КАТЯ: Это вообще-то мой лифчик! Какого хрена ты его взял?

ДИМА: А тебе – жалко, да?

КАТЯ: Для тебя – да. Снимай, быстро!

Дима вздыхает, закатывает глаза, запускает руки себе под футболку, неловко освобождается от бюстгальтера.
Андрей, пользуясь суматохой, вытаскивает из кармана пиджака еще одну коробочку, вытаскивает оттуда щепотку порошка, раскатывает при помощи кредитной карточки на поручне кресла, сворачивает купюру, засовывает в ноздрю. Вдох! Другой! Манипуляции производятся быстро и технично. Пока длится суматоха вокруг Димы, Андрей успевает собрать все аксессуары и расположиться на кресле, как ни в чем ни бывало. Его манипуляции видит только водитель – в зеркале заднего вида. Андрей показывает ему пальцами – ОК. Водитель пожимает плечами. Мол, видели и не такое.

ДИМА (протягивая лифчик Кате): На, подавись! Жадина.

КАТЯ (заталкивая лифчик в сумочку): И не вздумай больше рыться в моем шкафу, трансвестит хренов!

ДАША: И отец по этому поводу молчит!

Даша переводит тяжелый взгляд на Андрея. Тот шмыгает носом.

ДАША (зловеще): И носом шмыгает…

АНДРЕЙ (словно опомнившись): Эй, Серег, поехали!

Звук заводящегося мотора.

Дима садится на одиночное кресло перед рядом из трех кресел, мрачно надвигает наушники, отбивает ритм.

ГОЛОС ВАНЯТКИ: Наверное, пора появиться и мне. Я, как вы могли догадаться, тоже нахожусь здесь, в этом лимузине. В настоящий момент я сижу в правом нагрудном кармане пиджака Андрея Сергеевича.

Картинка на левой стороне сцены: пиджак, стрелка к карману.
Свет на правую сторону. Ванятка в круге света.

ВАНЯТКА: Рядом со мной – какие-то таблетки, которыми в последнее время так любит набивать свои карманы Андрей Сергеевич. Вот это – по-моему, экстази. А вон то – какой-то амфетамин. В любом случае, ничего хорошего. В доме у Андрея Сергеевича я живу вот уже полгода.

На левой стороне сцены картинка: богатый «теремок».

ВАНЯТКА: Не скажу, что мне тут плохо. Хотя и не со всеми домочадцами мне удалось подружиться. Из четырех членов семьи двое меня – не любят. Один – нейтрален. Но у самого главного члена семьи я пользуюсь безоговорочным доверием. Такой степени близости с Андреем Сергеевичем (а речь, понятно, о нем) позавидовали бы многие сильные мира сего. И мог ли рассчитывать на такое я – простой лилипут из крестьянской семьи?

Свет на центр. Осветительский акцент на Даше.

ВАНЯТКА: Самым опасным моим недругом в новой семье является Дарья Анатольевна. Это жена Андрея Сергеевича. Она прошла с ним огонь, воду, все остальное. Женщина крутая, своенравная. Во время застолий Андрей Сергеевич прочувствованно поднимает тосты в ее честь. Говорит, что всего добился благодаря своей супруге.

Картинка на левой стороне: Андрей с бокалом стоит посреди застолья.

ВАНЯТКА: И, думаю, что это – правда. Андрей Сергеевич, как вы, наверное, поняли, человек «порхающий». Как мотылек носится он от идеи к идее, как от цветка к цветку. А Дарья Анатольевна жестко фильтрует от шелухи бреда самородки идей здравых (если такое слово можно вообще применить к мыслетворчеству Андрея Сергеевича).

Картинка слева: Даша перетряхивает золотоискательское сито. В ячейках что-то блестит.

ВАНЯТКА: К сожалению, мое появление в доме Дарья Анатольевна считает следствием бредовой затеи. У Дарьи Анатольевны есть любовники. Их двое. Стриптизер – кандидат в мастера спорта и еще тренер из спортзала.

Картинка слева: Даша в объятиях мужчин.

ВАНЯТКА: Встречается она с ними на нейтральной территории. Я ни разу не обмолвился Андрею Сергеевичу об этих встречах. И, если можно так сказать, вырос в глазах Дарьи Анатольевны. Хотя и ненамного. Как я узнал позднее, она не делает секретов из своих интимных встреч. Равно, как и Андрей Сергеевич. При этом они умудряются не ссориться. Дарья Анатольевна помешана на хорошей форме. Она много и с удовольствием занимается в спортзале.

Картинка: Даша на тренажерах.

ВАНЯТКА: Дарья Анатольевна меня не очень жалует. Но, хочется верить, уважает. Когда-нибудь я все-таки заручусь ее благосклонностью. 

Центр. Световой акцент на Кате.

ВАНЯТКА: А вот Катя – старшая дочь, ненавидит меня по-черному. Есть за что. Я сдал Андрею Сергеевичу ее смс-переписку. Катя переписывалась с ухажером. Все бы ничего, дело молодое. Но ухажером дочери оказался бизнес-партнер Андрея Сергеевича. И это тоже – ничего особо страшного. Но кавалер дочери - старше самого Андрея Сергеевича на пять лет.

Картинка слева: лавина в горах.

ВАНЯТКА: Это разоблачение стало лишь первым камешком в лавине тех открытий, которые ожидали родителей. Выяснилось, что Катя побывала любовницей, как минимум четырех друзей отца, самому старшему из которых было 77 лет. Мужчины же младше сорока – сорока пяти Катю не интересуют. И этому есть объяснение. В детстве Кате не хватало отцовского внимания…

Картинка: папа уткнулся в газету, дочка хнычет.

ВАНЯТКА: И недобранное общение она проецирует на его ровесников. Это чисто детское влечение в голове Кати причудливо смешалось с первыми сексуальными переживаниями. И теперь, как результат, девушка выросла геронтофилкой. Притом, раскрепощенной. Дарья Анатольевна была в панике. А вот Андрей Сергеевич решил проблему радикальным способом. Он привез из Южной Кореи пояс невинности.

Картинка слева: пояс невинности.

ВАНЯТКА: Пояс сделан на основе титанового сплава. К хитрому замку не подберешь отмычку. А вы думаете – почему Катя такая бешеная? И вот она злится, а Андрей Сергеевич посмеивается. Он не считает тягу дочери к пожилым мужчинам чем-то плохим. Он подбирает дочери подходящего жениха. Дело это ответственное и непростое. А Катя тем временем изнемогает в титановых оковах. Имейте в виду, что наследница всех капиталов отца – она. Ее брату Диме деньги доверять противопоказано.

Центр. Световой акцент на Диму.

