Удержать нити судьбы. 1. В ад снизойду...

                ГЛАВА 1.
                В АД СНИЗОЙДУ…
                http://www.proza.ru/2013/07/25/1813

      …Телефон долго звонил, и Софи уже молилась, чтобы он не переставал – была близко, подбегая босиком!

      – …Да!

      – Алло! София? Слава богу, что ты дома!

      Голос был такой знакомый, а узнать никак не удавалось.

      – Кто это? Простите, очень плохо слышно!

      Стараясь перекричать треск помех, держалась за стену: голова резко закружилась, и стало так дурно!

      – Это Калерия! Лера! Москва! – наконец, прорвался голос старушки. – Софьюшка, ты меня хорошо слышишь?..

      – Да-да! Теперь почти отлично.

      Нашарила сзади себя пуфик и обессиленно рухнула на него. «Что со мной твориться такое? Господи, тошнота… – глубоко дыша, едва справилась с дурнотой. – Пора к врачу: что-то непонятное происходит в последнее время. Давление, что ли?»

      – Что случилось, Лера?

      – Не телефонный разговор, милая. Ты срочно нужна здесь, понимаешь? Срочно!

      На том конце провода что-то происходило, словно Лера с кем-то боролась. Проиграла.

      – Алло! Это Мария. Софья Алексеевна, приезжайте. Филипп пропал…

      Связь прервалась, и больше звонков не было из Москвы и туда невозможно было прорваться, сколько ни пыталась.

      «Господи, что она сказала? Сын пропал? Как? Так, спокойно: Сергею срочно позвонить, он мне так сейчас нужен!»


      – …Серж? Софи. Можешь уделить минутку? – голос предательски задрожал. – Или приехать?..

      – Ты в порядке? Погоди, посмотрю в ежедневнике… Хотя, к чёрту его! Еду!

      Тут же отключился.

      Откинувшись на стену возле телефонного аппарата, боролась с дурнотой и страхом.

      «Сын пропал. Значит, что-то страшное произошло. Ехать нужно немедленно! Только с мужем переговорю…»


      – …Софи! Ты где?

      Кто-то потряс за плечи, подхватил на руки и куда-то понёс.

      «Запах такой родной! Серж. Приехал».

      Едва придя в себя, попыталась привстать, но опять рухнула на постель.

      – Лежи! Врач уже в дороге.

      Муж ворчал, раздевая, бережно снимая мокрый купальник с тонкого тела и надевая шёлковый халат.

      – Умница, что успела из бассейна выбраться. Солнечный удар, скорее всего. Не маленькая же, Софи, почему без шляпы-то купалась?..

      Возмущаясь, уложил снова на кровать, причесал ей волосы, подложил повыше подушку.

      От толчков и встряхиваний стало ещё хуже – сорвалась в ванную. Едва успела.


      К тому времени, когда вернулась в комнату, умывшись и почистив зубы, её уже ожидал врач.

      – Как давно тошнота? Сколько времени? Месячные когда последний раз были?..

      Старый еврей Осип Моисеевич смотрел с улыбкой и пониманием. Мягкие руки обняли пациентку, уложили на кровать и стали делать привычную работу, попутно задавая вопросы.

      София была совершенно оглушена.

      «Что? О чём он говорит? Причём здесь месячные? Господи, да я о них уже и забыла! Они так нерегулярно ходили, что выпали из зоны внимания».

      Тест показал две полоски, и сомнений не осталось: беременна.

      Силясь вспомнить, когда это могло произойти, поняла, вздохнув с облегчением.

      «Серж отец ребёнка. После него у меня не было любовников. Не смогла переступить больше через любовь к мужу, – подняла на него глаза и посмотрела с грустной улыбкой. – Как воспримет известие? Ещё это жуткое сообщение из Москвы. Что делать? Так, погоди-ка… Хорошо, что не успела сказать об этом. Если беременна, просто туда не пустит! Испугается за будущего малыша. Тогда, придётся промолчать и съездить тайно. Да, так и поступлю. Не смогу спокойно жить, пока не выясню, что произошло в Москве. Прости, Серж, но я мать ещё и Филиппа».


