Глава 16. Горбачёв

26.09-2.10.2012 г.

ИСТОРИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ

Глава шестнадцатая

В 1985 году комета Галлея, завершив очередной цикл обращения, прошла рядом с Землей. Такое происходит один раз в 76 лет, и каждое свидание с кометой неизменно связано с какими-то трагическими событиями или стихийными катаклизмами. .

За девять с половиной тысячелетий до новой эры комета Галлея стала вестником гибели древнейшей цивилизации атлантов и самой Атлантиды, что необратимо изменило планету, ее климат и самого человека. Далекие отголоски вселенской катастрофы породили впоследствии зловещую библейскую мифологию о первозданном хаосе и всемирном потопе.

В конце 1984 года мировая пресса дышала предощущением тревожного явления, связанного с приближением «беззаконной кометы в кругу расчисленных светил». Было множество мрачных прогнозов и что-то «по мелочам» даже оправдалось, но истинного явления космического зла не предугадал никто.

Мог ли его предвидеть пророк Даниил, живший за шесть веков до новой эры? Разумеется, нет. Просто роковое совпадение вымысла с реальностью: «И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего, и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени...» (Дан.12.1)

Вместе с кометой Галлея к нам пришел Горбачев.

Если из каждого образа, попавшего в поле исторического зрения, вычленить наиболее подлые черты, а затем объединять их в одном условном персонаже, мы получим Евно Азефа.

Мы получили Михаила Горбачева, «великого князя», стоявшего за сынов не своего народа.

Звезда давнего революционного гешефтмахера закатилась в 1915 году, когда Азефа посадили в берлинскую тюрьму, а спустя 76 лет, составляющих полный оборот кометы Галлея, мир увидел раздавленного собственной ложью «форосского узника», рыцаря Мальтийского ордена восемнадцатой степени посвящения - Михаила Горбачева, самого крупного «агента влияния» за всю историю существования Госдепа США.

Выше него на этом поприще мог подняться только Ельцин, однако в силу природной тупости далеко не всегда правильно понимал, чего от него хотят. Сигналом к началу развала России прозвучала заготовленная для него фраза: «Берите суверенитета, сколько проглотите», однако, обронив ее на ходу, Ельцин "ушел в глухой запой и ответственное задание провалил. Его двойник и пальцем не пошевелил, чтобы процесс, начатый при Горбачеве, пошел дальше. Напротив, всячески тормозил.

У Горбачева двойников не было. Типаж распространенный, облик неповторим. Не Талейран и не Фуше, но одной чертой с Фуше сходится, как и Евно Азеф: они продавали даже тех, кто их покупал. Горбачев, по терминологии германского абвера времен войны, из «подлеска». То есть давшего в юности обязательство сотрудничать с немецкой разведкой, когда это понадобится. Понадобилось нескоро, зато услуга оказалась глобальной: крушение СССР. И худший русский стал «лучшим немцем».

Звезда по имени «полынь»

Евно Фишелевич Азеф, великий сын своего народа, о подобных масштабах провокаторской деятельности не мог и мечтать. Он деловито и деятельно сдавал полиции террористов-боевиков, а родной партии эсеров поштучно отпускал в своей лавочке души убиенных министров и губернаторов. Горбачев действовал по такому же принципу, то есть - по обе стороны прилавка, но сдавал не мертвые души, а города, области и республики, пока не сдал державу целиком. Соратников же предавал из чисто мазохистского удовольствия, бодрящего политически и приятного просто так.

Есть в его перестроечной биографии и мистический перечень массовых жертв: Чернобыль, «Адмирал Нахимов», Спитак, круизный теплоход «Михаил Лермонтов» и еще целая череда невиданных прежде катастроф, включая, разумеется, и революцию «крысоловов» в августе 1991-го.

Правда, чернобыльскую трагедию, истинные масштабы которой и по сей день известны лишь немногим специалистам, ошибочно причислять к этому перечню - мистика здесь ни при чем. Академик Валерий Легасов, утверждавший, что взрыв четвертого энергоблока 26 апреля 1986 года не явился следствием чьей-то трагической ошибки или преступной халатности, а был действием преднамеренным и спланированным, очень скоро и очень странно покончил с собой. Было ему 52 года.

