Вершина. Часть 4. Глава 12

   Амато помог мне одеться. Двое крепких мужчин на руках спустили вниз, чтобы я не терял сил на лестницу. Весь дом сиял и блестел к приезду дорогих гостей, ставшему событием, чуть ли не более важным, чем моя вынужденная женитьба. Все богатства дома и семьи были выставлены на показ и начищены до зеркального блеска. Кухонная и декоративная бронза, серебряные и золотые приборы, канделябры, вазы, наполненные живыми цветами и свежими фруктами. И где он только их добыл в это время года? Сушёные абрикосы, чернослив и финики, сложенные в пирамиды и увенчанные сахарными скульптурами, изображали древних героев и животных. Столы сервированы с особой тщательностью и продуманностью. Всё благоухает. В замке продолжается кипучая деятельность: слуги бегают взад-вперёд, исполняя поручения дотошного управляющего, специально нанятого из Флоренции отцом для пышного и грандиозного празднества. Когда мы, застрявшие в снегах, ещё бились с волками, он уже продумал и учёл всё, как оно будет, чем полагал угодить высоким гостям.
   Деметрио в новомодном великолепии костюма выглядел немного смешно. По обыкновению, он одевался куда более скромно и по-рыцарски строго, но не в этот раз. Его волнение выдавали ещё более углубившиеся морщины и слегка дрожащие руки, чуть истерические нотки в голосе, блестящие беспокойные глаза. 
   Меня усадили в кресло возле пылающего камина.
-  Без надобности не ходи, Эрнесто, береги свои силы. Я послал людей к знахарю, обитающему в этих местах, если он не поможет, сам лично велю его казнить, без всякой инквизиции!
-  Успокойтесь, отец, я и так справлюсь, обещаю, что на этот раз не подведу Вас! - мой тон был уважительным и покорным, но в душе я испытывал глубокое равнодушие ко всему происходящему. После того, как моя жизнь раскололась на две неравные половины, всё теряло какой-либо смысл: и эта свадьба, и визит Герцога Тосканского, и даже если бы начался Армагеддон, мне было на всё совершенно наплевать. Главное, чтоб дорогим мне людям ничего не грозило, а там и смерть не страшна.
-  Как чувствуешь себя, Эрнесто? Ты бледен... 
   "Не более, чем ты", - подумал я, но ответил:
-  Спасибо, уже лучше.
   Приехали люди Деметрио, среди них был преданный ему Густаво, тот самый, что сыграл роковую роль в моей судьбе.
-  Вот, мой господин! - он протянул ему в руке сосуд с тёмно-коричневой жидкостью. - Принимать по глотку для поддержания сил, не более трёх раз в день, иначе сердце может остановиться. Старик не прекословил, но и денег не взял, сказал, что молодой синьор должен приехать к нему сам, как только закончатся торжества. 
-  Это отребье ещё смеет указывать, что делать моему сыну?! - прогремел и без того взвинченный Деметрио. - Впрочем, пусть Эрнесто решает сам. Для меня главное, чтобы эти дни прошли, как можно лучше и спокойнее, - он подошёл ко мне и, взглянув в мои глаза, произнёс:
-  Заклинаю тебя всеми святыми, не разочаруй меня, сын!
-  Всё будет по-вашему, отец, я устал, и в Вашей власти, - мой голос был спокойным, и в мыслях не держал ослушаться его теперь: моя гордость и воля были сломлены окончательно. Не знаю, почему, но так даже стало легче. Образно говоря, я поплыл по течению жизни, и куда меня вынесет, к какому берегу прибьёт было мне неведомо. Даже если утянет на дно, приму такой исход со смирением. Моя голубка больше мне не принадлежит, какой смысл дальше бороться с судьбой? Слишком мало на свете осталось дорогого для меня, чтобы потерять ещё хоть малость. 
   Деметрио подал мне сосуд:
-  Прими, только не забывай, три глотка в день, не больше! - он прикоснулся к моей руке, выражая отеческую заботу, но я инстинктивно отстранился от него.  Слишком горько было на душе. Нет, я не держал на него зла, я даже перестал его ненавидеть. Не было сил ни на то, ни на другое. Но и его отцовская ласка стала мне противоестественна.
   Я сделал глоток с простотой человека, которому безразлично, что будет с ним дальше. Любой яд показался бы благословением. На вкус горьковатая густая жидкость напоминала разбавленную в воде смолу какого-то дерева, скорее всего, хвойного, с примесью сандала, цветочной пыльцы, маковой горечи и ещё множества неведомых мне ингредиентов. Снадобье пробежало по внутренностям обжигающей волной, тепло разлилось по венам. 
   Деметрио внимательно наблюдал за каждым моим движением.
   В глазах моих как будто расширился обзор, резкий спонтанный вдох, и отпустило: боль ушла, тело налилось силой, мышцы, как во время сражения, наполнились крепостью, разум приобрёл ясность. Я встал на ноги без малейшего усилия и прошёл по комнате.
-  Правы были люди: знахарь ведает законы бытия! - Деметрио не скрывал радости.
   Я увидел своё отражение в серебряном подносе: зрачки стали чёрными, почти полностью закрыв радужную оболочку глаза. Но не было дурмана, как от белладонны, наоборот, всё стало предельно доступным и понятным.
