Удержать нити судьбы. 4. Проходя по лабиринту...

                ГЛАВА 4.
                ПРОХОДЯ ПО ЛАБИРИНТУ…

      Возвращаясь в Москву, был максимально собран и серьёзен: «Время любовного дурмана прошло, пора подумать о плане дальнейших действий».

      Въехав в столицу, часто смотрел в зеркало, фиксируя подозрительные и знакомые машины.

      «Пока чисто».

      – Сонюшка, послушай меня, милая, – купал любимую в пелене глаз, любил и не мог оторваться. – Сегодня вечером будь особенно зорка. Предельно! Повышенное внимание к незнакомцам, которые неизбежно придут с кем-то из твоих знакомых. Понимаешь о чём я? – глубоко заглянув в серьёзные глаза, ободряюще улыбнулся. – Не призываю к тотальной подозрительности и не порождаю паранойю – нет, но что-то такое в воздухе… Сама, наверное, чувствуешь?

      Увидев утвердительный кивок, вздохнул глубоко: «Напряжение так и не спадает – дурной признак».

      – Прошу, единственная, умоляю… – притянул её руку к губам, замер на мгновенье, прикрыв глаза, – ради самой себя – прислушивайся к ощущениям. Они зачастую прямой признак опасности. Дай знать, по отношению к кому или чему они возникли. Прощупаем вместе. Попытаемся.

      – Всё поняла, не волнуйся, – погладила его лицо, воспользовавшись остановкой на повороте, – я уже большая девочка. Приглашение было довольно ясно – только свои. Но таковы правила: если кто-то приходит с новым спутником – приходится принимать и только потом узнавать, что за человек переступил твой порог, – грустно улыбнулась. – Если будешь рядом, мне станет и легче, и труднее… – погрустнела ещё больше.

      Притянул в поцелуе, успокаивая, нежно лаская пальцами её нежные щёки и длинную шею. Замерла, задохнувшись от счастливых слёз, прижала его ладони к своим щекам.

      – Ты создаёшь мне серьёзные проблемы, мальчик-офицер, – не сдержавшись, целовала сильно и долго.

      Вздрогнув от остроты чувств, всхлипнула.

      Обнял с такой любовью, что открыто заплакала.

      – Как теперь прикажешь контролировать чувства? Ты открыл ящик Пандоры, безумец! Как удержаться на краю этой пропасти?..

      Прижавшись к любимым губам, больше прикусил их, застонал…

      С трудом опомнился, оторвал возлюбленную и поднял руки, показывая водителям, негодующе гудящим сигналами, что готов ехать.

      «Сонечка права – не совсем вовремя любовь нас накрыла. Только она этого-то не знает – свободная птица! Вот и раскрыла голубые крылья счастья здесь и сейчас, и наплевать, готовы ли мы к ней, вовремя ли облагодетельствовала – засияла, поманила и одурманила мозги. Дурман… Туман. Ах да… туман! “Мечтал о тумане”, – тогда сказал шеф. Что ж, Пётр, я тебе его обеспечу, не сомневайся, вероломный и циничный мой начальник. Да-да, сознаю всю серьёзность и глубину проступка – не мальчик, за тридцатник не вчера перевалило. Но и ты, шеф, перешёл все мыслимые границы совести, и уже давно. Заграница сломала тебя, вывернула наизнанку, вот и не смог переварить новое – загнил, и смердит от тебя даже через океан. Прости, но я не хочу купаться в этом зловонии – уволь. Понимаю, рано или поздно это бы случилось. Понимаю, но не принимаю. Категоричное нет. Не буду предателем! Я русский, им останусь. Объявляю вам войну».


      Высаживая Софи возле дома в Никололесковском, договорился заехать пораньше – отвезти в загородный ресторанчик, где назначена вечеринка. Улыбнувшись ясными и чистыми глазами, юной девственной душой, уехал, оставив потерянную женщину на подъездном пандусе элитного высотного дома.

      Выезжая со двора, заметил ту самую тёмно-синюю машину – «Вольво» последней модели.

      Презрительно хмыкнул: «Идиоты! Неужели не понимают, что новинка приметна? Значит, ЦРУшники. Только они бывают настолько наглы в чужой стране, даже машины новые вызывающе-дразнящие используют: “Смотрите, мы ничего не боимся – властелины мира!” Что ж, “коллеги”, пора “сажать” на вас Контору. Вы перешли все грани разумного – откушайте-ка нашего профессионализма».

