Глава 2. Обитель смерти

Нереальность происходящего грянула, точно удар кузнечного молота. Стены, пол, двери – все поплыло у юноши перед глазами, как образы, окутанные вечным туманом. Свет казался слишком тусклым, а темнота, наоборот, слишком светлой. Родверт шел по коридору, не сознавая, куда и зачем. Он уходил прочь от пьяных голосов, звона посуды, громких окриков Дома Спинглера, беспрестанно подгоняющего бедную Сейвину, и разухабистых мелодий истерзанного пианино. Все, что ему было сейчас нужно, это один-единственный живой человек, готовый выслушать его горе и дать дельный совет.

Видят боги, за восемнадцать лет своей жизни Родверт не единожды сталкивался со смертью. Он видел ее в детстве и отрочестве, благо семейное дело не позволяло мальчику оставаться в стороне от ритуала подготовки к загробной жизни. А после того, как он познакомился с Мэлитраном и с его помощью стал овладевать основами фехтования, то принялся сеять смерть направо и налево. Но никогда еще она не подбиралась к нему настолько близко.

Родверт толкнул одну дверь. Она оказалась запертой. Толкнул следующую, она тоже была заперта, но изнутри доносились ритмические протяжные звуки, словно кто-то там затачивал лезвие ножа. Родверт подошел к третьей двери, и почти в безнадежном жесте коснулся ладонями гладко отесанного дерева. Чуточку надавил, и дверь с легкостью поддалась. Представшее перед ним помещение было тускло озарено светом единственной зажженной масляной лампы. Убранство комнаты лишь самую малость уступало его собственной. Здесь имелась только одна кровать, один стул и квадратный стол, на котором стоял медный поднос с разнокалиберными баночками и бутылочками. На полу лежал ворох грязного постельного белья. Даже с порога Родверт видел отвратительные зеленовато-желтые разводы на сваленных в кучу льняной простыни и наволочке. В воздухе висел острый запах органики – похоже, не так давно один из постояльцев не смог управиться здесь с содержимым собственного желудка.

Высокий и худой мальчишка с копной рыжих волос на голове стоял возле кровати и занимался ее перестиланием. Легкий скрип дверных петель заставил его оглянуться.

- Ваша комната еще не готова, господин, - не по-юношески сварливым тоном отозвался паренек, слегка повернув голову, чтобы через плечо бросить мимолетный и исполненный неприязни взгляд на вошедшего. – Сказано вам – обождите! Или, вы думаете, мне так приятно за вами убирать?

Мальчишке, пожалуй, не помешало бы научиться парочке хороших манер. Родверт считал сомнительным тот факт, что кто-либо иной на его месте вот так бы просто снес оскорбление и не отвесил бы парню мощную оплеуху в наказание за слишком длинный и чересчур острый язык.

Но молодой воин не сдвинулся с места. Он не собирался никуда уходить, как будто эта комната осталась последним живым местом на земле. Парнишка продолжил было свои манипуляции, но не смог больше мириться с посторонним присутствием и непрерывным наблюдением. Он резко развернулся и деловито упер руки в бока:
- Ну? Чего вам еще?

Родверт чуть опустил глаза и равнодушным взглядом окинул усеянный разноцветными пятнами жилет слуги. О том, что он сам может иметь к этому непосредственное  отношение, юноша даже не подумал. Все, что происходило до смерти Мэлитрана, было подернуто туманом беспамятства. Возможно, потом кое-что и прояснится, но сейчас тянулся нескончаемо длинный миг, который его отец называл странным словом «postmortus».

- Иди за мной, – сиплым, но властным голосом распорядился Родверт.

Рыжий мальчишка не стал препираться. Наверное, просто не решился. Заметив, что его необычайно бледный, несколько заторможенный, но, судя по всему, решительный гость развернулся и вышел из комнаты, он тут же последовал за ним.

- Этот человек мертв, дейфенди, - тихо сказал мальчик, оказавшись в комнате, в которой лежало тело Мэлитрана. Перед лицом смерти парень стал куда более сговорчив и даже вспомнил о правилах почтительной речи.

Испуганные серые глаза мальчишки на миг встретились с карими глазами Родверта. Слуга распознал в них негодование и злость – скорее всего, ему просто еще не доводилось сталкиваться со скорбью и безысходностью – и счел за лучшее начать оправдываться:

- Клянусь пальцами Алиханы, дейфенди, я не знаю, как он здесь очутился! Его, наверное, убили, а потом подбросили сюда! Честное слово, я не знаю! Вчера я убирался в этой комнате и ничего такого тут не видел! Поверьте мне…
- Что ты мелешь? Это мой друг!
- А! – протянул мальчишка и с глубокомысленным видом почесал затылок: - Тогда сочувствую вам, дейфенди. Это ужасная потеря… - он чувствовал себя жутко неудобно, не зная, что полагается говорить в таких ситуациях. Но ему в любом случае было легче, поскольку он не знал Мэлитрана так близко, как Родверт. – Сколько крови! Вот незадача! А мне ведь потом все это убирать…

Родверт резко обернулся. Вот теперь в его взгляде читалось негодование.

- Извините, дейфенди, - возразил паренек, вскинув руки, словно уже готовясь ловить первый предмет, которым в него запустят. – Но вам срочно нужно что-то предпринять. Здесь нельзя оставлять мертвеца. Если кто-то увидит – проблем потом не оберешься. А меня еще и высекут за то, что сразу не сказал.  Ну, знаете, слухи там, репутация… Геддер Спинглер очень щепетильно относится к таким вещам…

- И что мне делать?

- Можете отвезти его на кладбище, - с готовностью предложил парнишка. – В Гостоне их несколько. На одном хоронят вельмож. Ну… Туда вас вряд ли пустят. Коль скоро вы остановились в «Лукавом Гноме», то держу пари, что за душой у вас нет ни содера, не говоря уже о титуле или более-менее устойчивом положении в обществе.

- Что еще?
- Ага. Есть обычное кладбище. Оно располагается за западной окраиной. Но там хоронят только жителей города. Вы… Вы же из Гостона, дейфенди?
- Разве остановились бы мы в этом клоповнике, будь мы гражданами Гостона? – прошипел молодой воин, едва сдерживая гнев.
- Наверное, нет, - рассудил рыжий мальчишка.
- Отличное наблюдение! – в сердцах бросил Родверт.
- Эй! И «Лукавый Гном» - не клоповник!

