Вершина. Часть 5. Глава 8

   Я отправился к безымянному. Холмик уже порос бурной зеленью. Крест, который сколотил тогда Густаво, был выкрашен свежей краской, значит, кто-то присматривал за могилкой и не бросал её. Вытащив нож из ножен, я нацарапал им на кресте имя: Энрико Гриманни и дату его смерти.
-  Теперь у тебя есть имя, и я признаю, что ты мой сын, - слёзы сами полились, я их не держал. Внезапно поднялся сильный ветер. Словно исстрадавшаяся, так и не рождённая душа покидала этот мир, прощаясь со всем, что остаётся здесь, на земле.
-  Я люблю тебя, малыш, прости меня за всё! - упав на колени, я обнял могильный холмик и зарыдал. 
   Пошёл дождь, и слёзы мои смешались с его живительной влагой. Всё, что было погребено, вырвалось наружу. Мне казалось, время вернулось вспять, и я сейчас поднимусь, ворвусь в дом и снова увижу её... 
   Гроза бушевала не только над головой, но и во мне: "Я должен их отпустить! Оставить прошлое и жить дальше, но как? Как такое возможно, Господи?! Знаю, что не вернуть умершего, не освободить любимую, но смириться не могу!"
   Дав волю отчаянию, я корчился и кричал, бился о мокрую землю, словно это могло воскресить нашего ребёнка и вернуть мне былую любовь. Всё, что я держал в себе это время, вырвалось под удары грома и молний наружу, разрывая пространство. С деревьев слетали листья, ломались ветки. Дождь и ветер стегали меня по лицу. Я ощущал, как земля дрожит подо мной и вот-вот разверзнется, отворив дорогу в ад. Но не было страха. Было только сокрушение о том, что я не сберёг...
   Когда силы окончательно иссякли, я замер и неподвижно лежал на могиле, не желая больше вставать, но смерть не спешила помочь. Гроза ушла дальше, выглянуло солнце и стало пригревать мою мокрую спину. Я почувствовал сильные руки Амато, пытавшегося меня поднять:
-  Эрнесто, очнись! Всё закончилось. Хватит уже! Ты весь промок, вставай! 
-  И давно ты здесь?
-  Всё это время.
-  Я же просил!
-  Кто бы я был, если б оставил друга в час скорби?! Твоя боль - это моя боль!.. - он стряхивал с меня прилипшую траву и грязь. - Нужно поменять твою одежду.
-  Ты сам до нитки промок.
-  Пойдём в дом!
   Мне ничего ни оставалось, как подчиниться. В доме нас ждал горячий ужин, хозяин выделил нам комнату, ту самую, где всё и произошло. Я помылся и сменил одежду. Кэприсия за деньги взялась постирать, что-то непрестанно бурча себе под нос. Всё та же кровать и стол. Несколько старых стульев. Нет только её. Той, чьё имя я запретил себе вспоминать...
   На заре мы отправились с Валентино искать то место, где жила Филоретта. Всю дорогу рыжие бестии заигрывали с нами, перепрыгивая с ветки на ветку, точно радовались. Где-то куковала кукушка. Умытый вчерашним ливнем лес источал насыщенные ароматы хвои и цветов.
    Когда мы добрались до места, то нашли пепелище. Дом сильно обгорел, но не до конца.
   Разобрав вместе с Амато уцелевшие балки, мы обнаружили останки слепой провидицы. А Валентино собрал уцелевшие склянки со снадобьями. Для чего они были нужны уже никто не узнает. Мы соорудили небольшую могилу и погрузили туда всё, что осталось от умершей. Холмик обложили камнями и сколотили деревянный крест из обожжённых брёвен. Получилось неплохо. Пусть покоится с миром!
   Кто-нибудь когда-нибудь найдёт эту могилу среди леса и, возможно, помолится за упокой рабы божьей Филоретты, чьё имя Валентино сам вырезал ножом на кресте. Теперь мальчик умел читать и писать, за эти несколько лет он многому научился, хорошо фехтовал и держался с достоинством, как и положено человеку из семьи Гриманни.
   Мы прочли молитву за упокой её души. Чувство исполненного долга теплом легло на сердце. Мы возвращались вновь перепачканные в деревню уже под вечер. И если бы не беличьи запасы, сложенные в укромном дупле, как и прежде, наверное бы нам пришлось туго.
   Кэприсия обругала нас на чём свет стоит, но от денег не отказалась и снова всё перестирала.
   Наблюдая за семьёй, я сто раз порадовался тому, что забрал хотя бы Валентино. Дети страдали от постоянных нападок мачехи, а отец, постаревший и осунувшийся, молчал пока его терпение не лопалось, тогда он ударял кулаком по столу и на минуту заставлял жену заткнуться. После недолгой передышки она заводилась с новой силой. Вспоминались слова Филоретты: "Девка на трон взойдёт, поедом есть их будет, особенно его, за то, что мать защищал. Забери мальчонку, Бога ради, а то пропадёт." Права была старушка, от такой жизни и в петлю недолго... Валентино  с трудом сдерживался, чтобы не въехать стервозе, как следует.
   Собрались в путь сразу, как высохла одежда. Я щедро одарил хозяина, вновь увозя его старшего сына. Остальные дети с немой мольбой и восхищением смотрели нам вслед. Если бы я мог, то забрал бы их всех. Но у каждого на этой земле своя судьба.   
   Старик поблагодарил меня на прощание, сказав, что гордится тем, что его сын стал таким воспитанным и учёным, что служит достойному человеку. В его глазах было много сожаления о своих ошибках. Прощаясь с ним, я понимал, что век его уже недолог и вряд ли мы увидимся вновь. 
   По дороге побывали мы и на кладбище, где покоится прах отца Венченце. Странно, но вокруг его ухоженной могилы на песке мы обнаружили множество волчьих следов.  Что ищут там серые братья? Чей дух, безвозвратно потерянный, оплакивают? И какая незримая сила влечёт их туда?
   Много тайн хранит наша Земля, и сколько бы столетий не прошло, их не станет меньше. Легенды никогда не иссякнут, они будут жить, передаваясь из поколения в поколение. Мне удалось убедиться в том, что они не беспочвенны, так же, как и необъяснимы.

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/07/05/844