Не содержится ничего мистического и в пророчестве Иоанна Богослова, как будто предсказавшего катастрофу атомной электростанции: «Имя сей звезде полынь», хотя чернобыль это действительно вид крупной полыни, горечь которой еще предстоит ощутить нашим потомкам.

Пророчеству помогли сбыться, как помогли состояться и Горбачеву. Сам бы он не сумел сделать и десятой доли того, что сотворил со страной, и не поднялся бы до уровня Евно Азефа за счет одного только словоблудия. Горбачев был обыкновенным номенклатурным взяточником, но благодаря неуемной жажде денег и власти, естественно сочетавшейся в нем с природной хитростью и обаятельным комплексом провинциальной неполноценности, был отмечен и выделен среди прочих председателем КГБ Юрием Андроповым.

Датой знакомства Горбачева с Андроповым считается апрель 1969 года. На самом деле впервые они встретились в Кисловодске в августе 1968-го. К тому времени личный эмиссар председателя КГБ доктор Чазов окончательно убедился в моральной пригодности тогдашнего второго секретаря Ставропольского крайкома КПСС к «зачистке» в предстоящей перспективе кремлевской верхушки. Но прежде требовалось расчистить путь наверх для самого Горбачева.

Он говорил долго и тихо. Андропов молчал, изредка задавая уточняющие вопросы. Наконец беседа исчерпала интересующую хозяина Лубянки тему. Руки на прощание Андропов не подал, только сказал, усмехнувшись: «Ну что ж, давай, «подлесок», действуй...» Горбачев вздрогнул, как от удара. Красноватая отметина на лбу будущего генсека сделалась багровокровавой. Но в итоге ничего страшного не произошло. Андропов просто пошутил.

Кандидатура «меченого князя» была вначале одобрена Маргарет Тэтчер, затем утверждена «большой семеркой», после чего перестроечную энергию Горбачева стократно усилили на Мальте и в Ватикане. И назвали его «Цезарем». Процесс пошел.

Не Форос стал концом его президентства - эта акция предусматривалась сценарием августовской революции «крысоловов», и при нормальном развитии событий не пришлось бы спешно вводить в игру «параллельный центр» во главе с Ельциным, чтобы окончательно разрушить Союз.

Но случилось то, что рано или поздно должно было случиться с Горбачевым - он заигрался. Вернувшись из Фороса, «Цезарь» струсил. Страх накатил настолько мощно, что он, утратив ощущение реальности происходящего, неожиданно заговорил о своей приверженности социалистическому выбору. Белые швы форосской легенды расползались на глазах, обнажая почти осязаемую перспективу с видами на «Лефортово». Страна и мир оторопело слушали его ложь, как он «по-русски» давал отпор заговорщикам ГКЧП. Стыдоба неописуемая.

Он быстро сообразил, что ему не верят. А коль не верят, но слушают, значит, дают выговориться, чтобы потом начать спрашивать по-настоящему. И Горбачев решился на шантаж. Очень может быть, что решился еще в Форосе, поскольку уже там не было уверенности, что мистификация с заговором сойдет ему с рук. Осторожно и медленно подбирая слова, заявил вдруг, что всей правды о том, что произошло и еще произойдет, никогда не расскажет.

Таким образом дал понять тем, кому это понять следовало, что, если его прижмут всерьез, он выложит все. Его поняли правильно и немедленно вывели из игры, лишив в отместку бесславного президентства. Не личная судьба «лучшего немца» стала причиной мгновенной рокировки Горбачев - Ельцин. Громкий международный скандал погубил бы не только новую демократическую «популяцию» в СССР, но и грозил обернуться тяжелым политическим кризисом для лидеров «большой семерки». Многие судьбы держал на волоске август 1991-го.

