Несбывшееся

Учиться в музыкальную школу Димка пошел  поздно. Подвернулся случай – приятель отца, уезжая на повышение, подарил на прощание старенький аккордеон  «Вельтмайстер».
Памятуя давние уроки деда, Димка тут же взял на нем пару аккордов…
- Вот и порядок,  давай-ка, учись музыке, пригодится,- сказал  отец.
Он все излагает коротко – «мигом сделал», «быстро  ешь…», «бегом на пробежку!..», «вынеси мусор!..», «кому сказал!..»
«У них, оперативников, так принято»,- оправдывалась перед бабушкой мама.
 Зато, когда отец уезжал на  сессию, в Академию права, они с мамой  устраивали праздники непослушания – вставали, когда выспятся, готовили только любимые блюда. Димкины друзья тогда прибегают  к ним всей гурьбой, а маму навещает ее подруга детства, которую отец  «терпеть не может».

По поводу того, чтобы учиться музыке Димка  не сопротивлялся. Ему  самому интересно было, как получаются эти, задевающие тебя  изнутри, звуки. Хотелось поскорее научиться и самому извлекать их  из потрескавшихся от времени, но по-прежнему торжественно-лакированных клавиш.
Поначалу, проникшись энтузиазму, он рьяно взялся за дело. Вскорости,  слегка поскучнел – гаммы и  «Васильки…» как-то быстро надоели.
Но постепенно, сквозь  эти стакатто-легатто, проступила   музыка. 
 Димка играл и слушал. Играл и … слушал.  И  покорявшаяся ему мелодия, словно забирала  с собой в  тревожащую высоту…
- Как он слушает музыку,- восхищался Александр Иванович. 
«Это  - главное…»,- шепнул  учитель маме, пришедшей с сыном на урок.

Она была довольна – ее Димка пошел в деда, бывшего в своей деревенской молодости первым баянистом на селе. Димка же помнил только то, что брался дедушка за баян, лишь   в изрядном подпитии. Пару раз уронив инструмент, сокрушался, что звук уже не тот.
Дед был слабохарактерным, но добрым. В последний приезд подарил Димке щенка немецкой овчарки. Дружок вымахал быстро, и теперь, глядя на Димку  преданными    глазами, слушал  гаммы и этюды…
Когда Димка начал разучивать «Маленький вальс», Дружок  стал следом подвывать.
-Мама! Дружок поет!.. Слышишь!..  Он же поет!..
- Воет ваш Дружок… - буркнул заглянувший  следом за мамой отец. И тут же вышел.
А мама осталась стоять завороженная. « И правда поет…». И почему-то расплакалась.
-Мам, ты что?..
- Папку вспомнила… Навестить бы его надо…

  Димка  снова и снова играл  мини-вальс, мелодию, которая  с каждым разом  нравилась ему все больше, и  пальцы левой руки сами находили заветные  кнопочки, и Дружок, подвывая, не спускал с Димки благодарных глаз.
Когда назавтра Димка рассказал Александру Ивановичу о музыкальных способностях четвероногого друга, тот не удивился.
- Музыкальные собаки не такая уж редкость… Во всяком случае у Джека Лондона об этом есть хороший  рассказ, советую тебе прочесть.
Теперь Димка уже, как должное, воспринимал пение Дружка. Ему этот аккомпанемент  совсем  не мешал, наоборот, вдохновлял. Все его друзья поочередно прослушали их с Дружком дуэт,
Александр Иванович задавал  Димке все более сложные пьесы. «Идем по ускоренной программе…»
 Димка  разучивал  все с удовольствием. Второпях сделав школьные задания, скорее садился за аккордеон. На этот раз ему хотелось поскорее выучить услышанный недавно польский марш. Разыскав в библиотеке  музыкалки  ноты марша, он с трудом уговорил  библиотекаршу выдать ему  альбом.