ВАНЯТКА: К своим двадцати двум годам Дима перепробовал все удовольствия на свете. Кроме, пожалуй, службы в армии. С тех пор Диме все на свете надоело. Сейчас он хочет сменить пол. Вся семья его от этого начинания отговаривает. Но Дима упрям и, скорее всего, когда-нибудь добьется своего. Наследства он не получит. Отец считает, что к бизнесу Диму подпускать нельзя на пушечный выстрел. Ко мне Дима относится нейтрально. Точнее, то и дело забывает о моем существовании, а при встрече, бывает, и пугается, считая меня галлюцинацией.

Центр.  Световой акцент на Андрея.

ВАНЯТКА: А вот с Андреем Сергеевичем у нас – дружба. Мне даже странно, что у нас так получилось. Не исключаю, что я поразил олигарха здравостью суждений, эрудицией, наличием своего, отличного от обывательских щтампов, мнения. В общем, я оказался интересным собеседником.

Картинка слева: Андрей на огромном стуле и Ванятка на карликовом – беседуют.

ВАНЯТКА: Первоначальные планы Андрея Сергеевича относительно меня не стали для меня откровением. Он хотел, чтобы у него был карлик-шпион. Который мог бы, например, проникнуть в карман к бизнес-партнеру и, не попавшись, прочитать переписку в айфоне. Но оказывать олигарху услуги такого рода я был категорически не намерен. Но не из соображений личной неприязни. Андрей Сергеевич всегда обаятелен и весел. К нему трудно не проникнуться симпатией. Дело в идеологических разногласиях. Имейте в виду, что вырос я в бедной крестьянской семье. С малых лет вместе с отцом я читал литературу и прессу.

Картинка слева: Ванятка и Паша читают книгу. Или газету «Правда».

ВАНЯТКА: А в книгах и статьях четко и аргументировано объяснялось, что богатства российской олигархии добыты неправедно и незаконно. Основой благосостояния многих из них стали сюрреалистические залоговые аукционы, когда целый завод мог оказаться собственностью какого-нибудь проходимца за чисто символическую сумму. Мой отец ненавидел этих людей, расхитителей народной собственности. И я тоже не питал к ним ни малейшей симпатии. Притом, если у отца неприязнь к ним была скорее эмоционального свойства, то я ненавидел олигархию взвешенно и логически обоснованно. Я не счел нужным обманывать Андрея Сергеевича.

Картинка: Ванятка отказывает Андрею Сергеевичу.

ВАНЯТКА: Я заявил, что не могу быть ему союзником, поскольку с моей стороны присутствует то, что раньше называли «классовой ненавистью». К чести олигарха, он сумел примириться с моей точкой зрения. «Я уважаю твой ум, Ванятка, - сказал Андрей Сергеевич. – Более того, я не намерен ломать твои убеждения». Он хотел и до сих пор хочет переубедить меня. Гений не только интуиции, но и убеждения – Андрей Сергеевич умеет нащупать чувствительную струнку мотивации. И мое упорство словно бы вовсе не злило его, а напротив – привлекало, как может манить трудная головоломка опытного разгадывальщика крестословиц. Андрей Сергеевич был уверен, что очень скоро я по доброй воле и сознательно стану игроком его команды.

Картинка: Андрей «разгадывает» Ванятку, покрытого кроссвордной сеткой.

ВАНЯТКА: В целом, жизнь у олигарха оказалась комфортабельной и приятной. Взломать твердыню моего разума Андрей Сергеевич решил начать атакой на трущобы подсознания. Он делился со мной своими «сладостями» - так Андрей Сергеевич называл свои допинги, к помощи которых он прибегает куда чаще, чем даже может вообразить Дарья Анатольевна.

Картинка: Ванятка с трубочкой стоит перед горой порошка, который насыпали два огромных пальца.

ВАНЯТКА: Я испытал несколько крайне любопытных озарений. Но сохранил идеологическую стойкость. И тогда коварный Андрей Сергеевич решил ударить по вратам крепости моего разума бронебойным тараном под названием «Страх». В особняке откуда-то появился дебильный и злонамеренный лилипут по имени Федор. Выше меня на полторы головы, этот громила поселился в кукольном домике по соседству (а наши жилища располагались в огромной плэинг-рум, окруженные макетом железной дороги). Не будучи в силах подружиться, громила-Федор стал добиваться моего подчинения посредством оплеух и хамства.

Картинка: два дерущихся карлика.

ВАНЯТКА: Но этот гнусный, агрессивный лилипут был не так прост, как это могло бы показаться. Однажды я застал его с небольшим мобильным телефоном. Федор, мучаясь, набивал какую-то эсэмэску.

Картинка: лилипут набивает на телефоне смс.

ВАНЯТКА: Нравственный императив не позволял мне заняться доносительством. Но, с другой стороны, я знал, что, не преступи я законы обывательской нравственности, в жизни моей останутся все эти побои и тумаки. Тело мое будет в синяках, но душа гипотетически будет незапятнанна. Невзирая на все выгоды, каковые сулило мне предательство, я решил не выдавать Федора. И все-таки выдал. Предательство произошло так. До позднего вечера мы беседовали с Андреем Сергеевичем о геополитике. Под утро он понес меня в плэинг-рум.

Картинка: Андрей несет на ладони Ванятку.

ВАНЯТКА: И неожиданно мне стало очень тоскливо. Я представил, что несносный бабуин Федор снова поджидает меня где-то там, в игрушечном городке среди искусственных ландшафтов. Он не успокоится, пока не задаст мне взбучку. Я подобрался к уху олигарха и предал Федора. «Почему же ты молчал?» - удивился Андрей Сергеевич. Он тут же устроил обыск в домике моего недруга.

Картинка: большая рука обыскивает кукольный домик.

ВАНЯТКА: Федор приворовывал продукты. Он был невероятно жаден, этот скот. Он загадил и завонял свой домик. И, тем не менее, Андрей Сергеевич не побрезговал залезть в эту помойку. И да! Он нашел мобильный телефон, прочитал эсэмэс-переписку карлика с неведомым абонентом, нахмурился, потом запер Федора в шкатулку и позвонил знакомому директору цирка. Тот не посмел проигнорировать предрассветный звонок важного человека, и меньше чем через час приехал и избавил нас от Федора, уверив, что обязательно найдет ему работу в труппе, а обращаться с ним в цирке будут непременно дурно.

Картинка: карлик на арене, из глаз – слезные фонтаны.

ВАНЯТКА: Андрей Сергеевич понял, каких усилий мне стоил сегодняшний поступок. Он сказал, что морально я – чист. Ведь я разоблачил предателя. «Это умозаключение верно лишь в том случае, если я играю на вашей стороне!» - огрызнулся я. Олигарх расхохотался. Я делал вид, что злюсь, но в тот вечер я был совершенно счастлив.

