О происхождении совести

Многие мыслители признавали наличие в человеке какой-то основы, что постоянно заставляла его (нередко вопреки тому, что пытались заложить в него воспитатели) подниматься на борьбу со злом даже при ничтожных шансах на победу, и тем самым признавали в человеке врождённое существование стремления к справедливости. "Почему, вследствие какого умственного или чувственного процесса человек, сплошь да рядом, в силу каких-то соображений, называемых нами "нравственными", отказывается от того, что, несомненно, должно доставить ему удовольствие. Почему он часто переносит всякого рода лишения, лишь бы не изменить сложившемуся в нём нравственному идеалу?" (П.А.Кропоткин).
Уже давно высказывалось предположение, что стремление человека к справедливости, наличие у него совести, влечение к подвигам, к самоотвержению заложено в наследственной природе человека. В связи с развитием генетики это было подтверждено (http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/ECCE/VV_EH12W.HTM).
Конечно, эта идея ни в какой мере не отвергает роль социальной среды и воспитания в формировании этических принципов личности. То, что любой организм, а в особенности человек со всеми свойствами его психики, поведения, этики, - продукт среды, бесспорно. Но проявляется и наследственный механизм формирования этических начал, который сформировался под действием особых биологических факторов, игравших существенную роль в механизмах естественного отбора, в процессе эволюции наших предков.
Последний миллион лет и в особенности последние десятки тысяч лет эволюции создали преемственно передающийся комплекс наследственных этических реакций, которые, конечно, могут подавляться условиями жизни людей.
Давайте посмотрим, естествен ли, природен ли для человека эгоизм?
Уничтожение десятков миллионов людей на фронтах и в лагерях во время двух мировых войн, возникновение новых очагов войны внушили многим ученым мысль, что агрессивность, эгоизм и хищность - природные, неискоренимые свойства человечества в целом. Обыватели и обслуживающие их писатели, художники, артисты, кинодеятели прониклись этим же мировоззрением без особой помощи учёных. Идеологи нынешнего капитализма в России (отнюдь не бескорыстно) способствуют распространению подобных взглядов, ибо видят в них надёжный способ противодействия объединению людей для борьбы за общие интересы. Они пытаются доказать, что представление о врождённом человеческом эгоизме опирается на дарвиновскую теорию естественного отбора. Все неспособные к самосохранению должны вымирать, уступая место тем, кто любой ценой, любыми средствами побеждает и уничтожает врагов и соперников. И приводят массу примеров из жизни современных животных.
Человек, мол, несет в себе закреплённое в генах наследство в виде страсти к господству, собственности, оружию, убийствам, войнам.
Идея, будто естественный отбор среди диких животных ведёт к усилению хищнических инстинктов, в общем-то, совершенно правильна. Если такой же характер имел естественный отбор в ходе формирования человечества, то логически неизбежен вывод, что все этические начала в человеке порождены лишь воспитанием. И являются особенностями, целиком приобретаемыми каждый раз заново под влиянием среды в ходе индивидуального развития, то есть ненаследственными. Зато вспышки массовой жестокости - не только результат её воспитания и культивирования, это возврат к животным инстинктам, к первобытным звериным, из века в век подавляемым, но именно естественным свойствам. Такое объяснение поступков человека широко сегодня распространено.
Стремление к личной выгоде в обществе стеснено, дескать, лишь разумом, диктующим такую осторожность и такие нормы поведения, которые позволили бы обойти карающий закон и избежать опасной вражды и осуждения окружающих. Отсюда все поступки, направленные на личную выгоду, но совершаемые в тайне, мол, естественны, а человека удерживают от их совершения только страх и навязанная воспитанием совесть. Эта теория, выводящая всё поведение человека из его созданного отбором абсолютного эгоизма, казалось бы, подкупает своей простотой и логичностью.