Но молодой воин пропустил мимо ушей это спорное утверждение. Он, конечно, мог воспользоваться последним из предложенных вариантов, понадеявшись на то, что управители кладбищ окажутся не столь дотошными людьми, как распорядители иных благоустроенных гостиниц. Но кому как не ему было знать, насколько жрецы бога смерти Шибалона бывают придирчивы к не идентифицированным трупам. Покуда в небе, на земле и под землей существует целый сонм богов, а, стало быть, и множество разных способов подготовить покойника к достойной встрече с одним из них, служители кладбищ будут цепляться к любой мелочи, касающейся прошлой жизни их неживого клиента. Родверт, как сын одного из таких служителей, прекрасно знал, что неправильно похороненный мертвец может стать яблоком раздора между двумя, а то и несколькими богами сразу.

- Ну, - подал голос мальчишка-слуга, нерешительно переминаясь перед Родвертом с ноги на ногу, - есть еще и кладбища для бедных и бездомных.

Родверт без особого интереса прислушался к его предложению.

- Лес, - закончил паренек.
- Ты предлагаешь, чтобы я похоронил своего друга, великого мастера меча и просто замечательного человека, как собаку? – Родверт не знал, закончить ли ему эту фразу спокойно или же позволить голосу вознестись в постепенно нарастающем вихре возмущения. Он выбрал первое. Хотя второе вышло бы эффектнее и заставило бы рыжего паренька впредь обдумывать свои слова.
- А что еще вам остается делать? Больше ничего не…

Вдруг в коридоре послышались тяжелые шаги. Парнишка притих и, приняв напряженную позу, настороженно повернулся к двери. Топот приближался.

- Вы ждете кого-нибудь? – шепотом осведомился мальчик, обращая к Родверту вмиг побледневшее лицо.
- Да… Я посылал за лекарем…
- Черт! Нам нужно быстрее вынести отсюда вашего приятеля! – забеспокоился мальчуган. – Вы даже представить себе не можете, какие неприятности свалятся нам на голову, если…
Он застыл, точно каменное изваяние, когда приглушенный топот за дверью достиг максимума звучания. Потом шаги начали медленно затихать, удаляясь по коридору. У мальчишки отлегло от сердца. Он облегченно вздохнул и похлопал себя по груди, словно усмиряя участившееся сердцебиение.

- О, великая Алихана! Из-за вас, дейфенди, я поседею раньше срока! – запричитал паренек. Впрочем, предполагаемая опасность, по-видимому, благотворно сказалась на его мыслительных способностях, поскольку лицо слуги вмиг озарилось новой идеей, и он возбужденно зашептал: - Вы знаете, господин, я тут вдруг вспомнил еще кое-что. В Гостоне есть еще одно место, куда вы могли бы отнести своего друга и не тревожиться за судьбу его не захороненного тела.

- И что это?
- Крематорий.
- В Гостоне есть крематорий? – удивленно вскинул брови Родверт, мгновенно прикидывая все достоинства такового выбора. К сожалению, в Авальяне, откуда он был родом, крематориев не существовало – там в чести был совершенно иной вид захоронения. Но то немногое, что Родверт успел узнать о них, перебравшись вместе с Мэлитраном на большую землю, сейчас его вполне устраивало. Во-первых, услуги крематориев предоставлялись исключительно воинам. Мэлитран как никто другой попадал в эту почетную категорию. А во-вторых, Родверту нравилась мысль по завершении ритуала кремации получить на руки емкость с прахом товарища, а потом поступить с ней как заблагорассудится. Он еще не знал, куда отвезет Мэлитрана, но то, что не позволит ему навечно остаться в земле туманного Гостона, не подлежало никакому сомнению. – Что же ты раньше молчал? Это подходящий вариант! Ты знаешь, где он находится?

- Все в городе знают, да только никто не решается туда ходить. Это довольно жуткое и мрачное место, – зловещим шепотом сообщил мальчишка, заговорщицки прикрывая губы ладонью, как будто мертвые могли подслушать его речи и жестоко наказать за болтливость. – Говорят, что именно трубы крематория исторгают ужасный зеленый туман, который стелется по улицам. Полагают, будто души людей, не отягощенные грехами, взмывают в небо в виде белого дыма, в то время как души убийц, воров и прочих злых людей, обращаются в клубы зеленых испарений и ползают по мостовым, оставляя на них липкий след своих прежних злодеяний.

При этих словах паренек бросил за окно исполненный суеверного страха взгляд. Однако по ту сторону стекла не было ничего, кроме ночи. Комната располагалась на втором этаже, а туман, каким бы зловещим и страшным он ни являлся, не поднимался на такую высоту.

- Удивительное поверье, - прокомментировал Родверт, считая этот рассказ не более чем очередной мрачной вариацией на тему противоборства добра и зла. – И далеко дотуда?
- Час-полтора пешего хода. Но, думаю, я смогу сделать так, чтобы транспортировка тела не составила вам большого труда. В сарае стоит ручная тележка, в которой геддер Спинглер возит уголь. Я выволоку ее наружу, если прикажете.

Родверт помедлил лишь секунду. В этот короткий миг он бросил на Мэлитрана быстрый сомневающийся взгляд. Если бы воин был жив, то его ответный молчаливый взор помог бы юноше твердо определиться с выбором. Но сейчас он остался в одиночестве, а потому решение приходилось принимать самостоятельно. Мэлитран уже не мог ни одобрить его, ни отвергнуть.

- Ладно, - согласился Родверт. – Давай свою тележку.

*   *   *

Гостонский крематорий находился за южной окраиной города и представлял собой четырехгранную усеченную пирамиду, выложенную из монолитных каменных блоков и облицованную обсидианом. Сооружение располагалось в небольшом скверике, обнесенном по периметру решетчатым забором. Вертикальные прутья были увенчаны острыми серебряными наконечниками, стилизованными под языки горящего пламени. Внутри произрастала кладбищенская растительность. Это последнее обстоятельство Родверт определил, зайдя на территорию парка и как следует осмотревшись. Юношу можно было считать знатоком в этом вопросе, поскольку пять лет назад, еще до встречи с Мэлитраном, он готовился стать кладбищенским садовником и прогуливался по некрополям не только для того, чтобы поразмыслить над тленностью человеческого тела или быстротечностью земной жизни, но и досконально изучая тамошнюю флору.

