Поезда и мистериальный путь

Путешествие в поезде дальнего следования – для кого-то изнурительное, но неизбежное томление (ведь самолёты летают не для всех), для кого-то – возможность вынырнуть из водоворота суеты и бесконечных обязательств, и просто отдохнуть, сделать передышку… А ещё это – Переход.
Ну да – переход, переезд: из одного места в другое… Что ж тут такого? Но этот самый обычный переезд – одна из тех возможностей, что иногда подставляет нам судьба. Возможность почувствовать себя НА ПУТИ. Может быть, именно потому, что это – несколько часов или дней, когда ты не принадлежишь повседневной реальности, ты, в какой-то мере, для неё недосягаем, ты – другой (не принявший регулярный душ, в мятой одежде, без конца пьющий чай или кофе – хотя не это характерно…). Ты можешь не отвечать на звонки: нет связи – в лесах и горах, или роуминг отключен, и вообще – аккумулятор разряжен, а все розетки в вагоне постоянно заняты. Да мало ли что можно придумать: тебя нет на этот период времени, ты принадлежишь только себе.
Мне это напоминает тот этап в посвящениях, инициациях у разных народов (обычных возрастных или даже шаманских), когда испытуемый на некоторое время становился «никем» - он вышел из одного состояния, статуса, и, прежде чем войти в новый, «зависает» в своеобразном социальном вакууме. Культурология называет это состояние лиминальностью – «нигдешность, ничейность»: человек, лишившись статуса, теряет и имя, он – словно невидим ни для кого. Зачастую этот период (от нескольких часов до нескольких дней) был временем обязательного уединения – побыть самим собой, осознать, что «Я» - это не статус, не роль, не название, а нечто иное, обратиться к своему внутреннему миру, пообщаться с Духами).

Может, это уж слишком – нагружать таким смыслом банальное и частое для многих перемещение в пространстве… Желание увидеть в событиях больше, чем они могут значить. Но что-то в этом есть: в разговорчивости и доверчивости, которая охватывает в пути многих, раскрывающих душу первым встречным, в соблазне вообще поиграть в кого-то другого – придумать себе такую биографию, о которой можно только мечтать (как в песне «Навру с три короба – пусть удивляются…»). Та самая парадоксальная возможность безнаказанно одеть любую маску, и тем самым обнажить своё истинное лицо, сокровенный мир желаний и фантазий. Игра, доверчивость, детскость…
А кто не играл в детстве в «домики», сооружая шатры из одеял и ковров прямо в квартире, растягивая их по креслам-стульям, или – где-нибудь во дворе среди ветвей… Об этом я тоже вспоминаю, глядя на двухъярусные полки-диванчики с мягкими спинками, с расстеленными на них матрасами и одеялами, развешанной одеждой.  Со своей боковой полки гляжу на соседей – так называемое купе, хотя вагон плацкартный – в приглушённом ночном свете сидят вокруг стола и негромко беседуют – в таком маленьком укромном уголке, под нависающими верхними полками, как дети, оставленные на ночь одни, и решившие, пока нет родителей, ни за что не спать (прочувствовать, как следует, прелесть свободы).
Это и колыбель – качание и убаюкивание, и даже какая-то защищённость.
В общем, путешествие в поезде (впрочем, как, наверное, любое путешествие) – это своего рода этап мистериального пути, «переход», возможность почувствовать жизнь, как посвящение, приближение к Знанию или хотя бы пониманию, к Себе… Шанс.
                март 2012г.

«Никогда не путешествуйте с мертвецом…» – с этих слов начинается фильм Дж.Джармуша «Мертвец» с Дж.Деппом в главной роли… Его герой – Вильям Блэйк, центральный персонаж, и, кажется, что именно с ним должен отождествить себя зритель и принять обращённые к себе (зрителю) слова эпиграфа как предостережение именно этому герою. Но он, смертельно раненный в начале фильма (не в первой, но во второй, или в третьей сцене), очень быстро превращается в живого мертвеца. И тут его берёт под своё покровительство индеец – и ведёт его последним путём, к индейской деревне, к реке, по которой и отправляет в погребальной лодке. Благодаря ему, последние дни Блэйка превращаются в мистериальную дорогу – и возможно, жизнь обретает смысл и становится мостом в истинную реальность: он уходит от враждебной человеку машинной цивилизации и осознаёт родство с природой. Он становится недостижим для преследователей. Кто есть этот индеец? Он – проводник, шаман, хотя, прикоснувшийся в юности к цивилизации белого человека, он оказался словно выбитым из колеи, потерявшимся в этом мире. Таким образом, он – и здесь и там, ни здесь, ни там («Никто»), он, стало быть – между мирами, медиум, трикстер. Возможно, он и есть мертвец, путешествие с которым таит в себе некую опасность – опасность (или возможность) стать иным, не от мира сего – скрыться от мира, исчезнуть для него и из него, но при этом – обрести себя истинного,  пусть не надолго… Ведь без него Вильям стал бы мертвецом окончательно, а не иносказательно, ещё раньше. Он ведёт героя, порой как будто не совсем осознавая свою миссию, бросая его даже в какой-то момент… Но Блэйк опять находит своего Никто, и они едут дальше вместе…  Словно и Никто обретает истинный смысл жизни, только став проводником – он учит, сам не всё понимая, и постепенно, лишь благодаря своему ученику-подопечному приобретает знание, находит верную дорогу. И тоже умирает… К кому же обращено это предостережение? С кем предлагается отождествить себя зрителю?