      Спустя час, выдержав радостную эйфорию супруга, нежно краснея и прижимаясь, отвлекая от вопросов, выпроводила его из квартиры, успокоив и обнадёжив.

      «Теперь надо действовать!»

      Сев у телефона, занялась заказом билета на ближайший рейс на самолёт до Москвы.


      Через пять часов ехала на такси в аэропорт «Торонто Пирсон».

      «Я еду, сын. И я тебя найду.

      Закрыла глаза, задумалась:

      – Как это могло случиться? Что там стряслось? Господи, только бы найти живым! Неужели опять наркотики? А где Марина? Почему не сообщила? Но, если не сообщила, всё ещё хуже! Порвала с Филей, когда сорвался? Не выдержала зыбкости, неуверенности, ненадёжности совместной жизни? Не похоже. Я психолог, и разбираться в людях – моя профессия. Нет, девочка не такая. Она бы не бросила – оборвала б телефон! Тогда…

      Очнулась от тяжёлых дум, когда таксист громко выругался на итальянском языке, грозя кулаком лихачу, подрезавшему его машину. Улыбнулась.

      – Как какой-нибудь русский дядя Саша кричит и матерится, размахивая рукой! Сколько живу заграницей, а всё больше убеждаюсь, что мужчины всех стран и народностей похожи. Только языки разные да цвет кожи.

      Вскинула на водителя спокойные глаза, и тот сразу притих, покраснев, метнул ещё пару раз на красивую пассажирку взгляд и поехал дальше.

      – Спасибо, что не стал приставать с разговорами. Русский не преминул бы воспользоваться».

      Подъезжая к зданию аэропорта, проверила билет и документы.

      «Так: паспорт, виза, справка от врача, дипломатический пакет, билет. Всё в порядке. Вот и сопровождающий. Хорошо, что вызвался проводить – тревожно что-то на душе».


      – София Алексеевна? – прохладный голос пожилого мужчины насторожил. – Рад, что не опоздали. Прошу Вас, – подал руку, бережно извлекая из машины такси. – Пока есть время, мы можем поговорить.

      Спустя пять минут сидели в углу в зоне вылета и тихо разговаривали.

      – Я поднял все свои старые знакомства в ведомстве, – едва слышно говорил Пётр Иванович. – Конечно, время идёт и всё меняется, люди тоже. Но не там – Система. Там-то пока тихо, несмотря на громкое «Ускорение» и Горбачёва. Пока страну и политическую лодку раскачают – многое можно сделать под шумок, – задумчиво смотря на лётное поле, погрустнел.

      «Понятно: как ни пыжится, а скучает по Родине», – мягко пожала крупную мужскую кисть, лежащую рядом с её подлокотником кресла.

      Поднял серые глаза и виновато улыбнулся. Взял себя в руки.

      – Простите, отвлёкся. Так вот: пока никакой информации о Вашем сыне. И это странно, понимаете? Если несчастье – было бы тело и дело. Простите, я просто к примеру! – поднял успокаивающе руки, когда нервно дёрнулась телом. – А тут тишина: ни тела, ни дела, ни сводок о пропавших без вести, а это может означать только одно…

      – Нет… – побледнев, привстала с места.

      – Сядьте, – шёпотом шикнул, – не делайте поспешных выводов! Даже я их ещё не начал делать. «При отсутствии информации дело может исправить только новая информация», – шутил мой куратор полвека назад. Вот Вы и едете за сведениями со своей стороны и со своими возможностями. Мы будем доставать её со своей, понимаете? С обеих сторон станем грызть эту сосиску, как в любимом мультике моей внучки. Ну, в этом, про котёнка Гав! – рассмеялся и потеплел глазами. – Вас там встретит мой человек. Подойдёт так, что не заметите – моя школа, – гордо улыбнулся с печалью в глазах. – Когда выйдете из зоны прилёта, будьте предельно внимательны. Ненавязчиво крутите головой! – вновь рассмеялся, но было понятно – приказ. – Всё, что заметите, почувствуете, ощутите душой, попой и телом, увидите глазами или кожей – ему рассказывайте. Он будет собирать сведения из всевозможных источников, даже не совсем обычных, – тепло улыбнулся, сочувствуя милой женщине, оказавшейся в такой ситуации.