Крематорий в Гостоне действительно пользовался дурной славой. Молодой воин сделал такой вывод, основываясь на том, что последние жилые дома заканчивались за полмили отсюда, а постройки, располагавшиеся следом за ними, с полным правом можно было назвать развалинами. Зеленый, липкий, мерзкий и дурно пахнущий туман заполнял улицы от края до края. Он вился в сточных канавах, полуночным воришкой вползал в заброшенные дома через окна и, как полноправный хозяин, разваливался в проемах открытых настежь дверей. По тротуарам шныряли крысы. Плотный полог тумана полностью скрывал ночные перемещения этих тварей, а о присутствии последних говорил лишь легкий цокот крошечных когтей по булыжникам мостовой. В темных подворотнях кричали голодные коты. В целом, атмосфера в этой части города была более чем гнетущей.

Мальчик-слуга, вызвавшийся сопровождать Родверта в его нелегком ночном путешествии и спокойно шедший бок о бок с юношей, с каждой минутой по крупицам терял свою уверенность и самообладание. Едва завидев вдали внушительные и довольно символические очертания крематория, он сбавил шаг. А подойдя к решетчатой калитке, так и вовсе предпочел остаться по другую сторону.

- В чем дело? – спросил Родверт, оглянувшись через плечо.
- Позвольте мне подождать вас здесь, дейфенди, - попросил мальчишка, переминаясь с ноги на ногу.
- Ты боишься мертвых? – иронично приподняв одну бровь, поинтересовался молодой воин. – И это после того, как помог мне доставить сюда одного из них?

Мальчик тактично смолчал.

- Оставь эту затею, дружище, - как можно мягче сказал Родверт, отпуская рукоятки тачки. – Шибалона знают, как ревностного приверженца своего дела. Он занимается тем, что переправляет души людей из нашего мира в потусторонний. И до сих пор не позволил ни одной из них прошмыгнуть в обратном направлении.
- Вы уверены в этом, дейфенди? – настороженно спросил паренек.
- Можешь верить мне, как человеку, чей дом располагался на территории кладбища, - кивнул Родверт.

Глаза мальчика округлились. Он невольно переступил границы владений бога смерти, чтобы поближе подойти к Родверту и, взглянув ему в лицо, удостовериться, что тот не лжет.

- Это правда?
- Конечно. Я бы не стал насмехаться над такими вещами.

Родверт вновь поднял тележку и покатил ее дальше. Единственное колесо тачки протяжно скрипело, вращаясь на короткой, порядком проржавевшей оси. Гравиевая дорожка шуршала под ногами, и звук напоминал шорох опавших листьев. Мальчишка теперь неотступно следовал за Родвертом, боясь замешкаться хотя бы на секунду, словно тени, скопившиеся под деревьями, могли неожиданно напасть на него, как волки – на отбившуюся от отары овцу.

- Стало быть, ваш отец…
- Он был жрецом бога Шибалона, - продолжил Родверт, - и управлял сразу несколькими кладбищами. А все его дети, так или иначе, должны были принимать участие в услужении этому же богу. Один мой старший брат, к примеру, стал гробовщиком, а другой делал надгробия. Я называл его «скульптором». И оба они в свободное от основной работы время рыли могилы. Моя мать и сестры подготавливали покойников к погребению, а на самих похоронах играли роль плакальщиц. Должен признать, они отлично справлялись со своей задачей, поскольку даже мне, посвященному во все тонкости этой игры, иной раз становилось дурно от их плача.

Мальчуган слушал его, разинув рот. Родверт полагал, что парню полезно будет узнать о жизни, проходящей по другую сторону кладбищенской ограды, чтобы сейчас стойко вынести пребывание в этом мрачном и напоенном предрассудками месте.

- А кем стали вы? – полюбопытствовал парнишка.
- Стал бы, - поправил его Родверт. – Кладбищенским садовником. Но, как видишь, в данную минуту я не занимаюсь рассаживанием барвинка или подрезанием теркса.
- Теркса?
- Это кровавый терн. Его зачастую высаживают над могилами судей. А называют так за кроваво-красную смолу, которая проступает на самых кончиках длинных шипов и каплями падает на землю. Поэтому и кажется, что куст кровоточит.
- Удивительно.
- Как видишь, ничего страшного тут нет, - проговорил Родверт, толкая перед собой тележку, в которой лежало тело Мэлитрана, завернутое в черный плащ. – Просто человеческая жизнь имеет обыкновение заканчиваться, душа отлетает, чтобы предстать перед кем-либо из богов, но не раньше, чем мертвое тело будет подобающим образом захоронено.

- Это целая наука, - восторженно прокомментировал мальчишка. Родверт предпочел с ним согласиться. Он не знал, помог ли парню его короткий рассказ справиться со своими страхами. Но тот вроде вел себя спокойнее и не чувствовал прежней тревоги, находясь в окружении лутанов, могильных ив, склоняющих черные, лишенные листвы ветви прямо у путников над головами. Этот небольшой разговор помог и самому Родверту совладать с собственными смятенными чувствами. Он по-прежнему скорбел за Мэлитраном, и нереальность происходящего время от времени накатывала на него, как волны постепенно затихающего шторма, заставляя считать происходящее не более чем кошмарным сновидением, которое закончится с наступлением утра. Но в целом он чувствовал себя куда лучше, чем в первые минуты после смерти товарища.

Впереди показался трапециевидный фасад крематория. В самом центре находилась широкая ниша с массивными воротами, обитыми черным листовым железом. По обе стороны от входа в ряд располагались держатели для факелов. В данную минуту яркий желтый огонь полыхал над двумя из них, остальные же были либо не задействованы, либо пустовали. К двери вела широкая обсидиановая лестница. Родверт оставил тачку у ее подножия и не спеша поднялся. Он не знал, сколько времени было у него в распоряжении, но, памятуя наставления отца, заверявшего, что Шибалон не любит торопыг, ибо именно таковых в первую очередь и забирает, заставлял себя избегать резких движений и порывов. Остановившись возле железных ворот, юноша оглянулся – его малолетний помощник стоял чуть поодаль и, запрокинув голову, силился рассмотреть на крыше крематория пресловутые трубы, выбрасывающие в воздух зеленые зловонные испарения. Но ничего такого там не было – Родверт еще раньше обратил на это внимание, только не удосужился сообщить о результатах наблюдения своему компаньону.