Картинка: Ванятка в пижаме и колпаке сладко спит в кроватке.

ВАНЯТКА: И, тем не менее, ощущение некоего диссонанса лишало меня покоя. Как мог откровенно тупоумный Федор вести изощренную двойную игру? И значило ли это, что я неспособен оценивать людей? Но уже потом я вник, сопоставил и понял, что местом жительства гнусного громилы Федора изначально был именно цирк. Коварный олигарх специально взял его напрокат. Этот олигофрен ни на кого не шпионил. Он разыгрывал спектакль передо мной специально для того, чтобы я его заметил и предал. Говоря проще: тупо делал, что ему сказали. Главным же кукловодом был Андрей Сергеевич. Он знал о моем страхе и отчаянии, управлял моими мучениями, не давая даже повода себя заподозрить. Такой человек Андрей Сергеевич – вникает даже в разборки лилипутов.

Картинка: Андрей сидит за столом, от пальцев тянутся нити к кукольным домикам.

ВАНЯТКА: А потом Андрей Сергеевич нанес еще один продуманный удар по воротам твердыни моих убеждений. Новый таран назывался «Любовь». Наташа появилась в моей жизни внезапно.

Картинка: Ванятка стоит и с изумлением смотрит на лилипутскую девушку.

ВАНЯТКА: Я был потрясен, скрывать не стану. Ведь я полагал, что кроме меня и циркового верзилы, по-настоящему маленьких людей на свете нет. Но, как оказалось, они есть! Есть! Наташа выросла в пятиэтажном бараке какого-то заполярного поселка в Мурманской области. В наших судьбах нашлось невероятно много общего. У Наташи была сестра, вполне нормальная. Справная, работящая, счастливая в браке. И хотя муж сестры оказался не без недостатков, Наташа очень завидовала счастью своей близняшки.

Картинка: плачущая лилипутская девушка.

ВАНЯТКА: Наташа жила, не надеясь на чудо. Пока о ее существовании каким-то образом не узнал Андрей Сергеевич. Он, как и меня, купил Наташу у ее семьи. Возможно, что на тех же условиях. Наташу, как и меня, предали. Уж я-то знал, насколько сильна, садняща и разъедающа боль от предательства. Не сразу, но мы бросились друг к дружке в объятия.

Картинка: влюбленные лилипуты.

ВАНЯТКА: Я свыкся с мыслью, что проживу всю жизнь без любви. Просто потому, что подходящей для меня женщины якобы не существует в природе. Но вдруг я увидел Наташу. Спасибо матери-природе и, конечно, Андрею Сергеевичу, благонравнейшему из  рабовладельцев. Я смотрел на Наташу и знал, что вот она – единственная женщина, предназначенная именно для меня. Другой не будет. Я любовался ею, и сердце мое обливалось жаром восторга. Вам, дылдам, не дано понять этого ощущения. Если просто влюбленные значат друг для друга многое, то мы с Наташей связаны гораздо прочнее. Я знаю, что она – единственная моя любовь. Она знает то же про меня…

Картинка: лилипутское счастье в кукольном домике.

ВАНЯТКА: Я был благодарен Андрею Сергеевичу и стал выполнять для него кое-какие поручения, не связанные с политикой и бизнесом. Это было принципиально. Но зато я без зазрения совести, не поступаясь принципами, мог поинтересоваться смс-перепиской Кати или Димы.  Именно я разоблачил Катю и ее престарелого любовника. Она возненавидела меня, но такова, увы, цена счастья.

Картинка: огромная Катя с ненавистью тычет пальцем в крохотного Ванятку.

ВАНЯТКА: Катина ненависть была негативным обстоятельством перманентного свойства. То есть, присутствовала всегда. На наше счастье, заносчивая дочка магната считала ниже своего достоинства вредить лилипутам. Поэтому, в принципе, бояться стоило только первичных приступов гнева дочки олигарха. Потом Катя остывала, и можно было покидать укрытия.

Картинка: лилипуты покидают укрытия.

ВАНЯТКА: Появление Наташи в нашем доме не пришлось по душе и Дарье Анатольевне. Я был невероятно счастлив. Но Дарья Анатольевна считала, что ее сбрендивший муж занялся коллекционированием карликов. Если не считать вялой неприязни больших женщин, все прочие обстоятельства жизни были для нас благоприятны. Но однажды на небосклон моего благополучия наползла туча…

Картинка: туча наползает на солнце.

ВАНЯТКА: Произошло это во время моих ночных посиделок с Андреем Сергеевичем. Сознаюсь, я угостился кое-какими крохами их его психоделических запасов. И вдруг ощутил нелогичную, интуитивную тревогу. Я совершенно отчетливо понял, что прямо сейчас в семье Хоботовых – моей родной, той самой, что меня предала, - сейчас в этой семье происходит что-то очень плохое. Я рассказал олигарху о своих опасениях, и он, отдадим ему должное, отнесся к ним очень серьезно. Он пообещал при случае свозить меня к родным. И вот этот случай настал…

Центр сцены.

ДАША: Сергей, а куда это вы сворачиваете? Насколько я знаю, нам надо на Новую Ригу.

ВОДИТЕЛЬ: Вы правы. Но нам надо отвезти Ванятку к родным.

АНДРЕЙ: Это я распорядился, Дашенька.

ДАША: С каких это пор мы стали такси для лилипутов, милый?

АНДРЕЙ: Дашуль, солнце, но нам же не трудно?

ДАША (вздыхает): Какой же ты все-таки ребенок! Опаздываем к важному человеку, зато подвозим лилипута!

ВОДИТЕЛЬ: Приехали!

Лимузин останавливается.

ВАНЯТКА: Ну, конечно, я волновался за маму, папу, Яну и Вову. И в глубине души был рад их увидеть.

Правая сторона.
Опускается гигантский муляж (или картинка) ладони.

ВАНЯТКА: Но волноваться мне остается уже недолго. Сейчас я, наконец, пообщаюсь с родными… Душа моя трепещет.

Освещена только левая, пустая сторона сцены.
Входит ВОДИТЕЛЬ, бережно держа в руках коробку.

ВОДИТЕЛЬ: Черт-те что! Как можно было так быстро профукать такую домину? (стучит в дверь на правой стороне сцены) Эй, хозяева!

Свет на правую сторону сцены.
В круге света Ванятка.

ВАНЯТКА: Дом моего бывшего семейства оказался полон сюрпризов. Начать с того, что в самом доме не оказалось ни папы, ни мамы, ни Яны, ни Вовы. Особняк был полон неприветливыми людьми. У самого общительного из этих хмурых людей мы узнали, что искать семейство Хоботовых надо во флигельке, который, несмотря на название с претензией на гордость, является, по сути, сараем. И вот мы здесь.