      Он-то сразу догадался, едва прочитав досье, что могло случиться с её сыном, но сказать не мог. Вздохнул тяжело: «Господи, не дай ей возможности докопаться до истины – убьёт! А мы уж постараемся напустить “тумана”».

      …Провожал Софию до самого терминала, придерживая за плечи, создавая для посторонних впечатление: отец провожает дочь.

      «Молодец, поняла и подыграла. Удобная клиентка для нашего сыскного бюро. Побольше б таких: щедрая, послушная и умная. Жаль её…

      Вздохнув, проводил глазами самолёт до растворившейся точки в канадском небе.

      – Передай привет от меня Родине и Москве, Соня…»


      Подходя к стойке регистрации, прочитала на табло сведения, сверила с билетом.

      «Всё сходится. Изменений нет: терминал-2, Восточная зона, Un 518 Boeing 767 – 200, 16:35. В Москве в 10:10, время в пути – 9:35. Разница с Москвой – 8 часов. Прямой. Значит, утром буду в Москве! Отлично. В воздухе высплюсь. Хорошо, что не через Париж или Копенгаген. Там по несколько часов пересадки приходится ждать».

      Очнувшись, протянула стопку документов регистратору.

      Борт покинул взлётную полосу аэропорта «Торонто Пирсон» точно по расписанию.


      Откинувшись на подголовник мягкого кресла в салоне бизнес-класса, расслабилась и погрузилась в раздумья.

      «Что-то в разговоре с агентом пропустила. Не словесное, а эмоциональное. Не фальшь, не ложь. Что-то неуловимое. Словно прошла быстро по тёмной улице, а утром узнала, что тем вечером там убили молодую женщину – маньяк завёлся, – рассмеялась странной ассоциации, смутившись. – Становишься мелодраматичной, Софи! Убийцы, спасение свыше, ангел-хранитель… Где он был, когда сын попал в беду? Почему не уберёг, не предупредил, не оградил?

      Вздрогнула от звонкого детского голоска, лепечущего что-то из кресел впереди.

      – Смеётся и тычет пальчиком в иллюминатор светлоголовое маленькое чудо. Каким будет моё? Не светлым, уж точно. Я почти брюнетка, да и Серж тёмно-русый. Блондинов в наших семьях не водилось…

      Мозг, зацепившись за слово “блондинов”, замедлил свою работу.

      – Блондинка только Марина. Вот у них с Филиппом могли быть светленькие детишки…

      Истерика накатила сильно и резко! Едва сдержалась, стиснув зубы и закрыв глаза.

      – Гормоны скачут, перестраиваются на материнство, подстраивается под интересы будущего ребёнка, – глубоко дыша, отодвинула слёзы и постаралась уснуть. – Сон сейчас важнее. Мысли подождут до Москвы. Пётр прав – без сведений ничего не решить. Как только прилечу, нужно подключить знакомых и друзей, а для этого устроить званую вечеринку – там и поговорить можно, и с нужными людьми встретиться. Пока же, спать, Софьюшка, как тебя упорно зовёт Лера. Что же ты хотела сказать, бабуля?..»

      Не успев закончить мысль, провалилась в сон.


      «Боинг» развернулся, сделав над городом неполный круг, под ним промелькнуло озеро Онтарио, национальные парки штата Нью-Йорк, Бостон, где ей так понравилось бывать в прошлые поездки.

      Крепко уснув, больше почувствовала, чем увидела, что под аэробусом уже не твёрдая земля, а бескрайний Атлантический океан.