Железные ворота состояли из двух створок. На каждой располагался дверной молоток, представлявший собой голову шакала, держащую в зубах тяжелое свинцовое кольцо. В их черных металлических глазницах сверкали аметисты. Родверт постучал. Через несколько минут раздался надсадный скрежет, и обе створки одновременно приотворились. В образовавшуюся щель свободно прошествовала высокая худощавая фигура, облаченная в просторный плащ с капюшоном, сотканный из блестящей черной ткани с красноватым отливом, как будто даже здесь на нем играли отблески огня, полыхающего в кремационной печи. Руки служителя были подняты на уровень груди, а кисти прятались в просторных рукавах одеяния.

Родверт оглянулся, чтобы проверить, как это зрелище воспринимает его спутник. Мальчишка застыл на месте, как вкопанный. Бледный и испуганный, он во все глаза таращился на появившегося жреца смерти, не находя существенных отличий между ним и внезапно выпрыгнувшим из подземелья демоном.

- Приветствую тебя, смертный. За какой надобностью явился ты в обитель Шибалона? - вполне спокойным человеческим голосом проговорила облаченная в балахон фигура. В ее изречении не было ничего грозного или потустороннего. Сказанные слова прозвучали разве что слегка претенциозно. Но Родверт практически услышал, как его маленький помощник облегченно переводит дыхание.

- Я пришел с тем, чтобы предать огню тело моего погибшего товарища, - пояснил Родверт и, полуобернувшись, указал ладонью на стоящую у подножия лестницы тележку.

Мальчик-слуга неуютно поежился, когда взгляд невидимых глаз незнакомца обратился в его сторону. Под широким капюшоном служителя царила непроглядная тьма, однако это не означало, что там не находились внимательные цепкие глаза, способные пронзить не только пространство, но и плоть. Паренек, доселе стоявший неподалеку от тележки, предпочел сделать несколько шагов в сторону, чтобы черный жрец, не приведи Алихана, не спутал его с мертвым Мэлитраном.

- Он воин?
- Да. Причем самый лучший! - поспешил заверить служителя Родверт.
- Это уже Тильнеквар будет решать. Погиб в бою?
- Можно и так сказать.

Жрец Шибалона ничего не ответил, но по неясному движению капюшона можно было посчитать, что он ограничился согласным кивком. В тот же миг высокая фигура развернулась и, ни слова не говоря, исчезла за двустворчатыми воротами. Родверт и его спутник недоуменно переглянулись. Молодой воин полагал, что раз на просьбу о захоронении мертвеца служители смерти отвечают отказом, то он должен быть выражен в более определенной форме, нежели неоднозначное движение головой. Однако в следующую минуту ворота вновь издали душераздирающий скрежет и распахнулись настежь. На крыльцо вышли четверо служителей, облаченных в длинные черные мантии, но только без капюшонов. Все четверо были молодыми людьми с болезненными отрешенными лицами и потухшим взглядом темных, глубоко посаженных глаз. Спустившись по обсидиановой лестнице, они подняли тело Мэлитрана и внесли его в здание крематория. Верховный жрец стоял слева от ворот и, медленно поворачивая голову, наблюдал за переноской трупа. Когда процессия скрылась в здании, служитель Шибалона развернулся и жестом пригласил Родверта последовать за собой.

Молодой воин бросил быстрый взгляд на своего юного помощника:
- Подожди меня, - шепнул он.

Мальчик кивнул, только не был уверен, что благородный дейфенди заметил этот жест. Едва Родверт переступил порог крематория, как массивные железные двери с надрывным скрежетом захлопнулись за ним. Снаружи наступило безмолвие. Паренек боязливо огляделся. У его ног, словно старый облезлый кот, выбравшийся из помойки, вертелись зеленоватые клубы тумана. Остроконечные ветви лутанов, нависая над гравиевой дорожкой, образовывали зловещие паутинистые своды. Соприкасаясь друг с другом, они постукивали, как полые стебли бамбука, а решетчатая калитка, располагавшаяся в противоположной части сквера, покачивалась и скрипела на ветру. У паренька по спине пробежали холодные мурашки, а коварный суеверный страх, вползая в тело, заставлял цепенеть конечности. Мысль прихватить тележку и убраться отсюда подобру-поздорову не раз проникала в голову мальчика. Однако всякий раз он отгонял ее прочь, заставляя себя думать о молодом воине, который без его помощи не найдет дорогу назад, в таверну «Лукавый Гном». Возможно, даже не выберется отсюда живым.

В конце концов, рыжий паренек взобрался на обсидиановую лестницу и сел на самую верхнюю ступеньку. Круг света от полыхающих факелов услужливо принял его под свою защиту. Парня, конечно, страшила мысль сидеть спиной к зловещим черным вратам крематория, но так он, по крайней мере, мог держать под наблюдением не менее устрашающую панораму кладбищенского сада, простиравшегося вокруг.

Потянулись долгие минуты ожидания. В одно из мгновений далекая невидимая калитка вновь протяжно взвизгнула, как женщина, наступившая в темноте ногой на крысу. Мальчик не придал бы этому звуку никакого значения, если бы не тихие крадущиеся шаги, донесшиеся вслед за этим со стороны гравиевой дорожки. Вскоре из темноты выплыла горбатая фигура, толкающая перед собой длинную узкую тачку, в которой лежало нечто бесформенное, накрытое грубой темной материей. Судя по очертаниям, это нечто еще шевелилось.

От ужаса мальчик буквально примерз к месту.

*   *   *

Здание крематория внутри состояло из двух помещений: просторного ритуального зала и маленькой изолированной кабинки кремационной печи, объединенных друг с другом посредством отверстия загрузочной дверцы. В центре зала стоял прямоугольный каменный постамент, поднимающийся над полом приблизительно на половину человеческого роста и украшенный меандром и пальметтами. Столешница была металлическая и, судя по наличию ручек возле каждого из четырех углов, не являлась с постаментом единым целым. Родверт не особо бы удивился, если бы узнал, что ее наименование – «противень».