Центр сцены затемнен. Но оттуда доносятся какие-то звуки, шорохи, возня, покашливание.
На левой стороне водитель продолжает молотить в дверь.

ГОЛОС НИНЫ: Кто вы? Мы не откроем!

ГОЛОС ПАШИ (нетрезвый): Нет-нет! Убирайтесь! Пр-роваливайте пр-рочь!

ГОЛОС НИНЫ: Помолчи уж, чудовище.

ВАНЯТКА (с правой стороны сцены): Милые, отзывчивые люди! Даже в том отпоре, который они оказывали незваным гостям, звучала определенная теплота, бередившая самые сентиментальные струны моего сердца. В душе моей разливалась сладкая ностальгия, каковая возникает при воспоминаниях о не самом плохом, но безвозвратном прошлом.

ВОДИТЕЛЬ (тарабаня в дверь): Да откройте же вы!

ГОЛОС НИНЫ: И не подумаем! Проваливайте!

Водитель пожимает плечами. У него звонит телефон.

ВОДИТЕЛЬ (в трубку): Да, Андрей Сергеевич! А что я так долго? Тут проблемка небольшая возникла. Ну, да… Заперлись, не открывают. Опаздываем, да? Я тогда быстро, Андрей Сергеевич! (нажимает отбой, громко) Эй, хозяева! Я тут вам у двери малыша вашего оставлю.

ГОЛОС НИНЫ: Какого еще малыша?

ВОДИТЕЛЬ: Ванятку, какого еще.

ГОЛОС НИНЫ: А вы его, что ли, выгнали?

ГОЛОС ПАШИ: Поматр-росили и бр-росили, казнокр-рады!

ВОДИТЕЛЬ: Нет-нет! Вечером я за ним заеду. Вот! (ставит у двери) Я его чуть в стороне поставил. Не растопчите! (уходит)

Свет на центр сцены, который представляет собой набитый хламьем сарай. На переднем плане стоит ведро картошки. Сзади – какой-нибудь старый телевизор, экраном от зала.
На переднем плане, уперев руки в боки, Нина. Пообок от нее, скрючился, сидя на каком-нибудь мешке, Паша. Сзади, у телевизора, Яна – мрачно смотрит в экран, которого не видно. Зато видны голубые отблески на лице Яны. Отдельно от всех – Вова. Он – в наушниках, подергивается под музыку.
Нина решительно открывает дверь, находит коробочку, берет ее, озираясь, возвращается обратно в сарай и запирает дверь.
Все семейство тянется к Нине. Паша слишком резко пытается выхватить коробочку.

НИНА: Руки убери! Ишь, загребущие! (открывает коробку) Ваняточка!

На правой стороне сцены с потолка спускается большой картонный палец, гладит Ванятку по макушке.

ВАНЯТКА: Ну, здравствуйте, дорогие родители! День добрый, Яна! Здравствуй, дорогой Вова! В моей душе нет зла! Я очень-очень рад вас видеть!

НИНА (смахивает слезу, чуть не роняет коробку): Ваняточка!

Паша выгадывает момент и совершает глоток из потайной чекушки.

ЯНА: Привет, Ванятка!

ВОВА (срывая наушники): О-па, чувак! Здорово! Сто лет тебя нее видел!

ПАША (пряча чекушку): Ванятка – душа наша! Р-р-родниковая! Мы его пр-роменяли! И р-расплачиваемся!

НИНА: Кончай уже вещать. И без тебя тошно!

ПАША: Вот так же мы и страну пр-рофукали! Пообещали нам цацек бур-ржуйских, погр-ремушек. А мы – взяли, да р-р-радостно пр-рофукали. А потом выяснилось, что все зр-ря. И не вер-рнуть уже ничего.

ВАНЯТКА (с правой стороны сцены): Батя – он такой! Когда переберет – начинает рычать. Как Высоцкий. Правда, мама говорит, что как павиан. (громко) Милый батя! Как же я по тебе соскучился!

ЯНА: А по мне?

ВАНЯТКА: И по тебе, Яночка!

ВОВА: Чувак, я тебе сердечно рад!

ВАНЯТКА: Базару нет, чувачелло.

НИНА: Да, плохо нам без тебя, Ваняточка!

ВАНЯТКА (в зал): А ведь именно эти слова и ожидал я услышать. За ними я и ехал сюда. Я хотел, чтобы моя душа облилась сладкой меланхолией, а потом я бы сказал… (громко) Я не держу на вас зла, милые родственники!

НИНА: Ваняточка, солнышко!

ВАНЯТКА: Что же с вами произошло? Почему вы обитаете в этом гнусном сарае?

ПАША (орет): Да потому что пр-рофукали все!

ВАНЯТКА: Как так можно было?

ПАША: А можно! Тут целый город такой – пр-ростых людей обворовывает! Не подходи к городским – обдер-рут до нитки! Гниды пр-родажные!

ВАНЯТКА (в зал): Да, похоже, дело плохо… (громко) Но как такое могло случиться? Ведь с момента нашего расставания прошло не так много времени!

НИНА: А я и сама не поняла, как, Ваняточка! Пришли к нам сегодня какие-то приставы, стали тыкать каким-то постановлением суда. И оказалось, что наш дом – уже не наш!

ВАНЯТКА: Но почему вдруг?

НИНА: Спроси, что полегче…

ПАША (взрывается): Да потому что жулье вокруг! И сволочи! Всю стр-рану р-развор-ровали! И все им мало!

ВАНЯТКА: Я ничего не понимаю…

На левой стороне сцены появляется АДВОКАТ (тот же актер, что и ХИПСТЕР, и МЕНЕДЖЕР), стучит в дверь.

НИНА (заполошно): Кто это там еще?

АДВОКАТ: Это я, ваш адвокат.

ПАША: Это вот та сука, котор-рая в суде пр-роигр-рала!

Пользуясь тем, что Нина отвернулась к двери, Паша предприимчиво прикладывается к чекушке.
Адвокат за дверью морщится, прочищает горло.

ПАША: Ну, и что ты пришел, пр-родажная р-рожа!

НИНА: Тише ты, чудовище! Это серьезный человек! (коробке) Ваняточка! Я тебя прикрою крышечкой?

ВАНЯТКА: Да, конечно. Только щелочку оставьте!

Нина прикрывает коробку и ставит ее на кучу хлама.
На правой стороне сцены Ванятка делает вид, что приникает к щелочке, подсматривает.
Нина открывает дверь. Входит адвокат.

АДВОКАТ: Здравствуйте!

ПАША (размахивая пальцем): Будь пр-роклято ваше пр-родажное пр-равосудие!

НИНА: Уймись, гнус! (Адвокату) Так вы можете нам как-нибудь помочь?