      …Над Европой, обходя грозовые фронты, самолёт попал в зону турбулентности и здорово потрепал людям тела и нервы.

      Софи стало плохо.

      Появился штатный врач, тихо переговорил и, узнав о беременности, попросил показать справку от врача. Прочитав, кивнул головой и предложил поддерживающую капельницу. Согласилась, понимая, что в Москву лучше прилететь в полной боеготовности.

      Получилось. Лекарство придало силы, отступила дурнота и слабость, румянец вернулся на бледные щёки.

      «Порядок!»


      Вышла из терминала прилёта в зал, вздохнула с радостью и облегчением: «Дома. Как бы там ни пошло дело – на Родине. Свои. Родные. Даже лица другие, без тяжёлых подбородков и надменных взглядов. Радуются, тискают и визжат, не сдерживаясь и не оглядываясь на посторонних, не заботятся о том впечатлении, какое могут произвести на окружающих. Плевать!»

      – А я тут маму встречаю!

      Рассмеявшись громкому радостному выкрику девушки за спиной, расправила плечи и направилась к выходу, непринуждённо осматривая залы, выходы, коридоры и пандусы: «Привычная жизнь московского аэропорта “Шереметьево”. Пока ничего странного, настораживающего или особенного».

      Выйдя на площадку перед зданием, поправляя ручку чемодана, быстро осматривала машины такси.

      – София Алексеевна?

      Тихий молодой голос заставил вздрогнуть.

      Осторожно выпрямилась и повернулась, широко улыбаясь.

      Незнакомый молодой мужчина делал то же самое, внимательно смотря ей в глаза.

      «Понятно: “свой человек” Петра».

      – С возвращением домой! Позвольте Ваш багаж.

      Шагнул, мягко обнял, тактично отпустил, продолжая улыбаться, играя и дальше роль приятеля, встретившего давнюю знакомую.

      – Максим. Зовите по имени, – тихо говоря, усадил женщину в салон машины, припаркованной неподалёку от неё. – Расслабьтесь, уже дома.

      Как только покинули площадь, тепло улыбнулся, повернув голову. Остановились на светофоре – можно поговорить.

      – Здравствуйте, София…

      – …Софи. Так короче. Давайте на «ты». И мне будет легче, и Вам, – с нежной улыбкой прервала речь совсем молодого мужчины и виновато улыбнулась. – Надоест ещё в отчестве ходить…

      Замер на мгновенье, продолжая сдержанно улыбаться, глаза вспыхнули от смешинки, но тут же были погашены: выдержка.

      – С радостью, Софи! Честно говоря, поразился, увидев… тебя. Шеф сообщил о возрасте, так положено, – покраснел, слегка пожав плечами, – вот и ожидал даму в возрасте. А тут – девушка!

      – Льстец, – закусив губку, помолчала и, не сдержавшись, рассмеялась от души! – Спасибо! Отпустило разом… Так нервничала… Браво!

      Задыхаясь от звонкого смеха, вытирала слёзы в уголках глаз.

      – Скажите… прости, скажи: вас и этому учат? Разряжать обстановку.

      – Не понимаю, о чём ты.

      Невинно смотря в глаза, любовался красоткой, молодой и такой очаровательной! «Вот тебе и “дама в возрасте”! Да тут голову потерять можно в два счёта!»

      – Не голодна? Как насчёт завтрака?

      – Нет, но кофе бы выпила, – кокетливо посматривая, поправила воланы на глубоком декольте лёгкого платья, светлого и изысканного. – Куда ты меня повезёшь, Макс?


      …Погодя два часа, была у Калерии.

      Максим привёз к дому, договорившись позвонить позже в квартиру старушки.

      Сидя на кухне среди пожилых женщин, взволнованно переводила глаза с одной на другую, а они всё никак не приступали к делу! Расспросы, новости, сплетни, слухи…

      – …Теперь, родные, говорите начистоту. Всё. С нашей последней встречи, – строго посмотрела на Марию. – Давайте, Мария, Вы. Спокойно, не торопясь, не оглядываясь на Леру. Я хочу услышать Ваше видение событий, понимаете? Как Вы их увидели, как услышали, как поняли.