      Злорадно усмехнувшись, прижался к обочине возле таксофона, сделал один короткий звонок и, выслушав абонента, бросил короткое: «Буду!» Покосившись на «слежку», позвонил в квартиру бабушкам, зная, что подойдёт Мария. Сказав несколько слов, повесил трубку.

      «Началась наша война, Сонюшка. Ты останешься в тылу – передовая на мне. Так будет правильнее: каждому по способностям, – подумал, кто ещё может помочь в этом деле, но звонить не стал. – Отложим разговор на время. После сегодняшней вечеринки сделаю необходимые выводы. И, пожалуй, задействую Юрия. Давно просился в пару. Отныне я не один».


      Собираясь на встречу, выбрал спокойный интеллигентный классический английский костюм: и статусный, и неброский. Осмотрелся в зеркале.

      «Прекрасно сшит! Достойный, одним словом. Сонюшка не будет разочарована. Я лишь оттеню её красоту, подчеркну, как добротная оправа украшает бриллиант. Сияй, любимая!»


      К указанному сроку подал к подъезду открытую машину – взял на время у приятеля, объяснив, какая нужна. Заведуя особым гаражом, он посодействовал, выбрав новенькую «Лагонду» от «Астон Мартин» – редкость в Москве. Кабриолет был роскошен!

      «Сонечка, ты сегодня будешь королевой, моя радость. Пусть подавятся «забугорные» кретины – это наш “ответ Чемберлену”.

      Криво усмехнувшись, вышел на звук открывающейся двери подъезда.

      – Она! Боже, как хороша… В длинном чёрном с блёстками платье, что так чудесно и чувственно облегает тоненькую фигурку, с открытыми плечиками, манящими и приглашающими к поцелую, на них покоятся тонкие бретельки-цепочки; с изысканным макияжем и волшебной причёской, с капельками бриллиантов в нежных мочках маленьких ушек; в серебряных туфельках-лодочках… Да любая манекенщица ей в подмётки не годится!

      Какие нежные плечи… Я приму твой вызов позже, Соня, обязательно. Приму, любимая. Сегодня же будешь моей, чувствую всей кожей, порами, кровью!»

      С трудом задавил чувства, полыхающие в непослушном, неистовом, страстном теле, и сладострастные мысли в отчаянной голове.

      Подойдя с удивлённым лицом, София осмотрела импортную машину, даже пару раз обошла вокруг.

      – Откуда в Москве такое роскошество? – поперхнулась, ошалев. – Ловчила… Не перестаёшь меня удивлять, Макс! – рассмеялась озорно и звонко. – Просто потряс, право! Это для кого больше важно: для тебя или… – подняла глаза и, заметив холодок во взгляде, осеклась, – для них? Да? Синяя?.. – заметив лёгкий кивок, тут же стала серьёзна и собрана. – Поехали?

      – Примерь обновку, – с лёгкой улыбкой открыл переднюю дверцу, тепло улыбнувшись в душу. – По размеру ль? Не жмёт? Угадал с моделью? Из новейшей коллекции! От кутюр!

      Рассмеявшись шутке, прикусив губу и смотря в глаза, величаво опустилась на мягкие дорогие кожаные сиденья. Поставила ножку внутрь, помедлив мгновенье, вторую.

      Наклонившись, не сводя взора, Макс подхватил длинный подол платья, поднял с асфальта, встряхнул и положил ей на колени, проведя нежно по ногам руками, коварно улыбаясь.

      Вспыхнув, зарделась тонким личиком, прижала мужскую ладонь к бедру, на мгновенье погрузила в тёплое нутро, сжала…

      Вздрогнул, часто задышал, хрипло шепнул «озорница» и мягко убрал руку. Закрыл дверцу и только тогда, склонившись, поцеловал в губы, приподняв рукой нежный аккуратный подбородок.

      – Мы сошли с ума… – простонала, прикусила его губы мелкими зубками, поласкала язычком. – Очнись, нам пора, Макс!

      Полыхнув жарким потемневшим взглядом, сел за руль и вывел элегантную машину со двора, мельком осмотрев дом и окна: «Не шпионят».