Вряд ли «князь, стоящий за сынов не своего народа», сколько-нибудь рисковал тогда. Физически устранить его можно было легко, но не имело смысла ни с какой стороны. Напротив, это только подогрело бы ненужный интерес к продолжателю дела Евно Азефа. Дешевле и проще было дать «Цезарю» отступного, на что он, видимо, и рассчитывал. В итоге все обошлось для него благополучно.

Державные торги состоялись, новый Азеф, о которого вытирали ноги все, кто пожелал это сделать, получил персональный фонд своего имени и негласный запрет на визиты в Кремль. Символический портрет благоглупого виолончелиста с автоматом в руке триумфально обошел все издания мира, последняя осень осыпалась семенами крупной полыни, радиационный фон был устойчиво высок, и о комете Галлея больше не вспоминали. Взошла или пала горькая, безымянная звезда - некому увидеть было и некогда понять это.

Зло, оставшись безнаказанным, умножилось.

Комментарий к несущественному

С октября 1905 года по апрель 1906-го, то есть всего лишь за полгода, эсерами было совершено 827 покушений на чиновников МВД. 288 человек были убиты, 383 ранены. И это только в системе МВД. Но даже и этот синодик мог быть вдвое длиннее, если бы «Боевой организации» удались все покушения. Многим из намеченных жертв помог избежать гибели возглавивший «Боевую организацию» после ареста в 1903 году в Киеве Григория Гершуни и намного превзошедший того в известности Евно Азеф, являвшийся с 4 апреля 1893 года секретным осведомителем департамента полиции.

К Евно Азефу, сатанински объединившему две, казалось бы, несовместимые сферы - торговлю и революцию, исторически не приклеилось имя Иуды Искариота, ибо это выглядело бы кощунственно по отношению к Иуде. Внешне весьма отталкивающий тип, сальный, мокрогубый, очень толстый, скверно попахивающий, с выпученными глазами - этот человек постоянно решал одну и ту же задачу: выдать полиции исполнителей очередного теракта до покушения или все-таки после. Однозначного подхода не было. Максимальная коммерческая выгода могла иметь место только при хорошо взвешенном сочетании этих «до» и «после».

Пика революционной славы Азеф достиг после убийства министра внутренних дел В. К. Плеве, которое было подготовлено и осуществлено под его непосредственным руководством. Новые лавры принес кровавый акт против великого князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора.

Он сам намечал жертв будущих покушений, планировал операцию, подбирал, наставлял и благословлял исполнителей. А затем сообщал о них полиции. Выдавал экономно - не всех и не сразу. От некоторых, напротив, очень старательно и ловко отводил настойчивое внимание полиции. К примеру, долго не хотел сдавать Гершуни, пока тот не проникся к нему полным доверием и стал продвигать Азефа к руководству боевиками. Когда решил освободить место Гершуни для себя, выдал соратника, не моргнув базедовым глазом. А вот Бориса Савинкова, человека незаурядного и весьма ценимого в партии, выдавать не стал, понимая, что его собственный авторитет в ЦК во многом держится на отношении к нему людей, подобных Савинкову, и на степени их доверия к сыну ростовского портного. Фишель Азеф мог гордиться своим чадом: Евно был монстром.

Весной 1915 года он был арестован берлинской полицией как русский шпион и просидел в тюрьме до декабря 1917-го. 24 апреля 1918 года Евно Азеф умер от воспаления почек в возрасте 48 лет. Так было объявлено официально. Может, так было и на самом деле. Хотя и вряд ли.

Утомленные жизнью

Своей заведомо выдающейся деятельностью на посту генерального секретаря ЦК КПСС Брежнев, Андропов и Черненко не улучшили жизни в стране. Но их исторические кончины ее только ухудшили. Эго были государственные покойники, отягчавшие жизнь. Хотя водка при Андропове и стала на полтинник дешевле. Он мало что успел, когда ненадолго сменил Брежнева. Отчасти это, может, и хорошо: «Он знал, он видел, оставляя нас, что мир курчавится, картавит и смуглеет».