АДВОКАТ: Скажу сразу, это зависит от многих факторов. Решение суда еще можно обжаловать. Но, между нами говоря, у ваших противников – очень сильная аргументация и практически неопровержимые бумаги на руках.

ПАША: Это беспр-редел. На вас нету Сталина. Чтобы р-р-растреливал кр-рючкотворов!

НИНА: Расстрельщики сейчас спать пойдут! (Адвокату) Какие еще бумаги?

ПАША: С портретами американских президентов, какие еще!

АДВОКАТ: Катастрофические для вас бумаги. Я не знаю, что об этом и думать. Вот, например… (открывает чемоданчик, достает папку, листает) Например, Хоботов Владимир Павлович. (Вове) Это вы, да? Вот смотрите: ксерокопия нотариально заверенной дарственной. Вы отписываете принадлежащую вам четверть дома гражданке Курощуп Валентине Игоревне – вашей супруге, с которой сейчас у вас проходит бракоразводный процесс.

ВОВА (стесняясь): Ну, да. Было дело. Подписывал.

АДВОКАТ: Вы были в здравом уме? Твердой памяти? Подлинность подписи подтверждаете?

ВОВА (глаза в пол): Да.

АДВОКАТ: Но зачем?

НИНА: Вова, объяснись!

ВОВА: Ну… я…

НИНА: Зачем ты подписал эту филькину грамоту?

ЯНА: Вовкину грамоту.

НИНА: Так, шутница…

АДВОКАТ: А к вам, Яна Павловна у меня тоже вопросы есть. Но давайте сначала разберемся с Владимиром.

НИНА: Вовка, зачем ты это подписывал?

ВОВА: Ну, просто так…

АДВОКАТ: А давайте вас на обследование отправим, в стационарчик? Вы же, на секунду, просто так примерно миллион долларов… э-э…

ПАША (орет): Пр-рофукали!

АДВОКАТ: Вот именно. Я понимаю, что это звучит оскорбительно, но, может быть, доказав вашу недееспособность, мы сможем отстоять четверть дома. Может быть! Да и потом справочка – пригодится.

ВОВА: А почему вы хамите?

ЯНА: Да с тобой так и надо! Я знаю, за что он свою долю гражданке Курощуп отписал.

АДВОКАТ: Ну, и за что же?

ЯНА: За секс.

НИНА: Что?!!

ЯНА: Ну, за немножко с другой стороны…

НИНА: Вова!

ВОВА: Мама… Я… Ну, да. В общем, да!

НИНА: Ты весь в своего недоколыханного папочку!

ПАША: Хоть удовольствие получил, сынок?

ВОВА: Ну… да…

ПАША: Стоило того?

ВОВА (решительно): Да!

ПАША: Сынок, если бы тебе так хотелось, ты мог бы заказать проститутку! За три тысячи рублями она бы тебе сделала то же самое!

НИНА: Так! А откуда кто-то знает расценки, а? (хватает полотенце, лупцует Пашу) Дрянь! Развратник! Пьяндышка!

АДВОКАТ: Я сожалею, что достаю скелеты из шкафа, но дарственная Владимира Павловича – не единственный странный документ в этой папке. (жестом фокусника достает еще одну бумажку) Вот, например, аналогичная дарственная, составленная Хоботовой-Шмакун Яной Павловной… На имя Шмакун Сергея Петровича. Заверенная… числа… месяца… Яна Павловна, в здравом ли уме и твердой памяти вы подписывали эту бумагу?

ВОВА: Это она от любви, стопудово!

ЯНА: Да! От любви! И что такого? Знаете ли вы, что такое любовь? Как она возвеличивает душу! От любви человек способен свернуть горы, способен творить чудеса!

НИНА: Та-ак! Творить чудеса, значит? Янка, ты тоже своему хахалю четверть дома отписала?

ЯНА: Да… мама… Мамуль, но мне надо было чем-то доказать свою любовь! Андрюшик на меня все время обижался. Говорил, что я мало его люблю!

ВОВА: Сю-сю, мусю.

ЯНА: Сейчас схлопочешь, ботан дефективный! (рыдает) Говорил, что настоящая любовь – не знает препятствий. Говорил, что раз судьба швырнула нас в неразрывные объятия, я должна… должна…

ПАША: Дур-рында! Пр-рофукали!

ЯНА: Да вы своей жадностью, крохоборством, выгадыванием на копеечках – вы меня позорили всегда, дорогие родители! Я не хотела быть похожей на вас! Да и не хочу. А Андрюшка меня попрекал. Говорил, что я – такая же жлобятина, как и вы.

НИНА: Ах, жлобятина? Это так этот альфонс драный колхозный говорил после всего!

ЯНА: После чего, мама? После борщей твоих незабвенных! На собственной капусточке?

НИНА: Так, заткнулась быстро.

ВОВА: А я присоединюсь. Я тоже так поступил, чтобы не быть похожим на вас.

НИНА: Еще один бунтарь, значит?

ВОВА: Да, бунтарь!

АДВОКАТ: Ладно. Давайте взвесим. Вам, Яна Павловна, стационар не подойдет. Там будет признание недееспособности. Сложности с вхождением в наследство. Минусов больше, чем плюсов. Шантаж, угрозы относительно вас – были?

ЯНА: Он говорил, что бросит меня! Это шантаж?

АДВОКАТ: Скорее всего, нет. То есть, вы подписали бумагу добровольно…

ЯНА: Да! Чтобы его удержать!

НИНА: Дурища. Вся в отца.

АДВОКАТ (вытаскивая из папки еще одну бумагу): Плохо, даже отвратительно. Ладно! Павел Геннадьевич, а что побудило вас подписать дарственную на имя… О! Курощуп Валентины Игоревны?

ПАША (неубедительно врет): Что?! Да я… Нет!

АДВОКАТ: Да, Павел Геннадьевич, драгоценнейший, да! Вот… (подносит Павлу к лицу бумагу) Подпись узнаете?

ПАША: Ну, допустим.

НИНА: Так это ты подписал этой… этой шалашовке? Что у вас с ней было?

ВОВА: Отец?!

ПАША: Да нет! Нет! Ничего же, говорю вам. Она… она мой тайник с водкой нашла.

НИНА: И что?

ПАША: А то, что спрятала ее от меня! А деньги у меня все ты отобрала! И остался я безо всего. А Валька… ну, выдавала мне по три чекушки в день. И, в итоге мы договорились, что за пять чекушек в день я…

АДВОКАТ: То есть, получается, вы пропили свою долю недвижимости?

НИНА: Ты пропил четверть дома? Гнус! Гнус! (лупцует Пашу полотенцем)

АДВОКАТ: Ледиз энд джентльмен, давайте прервем экзекуцию и заслушаем самые любопытные показания.

Нина замирает, тяжело смотрит на адвоката, который извлекает из папки еще одну бумагу.

