Вершина. Часть 7. Глава 3

   Встреча с отцом, к счастью для нас обоих, была непродолжительной. Осмотрев отобранных мною людей, он сказал, что я забираю лучших и должен заботиться о них и беречь каждого человека.
   "А то бы я не догадался!" Если это вообще возможно - сберечь кого-то на войне.
   Сам Деметрио получил приказ Козимо встретить идущего на подмогу герцогу дона Педро Альвареса де Толедо, вице-короля Неаполя, отца Элеоноры, отправившегося на кораблях в Ливорно со своими людьми.
   Получив отцовское благословение, о котором никто не просил, я, наконец-то, освободился от присутствия родителя, чему был несказанно рад.
   Амато муштровал солдат целыми днями. Это у него хорошо получалось. Валентино, наравне с остальными, безропотно исполнял все приказы. Но подготовка была недолгой. Уже скоро мы оказались в центре событий близ Сиены. С обеих сторон проявлялась крайняя жестокость. Нас окружали теперь только выжженные поля и разорённые крестьянские угодья. Многих ни в чём неповинных людей убивали в устрашение другим. Сироты умирали от голода. В боях за каждое небольшое поселение приходилось нести потери. Военные действия велись путем постоянных нападений, осад и стычек, не приводящих к решительным результатам. Изнуряющая стратегия выжидания - пока у врага истощатся силы и продовольствие была ужасна.
   Валентино окончательно прозрел уже через несколько дней войны. Он замкнулся в себе, внезапно повзрослев. На его глазах происходило такое, что он не мог себе представить в самых тяжёлых и мучительных кошмарах. Приказы не обсуждаются на войне, они исполняются. Но никто не  мог заставить меня и моих людей убивать женщин, детей и стариков. Хотя порой слышал: очистить посёлок, сжечь дома, в живых не оставлять никого. Сельчане оборонялись чем могли, с вилами и кольями вставая на защиту своей земли против мушкетов... Это тяжёлое оружие пробивало даже латные доспехи на расстоянии двухсот метров. Война меняла свой облик, но оставалась всё тем же чудовищем, пожирающим людские жизни и уродующим души, коверкающим судьбы не только солдат, но и простых людей. В этой большой мясорубке черствели наши сердца. Лишь локон светлых волос моей дочурки не давал мне отчаяться. Бог милостив: берёг моих друзей. Мы шли плечом к плечу, защищая друг друга.
   Через месяц все узнали о смерти дона Педро де Толедо во Флоренции, Элеонора потеряла отца. Командование его войском перешло в руки дона Гарсия, брата великой герцогини.   
   Мысли о ней часто посещали меня и придавали сил. Она была моя покровительница и госпожа, ради которой я вновь и вновь преодолевал усталость, не замечал страха и отчаянно воевал, так, чтобы не было стыдно, пусть имя моё никогда её не разочарует.
   Гарсия де Толедо с большим рвением влился в войну, опустошая всё на своём пути, он занял Лусиньяно и Пиенца, однако ему так и не удалось взять Монтальчино, хорошо укрепленный город, жители которого храбро оборонялись. Получив известие о том, что турецкий флот причалил к берегам Неаполя, Гарсия был вынужден снять осаду и повернуть свои войска против нового врага, чтобы защитить свои земли.
   Во главе армии Козимо стоял Джиованни Джиакомо Медичи, маркиз Мариньяно, один из лучших военачальников нашего времени, приобретший свой огромный опыт в сражениях с турками в Венгрии, а также воевавший в Германии, Нидерландах и Лотарингии. Нам удалось занять бастион Порта Камуллиа. 
   Блокада Сиены продолжалась восемь месяцев. С течением времени Строцци понял, что проигрывает не только численностью солдат, но и истощением запасов продовольствия и оружия. Он ждал подкрепления и пошёл на рискованный и коварный стратегический шаг, оставив неприступную и хорошо укреплённую Сиену, рванул в сторону святой для нас всех Флоренции, за два дня вплотную подступив к её окраинам, по дороге усиливая свою армию новоприбывшим подкреплением из Мирандолы и от своего брата Леона. Этим шагом он достиг самого главного: Козимо вызвал на подмогу и охрану Флоренции Мариньяно, ослабив контроль над Сиеной.
   Город воспользовался послаблением и пополнил свои запасы продовольствия и боеприпасов, насколько это было возможно в условиях продолжавшейся уже больше года войны на выжженной, разорённой земле.