   "Силён старец! Надо узнать у него, что это за средство такое..." - говорил рассудок.
   "Три глотка, не больше!" - предупреждало сердце.
   "А если больше... - свобода!" - вздыхала душа.
   Но я не мог предать и бросить единственного друга, мы были связаны и слишком зависимы один от другого. Он жил ради меня, и мне ничего иного не оставалось, как беречь себя ради него.
-  Отец, позвольте мне опереться на дружеское плечо Амато. Мне нужна его поддержка в праздничные дни!
   Деметрио задумался, но потом сказал:
-  Так и быть. Но помни о главном. И пусть поменьше попадается мне на глаза, тошно на него смотреть! - он подозвал Густаво, ожидающего распоряжений. 
-  Позови Амато и предупреди, церемониться я не стану!.. - он бросил в мою сторону многозначительный взгляд.
   Смотрящий на стене подал сигнал, что приближаются дорогие гости. Протяжный, как на охоте, звук рожка заставил меня сконцентрировать своё внимание.
-  Пойдём! - Деметрио вскочил со своего трона, как прыткий юноша и беспокойно поправил кружевной воротник на камзоле: строго говоря, он совсем не вязался с образом воина и деятельного человека. Навряд ли я когда-либо видел его столь неуравновешенным и неуверенным в себе, как в эти минуты. Я же напротив, был спокоен как скала, возвышающаяся за окном. Герцог, король, да хоть сам Папа Римский явись сейчас, мне было безразлично.
   Это было зрелищно, такого воочию я ещё не видал: богатые экипажи и их сопровождение сразу же говорили о принадлежности к верховной власти.
   Сам по себе Козимо I Медичи внушал трепетное преклонение, а его супруга - восхищение и восторг окружающих. С первого взгляда эта целостная натура поразила моё сердце. Испанка самых чистых и благородных кровей, за которой стояла тень её великих предков и мощь семьи, занимала совершенно особое место в жизни мужа и его подданных. Дочь вице-короля Неаполя с глубоким проницательным взглядом тёплых миндалевидных глаз и яркой родинкой на левой стороне лица, одарила меня взглядом, который я ощутил сполна. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. Каштановые волосы обрамляла золотая сетка с множеством жемчужин и драгоценных камней, она же украшала и белое с чёрными узорами платье, плотно утягивающее пышную грудь.  Одежда мужа повторяла эту же цветовую гамму. Мало кто производил в моей жизни такое глубокое впечатление. Я низко поклонился, ощутив трепетное волнение, и совсем позабыл про рану в боку.
   После церемонии приветствия чета вошла в дом, который рядом с их величием показался вдруг ничтожно малым и бедным, он, как Деметрио, вызывал во мне сочувствие и иронию. Глядя на него, я подумал вдруг, что сердце бедного моего родителя не выдержит таких треволнений. Куда исчезли его привычные гордыня и самодовольство? Передо мной вдруг оказался человек, которого я совсем не знаю: неуверенный в себе, пресмыкающийся перед власть имущим, робкий перед тем, в чьих руках его судьба. Мне же по большому счёту было на всё наплевать, я лишь восхитился красотою царственной четы: женским обаянием герцогини и мужественной величавостью её супруга.
-  Я рад, что это имение теперь принадлежит Вам, барон Гриманни. Я неоднократно здесь бывал при прежнем владельце, но не находил его столь хорошо ухоженным и блестящим.
-  Благодарю Вас, Ваше Высочество! - голос Деметрио предательски дрогнул. 
-  Смею надеяться, что буду желанным гостем здесь и впредь. Ваш замок находится аккурат на пути, который мне по долгу службы приходится преодолевать несколько раз в год. Как Вам хорошо известно, мой флот стоит неподалёку отсюда и нуждается в заботе.
   От слова "флот" Деметрио даже порозовел.
-  Очень кстати и брак Вашего сына, свидетелем которого я надеюсь стать в эти дни.
-  Это случится завтра, мой синьор! - отец снова поклонился.
   Козимо сел на трон, услужливо предложенный хозяином дома, и внимательно посмотрел на меня. Этот взгляд ясно дал мне понять, что он знает гораздо больше, чем я мог бы себе предположить:
-  Адриана де Гаспари, дочь одного из лучших моих людей, я надеюсь, будет хорошо принята в Вашей семье.
-  Безусловно, мой господин, ваше разрешение на брак для нас большая честь, - Деметрио вновь поклонился, я слегка склонил голову в знак согласия.
-  Процветание и финансовая благонадёжность Вашей семьи, барон, только укрепят позиции и благополучие Гаспари, а те, в свою очередь, дадут Вам выгодную возможность расширить сферу влияния. Я правильно понимаю?
-  О, да, Ваше Высочество!
-  Значит, это будет выгодно и хорошо для всех, - цепкий и властный взгляд его карих глаз не оставлял ни одного шанса на помилование в случае неповиновения, это я почувствовал сразу. Козимо Первый, Великий Герцог Тосканы, был настоящим правителем во всём блеске и сокрушительности своего могущества и предназначения.

Продолжение : http://www.proza.ru/2013/06/25/669