Анамортоз

1. ВРЕМЯ ГУТАПЕРЧИ

      Бозоны щекотали Бога. Не было пяток, но смешнее всего было в той части супер-сущности, которая непременно была бы пятками, коли б воплотился. Бог усмехнулся и пошутил. Да как! Все его егозливые создания заснули на три десятка лет, ибо сон лечит. Вот проснутся и будут мыслить трезво и здраво, скулить прекратят, самоволие сочтут бякой, а новый чистый мир примутся строить без склок. Эх... Кабы б не бозоновый передоз, так бы всё и было, но Бог хихикнул слишком интенсивно. Или хигг-икнул? И тут такое началось...

      Лысая гора была покрыта только мухоморами и матом. Красивые пятнистые грибы росли семьями и глядящему с высоты в сотню метров проплешина на вершине могла бы напомнить голое темя с волосами на затылке и висках. Волосы изображались мухоморнымми зарослями, а то, что сочли бы похожим на лоб здоровенной головы, возвышающейся над дремучим лесом, было кручей — отвесным обрывом. Эта «каменная голова» явно лысела со лба. Матом же её покрывали всадники. Их скакуны часто оступались на камнях, спотыкались и скользили.
      На груди одного из всадников висело нечто, похожее на древнюю  курительную трубку. При изрыгании самых непотребных слов и сочетаний предмет, похожий на знаменитую люльку Тараса Бульбы, издавал крайне неприятный свист. Отключить этот атрибут норматизации лексики было нельзя — один самых мощных ветхозаветных артефактов назывался «Иерихонской свистулькой», после вручения всаднику повис на своей цепочке неснимаемо и считался вечным. Мог тысячи лет свистеть без подзарядки!

      Глад на чёрном жеребце и Драк на рыжем крутились поблизости и ссорились. Их уже достал скрипучий свист «Иерихонской свистульки», Мор на белом коне в роли лидера и тощий молчун Гибель на бледном, будто обесцвеченном, одре, иронично поигрывавший своим атрибутом — крупной прямоугольной печатью, висевшей у него на шее на стальной цепочке, достал их до самого ливера дурацкий съезд одиночек на скользкой лысине идиотской горы и туман, забивший головы с потерей ясности мысли и смысла существования. Гибель не спешил делиться, что вцепился в свою висюльку на цепочке всего только в поисках спокойствия и равновесия — просто повертеть в руках хоть что-нибудь и не нервничать хотелось. Его «Печать Смерти» тоже была из древнейших артефактов и напоминала крупную кость домино «дубль-шесть» с припаянной яйцеобразной ручкой. Сам Гибель в прения не вступал, но очень раздражал самим фактом своего присутствия.

— Да какого *** мы тут собрались кучей и спотыкаемся, как **банашки отмороженные?! — в десятый раз уже наверное выкрикнул Глад, перекрикивая дракову свистульку. Срань господня! Что с боссом? Хоть один долбо** объяснит, хоть намёком, на кой? Почему все четыре сразу? — почти сорвался он на визг, поднял своего вороного на дыбы и с шорохом крутанул над головой весами.

      Древнейший измерительный прибор мог быть и оружием не хуже ядра на цепочке. Чем сильнее злился Глад, тем тяжелее были чаши его весов, ибо сами собой наливались весом гирьки, примагнитившиеся к чашам. Этот легендарный артефакт был пределом мечтаний тысяч торговцев всего погибающего мира — слупить с покупателя за меру овса, как за две, используя внезапно потяжелевшую прямо во время взвешивания гирьку  — это ж просто праздник для ветерана любого базара!

      Мор приструнил своего белого скакуна и окинул взглядом компанию. Себя он осознавал Первым. В памяти смутно копошилось что-то про ягнёнка, печать и депешу. Скрытно ощупав плотный четырёхугольник за пазухой, Мор решил, что пора бы разобраться. Как бы не истерили Глад с Драком, а на Первом Из Четырёх лежит особая обязанность. Надо кончать базар и браться за ум.

— Хлопцы, кончай икру метать! Если кто ещё не вник, моя свистулька не даст нам нормально поговорить с использованием правильных сильных слов. Фильтруем базар! А то оглохнем. Гибель, подползай ближе. Будем вспоминать, что за ***** тут... Упс... Что за проблема. Лады? Для начала попробуем понять, почему мы говорим, как уроды из панковских мультиков. Есть идеи?

П р о д о л ж е н и е
будет, никуда не денется!