Впереди, справа и слева находились гигантские статуи трех богов, подаривших людям знания о кремации. Впереди, прямо над печью, располагался бюст Шибалона, выполненный из черного мрамора. Религия, господствующая в этой части мира, никоим образом не была связана с анимализмом, но так уж вышло, что почитаемые в Мантускане боги отчасти напоминали людей, а отчасти – животных. Шибалон, несмотря на сходство с худым, желчным и немощным стариком, имел более чем достаточно черт, делающих его похожим на хищного грифа: большие и цепкие глаза, в которых загадочным светом мерцали гигантские зрачки-аметисты, узкое лицо, плоскую макушку, огромный, загнутый книзу нос, больше напоминающий клюв; и длинную дряблую шею, исчезающую в пышном воротнике. Да и в самой фигуре Шибалона просматривалось нечто птичье. Казалось, он вот-вот расправит широкие крылья и, сорвавшись с пьедестала, спикирует на мертвую добычу. Родверт не единожды ловил себя на мысли, что поклоняться такому богу – просто безумие. Однако никогда не позволял себе произнести эту догадку вслух.

Статуя, располагавшаяся справа, принадлежала Тильнеквару, богу войны. Скульптура была выполнена из лабрадорита и представляла собой крупную мужскую фигуру, принявшую самую устрашающую из воинственных поз. В одной руке идол сжимал боевой топор, в другой – меч. Из-за спины торчал колчан со стрелами и лук. А впереди к поясу были прикреплены ножны с кинжалом. Внешние черты Тильнеквара, особенно широкое лицо и ощеренная в ужасающем рыке пасть, намекали на сходство этого божества с разъяренным медведем.

Слева находился пьедестал Заракхара, бога огня. Статуя, целиком созданная из обсидиана,  должна была напоминать нечто среднее между человеком и черепахой, однако обтекаемое тело и черно-красный блестящий материал сообщали образу невероятное сходство с тюленем. От подобных мыслей не спасал даже богато украшенный хризолитом и алмазами немес, надетый истукану на голову. Родверт предпочел быстрее отвести взгляд от скульптуры, чтобы не оскорбить образ Заракхара своими богохульными мыслями. Иначе, полагал он, мстительный бог обязательно его накажет, сделав так, что огонь в кремационной печи не разгорится после того, как в нее отправят тело Мэлитрана.

Тем временем четверка низших служащих уже уложила мертвого воина на постамент и сняла с него украденный у патрульного солдата черно-синий плащ. Они обыскали мертвеца и передали в руки верховному жрецу меч и два стилета, которые совсем недавно использовались по прямому назначению. На них, кажется, еще оставались пятна засохшей крови убитых солдат. Все оружие отправилось на специальный столик для подаяний, установленный в углу. После того, как жрец смерти разложил на столешнице изъятую добычу – Родверт понял, что эти вещи уже не будут ему возвращены, а зачтутся, как часть оплаты за кремацию – он жестом подозвал молодого воина к себе.

- Ритуал сожжения дорого стоит, смертный, - тихим, но отчетливым голосом проговорил служитель Шибалона, в то время как четверка его подданных уже окуривала тело Мэлитрана благовониями и читала все необходимые молитвы. – Надобно доплатить.

Родверт сунул руку под плащ и вытащил наполненный деньгами кошель, который еще раньше успел отстегнуть от пояса мертвого товарища. Сначала он высыпал на столик половину содержимого мешочка. Потом половину от оставшегося. А когда черный жрец не удовлетворился и этим, перевернул кошель вверх дном и вытряхнул все, что там было. По столешнице разметались искры белого, красного и желтого. Рукава черного балахона разъединились, и из правого выползла худая желтая рука с неухоженными бурыми ногтями. Тонкие скрюченные пальцы быстро распределили высыпавшиеся монеты по номиналам. Самой большой оказалась кучка содеров – их было не меньше пятидесяти. Далее шла груда из десяти кемдеров, монет, отлитых из красного золота. Завершал короткую шеренгу сиротливо лежащий золотой дилвар.

- Сойдет, - проговорил черный жрец. По его голосу было слышно, что он необыкновенно доволен сделкой. – Теперь можешь попрощаться со своим приятелем, ибо таковым ты видишь его в последний раз. Потом тебе следует обождать три часа. А по истечении этого срока получишь на руки урну с прахом.
- Три часа?! – воскликнул Родверт.
- Кости сгорают очень медленно, - пояснил жрец.

*   *   *

Черные ворота крематория заскрежетали, выпуская Родверта из подсвеченного колеблющимся красным светом зала. Оказавшись снаружи, юноша оперся рукой о стену и несколько раз глубоко вздохнул – напоенный всяческими благовониями тамошний воздух необыкновенно дурманил мозги.

Мальчишка-слуга, дожидавшийся молодого воина на обсидиановой лестнице, тут же вскочил на ноги. Родверт удивленно посмотрел на него. Мальчик был ни жив, ни мертв. Впрочем, то же самое о воине мог сказать и его юный компаньон.

- С вами все в порядке, дейфенди? – озабоченно поинтересовался паренек.
- Да, все нормально. А ты как?
- О, дейфенди, даже не спрашивайте! Бросьте один только осторожный взгляд вон туда, и все поймете, - прошептал мальчишка, указывая большим пальцем через плечо.

Родверт посмотрел в указанном направлении. Поначалу не увидел ничего странного: гравиевая дорожка перед крематорием пустовала, площадка у основания лестницы – тоже. Но потом, присмотревшись, он увидел горбатую фигуру, притаившуюся в тени под одним из лутанов. Силуэт был абсолютно неподвижен, и если бы он лежал на земле, то Родверт с уверенностью мог бы утверждать, что тот мертв. Чего нельзя было сказать о содержимом его повозки, которое то сдавлено пищало, то начинало шевелиться, а иногда предпринимало редкие и неуверенные попытки выбраться наружу.

- Что это, дейфенди? – испуганно прошептал мальчишка, боясь оборачиваться и смотреть в сторону страшного гостя, не говоря уже о его не менее пугающем грузе.
 
Как будто разгадав их мысли, незнакомец подхватил рукоятки тележки и забрался вместе с нею подальше в тень.