- Вы же еще только на первом году обучения,- недоумевала  церемонная Клара Абрамовна, называвшая всех, вплоть до крохотных пятилетних девчушек с хореографического отделения, исключительно на «вы».
- Мне Александр Иванович разрешил,- соврал интеллигентной старушке Димка. Втайне мечтая,  как сыграет удивленному учителю марш, но, еще более предвкушая, как,   повизгивая от удовольствия, будет подпевать ему Дружок…

Во время  совместных прогулок они с Дружком неслись, обгоняя друг друга. Падая в сугроб, Димка зарывался лицом в пушистую шею друга. Восторгу обоих можно было позавидовать.
… В тот день они с Дружком возвращались с традиционной зимней прогулки. Пес, разогревшись, никак не мог угомониться и с восторженным лаем кидался на Димкиных друзей, гонявших в ограде шайбу и поочередно окликавших собаку.
-Димон, выходи с клюшкой!.. Бросай свою гармонь, каникулы же!..- крикнул от ворот один из пацанов.
Задержавшийся на минутку Димка не успел ухватить за поводок Дружка, когда тот с веселым лаем кинулся навстречу выходящей из подъезда маленькой девчушке. То ли испугавшись собаки, то ли просто отпрянув от неожиданности, девочка, споткнувшись, покатилась кубарем с высоких ступенек… Когда ее подняла выбежавшая следом нянька, лицо ребенка было залито кровью. Димка в ужасе, оторопев, не знал, что делать. То ли держать Дружка, то ли броситься на подмогу…
Позже выяснится, что  при падении у девочки рассеклась об обледеневший край ступени бровь, отсюда и столько кровищи...
Сбежавшиеся  соседи, дворничиха и случайные прохожие кричали на все лады - «от этих собачников – проходу нет!..», « на них самих надо намордники надевать!..», « Все песочницы засрали, детям гулять негде…», «Милицию!..»
И милиция, и «скорая» подоспели почти одновременно. Девочку с промокшей от крови салфеткой унесли домой…
Димка, оцепеневший и крепко державший за поводок Дружка, был сам не свой и все повторял: « Он добрый… он не хотел…»
- Добрый, на людей кидается!… Это мента того сын… Какой папаша, такой и сынок…- визгливо, чуть ли не подпрыгивая, вопила соседка с первого этажа.- Пройдет и не поздоровается, важный как индюк…»
-Да причем тут это… - вмешался кто-то из мужчин.
«Скорая» умчалась, забрав девочку вместе с нянькой. «Зашивать будут, теперь шрам на лице ясно дело… Испуг так ничем не залечишь… заикаться еще, поди, начнет…Вот у нас был случай…»

- Ты Михалычу не сынок случаем?- спросил, услышав  Димкину фамилию,  подоспевший на вызов участковый. И покачал головой.
 – Да, делов-то тут,  штрафом, пожалуй, не отделаешься…
Ни мамины слезные извинения с подарками ребенку, ни справка от ветеринара об отсутствии бешенства у собаки, ни свидетельства ребят с хоккейного корта не возымели действия. Отец был непреклонен. Назавтра, рано утром, когда Димка еще спал, отец увез Дружка в лес, где  собственноручно «усыпил псину…»
Рыжее, в не исчезавших даже зимой веснушках, Димкино лицо как-то враз потемнело так, что и веснушек уже вовсе стало не видать. Он замкнулся и даже с мамой говорил односложно, тусклым голосом.
Больше аккордеон в руки он не брал. Сидел  днями за компьютером, играя в бесконечные «стрелялки». Когда отец возвращался с работы не затемно, мальчик одевался и уходил во двор.
Где-то через недельку заглянул к ним Александр Иванович. Говорил Димке что-то про его музыкальный слух… Не дождавшись ответа, уходя  бросил маме: «Что ж  вы…»
Она ночью плакала и утром, подавая завтрак, смотрела на Диму жалостливыми глазами.
Лишь, когда мать, раньше всех эпидемий,  вдруг как-то неожиданно подхватив грипп, слегла, Димка, впервые за долгие дни снова назвал ее «мамой».
Принес ей, лежавшей в жаре, клюквенный морс. Она, взяв у него бокал, вдруг схватила сына за руку и расплакалась: «Сыночка, прости меня…»
-  Выздоравливай быстрее, мама - сказал Димка, осторожно  высвободив  руку.