Вершина. Часть 8. Глава 6

   Наш экипаж подъехал ко дворцу. Жара только начинала спадать, в карете было душно, как в деревянной коробке, но я хотел быть с детьми, и ради этого приходилось терпеть неудобства.
   Валентино сопровождал нас на своём трофейном вороном коне. На этого молодого мужчину уже можно было положиться. Закалённый в боях, обученный всему, что мы знали с Амато, он выглядел как молодой лев с гривой густых, непослушных волос, немного вьющихся и спускающихся до плеч. Многие девушки оглядывались на плечистого воина. Но лишь одной посчастливилось стать его Музой.
   Они выросли рядом, как брат и сестра, два приёмных ребёнка из разных семей, и теперь, став взрослыми, полюбили друг друга. Как витиевато порой создаёт узоры на полотне жизни судьба!
-  Приехали! - Вероника наполнилась восторгом, едва взглянув на дворец.
   Я подал ей руку, и она выпорхнула из экипажа, как яркая бабочка, в одном из самых красивых своих платьев, отделанном венецианским кружевом и золотой вышивкой, сияющей на солнце.    
   Антонио был серьёзен и немногословен. Он не испытывал особенно тёплых чувств, приближаясь к дому своего отца, конечно, об этом он ничего не знал, но вполне возможно, в глубине души что-то ощущал. Одно упоминание о Медичи меняло его настроение не в лучшую сторону. Лицом он всё больше походил на Козимо, и это было трудно не заметить. Особенно в окружении портретов герцога и его семьи. Почему Элеонора настояла на моём визите с детьми, оставалось загадкой. Чтобы отвести  подозрения? А может показать мужу его внебрачного сына?..
   Слуга проводил нас в приёмную. Вероника пребывала в феерическом настроении, до этого ей не доводилось бывать при дворе. Девочка с восхищением разглядывала роскошный интерьер, глаза блестели, руки слегка дрожали. Я ненадолго её обнял, чтобы успокоить, опасаясь обморока. Как и все утончённые натуры, она была чрезмерно эмоциональна.
   В салон вошла Мария, старшая дочь Элеоноры и Козимо. Девушка выросла, и я её еле узнал, так из серого невзрачного птенчика вырастает прекрасный грациозный лебедь. Другие сравнения и в голову не приходили при виде её осанки, длинной шеи украшенной ниткой розового жемчуга в цвет румянца на щеках.
-  Синьор Гриманни, моя мама просила, чтобы Вы зашли в её покои, ибо ей нездоровится. Мне велено побыть здесь, с Вашими детьми, и приглядеть за всем.
   Я был удивлён, если не сказать больше, но без раздумий отправился туда, куда вход мужчинам не принадлежащим семье, был запрещён. Почему-то перехватило дыхание, и я занервничал, ощущая, как влажный пот выступает на лбу. Дверь открыла одна из служанок, ожидавшая возле покоев. Элеонора лежала в постели. Некогда золотистый цвет кожи стал сер и бледен. Тёмные круги под глазами говорили о серьёзном недомогании. Чуть провалившиеся глаза на худом измученном лице излучали  взволнованный блеск.
-  Я не смогла встать, простите граф, что принимаю Вас в столь щекотливой обстановке, но мне было важно увидеть Вас после этой ужасной войны, дабы убедиться в том, что Вы не пострадали.
   Опускаясь перед ней на колени, я прижал к губам протянутую мне тонкую руку.
-  Простите, я не в лучшем виде сейчас...
-  Вы всегда прекрасны, Ваше Высочество! Благодарю Вас за оказанную мне честь и особенно за Ваш бесценный подарок! - я всё ещё держал её ладонь.
-  Вы так безрассудно продемонстрировали его сегодня утром, что я испугалась за Вашу жизнь, Эрнесто. Но больные жёны никому не нужны, - она отвела взгляд, полный горечи, - Вы знаете, я недавно родила сына.
-  Знаю, моя госпожа, и вижу какой ценой, - от злости на Козимо, у меня заходили желваки. - Вам нужно беречь себя, моя королева!
-  Это последний ребёнок. Я больше не смогу иметь детей. Последствия необратимы, - её глаза наполнились слезами.
-  Может быть, таким образом сам Господь уберёг Вас от гораздо большей беды?!