- Не знаю, малыш… - Родверт запнулся, отметив, что неосознанно допустил в свою речь интонации Мэлитрана, и сердце болезненно сжалось от мысли, что в эту самую минуту тело его товарища пылает в кремационной печи.
- Не знаю, - уже тверже сказал он. – Давай не будем обращать на него внимания.
- Пойдемте скорее отсюда, дейфенди! – предложил мальчик.
- Еще не время, - остановил его Родверт. – Мне полагается ждать, пока тело моего друга не обратится в прах.
- Сколько? – упавшим голосом спросил юнец.
- Три часа.
- Три часа?! – воскликнул мальчишка. – Это же целая вечность!
- Все равно мне некуда деваться. Без Мэлитрана я отсюда не уйду, - Родверт уселся на верхнюю ступеньку лестницы и принялся ждать. – Если хочешь, можешь возвращаться в таверну. Я подозреваю, что раньше рассвета отсюда не уйду.

Паренек опустился рядом с ним.

- Тогда и мне делать нечего, - отрешенным голосом заявил он, усаживаясь на холодном обсидиане поудобней.
- Ты как будто говорил, что у тебя полно дел? - с печальной улыбкой напомнил ему Родверт.
- Да, говорил. Да только если заявлюсь в «Лукавый Гном» посреди ночи, то геддер Спинглер семь шкур с меня спустит. Подумает, что я слонялся по городским улицам, чтобы подольше ничего не делать. Из-за тумана в Гостон с наступлением сумерек никто не выходит, но для хозяина это не оправдание. Особенно в моем случае. Он и так на меня зуб имеет. Не хотелось бы давать ему повод для более активных действий.

- Понятно, - безучастно произнес Родверт.
- А если я вернусь вместе с вами, и вы скажете геддеру Спинглеру, что брали меня для выполнения срочного поручения, то он меня и пальцем не тронет.
- Хорошо, я скажу ему, что ты был со мной, - Родверт внезапно повернулся и внимательно вгляделся в лицо паренька, словно только сейчас впервые его по-настоящему увидел. – Я, верно, запамятовал твое имя, дружок. Как тебя зовут?

- Вы не запамятовали. Вы его попросту не спросили. Я – Монго, господин.
- А! Извини, Монго. Смерть Мэлитрана выбила меня из колеи, и я буквально ничего не замечал вокруг. Кстати, мое имя – Родверт. Но ты можешь звать меня просто Род.
- Хорошо, дейф… то есть, Род, - просиял парнишка и пожал протянутую ему руку.
- Ты – сирота, Монго? – выдержав необходимую паузу, поинтересовался молодой воин.
- Э… С чего вы взяли, дейф… то есть, Род? – смутился мальчик.
- Несколько раз ты упомянул в речи имя Алиханы, богини мудрости и просвещения. Насколько помню, ее храмы – это библиотеки, школы и приюты. На библиотекаря ты не похож. Если бы ты был учеником какой-нибудь школы, то не работал бы в таком сомнительном заведении, как «Лукавый Гном», в столь юном возрасте. Стало быть, остается лишь приют.

- Вы совершенно правы, господин Род, - после непродолжительного молчания согласился Монго. – Я действительно сколько себя помню жил в приюте. Родителей я не знал, поэтому не могу сказать, мертвы они или до сих пор здравствуют. Возможно, и имя  Монго – не мое. Но, как ни крути, с ним я прожил несравненно дольше, чем без него, а потому мне не из чего выбирать. Одно время я вел себя спокойно: слушался наставниц и учителей, прилежно занимался и делал все, что мне наказывали. В те времена я верил, что мои родители все еще живы и ищут меня. И я всей душой не желал, чтобы они пожалели, увидев бестолковый результат своих поисков. Но время шло, а за мной так никто и не пришел. В конце концов, я разочаровался и забросил это делать.
- Что именно?
- Надеяться. А вскоре предпринял первую попытку бегства. Видит Алихана, меня почти моментально вернули назад, а потом дали розги, чтобы неповадно было делать так в следующий раз. Но я все равно убегал, раз за разом, пока меня однажды уже не смогли изловить.
- Тебе не нравилось в приюте?
- Это не самое счастливое место на земле, дейфенди. Там есть, конечно, свои достоинства, но и недостатков тоже хватает.
- Разве «Лукавый Гном» лучше?
- Там всегда можно найти свободный угол и миску бесплатной похлебки, а бояться следует лишь гнева геддера Спинглера. Но и его легко избежать – достаточно не попадаться хозяину на глаза, когда он зол. К тому же он неплохо платит. Ни в одном приюте такого нет… если ты, конечно, не промышляешь воровством.

Родверт кивнул, посчитав, что сам Монго не отказывался от такого заработка, если ему предоставлялась возможность незаметно что-нибудь стащить.

- Сколько тебе лет?
- Тринадцать, дейфенди, - Монго немного помолчал, потом добавил: - У вас такая большая и дружная семья, Род. Братья, сестры, родители… Будь у меня такие, я бы не то, что на кладбище, под землей согласился бы работать.

Родверт тяжело вздохнул. Слова Монго впервые за долгое время заставили его задуматься над тем, от чего он в свое время так решительно отказался. На тот момент в душе у мальчика скопилось достаточно обид и незрелых юношеских фантазий, чтобы решить, будто за время вынужденной разлуки он не успеет соскучиться по домочадцам. Однако довольно скоро он вынужден был признать свое заблуждение. Но оказалось слишком поздно что-либо менять. Он уже не мог вернуться. За пять лет, проведенных рядом с Мэлитраном, Родверт отчаянно пытался найти замену безвозвратно потерянной семье. И преуспел в этом. Старший наставник с успехом заменил ему и лучшего друга, и братьев, и даже отца. Поэтому-то нынешняя потеря и далась молодому воину так тяжело. Сегодня у него на руках умер не один человек, а трое или даже четверо.

Юноша так крепко задумался над этим, что пропустил новый, адресованный ему вопрос.
- Что? – он оторвался от мрачных раздумий.
- Я спрашиваю, ваша семья погибла, дейфенди?
- Нет. Надеюсь, все они живы и здравствуют.
- Почему же вы бросили родных? Или вас выгнали?

Родверт замешкался в явном нежелании рассказывать новому знакомому тяжелую и нелицеприятную правду о своей противоречивой и непредсказуемой жизни.