      Погодя час, на подъездной площадке загородного ресторана закрытого элитного посёлка притормозила роскошная открытая машина, вызвав повышенный интерес у знатоков и любителей «железных коней».

      Стоя поодаль, восхищённо оглядывали новинку, попутно любуясь владельцами: статным импозантным молодым мужчиной с выправкой военного и красавицей-спутницей – хозяйкой нынешнего праздничного вечера, Софией Бейлис (Беликовой).

      Поприветствовав гостей, приехавших слишком рано, она шутливо прогнала в заведение, в патио, сказав, что и без их помощи справится с толпой – натренировалась в Канаде.

      Через минуту площадка опустела, оставив женщину со спутником одних.

      – Есть несколько минут, можно расслабиться, – села на сиденье, оставив ножки на асфальте, облокотилась левой рукой о приборную панель авто. – Голова разболелась! Как не вовремя…

      – Сейчас принесу воды – у меня с собой всегда есть препарат.

      Макс быстро принёс стакан минералки и достал из аптечки растворимый аспирин, бросил в воду и подал.

      – Не повредит?

      – Нет. Эту фирму я знаю. Можно и беременным, – едва прошептала.

      Метнула взглядом вокруг: «Порядок, только парень из обслуги в углу стоит возле столика с напитками и закусками, и то потупил взгляд и не отрывает его от своей руки, согнутой в локте, на которой висит белое полотенце. Умница».

      – Хорошо, что растворимый – подействует быстро. Вот-вот прибывать начнут. Нужно быть в форме. Да… – подняла на Максима глаза, – ты ничего по пути сюда не заметил? Я не видела синей машины…

      – Они могли сменить её, – спокойно отвечая, посматривал на подъездную дорогу к ресторану – хорошо просматривалась. – И я не заметил ничего подозрительного – это странно. Не будем делать поспешных выводов. Посмотрим, – улыбаясь, держался учтивых рамок, предостерегая и её от проявлений чувств. – Не сказал тебе главного: ты ослепительна сегодня, Сонечка! – хрипло прошептал, говоря глазами остальное.

      Зарделась, стыдливо склонила каштановую головку.

      Чтобы не смущать и нервировать, вернулся на своё место.

      – Как представить меня, придумала?

      – Нет, – слабым голосом, сидя с низко опущенной головой, подперев её правой рукой. – Ничего на ум не приходит. Поглупела… – растерянно усмехнулась.

      – Представь, как нового помощника, присланного из посольства. Там есть личные знакомые? Будут среди гостей? – увидев отрицательное покачивание головы, вздохнул облегчённо. – Так и поступим – новый секретарь из отдела по связям с общественностью. Кроме имени можно ничего не раскрывать. Пусть голову потом ломают, кто да откуда! – рассмеялся.

      Ласкаясь, нежно провёл по её напрягшейся оголённой спинке кончиками пальцев.

      Дёрнулась, как от тока!

      Ругнул себя.

      – Прости. Больше не буду. У самого нервы на пределе.

      Замолчали и задумались каждый о своём.

      Софи стала бездумно гладить пальчиками правой руки мягкую дорогую кожу спинки сиденья кабриолета, вызывая у парня чувственную дрожь, когда заметил эти движения. Буквально физически ощущал, словно по его телу проводила тонкими и трепетными пальцами с длинным розовым маникюром!

      – Прекрати! – хрипло смеясь, возмущённо выдавил, заставив её недоуменно обернуться.

      Едва обернулась, притянул, обхватив нежно предплечья горячими руками, стал целовать сзади под ушком, скользить по шее вниз к плечам – покрылись чувственными «мурашками». Услышав её стон, молча выругался: «Придурок озабоченный!», остановился, упёрся головой в женский затылок.

      – Я неисправим, да? – тихим страстным голосом выдохнул.

      Сжав сильно руки на худеньких плечиках, опомнился, отпустил, поцеловал невесомо волосы.

      – Прости…

      – Как и я. Но у нас нет на это времени. Приготовься. Слышишь?.. Едут.


      …Спустя три часа, вечеринка была в разгаре.

      Гости под тёмным ночным небом танцевали, купаясь в море разноцветных шариков и фонариков, усыпавших ограды и деревья парка, дорожки и танцевальные пятачки.

