Вершина. Часть 6. Глава 1

   Тягостное молчание длилось мучительно долго, прерываемое только моим недомоганием. Молодая женщина помогала мне, не поднимая глаз, а когда мы все-таки случайно встретились взглядом, вздрогнула и густо покраснела. На вид ей было не больше двадцати лет. 
   Когда она отирала лицо моё, я обратил внимание на её руки, и они, огрубевшие от работы, поразили меня. Я вспомнил нежные ладони Патриции, неужели и они теперь стали такими?.. Марта вновь посмотрела на меня, но уже чуть осмелев. Она словно собиралась с силами, желая что-то сказать, но робость не позволяла ей того.
   Ей понравилось моё лицо, я видел это по ямочкам, появившимся на щеках от улыбки. Она боролась с желанием рассмотреть меня получше. Кого несчастные девушки могли видеть здесь, кроме евнухов и старых священников?..
   Я попросил воды. И когда она подавала мне пить, случайно дотронулся до неё рукой. Бедняжка так вздрогнула, что разлила содержимое.
-  Простите, падре! - пролепетала она, нарушая запрет.
-  Это Вы меня простите, Бога ради!
   Мне так хотелось её спросить про Патрицию, но я понимал, что не смею так рисковать. Она тряпкой, собрала разлитое, а после взяла в руки чётки, как спасительный круг, и с усердным сосредоточением начала перебирать бусинки, чуть слышно повторяя молитвы. Мне стало безумно жаль эту юную женщину, обречённую на одиночество, без любви и ласки, без человеческого тепла, словно заживо погребённую в монастырский покой и благочестие.
   Может быть, я чего-то не понимаю, но мне кажется, что многие здесь, та же Патриция, жертвы обстоятельств, а не добровольно пришедшие по зову сердца с любовью к Господу послушницы.
   Находясь в мужском монастыре, я этого не ощущал. Мужчин не принуждали к монашеству. Тогда как женщин, часто отправляли на пожизненное изгнание по тем или иным причинам. Возможно, я ошибаюсь, но...
   Дверь открылась, и я увидел её. Сердце подскочило в груди и забилось где-то очень высоко, у самого горла. Патриция поклонилась Марте, а та ей и они молча разошлись. Сестра Аннета села на место сиделки. Я смотрел на неё, не отрываясь, не в силах произнести ни звука. Прекрасное лицо, всегда мраморно-бледное, потемнело от палящих солнечных лучей и покрылось веснушками. Вспомнились слова Ольхерио, что здесь работают все и поблажек нет никому. 
   Пальчики любимой смиренно перебирали чётки. Она намерено держала голову прямо, не поворачиваясь в мою сторону. Стало тяжело дышать, я приподнялся, протягивая к ней руку.
   Она впервые обратила на меня внимание, чтобы понять, чего нужно больному. Мы встретились взглядами. В следующее мгновение Патриция упала со стула, потеряв сознание. Я вскочил, не ощущая тверди под ногами, голова загудела, как пчелиный улей, но мне было уже всё равно, что будет дальше.    
   Я поднял её и усадил, сам дрожа всем телом, так не вовремя ослабевшим до предела.
-  Голубка моя, любимая, единственная! - шептали губы, покрывая поцелуями всё такую же родную и желанную. Она была в моих руках, я прижимал её к сердцу и не мог поверить своему счастью! Глаза, затуманенные слезами, открылись, зрачки расширены не то от страха, не то от сильнейшего потрясения.
-  Я схожу с ума!.. - еле слышно прошептала Патриция. - Боже, дай мне смерти!
-  Нет, не говори так, я заберу тебя с собой, я спасу тебя, мы уедем вместе и никто больше нас не разлучит!
-  Ничего не получится, Эрнесто. Нам больше никогда не быть рядом, - её губы дрожали, шершавые пальцы ласкали моё лицо, словно пытаясь запомнить каждую чёрточку, - лучше бы ты убил меня, любимый. Нет больше сил жить без тебя.
-  Мы должны убежать, я украду тебя и спрячу ото всех!
-  Сделаешь своей любовницей?.. О вашей свадьбе гудела вся округа, даже в монастыре. Мы больше не принадлежим друг другу, Эрнесто! - она вздохнула так, словно у неё разорвалось в груди сердце. - Если нас увидят, меня будут сечь плетьми. Зачем ты приехал? К чему весь этот маскарад?
-  Я желал увидеть тебя, больше всего на свете, ты нужна мне, любимая, только ты одна! - я гладил её по спине, всё ещё продолжая придерживать, обнимал, стоя на коленях, позабыв про недомогание и боль. Ощущая её запах, тепло, трепет такого родного, желанного тела. -  Я люблю тебя, Патриция, только тебя, слышишь?!
-  Нет больше Патриции. Есть сестра Аннета. Уходи, Эрнесто, нет сил сопротивляться судьбе. Ты причиняешь мне боль.
-  Посмотри на меня, родная. Я всё тот же. Я не могу без тебя!
-  Теперь я - другая.
   В коридоре послышались шаги. Я бросился на кровать и еле успел лечь и накрыться. Настоятельница тревожным взглядом осмотрела всё вокруг, словно почувствовала что-то. Её подчинённая встала и поклонилась. 
-  Как дела у больного?
-  Хорошо, матушка, он спит. 
-  Рвота продолжается?
-  Нет.
   Я с трудом удерживал дыхание, закрыв глаза, но волнение обуявшее нас не могло оставаться незамеченным.
-  Почему глаза такие красные, ты что плакала?
-  Простите, матушка-настоятельница, мне жаль пострадавшего.
-  Слёзы не уместны в стенах Божьего дома. Всё в руках Господа нашего, сестра! И жизнь падре тоже, - она подошла ко мне и прикоснулась ко влажному лбу. - Кажется, у него жар, всё одеяло сбил, тяжело дышит. Принеси святую воду, Аннета!
   Патриция ушла.
-  Очнитесь, отец! - настоятельница начала меня шлёпать по щекам.
   Я открыл глаза и с усилием взглянул на ту, в чьей власти моя любимая.
-  Как вы себя чувствуете?
   Я не ответил.
-  У Вас жар! Нужно много пить! - она поднесла к моим губам яблочный сок с мёдом. Я сделал несколько глотков.
   Патриция вернулась, смиренно опустив глаза, в её руках был глиняный сосуд.
-  Оботри больному лицо, сестра, с молитвой о здравии. Через час я пришлю кого-нибудь подменить тебя. Ночь впереди долгая, её ещё нужно пережить.
   Патриция обмакнула льняное полотенце в воду, отжала и лёгкими прикосновениями отерла мне лоб.
   Я закрыл глаза, чтобы не выдать взглядом своих чувств. Один Бог знает, что творилось в эти минуты с нами... Казалось, что я слышу, как бьётся её сердце в унисон с моим, нарушая тишину этих древних стен, не знавших любви земной.

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/07/10/1037