- Это очень длинная и интересная история, - через силу улыбнулся молодой воин. – И я обязательно расскажу ее тебе во всех мельчайших подробностях. Когда-нибудь потом, но не сейчас. Сейчас я слишком подавлен горем, чтобы пускаться в воспоминания.
- А откуда вы родом? – казалось, мальчишка был ничуть не разочарован.
- Из Авальяна, - и, заметив, что это название ничего особенного Монго не говорит, Родверт решил пояснить: - Это архипелаг, находящийся на северо-западе от материка.
- Туда можно добраться из Сайдрина?
- Да, если плыть по Коралловому Морю. Но на это уйдет слишком много времени и денег, а путешествие к тому же затребует и немалого риска, потому что море это славится своими рифами и сильными подводными течениями. Лучше уж объехать по суше и сесть на корабль в Торендаре, а потом переправиться оттуда на ближайший остров. Далее ситуация в значительной степени упростится, потому что между другими островами Авальяна курсируют…

Родверт вовремя спохватился, словив себя на том, что всерьез размышляет над возвращением домой. Взвешивание целесообразности того или иного пути не походило на праздный разговор, а скорее напоминало целиком осмысленную попытку в общих чертах набросать маршрут дальнейшего продвижения. Усилием воли, молодой воин отогнал от себя  болезненные размышления.

В этот момент тяжелые ворота у них за спиной приоткрылись, и на крыльцо вышел один из низших служителей Шибалона. Родверт развернулся в тщетной надежде, но облаченный в черную мантию человек держал в руках один-единственный ярко полыхающий факел. Служитель молча вставил его в гнездо одного из пустующих держателей и удалился прочь.

- Что это? – удивленно спросил Монго.
- Это часы, мой друг, - ответствовал Родверт, созерцая на фасаде крематория уже не два, а три горящих факела. – Сейчас только три часа ночи. Стало быть, нам придется ждать до тех пор, пока на стене не запылают все пять.
- Это долго, - пожаловался мальчишка.
- Что поделаешь, - развел руками Родверт.
- А этот ваш друг…
- Мэлитран.
- Да, Мэлитран. Он кто?
- Он был пеймером.
- Кем? – нахмурился Монго.
- Пеймерами называют рыцарей, изгнанных из родной земли за какую-нибудь провинность. Изгнанником мог стать воин либо утративший все свое состояние и земли, либо проявивший известное непочтение по отношению к сюзерену, либо заслуживший порицания каким-либо иным предосудительным путем. Как это случилось в его конкретном случае, Мэлитран никогда не рассказывал, но судя по его поведению, нельзя было сказать, что деяния давно минувших дней хоть сколько-нибудь тяготят его совесть.
- А! А вы тоже пеймер?
- Нет. Во-первых, я – не рыцарь. А во-вторых, я добровольно покинул родные пенаты, и если бы вдруг вздумал вернуться домой, то, надеюсь, стал бы там долгожданным гостем.
- А что вы намерены делать с прахом, когда получите его на руки?

Родверт счел этот вопрос уместным и довольно своевременным, поскольку ослепленный желанием поскорее вверить душу товарища в руки Шибалона, он совершенно не подумал о будущем его бренного тела, которому, в отличие от бесплотной материи, предстояло остаться на земле. Он крепко задумался. Нужное решение этой проблемы уже не раз навещало его затуманенную скорбью голову, но только сейчас Родверт отважился прямо взглянуть правде в глаза. Останки Мэлитрана следовало отвезти на его родину и там препоручить в руки родных и близких, а если таковые не найдутся, то возвести нечто вроде мавзолея и заставить тамошнее население почитать прах человека, покоящегося там. Это было самое меньшее, что Родверт мог сделать для своего безвременно почившего товарища в благодарность за его верную дружбу, боевую науку и нескончаемую заботу. Естественно, не следует забывать о прежних временах и деяниях, приведших Мэлитрана к позорному изгнанию. Однако Родверт сомневался, что человеку, понесшему столь тяжелое наказание, будет отказано в возможности вернуться домой хотя бы после смерти.

 Только… Оставался последний вопрос, требующий скорейшего разрешения. Где находится родина Мэлитрана? Скрытный и немногословный воин, привыкший держать в себе все волнения и переживания, быстрее предпочел бы отшутиться, чем правдиво ответить на поставленный вопрос. Впрочем, Родверт готов был поклясться, что несколько раз все-таки слышал от Мэлитрана название города или страны, которое тот произносил с гораздо большим трепетом, нежели наименования каких-либо иных мест и даже имена любимых женщин.

- Я отвезу Мэлитрана на его родину, - сказал вдруг Родверт. – В Сианию. Кажется, он несколько раз упоминал в беседе это место и говорил, что приехал именно оттуда. Вот только я не знаю, где она находится. Ты не в курсе?

Монго удивленно покосился на Родверта:
- Дейфенди, я не знаю, где находится ваш Авальян, а о Сиании я вообще молчу!

*   *   *

За окном занималось утро. Первые лучи встающего солнца просочились сквозь плотную занавеску и бледно-желтыми пятнами упали на грязный пол. Солнечные зайчики, видимо, обладали некими зачатками интеллекта, поскольку предпочитали держаться в стороне от огромного пятна засохшей крови. Одна из находящихся в комнате кроватей также была испещрена ужасающими бурыми пятнами. На другой растянулся Родверт. Он спал, хотя в ожидании возвращения Монго отчаянно пытался не дать дреме себя сморить. Но, в конечном итоге, потерпел в этой битве досадное поражение и все-таки заснул. Видимо, усталость оказалась гораздо сильнее чувства долга.

На тумбочке, располагавшейся между двумя установленными в комнате кроватями, помимо двух погасших масляных ламп стояла еще и цилиндрическая фарфоровая емкость с плотно навинченной крышкой. В ней находился прах Мэлитрана.
 