      Раздолье и уютные закоулки способствовали разговорам по интересам. То тут, то там возникали спонтанные кружки, откуда раздавался смех или звуки спора, громкого разговора или тихих интимных шепотков.

      Обычная картина вечеринки закрытого общества – все свои, знакомые не один десяток лет.

      Хозяйка блистала, переходила от группы к группе, от компании к компании, заводила разговоры, льстя и хваля, веселя остротами и забавными случаями из своей преподавательской деятельности, знакомила незнакомых гостей, приветствовала старых друзей, с коими так давно не виделась. Отвечала уклончиво и лукаво, прикрываясь шуткой и полуправдой, и старалась нащупать хлипкую ненадёжную переправу в море неверных слухов и сплетен, что могла вывести на твёрдую дорогу истины. Тщетно.

      С юбилея ректора университета, так потрясшего высший свет столицы, ни о Марине, ни о её сыне Филиппе никто не мог ничего сказать. Больше они ни вместе, ни врозь нигде не появлялись, что очень огорчало тех, кто полюбил милую пару мгновенно.

      К их числу относилась и супруга ректора Вера Андреевна, прибывшая сюда в сопровождении дочери и зятя с друзьями. Глава семьи был в отъезде за границей, передал Софи приветы заочно. Вера же ничего не знала и ничем не могла помочь бедной матери. Наоборот, засыпала её вопросами, на которые и ответов-то не было.


      – …Как успехи? – подавая Соне бокал с холодной минералкой, Макс склонился над ухом. – Что-нибудь необычное или настораживающее не заметила?

      – Я не совсем уверена… – сомневаясь, поднесла хрустальный бокал к губам, осматривая гостей поверх него, – но вот те двое возле беседки мне неприятны. Пришли в компании с семьёй ректора, но что-то сердце неспокойно. Такое ощущение, что где-то уже видела. Нет, ни обоих сразу, а одного. Того, высокого. Вспомнить не могу.

      – Я был от вас недалеко, когда ты с ними беседовала. Выдают себя за стажёров на совместной советско-английской фирме, но что-то мне подсказывает, что не с Англией вовсе они связаны.

      – США? ЦРУ? Нет… Постой, я вспомнила!

      Обернувшись, сделала вид, что берёт из его рук салфетки. Поднесла их к губам.

      – Вспомнила. «Пирсон». Аэропорт в Торонто. Кафе. Мы с Петром выходили, а этот верзила почти столкнулся с нами. Пётр едва успел завернуть меня в сторону! Сразу не сообразила – суета, толчея, люди. Теперь вспомнила. Так, подожди… – нервно промокнула капли лимонада над верхней губой задрожавшими от волнения пальчиками. – Рядом с нами больше не наблюдался, говорили в углу – хорошо просматривался, но перед терминалом вылета… Точно! Стоял возле колонны, делая вид, что листает журнал. Следил?

      – Умница, Сонечка, – осторожно вынув из стиснутых пальчиков истерзанную салфетку, вложил новую. – Становишься профессионалом: умеешь восстановить картину, вернуть, остановить кадр, рассмотреть – способная ученица. Тссс… – сжал незаметно запястья – дрожала ощутимо, – возьми себя в руки. Пора вернуться к гостям и отвлечь. Ещё час, и будем свободны. Постарайся не дать увлечь себя и поехать ещё куда-нибудь. С тебя и этой встречи предостаточно! Отговорись недомоганием, – пожав, погладил большими пальцами кисти в районе пульса. – Готова? Ступай.

      Пока хозяйка обходила гостей с прощальным бокалом, внимательно наблюдал за канадцами.

      «Теперь понял, откуда эти “гости”. Коль заметила в аэропорту, значит, вылетели следом. Следовательно, либо за ней идёт негласная “слежка”, либо хотели, чтобы вывела на… Марину! Только им не повезло – я быстро отрывался от любых подозрительных машин. Потеряли нас в тот день, когда с девочкой встречались. Как же её не нашли раньше? Невестка Сони почти два месяца работает на заводе. Получается, интерес проявили только сейчас. Почему? Роман с офицером не первый год длится. Да… ребус ещё тот. Во что же ты ещё вляпалась, девочка наша маленькая?

      Тяжело вздохнул, передёрнувшись от непонятного тягостного предчувствия.