Но эта теория естественного эгоизма противоречит фактам массового героизма и самоотвержения, с существованием героической верности своему долгу, стойкого чувства товарищества в самых тяжелых условиях и с быстрым массовым возрождением общечеловеческих этических принципов почти сразу после снятия тех исключительных форм подавления, которые сделали совершенно невозможными их претворение в жизнь.
Идея справедливости обладает необычайной способностью к регенерации, она подобна фениксу, возрождающемуся из пепла.
Вероятно, никто не станет оспаривать, что готовность матери (иногда и отца) рисковать жизнью, защищая детёныша, не вызвана воспитанием, не благоприобретена, а естественна, заложена в природе матери и отца. Но родительское чувство у животных длится лишь тот срок, на протяжении которого детёныши нуждаются в помощи и охране, а затем родители перестают обращать внимание на выросших детей. Очевидно, очень сложный инстинкт, действует лишь постольку, поскольку он помогает охране потомства и процветанию вида. Нетрудно понять, что он способствует передаче наследственных особенностей родителей (в частности, тех же инстинктов защиты потомства) будущим поколениям. Наоборот, отсутствие наследственных родительских инстинктов исключало передачу этого дефекта потомству - оно просто не выживало без помощи родителей. Так сохранялись и совершенствовались наследственно обусловленные родительские инстинкты.
Уже у стадных животных этот тип альтруизма распространяется за пределы семьи. Он охватывает стаю, стадо - отсутствие чувства взаимопомощи у членов этого сообщества обрекает его на быстрое вымирание. Ведь у многих видов животных только стая, а не пара родителей способна одновременно осуществлять сигнализацию об опасности, защиту детёнышей и добывание для них пищи.
Естественно, что даже без передачи опыта родительским примером стадно-стайные инстинкты оказываются непосредственно закрепленными, точно так же как защитная окраска, наличие когтей и много других средств самообороны. Обезьяны-гелады заботятся о потомстве всей стаей, если даётся сигнал тревоги, детёныши бросаются на спину любому из стаи, несущемуся в укрытие. В стаде павианов мать с детёнышем - привилегированное существо, её охраняют самцы.
Рассматривая не только высших позвоночных, но и насекомых, особенно социальных, мы найдем почти у каждого вида такие инстинкты, способности, обычно считающиеся монополией человека, как героическая охрана потомства и забота о нём, взаимовыручка в опасности, самоотверженная защита стада и т.п.
На разных ветвях эволюционного дерева независимо создавались многие "человеческие" свойства. Так проявлялся наследственный механизм формирования этических начал.
"Естественно, что... среди очень многих человекоподобных видов, с которыми человек находился в борьбе за жизнь, выжил тот вид, в котором было сильнее развито чувство взаимной поддержки, тот, где чувство общественного самосохранения брало верх над чувством самосохранения личного, которое могло иногда влиять в ущерб роду или племени" (П.А.Кропоткин).
Круг инстинктов и безусловных рефлексов, необходимых для сохранения потомства, огромен. Требуется не только храбрость, но храбрость жертвенная, сильнейшее чувство товарищества, привязанность не только к своей семье, но и ко всем детёнышам стаи, выработка мгновенной реакции на защиту беременных и кормящих самок. В условиях постоянных нападений хищников многие из этих рефлексов должны были срабатывать молниеносно.
И по мере того, как создавались сложнейшие механизмы мышления, столь же неизбежно и быстро росла та система инстинктов и эмоций, на которую опирается совесть.
Под названиями "совесть", "альтруизм" понимают всю ту группу эмоций, которая побуждает человека совершать поступки, лично ему непосредственно невыгодные и даже опасные, но приносящие пользу другим людям.