Лежа на кровати и глядя в потолок, Родверт прокручивал в памяти события, приключившиеся с ним начиная с того момента, как он ворвался в эту комнату с именем лучшего друга на устах и обнаружил, что тот мертв. Теперь они представали перед юношей с удивительной и ужасающей ясностью. Родверт не хотел запоминать одно из самых страшных происшествий в своей жизни с подобной точностью, но, похоже, иного выбора у него не было. Последней сценой, которую он почтил своим вниманием, прежде чем окунуться в крепкие объятия тревожных сновидений, стало происшествие на обсидиановом крыльце крематория. Ничего существенного, а тем более неприятного там не произошло. Просто когда верховный жрец, облаченный в свой неизменный просторный балахон с капюшоном, надвинутым на самые глаза, вышел из черных ворот сооружения, неся в руках фарфоровую урну с прахом Мэлитрана, в густой тени под одним из лутанов зашевелился всеми позабытый безымянный посетитель. Выбравшись из зарослей на гравиевую площадку, горбатая фигура выволокла за собой и длинную тележку, покрытую черной материей. Что бы там раньше ни пищало, что бы ни шевелилось, на этот раз содержимое повозки не подавало никаких признаков жизни.

Монго в ужасе попятился назад и спрятался у Родверта за спиной. Даже черный жрец оказался несколько ошарашен этим неожиданным появлением. Но он вовремя взял себя в руки и приказал неведомой твари убираться прочь, поскольку работа крематория была закончена, а огонь в печи – погашен. В том, что горбатый посетитель являлся именно «тварью», Родверт догадался по хриплому, нечеловеческому возгласу, донесшемуся из-под рваного капюшона незнакомца.

«Хозяин!» - воскликнуло оно, хотя в точной идентификации этого возгласа Родверт мог и ошибиться. Терпеливо выслушав ответ верховного служителя Шибалона, существо без разговоров развернулось и потащилось обратно к решетчатой калитке, увлекая за собой свою кошмарную тележку.

- А вот и я! – провозгласил Монго, пинком распахивая двери и врываясь в комнату. Родверт вздрогнул и подскочил на кровати, затравленно озираясь по сторонам. Внезапные пробуждения всегда были его слабой стороной.

- Ох, извини, Род! - спохватился Монго, заметив свою оплошность. – Я не думал, что ты успел заснуть. Вот, смотри! Я принес тебе перекусить, - мальчик поставил перед Родвертом поднос с двумя тарелками и одной глиняной чашкой, до краев наполненной бесцветной прозрачной жидкостью. На одной тарелке лежало нарезанное кусками холодное вареное мясо, а на другой – гарнир из запеченных овощей.

- Все, что я смог найти на кухне, - опять же заговорщицким шепотом пояснил мальчишка. По-видимому, это был его любимый способ общения. – Кухарка давно уже спит. Равно как и геддер Спинглер. Я уже не стал их будить, от греха подальше.

Родверт медленно взялся за еду. С сомнением посмотрел на чашку.
- А что здесь? – спросил он.

- Вода, – мгновенно ответил Монго. – К сожалению, это оказался единственный безалкогольный напиток, который я смог отыскать на кухне.

Пока Родверт подкреплялся, мальчишка резво взялся перестилать запятнанную кровью постель. Молодой воин вспомнил, что за подобным занятием он застал Монго накануне вечером, когда его расположение духа оставляло желать лучшего. В этой связи Родверта не мог не радовать тот энтузиазм, с которым парнишка взялся за дело сейчас. В считанные минуты постельное белье оказалось обновлено, а испачканное кровью старое – отправлено в специальную корзину.

- Родверт?
- М-гм?
- А ты когда поедешь в эту свою Сианию, возьмешь меня с собой?
- А ты хочешь поехать?
- Да.
- Ты же говорил, что работа в «Лукавом Гноме» тебя вполне устраивает? - Родверт сделал попытку подловить мальца на том, что он по секрету сообщил юноше, сидя на ступенях крематория.
- Смотря, с чем сравнивать, - и глазом не моргнув, проговорил Монго. – Мне всегда думалось, что путешествия – вещь увлекательная.
Родверт улыбнулся:
- Ровно в такой же степени, насколько и опасная. Но не беспокойся, я пока никуда не собираюсь.
- Как так? – удивился мальчишка.
- Для того чтобы выйти за порог, нужно сперва определиться с направлением движения. Ни ты, ни я не знаем, где находится Сиания. Следовательно, будет совсем не лишним хорошенько порасспросить того, кто знает это наверняка. Кроме того, в Гостоне у меня осталось одно незавершенное дельце. Оно совсем крохотное и не займет много времени…
- Так я могу собираться?
- Можешь, - глубоко вздохнув, согласился Родверт.

Покончив с постельным бельем, Монго опустился на колени и склонился над огромным кровавым пятном на полу. Мальчишка поставил рядом медный поднос, заставленный разнокалиберными баночками и бутылочками, который не так давно перенес сюда из другой комнаты. Родверт насчитал там не меньше двадцати крошечных емкостей. Монго тем временем внимательно изучил армию разноцветных флакончиков и выбрал два – красный и розовый. Склонился над кровавым пятном. Сначала выплеснул на него красное содержимое первой бутылочки. В состав этой жидкости, очевидно, входило какое-то масло, поскольку она медленно и вальяжно растеклась по неровному дощатому полу. А если брать в расчет запах, распространившийся по всей комнате, то масло это, скорее всего, было лавандовым. Через некоторое время Монго добавил к растекшейся масляной луже розовую каплю из второго флакона, и на полу перед ним внезапно проснулся пенистый вулкан. Смешавшись, обе жидкости зашипели и покрылись огромными пузырями.

Монго выпрямился и, как ни в чем не бывало, упер руки в бока:
- Так! Теперь тут надобно еще пройтись щеткой и порядок, - по-хозяйски вымолвил он.

- Что это? – не мог сдержать изумления Родверт, в безотчетном жесте отрывая ноги от пола.

- Это? – так просто и спокойно переспросил Монго, словно речь шла о таком заурядном предмете, как раздавленный ботинком помидор или разбитая бутылка, лежащая в луже пролитого вина. – Это снадобья для выведения всяческих пятен. Их по заказу геддера Спинглера раз в месяц готовит местный колдунишка Лазгутен…

- Лазгутен? – воскликнул Родверт, бледнея с каждой секундой. – Ювелир?

Теперь ошарашенным выглядел и сам Монго. Но он нашел в себе силы подавить недоумение и добродушно улыбнуться:
- Ювелир? Нет, Родверт. Я бы сказал, что это наш местный алхимик.

Глава 3: http://www.proza.ru/2013/06/23/1138