      – Как ни опасно, а надо устроить ещё одну встречу. Не в Москве. Так, погоди-ка… Дети её подруги сейчас в выездном садике под Загорском, и Марина ездит с нею, навещает. Вот и отлично. Там и поймаем. Умница, Макс! Пятёрка за память и наблюдательность! А на “горилл” натравлю-ка “оперов” – пора их “придавить”. Да и ребятам из отдела развлечение и тренировка занятная выпадет. Даже завидую чертям! Пусть потешатся, посмеются, гоняя этих “Бобби-Фарреллов” по просторам столицы!

      Хмыкнул тайком, едва сдерживая мальчишечий озорной хохот.

      – Не волнуйся, Сонюшка. Мы ещё поживём, потанцуем! И полюбим…»


      Поздно ночью, сговорившись с несколькими азартными отчаянными ребятами из гостей вечеринки, Максим спровоцировал гонку на автомобилях по пустынной ночной трассе, раззадорив любителей погонять на дорогих иностранных «лошадках».

      Включились спорщики, любители-завсегдатаи пари, так закрутили, направляемые умелой рукой, что и канадцы оказались вовлечёнными в соревнование!

      Они не успели и сообразить, как уже гнали свой новенький красный «Порше-930» по Москве, не заметив того, что Софи с Максом в гонке не участвуют!

      Под шумок он увёз её в другую сторону, прочь от Москвы и опасностей, в Загорск.

      Подняв кожаный верх кабриолета, скрыл от посторонних глаз женщину и себя. Испарился, растворившись в ночном мраке.

      Соня, едва оказалась в тепле салона, тут же уснула, и он аккуратно опустил сиденье, укрыв любимую пледом, что был под задними сиденьями.

      «Переоденемся позже – Мария всё сделала правильно: сумка с вещами Сонечки в багажнике, там же моя запасная одежда. Прощай, Москва! На несколько дней мы исчезли».


      Мощный автомобиль глотал километры на Ярославском шоссе Подмосковья, высвечивая узкую полосу ленты дороги, через которую несколько раз перебегали лисы и зайцы.

      На подъезде к Загорску на дорогу неспешно и величаво вышел… лось!

      Максим давно сбросил скорость и ехал медленно, не торопя время.

      На трассу стал наползать густой туман – скоро рассвет.

      Увидев в неясном мареве лося, остановил машину и, не сдержавшись, рассмеялся в голос, разбудив Соню.

      – …Над чем смеёшься, Максик? – смешно моргая и щурясь со сна, поднялась с сиденья.

      – Тссс… Смотри! – показал рукой на исполина, стоящего посреди широкого пустынного шоссе.

      – Боже! Лось? Откуда?

      Расхохоталась так, что великан вздрогнул, нервно прядая ушами, посмотрел в их сторону. Увидев, что машина неподвижно стоит на обочине, не только не ушёл, а подошёл к окну со стороны Сони.

      – Попрошайка! – смеясь, приоткрыла окно и пальчиками потрогала мокрые ноздри гиганта. – Есть ему что-нибудь подходящее?

      Обернулась с таким счастливым лицом девочки, впервые побывавшей в зоопарке, что Макс усмехнулся, вынул из бардачка пачку солёных галет и подал, сияя влюблёнными глазами.

      – Ну-ка, давай попробуем это…

      Опустив боковое окно, протянула к морде животного на раскрытой ладошке пару твёрдых пластинок.

      Принюхавшись, фыркнул, но печенье съел, смешно, но аккуратно перебирая мохнатыми, мокрыми, жёсткими губами.

      Тихо смеялась, стараясь держать ладони раскрытыми.

      – Ещё будешь, мальчик?..

      Процедура повторялась до тех пор, пока лакомство не закончилось.

      – Всё, родной. Прости, это были последние печенюшки…

      Погладила мокрую морду и мягко, но настойчиво вытолкнула из салона. Быстро и осторожно закрыв окно, негромко продолжала разговаривать с самцом.

      – Всё. Добавки не жди. Пока!

      Некоторое время постоял рядом и, поняв, что угощения больше не дождётся, фыркнул что-то похожее на «не очень-то и хотелось», с грацией и апломбом местного царя зверей величаво удалился в лес, густо росший по бокам шоссе.

      – Ты где так научилась обращаться с лосями? – захохотал Макс, забавляясь откровенным недоумением женщины.

