сентябрь 1944 года

из воспоминаний М. Райх Раницки

В начале сентября 1944 года уже не приходилось сомневаться, что немецкая оккупация продлится ещё лишь пару дней. 7 сентября около девяти утра стал слышен чудовищный шум боя. Всё дрожало, а наше настроение постоянно улучшалось. Никогда я так не наслаждался грохотом, ведь это шла Красная Армия, это было её наступление, которого мы ждали, на которое надеялись, по которому тосковали. Уже через четверть часа наше жилище оказалось между фронтами. Из окна на западной стороне были пугающе близко видны немецкие артиллеристы, на восточной стороне, в некотором отдалении - русские пехотинцы. Это в высшей степени угрожающее положение сохранялось примерно полчаса. Потом кто-то сильно постучал в дверь, явно прикладом винтовки. Дрожа, но с поднятой головой, Болек открыл. Перед ним стоял усталый советский солдат, он спросил:"Немцев нет?" Там, где нам 15 месяцев приходилось непрерывно бояться услышать, как кто-нибудь постучится в дверь и спросит:"Евреев нет?", где этот вопрос ещё час назад означал для нас смерть, теперь искали немцев.
Болек покачал головой и позвал меня. Он думал, что мне легче удастся договориться с русским солдатом. Тот посмотрел на меня проницательным взглядом и спросил:"Амху?" Я его не понял, тогда он напрямую спросил, еврей ли я. Я ответил:"Да, я еврей." Тогда он рассмеялся:"Я тоже еврей. Меня зовут Фишман." Он крепко пожал мне руку и заверил, что ещё вернётся, а сейчас спешит - ему срочно нужно в Берлин.
Мы теперь свободны? Болек считал, что нам следует остаться у него на ночь. Русские могут отойти, а немцы, чёрт их побери, на время вернуться.
На следущее утро мы распрощались. Два слабых, изголодавшихся, жалких человека отправились в путь.
Болек пробормотал:"Мы никогда больше не увидимся." Геня напустилась на него:"Да не ерунди ты!" Перед самым уходом Болек предложил выпить по стаканчику. Я почувствовал, что он хочет сказать нам что-то ещё, и он, действительно, заговорил. Говорил он серьёзно и медленно:"Прошу вас, не говорите никому, что вы были у нас. Уж я знаю этот народ. Они нам никогда не простят, что мы спасли двух евреев."