Воспоминания об отце. 11. Война

    Отца призвали в действующую армию глубокой зимой в конце 1941 года. Стояли очень сильные морозы. Накануне отъезда отец с мамой обсуждали, можно ли ему надеть под одежду меховой жилет. Мама уговаривала надеть, а отец говорил, что солдату не разрешат носить что-то постороннее, заставят снять. Решили все-таки одеть. Мне было поручено пришить покрепче пуговицы и петли жилета, и я, стараясь изо всех сил (мне было 11 лет), при коптилке, всё хорошо пришила. Папа все проверил, подергал и похвалил меня.

    На следующий день мы провожали отца вместе с другими мобилизованными на фронт. Увозили их на машине, на открытом грузовике, с площади у ДСК (Дома социалистической культуры). Сначала мы стояли на площади группами, каждая семья у своего родного солдата. Все воины были пока одеты в своё, домашнее. Стоял ужасный мороз, и нам с Юркой было не до проводов. Потом раздалась протяжная команда и все призывники быстро выстроились в ряд. Я неотступно смотрела на папу. Он был довольно высокий и стоял в начале строя. Раздалась еще команда и они все вытянулись и повернули поднятые головы вправо. И я видела красивый профиль отца на фоне серого, туманного неба. По третьей команде они стали садиться в машину. Мама подбежала к нам с Юркой и приказала срочно идти домой, а сама ещё задержалась.
    Мы молча буквально бежали домой, леденея на ходу. «Пулей» ворвались в дом, где была теплая печь – «голландка». Долго отогревались.

    О своем пребывании на фронте отец мне много рассказывал гораздо позже, в 1953 году, когда мы с ним и с моим маленьким сыном Алешкой жили в Сарканде. Перескажу по памяти основные вехи его участия в Войне.

    Сначала он попал в саперную часть и оказался под Сталинградом. Занималась часть минированием. Отец дважды был свидетелем, как подрывался на мине сапер. Раздавался взрыв, он оглядывался и видел фигуру взлетевшего в воздух бойца с безжизненно повисшими руками и ногами. На землю он падал уже мертвым.
Ввиду того, что отец был уже немолод, ему было 44 года, он любил выпить и у него на этой почве дрожали руки, его перевели из саперов в военно-полевую почту, где он и служил до конца Войны.

    Перед началом наступления на окруженную группировку Паулюса велась артиллерийская подготовка. Трое суток непрерывно ревели все орудия Сталинградского фронта. Стоял такой грохот, что люди не слышали друг друга, и все были с разинутыми ртами. А когда внезапно канонада прекратилась, люди хватались за головы и падали на землю, так у них болели уши.

    Однажды отец сидел в своей почтовой землянке и разбирал почту. Вдруг ворвались два молодых лейтенанта и заорали:
- Встать! Смирно!

    Отец вскочил, вытянулся, смотрел растерянно и вдруг увидел знакомые смеющиеся лица. Это были его бывшие школьные ученики из Илека. Они случайно узнали, что их горячо любимый учитель служит рядом, и примчались с ним повидаться.

    Как-то к ним в землянку привели пленного немецкого солдата из окружения. Тот знаками умолял дать ему еды. Отец дал ему сухую селедку, без хлеба, без ничего. И с удивлением рассказывал потом, как тот бедняга её ел. Откусывал вместе со шкуркой и костями, грыз с треском и заглатывал. Потом его увели.

    Однажды их часть переводили по мосту через проток Волги. Налетели мессершмиты и стали их бомбить, а им некуда было деваться, только бежать вперед. И отец бежал. В него угодил один осколок бомбы, но попал в солдатский алюминиевый котелок в вещмешке, висевшем у него на спине. Удар был такой, что отец упал, его перетащили через мост и отправили в лазарет, где он пролежал неделю. У него был синячище во всю спину, но благодаря котелку он остался жив.