Главное лицо кремлевской медицины Евгений Чазов был нелегальным, точнее, неофициальным резидентом Андропова на протяжении многих лет. Начальником Четвертого главного управления Минздрава СССР он стал одновременно с приходом Андропова в КГБ, то есть в 1967 году. И с тех пор выполнял весьма щекотливые поручения, зачастую связанные с медицинской практикой, но почти никогда - со здравоохранением как таковым. Лейб-медик не только информировал своего негласного шефа о состоянии здоровья кремлевских долгожителей, но и безошибочно определял диагноз смертельного недуга еще до того, как недуг обнаруживал свои симптомы. Разумеется, это происходило в тех случаях, когда требовала политическая ситуация, прежде всего расстановка сил в Политбюро. И болезнь настигала утомленного жизнью почти фазу после определения диагноза. Баланс постепенно складывался в пользу стратегических интересов Андропова.

Чаще всего это выглядело по-житейски просто: посмотрел программу «Время», заснул и не проснулся. Какой тут может быть диагноз? Неглубокий был старик. Именно так закончил свой боевой путь в 1976 году министр обороны маршал Андрей Гречко, сильно не любивший разрастающееся ведомство Андропова: посмотрел «Время» - и «присоединился к большинству». Сложнее получилось в 1978 году с 60-летним секретарем ЦК Федором Кулаковым, так и не догадавшимся, что занимает место Горбачева. Совсем, как Григорий Гершуни, загремевший на каторгу по милости Евно Азефа. До конца дней своих в 1908 году он так и не поверил, что его сдал полиции товарищ по борьбе.

С Кулаковым Горбачев познакомился, еще когда был вторым секретарем Ставропольского крайкома, а Федор Давидович - министром хлебопродуктов РСФСР. Была и такая должность в те времена. Обаял Михаил Сергеевич министра. Для этого ему пришлось сыграть несколько характеров, не застревая надолго ни в одном образе, чтобы не распознал жесткий, проницательный и принципиальный Кулаков подлинную ипостась тщеславного лицемера, алчного мздоимца и политического провокатора, способного пойти ради карьеры на все. Вот и не разглядел Федор Кулаков своей погибели. А она рядом была - общительная, жизнерадостная, улыбчивая.

Кулаков уже работал секретарем ЦК по сельскому хозяйству, когда Чазов сообщил ему страшную новость: у него злокачественная опухоль в мозгу, и краткий остаток жизни он проведет в мучениях, сопряженных с тяжелыми нарушениями психики.

«Сколько?..» - хрипло спросил Кулаков.

«Простите, не понял...» - лейб-медик сострадательно смотрел на потрясенного пациента.

«Сколько мне осталось?» -повторил вопрос Кулаков.

«Боюсь, очень немного, Федор Давидович. Мужайтесь...»

17 июля 1978 года Кулакова обнаружили лежащим поперек застеленной кровати. В откинутой руке он сжимал пистолет, казавшийся игрушечным. Крови было немного.

Двадцать лет спустя Чазов опишет этот день в своей книге: «Я прибыл на работу, как всегда, в 8 утра, и тут звонок. В телефонной трубке срывающийся на рыдания голос жены Ф. Кулакова: «Приезжайте!..» Разумеется, я без проволочек выехал на место и был первым, кто вошел в спальню, где находился Федор Давидович. Сразу все стало ясно: остановка сердца в связи с болезнью...»

Он был «первым, кто вошел в спальню»? А рыдающая жена, родные, личная охрана?.. И что такое «остановка сердца в связи с болезнью»? Пожалуй, новое слово в отечественной диагностике. И слово безошибочное. Еще никому не удавалось умереть без того, чтобы не остановилось сердце. О злокачественной опухоли в мозгу не было сказано ни слова, потому что не было и самой опухоли.

За два дня до похорон Кулакова Чазов стал Героем Социалистического Труда. Горбачев приехал в Москву за назначением. «Зачистка» места секретаря ЦК прошла успешно, однако вскоре предстояло двигаться дальше. На очереди был сам Леонид Ильич. С ним, подсевшим на «колеса», тоже все получилось без сучка, хотя и с задоринками. Чудовищный прокол случился с Черненко. Умер не от той болезни. Точнее сказать, не от болезни, а оттого, что лечили. Народу объяснили, что «умер своей смертью», имея в виду, наверно, что можно умереть чужой. Чазову лучше знать. В архивах ФСБ по сей день хранятся свидетельства того, что лейб-медик и тайный резидент существенно приблизил конец и своего наставника с Лубянки, поскольку уверовал в счастливую звезду нового друга, занявшего неостывшее кресло утомленного Черненко.