   Я поцеловал хрупкое запястье, позволяя себе непростительную вольность, но она не возмутилась, словно ждала хоть каплю любви, нежности и беззаветной верности, которую не мог ей дать супруг. В любой момент сюда мог прийти Козимо, и тогда мне было не миновать лютой кары, но я не мог упустить возможность продлить ещё хоть на миг наше душевное единения с женщиной, которую боготворил. Элеонора не отнимала руки, её пальцы пригрелись в моих ладонях.
-  Вы довольны скакуном?
-  Я безмерно счастлив и навряд ли заслуживаю столь бесценного дара! Он выше всяких похвал, моя донна!
-  Узнав о гибели Вашего прекрасного коня, милый граф, я была очень расстроена, вы так подходили друг другу! И поскольку вы сражались за наши интересы, не считаю зазорным компенсировать Ваши утраты.
   Я вновь позволил себе поцеловать её нежную руку.
   Она потянулась к моему лицу и провела трепетными пальцами под глазами, по шраму на брови и мелким рубцам после осколочных ранений, чудом не лишившим меня глаза.
   Мы оба молчали. Я испытывал такое благоговение, что не смел дышать.
-  Вы живы, и это главное! - её голос дрогнул. - Война закончилась. Теперь всё будет хорошо. Как Ваши дети, Эрнесто? - моё имя она произносила редко, но особенно нежно.
-  Они здесь, Ваша Светлость! Мне удалось увидеть по возвращении и Изабель. Нет пределов моей благодарности Вам за оказанную им заботу и покровительство! Я навеки Ваш должник...
-  Не говорите так! Всё, что я делала для Вас, я делала с чистым сердцем, мой милый граф. Нет никаких долгов. Удовольствие видеть Вас и знать, что Вы есть, уже само по себе награда, - она провела ладонью по моим волосам. - Первая седина...  Война изменила Ваши черты, но не смогла уничтожить!
   Я ощущал, как тает расстояние между нами, рушатся преграды, исчезают препятствия. Она тоже почувствовала это, потому забрала руку, и даже на мгновение отвернулась, словно собираясь с силами.
-  Мне довелось видеть Антонио, Вашего сына. Трудно не узнать, кто его отец...  Ваш поступок, Эрнесто, заслуживает самых высоких наград. Вы сохранили всё в тайне и приняли мальчика как своего. Вечный покой Вашей супруге, так рано покинувшей нас. Я не держу на неё зла. Мне слишком хорошо известно, что такое быть женщиной.  При всей моей любви к мужу, я не слепа и о многом догадываюсь, но кто способен противостоять его могуществу и темпераменту?..
   Она изливала мне душу, а я не мог поверить своим ушам, понимая, что единственный, кто удостоен всей правды и её бесценного доверия.
-  Скоро будет большой приём в честь присоединения Сиены. Я прошу Вас присутствовать на нём, - наши глаза снова встретились, вспыхнув взаимным огнём. - Знаю, что Вам нелегко, Эрнесто...
-  Это самое малое, что я могу сделать для Вас, моя госпожа! Распоряжайтесь мной по своему усмотрению. Мне и жизни не жалко отдать за Вас!
-  Мой милый мальчик!..
   Наши руки снова встретились, и я покрыл их поцелуями со всем пылом искренних  чувств.
-  Уходите, Эрнесто! Вы дали мне самое главное - веру в человека. Ступайте! И больше не гарцуйте под моими окнами! Я хочу, чтобы Вы жили долго и счастливо, и растили своих прекрасных детей! Всё, что в моих силах, я сделаю для Вас!..
   Я встал с колен, глубоко поклонился и, не оглядываясь, ушёл, чтобы не видеть её слёз. Это было выше моих сил. Голос Элеоноры, дрогнувший при последних словах, сказал мне о том, что я никогда не решился бы озвучить.
   В приёмной я застал Веронику за рисованием портрета принцессы Марии. Девочки получали удовольствие от общения друг с другом, видно, что уже не в первый раз.  Антонио наблюдал за ними издалека.
   Сейчас рядом с ним находится ещё одна сестра, и они, несомненно, чем-то похожи... Как удивительны хитросплетения наших жизней! Судьба перепутала фигуры на шахматной доске, и рядом с королевой только что стояла пешка. А король, хоть и считает себя всемогущим, может ходить не дальше одной клетки и чрезвычайно слаб, хоть и не догадывается об этом.

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/08/17/1107