      – Как, где? В Канаде же! Там их полно, и стоит отъехать несколько миль от города, как они – тут как тут! Тоже великие попрошайки и вымогатели, – рассмеявшись озорно, поставила руки в бока. – А ты о чём подумал? О лосиной ферме?

      –  А что, такие бывают?.. – притворно удивлённо спросил и шутливо прикрыл голову. – Нет-нет… не убивай глупца! Не знал, честно-честно! Клянусь мамой!

      Долго смех раздавался из дорогой спортивной машины, такой непривычной для столь глухого пустынного места. Смех быстро сменился звуками поцелуев, стонами, и вскоре окрестности оглушили крики страсти.

      Недоуменные зверушки выскакивали на обочину дороги, испуганно нюхали воздух, теребили ушками, дёргали носами, нервно качали хвостами: «Что это за странные звуки? Они опасны? Нужно бежать?» Но машина оставалась неподвижна, и только лёгкое покачивание корпуса ещё тревожило зверей. Почти сразу потеряв интерес, они разбежались в разные стороны, продолжив охотиться, есть, играть и любить друг друга.


      Короткая летняя ночь заканчивалась, робкие лучи рассвета прогоняли её остатки из ложбин и оврагов.

      Среди густых деревьев тень ещё долго цеплялась за ветви и кустарники, подглядывая за дорогой иномаркой, стоящей внизу обочины, полуприкрытой от основной ленты дороги густой порослью ивняка, росшего у родника возле насыпи.

      Когда туда тихо скатилась машина, не помнили хозяева. Им было не до скрытого движения «Лагонды» – любовь затмила разум пеленой безумия.


      Соню больше ничто не сдерживало: Макс стал её мужчиной.

      Едва первые лучи коснулись их мокрых тел, он упал на любимую в полном изнеможении, не сдержав ни гортанного крика, ни слёз счастья. Не надеялся даже на такую полноту и глубину чувств! Только в тайнике сознания лелеял хрупкий цветок маленькой надежды на чудо. И оно случилось, накрыв их с головой, подарив неземное счастье и короткое беспамятство – подарок от ангела-хранителя.

      Проходя по лабиринту страсти, с восторгом плутали, не предпринимая попыток выбраться, с благодарностью приняв дар любви свыше. Наивно надеялись, что безвозмездный.

      С кого и сколько спросит Небесный Бухгалтер – покажет время. Пока же страсть и опьянение царили в душах. Похмелье только ожидалось.

      Они это понимали. Оба.


      …Через три часа тракторист, везущий на молокопункт продукцию местной фермы, был несказанно удивлён, когда внизу у родника заметил дорогущую иностранную машину. Остановив трактор, глухо хрипло матерясь под нос, пошёл к ней.

      – Ёпрст… мать вашу!.. Какого х…! Как вы туды врюхались-то?! Чёртовы иносранцы-засранцы! Чё пряпёрлись-то сюды, а?.. Опять до Загорску, понятно, да тольки поворот-то просрали! Раньше свярнуть-то надоть было! Ёпрст! Ташшы таперь вас, чяртей! Не, ня выташшу гружёнай-то…

      Подойдя к полянке, обошёл топкое от воды родника место и всмотрелся в салон машины.

      – Не, ну ты тольки поглядь! Сплять! Ей-бож! Сплять же! А чо им делать-то было? Правильно – пушшай посплять, а я возвярнуся с Иваном Корягой. У яго гусяничный – выташшым гужом бядолаг.

      Помявшись, ещё разок заглянул в салон: мутно, запотели окна – не видать. Вроде, мужчина и женщина лежат, обнявшись.

      – Да, бяды… Видать, ишшо с вячеру тут-то… Ну, вы погодьте пока. Чичас молоко связу на молоканку и опосля Ванька сдёрну с ляжанки…

      Ворча, пожилой сухопарый мужичонка вышел на дорогу, присвистнул, проследив за чёрным следом от колёс машины, почесал голову, приподняв грязную матерчатую фуражку и, махнув рукой, скорым шагом пошёл к трактору, работающему и разгоняющему резкими звуками птах и зайцев. Рыкнув, сорвал с места технику и уехал, погрузив пустынную дорогу в дремотную тишину…

                Июль 2013 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2013/08/01/2102