Однако пришедший к власти Горбачев мигом удалил друга от кремлевской медицины, опасаясь, что тот в силу укоренившейся привычки примется лечить его самого. А чтобы Чазов не затаил в душе некоторого хамства, назначил его министром здравоохранения СССР. Ненадолго, правда. После чего академик двух академий, кавалер четырех орденов Ленина и Герой Соцтруда, жизнерадостный и жизнелюбивый Евгений Иванович попробовал себя в мемуаристике. В отличие от известной Нины Андреевой он легко мог поступаться принципами, если того требовал согласованный с Лубянским шефом диагноз, но молчать, кажется, не научился: «На моих руках скончалась целая эпоха». Отягчавшие жизнь покойники дружно ворочались в гробу.

Примерно в те же годы сочинял свой двухтомный мемуарный блокбастер Михаил Горбачев, незатейливо назвав его «Жизнь и реформы». Про жизнь там почти ничего, а весь смысл экономических и политических реформ сводился, помимо воли самого автора, к американским понятиям биржевых спекулянтов: покупай слухи, продавай факты - и будешь ты богат несказанно.

Горбачев стал богат несказанно. Он не покупал слухов - он их продавал. Ярко и вдохновенно живописал, как в родное село Привольное на Ставрополье нагрянули оккупанты. Отца не было. Сергей Андреевич ушел на фронт в августе 1941-го, оставив сыну балалайку. И вот сын мужественно стоял у плетня родимой хаты, зорко наблюдая за немецкими мотоциклистами. Кто-то из пацанов проявил слабость духа, хотел убежать и спрятаться. Смелый юноша Горбачев грозно крикнул паникеру «Стоять! Мы их не боимся!»

Опуская иные героические подробности своего гражданского возмужания, написал в книге, что впоследствии оккупанты намеревались расправиться с ним и его родными. И даже наметили для этого злодеяния конкретную дату - 26 января 1943 года. Видимо, немцам не понравилось наличие патриотической балалайки у смелого юноши. При этом, надо полагать, политкорректные злодеи загодя предупредили его о предстоящей расправе, а иначе откуда бы стала известна дата планируемой акции? К счастью, за два дня до этой даты в Привольное пришли наши и тем самым спасли храброго балалаечника для истории.

А репутацию его не спасли ни жизнь, ни тем более реформы. Бывшие члены Политбюро, обманутые Горбачевым, изгнанные из кремля, но оставшиеся в живых, были откровенны, характеризуя достоинства «Цезаря»: умственно неглубок, говорлив, хвастлив, владеет навыками политической демагогии, умеет расположить к себе, вызвать на откровенность, продаст и предаст без раскаяний, если ему это выгодно, не имеет стойких политических убеждений... Затем следовал длинный перечень имен, не желавших обманутыми быть, за что и поплатились тяжелым диагнозом кремлевского лейб-медика. И что? Да ничего: просидел в Кремле лет восемь - только ногу отсидел...

Любопытно, что Евно Азеф тоже никак не пострадал в результате своего разоблачения жандармским полковником Лопухиным в 1908 году. Двойное предательство сделало его недосягаемым как для одной, так и для другой стороны. И партия эсеров, и департамент полиции не пожелали признать, что их водили за нос в течение пятнадцати лет. Решившись воздать ему по заслугам, либо те, либо другие вынуждены были бы одновременно с этим принять на свой мундир несмываемые пятна этого позора.

Странно, что он все-таки умер от воспаления почек, не дожив до славного полувекового юбилея.

Не исключено, что у департамента полиции имелся свой лейб-медик, умеющий поставить диагноз неизлечимой болезни еще до появления симптомов этой болезни.

20-22 августа 2012 года
Продолжение в следующем номере.