Голубые васильки. Часть 12

POV Рома

Сейчас, в данный момент, я мог думать только об одном… да-да о своем вставшем и не собирающемся никуда укладываться члене. Мой вздох был полон мольбы о большем, чем нежное мурлыканье и жаркие воспоминания о прошедшей ночи. И отчего-то перед глазами стояли поджаренные булки. Я покачал головой влево-вправо, вздохнул пару раз и пустым взглядом уставился в монитор компьютера.

Мысли после разговора с моим Малышом витали где-то далеко в районе дома и сосредоточиться на работе было сложно. Вдруг очнулось радио и вместо тихой мелодии из него донеслось популярное и страшно оптимистичное «Я знаю точно: невозможное – возможно…»

Я улыбнулся: знал бы Билан, что на самом деле так и есть…

Время близилось к обеду, и я четко ощущал, что что-то забыл. Хотелось сесть в машину и мчаться домой, не думая ни о чем, сжать в объятиях моего Малыша с васильками на попе и наслаждаться им пока небо не упадет на землю. Я перевел взгляд на стол и с изумлением понял, что, собственно, позабыл.
Набрал номер Марка.

В трубке раздалось слегка ворчливое:
- Ром, мы же сегодня встретимся, наговоримся еще. Чего ты мне названиваешь в самой середине рабочего дня? Или так соскучился? – зевок.

- Да я слышу, ты так занят, что даже есть время поспать, – усмехнулся я. – А я звоню тебе, дорогой друг, чтобы сказать спасибо.

- За что? – не понял он.

- Марк, я хочу сказать тебе простое человеческое спасибо за мою личную жизнь.

В трубке несколько секунд была тишина, а потом он заржал, громко и несдержанно, я слушал несколько минут неуемный ржач, перетекающий в икоту.

- Ну, Ромка, ну ты даешь… ты серьезно?

- Да. Он очень странный, но если не обращать внимания на некоторые его странности, то Малыш мне подходит по всем параметрам.

- Знаешь, Ром, я рад и счастлив, что тогда не сдержался и мне пришла идея замаливать свои грехи в интим-магазине, и счастлив, что у стеллажа с дисками стоял именно этот Малыш с палаткой на причинном месте. Собственно, я еще больше рад и счастлив, что он раскрылся для тебя.

- Много говоришь, Марк, – усмехнулся я. – Но я согласен, он уникум.

Молчание.

- И я хотел сегодня отменить нашу встречу.

- Да, понял я уже, – хмыкнул Марк. – Ладно, наслаждайся семейной жизнью, но и про друзей не забывай.

- Про тебя забудешь, – ответил я уже гудкам.

С тоской посмотрев на часы, я понял, что до конца рабочей смены еще несколько часов, и что эти часы тянутся как один метр для улитки, и что если я сейчас же не обниму Мишу  - сойду с ума.

Я гнал как на ракете и даже забыл про магазин, но мне стало совершенно все равно, когда в мои объятия влетел Он.

- Привет, Малыш, – промурлыкал я  в его волосы и несдержанно накинулся на губы.

Чувствовать, как сильно бьется его сердце, ощущать несдержанное дыхание, млеть от его рук на моей спине, которые сжимают мой пиджак, быть так близко и знать точно, что этот человек твой и будет с тобой, пока ты способен отдавать ему всего себя, – самое большое счастье.

Я сжал его половинки и прошептал в припухшие губы:
- Как тут поживали мои василёчки?

- Им было грустно и совершенно одиноко… - заулыбался он.

После этих слов я подхватил его и понес в комнату, все, на что меня хватило, это наш любимый диван. Я аккуратно приземлился на его мягкую поверхность с самой дорогой мурлычущей ношей на руках. Не отрываясь от его губ, стянул с него футболку и накинулся на потрясающую кожу шейки, вылизывая и покусывая. Мой Малыш прикусил мочку моего уха, кончиком языка прошелся по укусу, я застыл от блаженства. А спустя несколько секунд уже опрокинул его на диван, навис сверху и, рыкнув, отскочил и принялся стягивать с себя костюм, кидая вещи прямо на пол.

Он смотрел на меня и улыбался. Легко избавившись от штанов, Малыш, чуть выгибаясь, повернулся ко мне моими уже обожаемыми васильками и провел по красочной тату пальчиками. Я рыкнул еще раз и опустился на колени, поцеловал округлую половинку с восхитительным рисунком.
Миша застыл и тихо простонал, потираясь о мягкую обивку.

- Ром…

- Сейчас, – пообещал я.

Все тело горело от вожделения, хотелось врываться в него, и думать становилось труднее с каждой минутой промедления.
Голой кожей о его кожу, электрические разряды страсти по позвоночнику, мы оба сгорали в ней.

Миша стонал и извивался подо мной, а я медленными поцелуями, еле контролируя себя, но пытаясь растянуть удовольствие, скользил по его спине. Перед глазами все поплыло, когда мой язык проскользнул между его ягодиц, и я обвел колечко мышц, влажно лаская и слушая несдержанные вздохи.

- Ромка!

Я отстранился и, улыбаясь, чуть приподнял его, обхватывая поперек груди, а мой мужчина, запрокинув голову и дыша, жадно хватая ртом воздух, облокотился на спинку дивана дрожащими руками. Стараясь не спешить, я протянул руку и взял банку смазки с тумбочки, вчера мы так ее и не убрали, и сейчас я был охренительно благодарен за свою лень. Резко открутив крышку, я нанес теплую субстанцию на свой изнывающий член. Подставил головку к пульсирующей плоти и мягко поцеловал плечо моего Малыша, проникая в него, наслаждаясь узостью и горячими стеночками, дурея от восторга и его реакции на меня.

Толчки и стоны… вихрь счастья… миг единения… страсть и нежность… В нем было все. И мне хотелось быть вот так вечно, резко насаживать его на себя, быть для него в эти мгновения единственным и неповторимым.

Миша забился в моих руках, а я только и мог, что усилить напор и вколачивать его в спинку дивана… Мы были вместе даже в крике кульминации…

Этот вечер был наполнен страстью и искрами счастья, я любил и был любим – это было наивысшее блаженство. Хотя было еще одно.

- Миш?

- М? – лениво отозвался Малыш.

- Как насчет того, чтобы сходить в сексшоп?

- Ты серьезно? - он даже подскочил и уставился на меня огромными глазами.

- Серьезней некуда.

- Можно. Но…

- Что? Купим фильмов и будем наслаждаться приятными вечерами, попивая чай и рассматривая чужую любовь на видео.

- Ты не против этого? – он прикусил губу. – Имею в виду -  фильмов.

- Почему я должен быть против твоего хобби, – усмехнулся я и потянул его обратно.

Он устроился и блаженно вздохнул.

Счастье, оно такое непредсказуемое и нежное, оно обволакивает тебя с ног до головы махровым покрывалом, и ты уже ничего не замечаешь, только его горящие восторгом глаза…