   В это время и наши ряды пополнились подкреплением, прибывшим из Ломбардии в Пизу с испанскими войсками, возглавляемыми доном Хуаном де Луна. У меня выдалась возможность ненадолго посетить Флоренцию, нужно было доставить секретную депешу для герцога от нашего полководца. Я отправился в путь с единственным желанием - увидеть Элеонору и получить известия о моей семье. Амато мечтал встретиться с дочерью, он не видел её уже больше года. Мы всегда были вместе, неизменная троица, прикрывавшая друг другу спины.
   Амелия выросла и превратилась из неуклюжего утёнка в прекрасного лебедя. Валентино просто изменился в лице, увидев свою преобразившуюся "сестру": щёки уже бывалого молодого воина, закалённого в боях за это тяжкое для всех нас время, порозовели на наших глазах... Это немало позабавило меня и бесконечно возмутило Амато, не готового к тому, что его маленькая принцесса расцвела и превратилась в чудесный бутон розы, приоткрывший свои первые нежные лепестки.
-  Даже не думай! - тихо предупредил собрата по оружию мой вассал и совершенно откровенно пригрозил огромным кулачищем. 
-  О чём ты, не понимаю! - смущённо промямлил Валентино.
-  Я тебе потом объясню!.. - грозно ответил Амато.
   Юная красавица ответила горячим взглядом юноше, не менее основательно изменившемуся за это время, возмужавшему и ставшему на голову выше.
   Мне предстояло вручить секретный пакет Козимо лично в руки, и, по возможности, улучить момент для разговора с крёстной матерью моей дочери.   
   Кроме смерти отца, в тот год Элеонору постигло ещё одно несчастье - рождение и смерть десятого ребёнка, имя девочке дали Анна, прожила она совсем недолго, и всё это на фоне затянувшейся войны, постоянно несущей угрозу и тяжкие испытания как всей Тоскане, так и Флоренции в частности.
   Моя утомлённая несчастьями и родами госпожа сидела в тронном зале рядом с супругом, его вид выдавал нетерпение и нервозность неудовлетворённого затянувшейся безуспешной войной стратега. Элеонора, на фоне мужа, выглядела бледной тенью с живыми, но ещё более грустными глазами с тёмными кругами возле них.
   Я поклонился царственной чете и передал послание Мариньяно герцогу, чуть отступив на несколько шагов в ожидании новых указаний. Пока Козимо читал сообщение, мы встретились с Элеонорой взглядом. 
   Господи, Боже мой! Как я боготворил эту женщину, ради неё был готов принести свою жизнь на плаху. Она в моих глазах была святой, посвятившей свою жизнь хоть и великому, но недостойному её человеку.
-  Благодарю, граф Гриманни! Я долго ждал хороших новостей! Разрешаю Вам несколько дней отдохнуть от войны, зайдёте в пятницу за новыми распоряжениями. А пока вы свободны! Благодарю за службу, мы наслышаны о Вашем героизме. Я непременно отмечу его должным образом по окончании войны. Ступайте!
   Поклонившись, и больше не смея поднять глаз на дражайшую половину герцога, я, на свой страх и риск, всё-таки задержался за дверями зала и был вознаграждён за ожидание...
   Очень скоро пришёл паж, и, не говоря ни слова, молча проводил меня в другое крыло здания, к покоям герцогини, а потом так же бесшумно исчез, как и появился.  Через какое-то время я услышал её шаги. Поступь герцогини стала тяжёлой, весь её вид - утомлённым, словно бы на плечах, таких тонких и мраморно-белых, лежали надгробные плиты её усопших детей.
-  Счастлива Вас видеть, Эрнесто! Я знала, что Вы не уедете без новостей... - она опустилась в бархатное кресло и только после этого протянула мне руку. 
   Я прикоснулся к ней губами. Даже цвет её кожи говорил о нездоровье: из привычно смуглого стал каким-то безжизненно-серым, холодные пальцы вздрогнули от моего прикосновения. Всё это болью отозвалось во мне, но я ничего не сказал, затаив дыхание, потому что само её присутствие делало меня несказанно счастливым.