АДВОКАТ: Нина Алексеевна, я могу понять мотивацию вашего мужа, сына, дочери. Но, скажите мне, зачем такую же дарственную подписали вы? Зачем?

НИНА: Я?!! Еще чего! Быть того не может! Я ничего не подписывала!

АДВОКАТ: Ну, как же так? А вот это вот что? Подпись - ваша?

НИНА (тяжело вглядываясь): Нет. Категорически.

АДВОКАТ: Нет?!

НИНА: Но похожа.

АДВОКАТ: То есть, вы готовы свидетельствовать в суде о том, что это – подделка?

НИНА: А, знаете, что? В школе мою подпись только ленивый не подделывал. Вот Янка умеет за меня подписываться. Вовка… Да полшколы умело! И что теперь? Янка, может, это ты подписала? За меня, а?

ЯНА (кричит): Мама! О чем ты говоришь? Как бы я могла?

НИНА: А кто в классе подружкам моим почерком оценки в дневнике выводил?

ЯНА: Мамуль! Это когда было! Сейчас я ничего не подписывала!

НИНА: Как же! А муженьку своему? Чтобы любил крепче! Ты ведь?

ЯНА (рыдает): Нет, мама!

НИНА: Тогда ты, Вова?

ВОВА (заикаясь в глубочайшем возмущении): За-за-за… зачем бы мне это?

НИНА: А кто тебя знает?

АДВОКАТ: Позволю вмешаться. Это вряд ли мог быть Владимир Павлович. У него, как мне кажется, нет ни малейшего мотива.

НИНА: А кто тогда? (поворачивается к Паше) Это сделал ты, гнус проклятый? Ты?! Отвечай!

ПАША (уворачиваясь от полотенца): Ниночка! Ну как бы я мог? Зачем мне?

НИНА: А за водочку, которая по мозгам шибает! А?

ПАША: Нет, Нина! Нет! Это не я!

НИНА: А тогда кто? Я – я! – подписать этого не могла!

АДВОКАТ: То есть, в суде мы будем говорить, что подпись сфальсифицирована?

НИНА: Да, так и скажем!

АДВОКАТ: Не получится.

НИНА: Это еще почему?

АДВОКАТ: Потому что я обратился в нотариальную контору, подпись и печать юристов которой проставлены на документе. И знаете, что они мне рассказали?

НИНА: Что?

АДВОКАТ: А вы догадайтесь.

НИНА: Не имею понятия.

АДВОКАТ: То, что бумагу подписывали – именно вы.

НИНА: Я?!

АДВОКАТ: Да. Вы. Вас запомнили. Вы чеснок в кабинете жевали.

НИНА: Ну, знаете!

АДВОКАТ: Да, знаю. Вы запомнились. Кроме того, с вами, как они рассказывают, был молодой человек. По паспорту – Шмакун Сергей Петрович.

ЯНА: Что?! Мама! Как ты могла!

НИНА: Да врут они все! Обманывают!

АДВОКАТ: Ой ли? Еще я слышал, что молодой человек гладил вас по коленке.

НИНА (свирепея) Да как ты… (лупит адвоката полотенцем)

АДВОКАТ (перехватывая полотенце): Давайте прекратим комедию, Нина Алексеевна? В помещении велась видеозапись. И там отчетливо, с датировкой, фиксируются все посетители. Мы можем проверить, составить запрос. Но нужно ли это вам?

ЯНА (в шоке): Мама?!

ВОВА: Ну, ни фига ж себе!

ПАША: Пр-роститутка!

НИНА (лупит Пашу полотенцем): Да, проститутка! Я что – лысая? Мне тоже любви захотелось! Я же – в соку еще! А ты – гнус! гнус! – ты бревно никчемное!

ПАША: Значит, ты… Со своим зятем?

ЯНА: Мама увела у меня мужа?!

НИНА: Да, увела!

ЯНА: А четверть дома зачем ему переписала?

НИНА: Чтобы привязать к себе! Чтобы доказать, что моя любовь… (сквозь слезы) Сильна!..

ЯНА: Мама, ты дура!

ПАША: И проститутка! Пр-рофукали!

ВОВА: Не смей так говорить с матерью!

ПАША: А в глаз?

Намечающуюся драку разнимает адвокат.

АДВОКАТ: Кроме того! С вас взысканы судебные издержки. В размере… Ну, да у вас должно хватить… Миллион рублей.

НИНА: Сколько?!

Нина багровеет, набрасывается на адвоката с полотенцем. Адвокат выскакивает за дверь. Паша, уже не скрываясь, пьет из чекушки, отшвыривает пустую бутылочку в угол. Яна вцепляется маме в волосы. Вова оттаскивает Яну. Свалка.
Свет в центре сцены гаснет. Оттуда слышны приглушенные крики, звуки драки.

АДВОКАТ (на левой стороне сцены, подпирая дверь): Ну, и придурки! Мамочки!

ВАНЯТКА (на правой стороне): Мне стало грустно и больно. Когда-то я любил этих людей. Но сейчас они испортились, прямо на глазах. Стремительно. Жалел ли я их? Наверное, нет. Но задумался: как же эти люди – кристальной, родниковой (по выражению папы) души – могли так быстро испортиться? Неужели в стремительной порче виноват большой город? Или гражданка Курощуп с гражданином Шмакун? Или развращающая атмосфера богатства? Или все-таки – они сами? Может ли такое быть, что, когда они продали меня, то потеряли нравственный стержень и стали способны на все? Мне было больно и тревожно. Я выскользнул из коробки (передвигается на цыпочках) и выскользнул из сарая. Там примостился в углу и предался меланхолии. (садится на пол) Но меланхолия эта была вовсе не возвышенного, ностальгического свойства. Мне было жалко этих людей, ч тосковал по лучшим временам в их обществе, но я брезговал некогда дорогим мне семейством. Эти люди испортились, стали не теми, кого я любил. Понимаете?

Во время монолога Ванятки адвокат уходит, утирая платком пот с лица.
В левой части сцены появляются СЕКРЕТАРША и СЕРЕЖА (тот же артист, что ГОПНИК из маршрутки).
У Сережи в руках бутылка шампанского. У секретарши – два бокала. Сережа стреляет в потолок пробкой, разливает шампанское.

СЕРЕЖА: Ну, за успех нашего безнадежного предприятия.

Валя кивает, улыбается.

СЕРЕЖА: А давай, Валек, на брудершафт?

ВАЛЯ: Да ни в коем случае.

СЕРЕЖА (грозит пальчиком): Ха-ха! Ну, хочешь, могу в кино выгулять? В ресторан?

ВАЛЯ (отставляя бокал в сторону): Сергей, я хочу, чтобы между нами не было непонимания. Мы с тобой – партнеры вот в этом деле. Были. Скоро разбежимся. И, пожалуйста, не надо меня искать и навязывать мне свое общество. Окей?