      – Хорошо, – тяжело вздохнув, положила руки на стол, смотря только на них. – Называйте меня Маша, и на «ты», пожалуйста.

      – Тогда и ты мне не «выкай», – смеясь, обняла зрелую женщину, поцеловав в щёку. – Давай, милая, я слушаю.

      – Раз так, расскажу.

      Помолчав и даже не покосившись на хозяйку, начала рассказ.

      – Всё началось весной, как только сошёл снег. Всё это время Филипп нас часто навещал, не оставлял ни средствами, ни любовью… Да что там – осчастливил! – тяжело вздохнула, достала из кармана хлопкового платья носовой платочек, сжала в кулаке. – Он всё больше нервничал, и мы спрашивали, что так тревожит – не открылся. Сослался на усталость и дикую загруженность в университете. Понимали: столько пропустил по болезни – догонял. Но всё равно было заметно: места себе не находил! Конечно, догадывались, что по Мариночке сильно тоскует, сохнет прямо, а помочь не в силах были. Ничего не рассказывал о ней, скрывал, а лично познакомил только в мае, – помолчала, припоминая события в точной последовательности. – Я-то её видела в тот день, когда мальчику было плохо, да только не до знакомств тогда нам было, – покраснела, виновато вздохнула. – Ошиблась я тогда в девочке – так стыдно! Наговорила тут Лере чепухи и вздора всякого… – тяжело вздохнула. – Не получилось как-то поговорить и попросить у неё прощения. Так неловко вышло!

      – Почему ты говоришь так, словно её уже нет в живых? – тихо спросила Софи.

      – Не знаю. Но такое тяжёлое предчувствие! Куда его деть? И она ведь пропала. Не звонила ни разу с того дня…

      Затихла, устремив взгляд сквозь столешницу дубового стола. Опомнилась.

      – В конце мая, в двадцатых числах, он позвонил и попросил придумать для Марины «легенду». Его настойчиво пригласили на юбилей ректора – не мог отказаться. Но для выхода в свет нужна была девушка, желательно, невеста Филиппа. А кто ею мог быть? Только она, Мариночка, – вскинула голову, что-то решив, заговорила смелее. – Я пропущу все подробности подготовки и праздника – всё привычно и ожидаемо получилось. Только, когда они приехали к нам готовиться к выходу в ресторан на праздник, и всплыло кое-что, – нервно метнула глаза на молчащую Калерию. – Даже не знаю, как и сказать…

      – Как поняла, так и опиши, – предложила гостья.

      – За ними следили.

      В кухне повисла тишина, поражённая и напряжённая.

      – Повтори, пожалуйста, – едва слышно выдавила из себя Софи.

      – На углу двора, полускрытая аркой, стояла чёрная «Волга». Стояла уже не первый раз. Я только потом стала вспоминать, что замечала её и раньше. Просто не связала появление у нас во дворе с приездами Фили, а вот позже сложила факты. За Филиппом велась «слежка». «Хвост». Я много думала это время и решила, что приглядывают из-за вас, родителей – вы же за границей живёте. Но вот сейчас и не знаю: права ли я была? Кто следил, говорить, надеюсь, не надо?..

      – Может, это из милиции люди были? У Филиппа были неприятности с наркотиками.

      – Нет, Софи, это не милиция. Номер на два ноля – это другая система. Лера их назвала «ЧК».

      Старинное название органов Госбезопасности почему-то так напугало Софию, до дрожи!

      «Зачем им-то следить за сыном? В чём он замешан оказался? Господи, да что творится?..»

      Даже ответить Маше не нашла в себе силы.

      – Они стояли и в тот день, когда наши ребята выехали со двора на «Чайке» и поехали в «Прагу». Следом за ними и уехали – ни на минуту не задержались: мы с Лерой сами видели. Проследили.