-  Месяц назад я вновь посетила монастырь святой Вероники. Ваша возлюбленная жива и здорова, Изабель тоже чувствует себя прекрасно. Бедное дитя всё время гладит и целует Ваш крестик... Его хотели отнять, но я не позволила. Пришлось сказать, что это мой подарок крестнице, да простит меня Бог. Конечно, сестра Аннета узнала его и поняла, что вы виделись с дочерью. Это взволновало её, от меня не скроешь, но слов на этот счёт я не услышала. Что касается вашего имения, военные действия до них не доходили, но много нищих и инвалидов представляют теперь угрозу любому. Я бы на Вашем месте всё-таки перевезла детей во Флоренцию, здесь я бы смогла хоть как-то о них позаботиться и, в случае необходимости, укрыть в надёжном месте.
-  Благодарю Вас от всего сердца, Ваше Высочество, именно так я и поступлю. Мне бы ещё хотелось узнать хоть что-то о моём отце, ни одной весточки от него я так и не получил.
-  Деметрио Гриманни сопровождал моего отца... - она откашлялась, с трудом проглатывая подступившие внезапно слёзы.
-  Соболезную Вам, великая герцогиня! Я скорблю о Вашей утрате.
-  В одном из столкновений с французами Ваш отец был ранен, но выжил. Насколько мне известно, теперь он находится под покровительством семьи дель Гаспари, - сказала Элеонора на испанский манер и еле заметно улыбнулась. - Дело в том, что господин Гаспари послан с поручением к императору...
-  Я понимаю, о чём Вы.
-  Простите, Эрнесто, всем известно о связи Вашего отца, он этого особенно и не скрывает. Так что, если желаете его увидеть, будете знать где.
   Меня бросило в жар.
-  Я не хотела Вас расстроить!
-  Что Вы, моя госпожа, меня скорее расстраивает поведение моего родителя, которое я никоим образом не одобряю.
-  Ранение лишило его возможности дальнейшей службы... Хоть и удалось избежать ампутации, одна из ног теперь неподвижна.
   Она встала и подошла к окну, так, словно вдруг, среди январского холода, герцогине стало душно и нечем дышать. Как-то интуитивно я двинулся к ней и вовремя успел подхватить на руки. Бледная, как полотно, истощённая и отягощённая бедами, она лежала в моих объятьях, впервые так близко, и мне не хотелось её отпускать. Прижав к сердцу, я любовался дорогими чертами и ждал, когда она вернётся в сознание. Не придумав ничего лучшего, я положил Элеонору на софу и помахал веером над лицом.
   Герцогиня пришла в себя, на лбу выступили капельки пота.
-  Простите, граф, что напугала Вас. На этот раз совсем тяжело хожу, - она опустила руку на свой живот и пальцами погладила его.
   "Проклятье!" - подумал я и почувствовал вскипающее в душе негодование к Козимо, не давшему времени жене даже прийти в себя после родов и смерти ребёнка.

-  Спасибо, что не дали упасть!
-  Чем я могу Вам помочь, Ваша Светлость?
-  Милый мой мальчик, - она протянула ко мне свою ладонь и еле сдержалась, чтобы не сказать что-то, но я почувствовал волну, что пробежала между нами. Горячо припав к её ладони губами (единственное, что я мог себе позволить), я подумал о том, что при других обстоятельствах, наверное, мы могли бы быть счастливы. Она провела тонкими пальчиками, еле прикасаясь, по моему лицу:
-  Мой бедный, прекрасный друг! Вам пора идти! Пусть Господь Вас хранит! Не дай Бог попасться сейчас на глаза Козимо... Он взвинчен и до ужаса ревнив, так что может убить любого, если заподозрит. Прощайте! Я была несказанно рада увидеть Вас, Эрнесто! И помните, что я сказала про ваших детей, буду рада позаботиться о них.
-  Спасибо, Ваше Высочество! Вы так много уже сделали для меня!..
-  Идите же, Эрнесто, прошу, нет сил больше терпеть эту муку!
   Я увидел, как её глаза наполнились слезами, быстро встал и, поклонившись, ушёл. Вслед за мною раздался звон колокольчика. Герцогиня звала прислугу. Сердце моё кровоточило. Я вдруг понял, что Элеоноре осталось жить совсем недолго. И если эти новые роды не убьют её, то, всё равно, заберут последние силы. Неужели её венценосный супруг не понимает этого?! В душе клокотал огонь. Я покинул замок, вскочив на коня, и погнал Джюсто, насколько мне позволяли сделать это узкие улочки нашего города. Я молил Бога с горячностью обречённого, чтобы он дал Элеоноре сил и сберёг её жизнь. Начинал накрапывать дождь. Он скрывал мои слёзы, каплями стекая по лицу.
   Вы думаете, что мужчины не плачут?

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/07/31/1000