СЕРЕЖА (залпом выпивает шампанское): Подожди, ты – отшиваешь меня, да?

ВАЛЯ (пожимает плечами, берет бокал): Да, Сергей.

СЕРЕЖА: А то… а то, что я тебе помогал? Душой прикипел?

ВАЛЯ: У тебя есть душа?

СЕРЕЖА: Да, Валек! И она по тебе болит!

ВАЛЯ: Позволь мне держаться от твоей души подальше. Пусть болит без моего участия, окей?

СЕРЕЖА: Ишь ты, как заговорила!

ВАЛЯ: Ой, вот только не надо на меня бычить. Ты ведешь себя как гопник с малолеткой на шашлыках. На машине катал? Водкой поил? Мясом кормил? Анекдоты похабные, две штуки, рассказал? Давай заголяйся. Со мной, Сереж, такие вещи не проходят, окей? Закажи лучше проститутку.

СЕРЕЖА: И закажу!

ВАЛЯ: Это будет наилучший выход. А от меня держись подальше. И номер мой из своего телефона сотри, окей?

СЕРЕЖА: А что со мной не так? Вот скажи?

ВАЛЯ (усмехается): Ты очень нагл, Сережа. Хочешь и рыбку съесть, и на велике покататься.

СЕРЕЖА (ухмыляется самодовольно): Ну, да!

ВАЛЯ: А это плохо, Сережа. Ты искушаешь судьбу. Тебе только что улыбнулась самая большая удача в твоей жизни. Ты такой даже и близко не заслужил. Да-да. Мой тебе совет: когда продадим особняк, езжай к себе, в райцентр, открой там шиномонтаж какой-нибудь и мухлюй, сливая топливо из баков. Это твой потолок, Сережа. Без обид, окей?

СЕРЕЖА: Ну, конечно! Это ты – штучка столичная, гламурная. А я – быдло, получается?

ВАЛЯ: Даже не в этом дело. Любого провинциала можно пообтесать в краткие сроки. Но ты, Сережа… Как бы тебе сказать без обид? Душевная консистенция у тебя не та…

СЕРЕЖА: Чо-чо? Ты это про что сейчас? Гы-гы! Да ты ж мою консистенцию (кивает на свои брюки) даже и не видела!

ВАЛЯ: Проститутке показывай, ладно?

СЕРЕЖА: Брезгуешь?

ВАЛЯ: Брезгую. Ты – дрянной человек.

Сережа довольно гыгыкает.

ВАЛЯ: Это не комплимент, Сережа. Ты – реально из дерьма состоишь. Девчонка-то – верила тебе, любовь к тебе испытывала. А ты тут рейдерский захват поместья готовил. А потом шел к ней, и про любовь сюсюкал.

СЕРЕЖА: Я и к мамашке ее поглядывал.

ВАЛЯ: И ты думаешь, что ты крутой самец?

СЕРЕЖА: А то проверим, давай?

ВАЛЯ: Да ни за что на свете.

СЕРЕЖА: А ведь зря ты меня так презираешь, Валек. Ты-то – ничем не лучше.

ВАЛЯ: Ты так думаешь? Уверен?

СЕРЕЖА: Более чем. Ты ведь тоже пацана обманула.

ВАЛЯ: Это как же?

СЕРЕЖА: Да как и я! Разве нет? Любовь-морковь разыграла. Дом оттяпала.

ВАЛЯ: Эх, Сережа! Много ли ты понимаешь?

СЕРЕЖА: Ну, а скажи, что я понимаю не так? Я – жулик. Ну, и ты – жулька.

ВАЛЯ: Кто? Я тебе сейчас шампанское в физиономию выплесну.

СЕРЕЖА: Ну, а как сказать? Жульница?

ВАЛЯ: Это ты жулька. Воришка мелкий. А я – волшебница.

СЕРЕЖА (ржет): Ты-то? Сказочница ты.

ВАЛЯ (качает головой): Волшебница. Я этому мальчику сказку подарила. Я ведь многое умею, Сережа. Я мастерица своего тела. Этот мальчик узнал такое, что весь ваш драный район, включая председателя, не знает. Вот увидишь – мальчик меня до сих пор любит. А про тебя и мама, и дочка думают, что ты – чмо. Вот и вся разница.

СЕРЕЖА (зло): Белая и пушистая, значит?

ВАЛЯ: Да.

СЕРЕЖА: А вот и нет! Ты – такое же дерьмо, как и я. Ты кидаловом занимаешься.

ВАЛЯ: Ну, допустим. Но ради чего? Вот ты, Сергейка, ради чего кидаешь людей?

СЕРЕЖА: Хе-хе. Да чтобы деньги были.

ВАЛЯ: А у меня – мама больная. Инвалид. И дочке девять лет, я ее сама, без мужика поднимаю. Вот и вся между нами разница. Я – людям помогаю, а ты – просто хмырь.

СЕРЕЖА: Слушай, ладно! А к чему ты тут Достоевского включила? Давай соплями теперь обольемся, да?

ВАЛЯ: Да тебе полезно было бы.

СЕРЕЖА: Вот уж не думаю. Это же не люди!

ВАЛЯ: Не люди? А кто тогда?

СЕРЕЖА: Кто? Лохи! Их и надо наказывать.

ВАЛЯ: А кто будет наказывать? Ты, что ли? Но ты же дерьмо, Сереж? А это – люди… Какое право ты имеешь их за что-то наказывать? Тем более, будучи дерьмом?

СЕРЕЖА: Так… Много таких, как я… Все начальство.

ВАЛЯ: Ты не мечтай. Я-то и начальство видела. Там такие волки, что ты им на ползубика со всеми своими хитростями.

СЕРЕЖА: Ладно. Давай по делу. Что с сараем будем делать? Он единственный в их собственности остался.

ВАЛЯ: Ну, и твои соображения?

СЕРЕЖА: Ну, попросить приставов…

ВАЛЯ: Не катит. Сарай по документам хоботовский.

СЕРЕЖА: Братву?

ВАЛЯ: Не советую. Братва сама тебя очень быстро отсюда попросит.

СЕРЕЖА: Ну, а что тогда делать?

Валя прислушивается. Стихший было гомон из центра сцены становится громче. Семейная ссора продолжается.

ВАЛЯ: Я тебе скажу, но сарай – мой.

СЕРЕЖА: Да вот еще!

ВАЛЯ: Ну, как знаешь. Я с продажей не спешу.

СЕРЕЖА: А я спешу.

ВАЛЯ: Ну, и отдай мне сарай. Ты и так нахапал больше, чем переварить сможешь. Тебе на шиномонтаж уже давно хватает.

СЕРЕЖА: А если нет?