      Посмотрев в окно, Маша сникла и стала заканчивать рассказ с напряжением, словно через силу.

      – Последний раз «хвост» увидели в тот день, когда молодые приехали с нами попрощаться. Как оказалось, навсегда…

      Не сдержав слёзы, всхлипнула, прижав платочек к глазам. Взяла себя в руки.

      – Двадцать шестого мая Филипп с Мариночкой внезапно приехали днём. Мы их не ждали так скоро. Накануне был юбилей ректора, обратно не ожидалось – после вечера мальчик повёз свою девушку к себе. А тут днём – звонок в дверь. Мы обрадовались, конечно, засыпали расспросами, замучили вопросами и требованиями мельчайших подробностей, – грустно улыбнулась, тяжело вздыхая. – Мариночка вернула Калерии комплект украшений, оделась в свои скромные вещи, шутливо отговариваясь, что если появится у себя в микрорайоне на окраине в заграничных вещах, то её не узнают, – вновь показались слёзы на глазах. – А ведь уже тогда мы должны были понять, что с ними что-то страшное происходит! Филипп оформил все необходимые бумаги, всё что-то подписывал, распоряжался, звонил кому-то, о чём-то прося, мы тоже подписали какие-то документы о наследстве… – заплакала. – Думали, глупые, что о нас так заботится, переживает, чтобы не остались без крыши над головой и без средств к существованию, а бедный мальчик просто готовился уйти! Чувствовал что-то…

      – К-к-куда уй-ти? – заикаясь, прохрипела Соня.

      – Не знаю. Ничего не знаю. То-то Мариночка такая тихая была. Всё помогала с уборкой вещей – привезла с собой столько обновок нам! Только, подозреваем, эти вещи Филя ей покупал – такие красивые! И… откровенные, – тяжело поднялась на ноги, протянула руку бедной матери. – Посмотри сама и забери. Это для молоденькой девушки, а не для нас, старух. Вот и забирай в память о сыне.

      Крик гостьи раздался в просторной кухне, и долго были слышны рыдания трёх женщин.

      Едва София успокоилась, Маша насильно потащила к шкафу, как та ни сопротивлялась.

      – Пойми нас правильно – это мука каждодневная открывать дверцу и смотреть на них! – яростно шепча, распахнула створки и силой поставила перед ними.

      Постояв в молчании, вышла со словами:

      – Не горячись, родная, внимательно присмотрись. Может, они тебе хоть что-нибудь объяснят?..

      С трудом успокоившись, справившись с истерикой, стала перебирать висящие на вешалках вещи в упаковках из самых дорогих валютных магазинов и салонов-ателье города.

      «Понятно: сын так любил свою девушку, что баловал нещадно! Хотя… нет. Почему они нетронуты висят? Покупал впрок, едва видел достойную его красавицы вещь? Вероятно. Какой тонкий вкус у моего мальчика! И я бы не смогла собрать такую чудесную коллекцию одежды: и вечерние платья, и коктейльные, и смешные домашние костюмчики, и… пропасть белья и пеньюаров. Да, малыш… Ты не просто любил, а обожал, обожествлял, преклонялся. Бедный и счастливый мой мужчина! Как её ждал – столько обновок! А она бывала так редко. По пальцам ваши дни можно пересчитать. Штучное счастье выпало, потому и наряжал Мариночку, как… принцессу – вот кем она была для тебя, сыночек. То-то столько кружев и батиста, атласа и тончайшего шёлка, – тяжело вздохнув, рывком закрыла дверки. – Да, Маша, они сказали мне всю правду: Филипп не собирался умирать, хотел жениться на своей очаровательной и шаловливой хулиганке и жить с нею долго и счастливо. И хотел детей! То платье в углу – для беременных!»

      Расплакавшись навзрыд, осела у шкафа на пол и зарыдала по-деревенски в голос, раскачиваясь из стороны в сторону, снисходя в ад отчаяния всё глубже.

                Июль 2013 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2013/07/29/132