Какие-то племена людей могли некоторое время обходиться без каких-либо коллективистских и альтруистических инстинктов. Они могли временно побеждать и плодиться. Но они редко могли выращивать своё потомство и редко передавать свои гены. А не оставляя потомства или беззаботно обрекая его на гибель, эти орды, как бы они ни были многочисленны и победоносны, должны были становиться вымирающими тупиками эволюции, её иссыхающими веточками. Лишь детёныши стай, орд, родов, племён с достаточно развитыми инстинктами и эмоциями, направленными не только на личную защиту, но и на защиту потомства, на защиту коллектива в целом, на защиту молниеносную и инстинктивную, полусознательную и сознательную, имели шансы выжить. Индивиды, у которых отсутствовали эти инстинкты, и общины, у которых они были редки, непрерывно устранялись естественным отбором за счёт малой численности выживавших детёнышей.
Также можно отметить и эмоциональное почтение к старикам, носителям знаний, помогающим выжить, особенно в условиях отсутствия письменности. Их защита, оказание им помощи не относится к категории чувств, всецело искусственно привитых и противоестественных с позиции теории естественного отбора. Эта форма альтруизма также имеет наследственную основу, закреплялась естественным групповым отбором и только подкреплялась воспитанием. И нас не должно удивлять, что в чрезвычайных условиях у дикарей возникали прямо противоположные обычаи - уничтожения беспомощных стариков и старух как обременяющих общину бесполезных потребителей скудных средств существования. Ведь это происходило лишь в чрезвычайных условиях.
И, конечно, эти инстинкты не могли ограничиваться лишь заботой о потомстве, о товарищах по защите. И становление человечества, превращение человека в сверхсоциальное существо было неизбежно связано с естественным отбором и на более широкие альтруистические инстинкты.
При этом многие противоестественные, с точки зрения вульгарного социал-дарвинизма, виды поведения оказываются на самом деле совершенно естественными и наследственно закрепленными. Поэтому свойственное человеку стремление совершать благородные, самоотверженные поступки не является простой позой (перед собой или другими), не порождается только расчётом на компенсацию раем на небе, чинами, деньгами и другими материальными благами на земле, не является лишь следствием добронравного воспитания. Оно в значительной мере порождено его естественной эволюцией, направлявшейся по руслу развития умственных способностей, удлинению срока беспомощности детей и сопряжённой с этим чрезвычайной интенсификацией отбора на альтруистические эмоции. Наличие этих эмоций приводило к лучшему сохранению потомства.
"Так как человек не может обладать добродетелями, необходимыми для блага племени, без самоотвержения, самообладания и умения терпеть, то эти качества во все времена ценились высоко и вполне справедливо" (Ч.Дарвин).
Конечно же, следует отметить, что естественный отбор не создал и не мог создать этику человека, но он вызывал такие перестройки наследственности, на основе которых у человека складывалась восприимчивость к определенным эмоциям и этическим началам, способность к этическим оценкам, к восприятию этических оценок, более того, потребность в этических оценках.
Возникнув на биологической наследственной основе, эта природная сущность человека проявляется в качественно иной области - социальной. И одна социальная структура может способствовать её проявлению, а другая, наоборот, подавлять и извращать. История нашей страны, имеющей в разные времена разные социальные структуры, это доказывает.
Именно эволюционно-генетический анализ объясняет нам, почему связи родственные, любовь к родственникам, жертвенность по отношению к ним, а также такие качества, как патриотизм, верность и преданность своей нации оказываются столь прочными.
Таким образом, закон естественного отбора, самый могущественный из законов живой природы, самый безжалостный и "аморальный" среди них, постоянно обрекавший на гибель подавляющее большинство рождавшихся живых существ, закон уничтожения слабых, больных, в определенных условиях - и именно в тех условиях, в которых создавалось человечество - породил и закрепил инстинкты и эмоции величайшей нравственной силы.
И уже в который раз необходимо повторить: конечно, пробуждению, более полной реализации этих общечеловеческих эмоций, способствует воспитание. В разные исторические периоды реализуется не весь наследственный этический код, а лишь та его часть, которая соответствует социальным условиям эпохи. Некоторые элементы этического наследства временно перестают проявляться из-за перерыва в передаче необходимых традиций, другие, наоборот, усиливаются, гипертрофируются. Но подспудное существование наследственного кода этических эмоций трудно оспаривать.