ВАЛЯ: Ну, нет и нет. Я свои полдома знаю, кому отдать. А ты – нет. Зачем тебе сарай?

СЕРЕЖА: Копеечка к копеечке. Хотя…

ВАЛЯ: Ну?

СЕРЕЖА: Я могу и отдать тебе сарай… Да… Но за это…

ВАЛЯ: Что за это?

СЕРЕЖА: За это мы с тобой пойдем… Ну, ты поняла… Ты мне – сказку, я тебе – сарай.

ВАЛЯ (взвешивает): Окей. Но, зная тебя, мы сначала пойдем к нотариусу. И только потом – в кроватку.

СЕРЕЖА: Договорились.

ВАЛЯ: Ну, и отлично.

СЕРЕЖА: И что нам делать? Как их оттуда выкурить?

ВАЛЯ: Очень просто. Постучись и представься…

СЕРЕЖА: Э-э… И все?

ВАЛЯ: Вперед, вперед! Твое счастье в твоих руках.

СЕРЕЖА (приближается к двери, опасливо стучит, прислушивается): Э-э, откройте!

ГОЛОС НИНЫ: Кто там еще?

СЕРЕЖА: Это я, Сергей! Нам надо поговорить..

ГОЛОС НИНЫ: Ах, Сергей?

Лязг засова. Дверь открывается. И тут же в голову Сережи летит сразу несколько картошек. Какие-то из них достигают цели.

СЕРЕЖА (хватается за голову): Ай! Вы что творите?!

ГОЛОС НИНЫ: Скотина, урод! Не приближайся даже!

ГОЛОС ЯНЫ: Урод и скотина!

ГОЛОС ПАШИ: Дайте я ему кадык выгр-рызу!

СЕРЕЖА (поспешно закрывает дверь, Вале): Ты меня подставила, что ли?

ВАЛЯ: Я тебя спасла. Ну-ка, покажи физиономию! (подходит, рассматривает лицо Сережи) Ну, отлично! Вот здесь шишка будет. Здесь синяк. Сейчас в травмпункт, снимать побои. Я – свидетельница.

СЕРЕЖА: А потом?

ВАЛЯ: Господи! Как же ты с такими мозгами в аферисты подался? Что потом, я тебе скажу, после того, как мы заключим договор в нотариальной конторе.

СЕРЕЖА (громко): Эй, лохи! Вешайтесь! Ха-ха!

Валя и Сережа уходят.
Свет на правую часть сцены. Там Ванятка в круге света.

ВАНЯТКА: Когда дверь открылась, я скользнул внутрь, рискуя быть раздавленным. Но куда больше опасений за свою жизнь меня тяготила печаль. Мне было невероятно жалко мою бывшую семью. Хоботовых словно поразила какая-то болезнь. Какая-то нравственная ржавчина. Они стремительно истлели душой. Почему? Я не мог понять.

Свет в центр. Там отдыхает от схваток потрепанное семейство.
Нина тяжело дышит, сидя на каком-то мешке.
Вова (все еще в наушниках) вытирает разбитый нос.
Яна забилась в дальний угол, к телевизору, зло смотрит в экран. Голубые отблески на лицо.
На переднем плане Паша – стоит на коленях, плачет.

ПАША: Какие же мы дураки! Господи Боже! Какие дураки!

НИНА: Наконец-то понял.

ПАША: Мы ведь стремимся к чему-то, что нам совсем и не нужно. Чем плохо нам было дома, в деревне? Я же там счастлив был! А здесь…

НИНА: Это с тебя, чудовище, и началось. Вечно ты в истории влипаешь…

ПАША: Да не в этом дело. Я вот понял… Нас обманули, кинули, да? Плохие люди. Дерьмовые. Притом, мелкая сошка, шестерки. (открыто отхлебывает из чекушки) Но они – оказались таким дерьмом, что я, например, не могу с ним справиться. Они сделали нас, как детей, как щенков! (разбивает чекушку о пол) А ведь над этим дерьмом – есть и еще большее. А над большим – вообще огромное. Потому что не может добрый, хороший человек вот с такой гнилью справляться! Едем домой, Нина! Там хоть все свое, понятное.

НИНА: Ох, засмеют!

ПАША: Зато завидовать не будут. Поехали?

ЯНА: Слушайте! Как вы достали, дайте хоть телек посмотреть? Не могу вас слушать! (вытягивает руку с пультом, прибавляет громкость в телевизоре)

ГОЛОС В ТЕЛЕВИЗОРЕ: И экстренная новость этого часа. Только что пришло сообщение, что в одном из элитных коттеджей на Рублевском шоссе арестован предприниматель Андрей Сергеевич Боборыкин. Представители следственного комитета пояснили, что в вину крупному бизнесмену вменяются экономические преступления: уход от налогов и создание коррупционных схем. Также известно, что в эти минуты в особняке предпринимателя проводится обыск.

ПАША: О, Господи! Больно-то как!

НИНА (бросается к нему): Что с тобой, чудовище? Почему плохо? Ну, скажи хоть что-нибудь!

ПАША: Больно! Мамочки! Ванятка!

ВАНЯТКА: Да, папа!

ПАША: Скажи, что ты на меня не злишься.

ВАНЯТКА: Не злюсь, папа.

ПАША: Хорошо, сынок. Прощай!

НИНА (переходит на крик): Паша! Паша! Да что с ним?

Свет гаснет.
Освещена правая сторона сцены. Ванятка в круге света.

ВАНЯТКА: Если честно, я не хочу знать, чем это кончится. Можете винить меня, но я решил уйти. Я мог бы попытаться их спасти. Но под силу ли такая задача маленькому человечку? Тем более, что где-то там, в особняке Боборыкина пряталась моя любовь, моя Наташа – единственная моя женщина на свете. И я ушел, не дожидаясь напрасно, что за мной приедет автомобиль арестованного олигарха. Может быть, я и был неправ. Но кто-то меня предал, а кто-то любил. Моя любовь сейчас наверняка скрылась в каком-то закутке, уворачивается от полицейских ботинок, которые грохочут в доме.

Левая часть сцены. Экран, картинка: Рифленые берцы и маленькая девушка, прячущаяся, допустим, под столом.

ВАНЯТКА: Выбор не был тяжелым. Моей помощи ждал единственный человек, который был мне нужен. Я отправился в путь. Скоро я доберусь до Наташи, проникну сквозь опечатанные двери. Спасу ее. А что будет дальше? Я не знаю. Но у меня есть мечта. Это – маленький домик глубоко-глубоко в лесу, куда не забредает ни один грибник. Мы поселимся там…

Картинка: домик в лесу, счастливые лилипуты, мальчик и девочка.

ВАНЯТКА: И, возможно, будем счастливы.

ЗАНАВЕС.