Поражает воображение быстрота, с которой завоевали доверие миллионов, десятков и сотен миллионов людей религии и учения, выступавшие под флагом человечности и справедливости. Поражает воображение длительность власти этих религий и учений. Очевидно, они находили резонанс в уме и чувствах подавляющего большинства людей всех времён и народов. И если религии сохраняют поныне свою власть над сотнями миллионов, то это в немалой мере объясняется тем, что церковь эксплуатирует генетически свойственное человеку, но часто поруганное чувство справедливости. Вот, в первую очередь, откуда возникший интерес к религии у нынешнего населения России и бывших республик СССР. Ведь и социальные процессы и тенденции, направленные на поиски справедливости, при всей своей специфичности не только не противоречат основным биологическим свойствам человека, но и наоборот, соответствуют некоторым сторонам его сложной биологической организации.
Конечно, нельзя объяснять все этические нормы, все веления совести только спецификой того естественного отбора, которым создавалось человечество. Но его роль в реализации социальной преемственности, передаче традиций, навыков, действия личного примера и системы воспитания огромна.
Так что можно утверждать, что эмоции человечности, доброты, рыцарского отношения к женщинам, к старикам, к охране детей, чувство долга, стремление к справедливости, знанию - это те свойства, которые направленно и неизбежно развивались под действием естественного отбора и входили в фонд наследственных признаков человека. Они развивались по мере превращения животного в человека при решающем воздействии социальных условий, параллельно с отобранным за десятки тысяч поколений эволюции комплексом эмоций, столь же необходимым человечеству, как и речь, как уменье пользоваться орудиями труда. И без генетической основы социальная преемственность этих качеств не имела бы такой стойкости.
Дурная традиция, дурное воспитание, навязывание ложного понятия справедливости способны подавить наследственное чувство справедливости, гуманизма не только у морально дефективных, но и у людей с большим чувством долга. И тогда конфликты легко развязываются на любом уровне, от самосуда над преступником, от выхода деревни на деревню с кольями до погромов и межплеменных, межнациональных, межрасовых войн. Но нельзя признать безупречной догму всевластия воспитания. И при всей значимости социальных факторов только ими, например, преступность полностью не объяснить.
Известно много наследственных болезней, вызывающих эмоционально-этическую деградацию личности. Гораздо большую социальную роль играют широко распространенные наследственные отклонения, которые имеют не только отрицательные, но и социально ценные стороны. Однако при несоответствующей микросреде они могут вызвать нежелательные проявления личностных особенностей: взрывчатость поведения, догматизм, бесчувственность, фанатизм, безответственность. Или наследственную расторможенность и безволие, проявляющиеся в алкоголизме или наркомании.
При наличии у человека около 28 тысяч генов возможны тысячи разных наследственных поражений сложнейших систем, которые управляют реакциями, лежащими в основе этических эмоций.
Достижения генетики уже успели приковать к ней внимание десятков миллионов людей. Это помогает осознать, что та совесть, от которой ради житейского успеха в эксплуататорском обществе нужно отречься как можно скорее, на самом деле является непреложным фактом нашего существования.
Биологические основы этики и альтруизма человека, порожденные естественным отбором, и выросший на их основе целый комплекс общечеловеческих чувств и эмоций представляют собой своеобразный универсальный язык, связывающий человечество в единую семью.
Отбор одарил обыкновенного человека не только способностью слышать и видеть, но и способностью понимать. Требуется лишь устремлённость к пониманию добра и зла.
Уничтожение эксплуатации и порабощения человека человеком, уничтожение идеалов господства, хищничества, стяжательства, карьеризма приведёт к тому, что человечество сможет сделать в этике не меньший скачок вверх, чем оно уже сделало в науке и технике.