Память

                Память

                ( Памяти Эммануила Гефтера)
                1919 – 2013

               
               
                Времена не выбирают,
                В них живут и умирают.
                Ал. Кушнер

         Вот и всё. Раввин прочитал кадиш. На свежий могильный холмик: одни по иудейской традиции, положили  камешки, другие  по традиции,  привезенной из страны исхода  -  живые цветы. Тихо , скорбно, без громких речей  и, раздирающей сердце, надрывной меди духового оркестра.
           Вот и всё – был человек и нет его, он покинул этот мир и ушёл в мир иной. Есть ли
этот другой мир? Если есть, то ему  предстоит сегодня много радостных встреч с родными и близкими, покинувшими наш мир раньше его.
         А наш мир  без него опустел, потому что каждый человек на Земле,  неповторим. Он унес с  собой свой мир, присущий только ему, мир страсти и любви, вдохновенья и пустоты, побед и поражений , свершений и потерь, радости и печали, свою физическую сущность и духовную ауру.
           Кладбищенский рабочий воткнул в холмик металлическую табличку с, написанной на ней на скорую руку, фамилией покойного и через дефис даты  рождения и смерти.
Через месяц на надгробном памятнике, кроме этих двух дат, добавились слова  эпитафии.

        Я смотрю на памятник и невольно думаю: «Неужели,  без малого век жизни человека, так просто вместился  в эти, через чёрточку, две даты  и несколько слов эпитафии.
       А ведь все началось с великого таинства зачатия  новой жизни в утробе матери, затем рождения, детства, отрочества, юности и …»

            Своего отца, который дал ему свою фамилию и отчество, он не  помнил. Это осталось на совести   матери и её тайной.

        Я познакомился с бабой Сашей, его матерью, когда она была уже в достаточно почтенном возрасте.  Она была улыбчива, добродушна, но решительна, и по воспоминаниям родных, в молодости -   непредсказуема. В семье своего единственного сына Эммануила  ( второй её сын Изяслав пропал без вести в 1941 году) к ней относились с большой любовью и почтением. Подтверждение тому - её имя  носят внук и правнук.

       Теперь уже некому опровергнуть или подтвердить: по какой причине, когда Моне исполнилось 10 лет, он начал жить в семье своей родной тёти, маминой сестры Мани и её мужа Бориса Баток. То ли потому, что это были голодные и холодные тридцатые годы в Крыму, то ли его мама в очередной раз устраивала свою личную жизнь. Однако. сам Эммануил, годы жизни в семье Баток в поселке «Красный Кут», вблизи города Керчи, всю жизнь вспоминал с благодарностью. Там же, в одноименном рыбсовхозе, в  16 лет он начинает трудиться помощником слесаря по ремонту дизельных двигателей.

         В 1939 году его призывают в армию и из приморской солнечной Керчи он, в одночасье, оказывается в Забайкалье в заснеженной Чите, в стройбате. Годы службы в строительном батальоне, особенно в тот период, когда началась война, он не любил вспоминать. Трудно сказать по какой причине, но их воинское подразделение, находясь в глубоком тылу, содержалось буквально на голодном пайке. От истощения многие солдаты падали в голодные обмороки. Они рвутся в действующую армию.
        В 1943 году Эммануил заканчивает там же при стройбате курсы подрывников  и направляется на фронт. Подрывники помогают войскам форсировать в зимний период речные переправы. Во время выполнения одного из заданий по подрыву льда в конце 1944 года, Эммануил получает тяжелое ранение глаза.
        В Ленинградском госпитале ему не делают необходимую операцию, выписывают из госпиталя и демобилизуют  из армии.

       Вернувшись в Крым, он попадает в Симферопольский госпиталь с серьезным осложнением глаза. Здесь врачи констатируют врачебную ошибку, допущенную в Ленинградском госпитале. Ему ампутируют глаз.

      После лечения в госпитале он устраивается в городе Керчи на Хлопко-Прядильную фабрику им. Клары Цеткин слесарем-механиком. Здесь он проработает  непрерывных сорок лет, став со временем  высококвалифицированным рабочим. У него золотые руки.
Он конструирует мини токарные станки, на которых изготавливает удивительные изделия, подделки и, даже бижутерию. У него один, но зоркий глаз, а руки «левши», которыми при желании, он тоже мог бы «подковать» блоху.

     В конце сороковых встречает свою первую и единственную любовь Лифшиц Софу, с которой счастливо прожил 45 лет ( она умерла в 1993 году). Живя в крошечной коммунальной квартирке в тяжелые послевоенные годы, они разделили судьбу  большинства своих современников. Они были молоды и были счастливы, воспитывая двоих сыновей, Лёню и Сашу.

       Оба сына унаследовали от отца его трудолюбие, рабочую смекалку и немногословие.

         Леонид , инженер-электрик своими руками в доме может сделать абсолютно всё, от европейского ремонта до самой изысканной мебели. Вместе с женой Марой они воспитали дочь Юлю и сына Александра и теперь помогают растить  внука Ярина  и внучку Эмили. До репатриации в Израиль Гефтер Леонид на общественных началах был председателем Крымского  общества еврейской культуры.

        Александр, высококвалифицированный сварщик, многие годы работал на судостроительных заводах г. Керчи. И сейчас ещё бороздят воды морей и океанов корабли и танкеры, на которых остались рабочие автографы сварщика  Александра Гефтера.  А его кулинарным способностям могут позавидовать повара самых изысканных ресторанов.
Александр любит путешествовать, побывав во многих европейских странах.


           В 1996 оду Эммануил Гефтер вместе с семьями сыновей репатриируется в Израиль.
Его изношенное сердце все чаще и чаще начинает давать сбои. В 2002 году ему  в одной из клиник Израиля делают операцию на открытом сердце – шунтирование, которая продлила ему жизнь в его преклонном возрасте на целых одиннадцать лет.
       Он радуется жизни, рождению правнуков,   ежедневно со сверстниками в парке на свежем воздухе «стучит» в  домино и в девяностолетнем возрасте продолжает своими золотыми руками делать  изумительные подделки.

       Но земная жизнь не бесконечна… Его сердце остановилось на 94 году жизни.


                *  *  *

        Когда я пишу эти строки, я снова невольно думаю:
    «Неужели, без малого век жизни человека, так просто вместился в эти, через черточку, две даты и несколько слов эпитафии на памятнике»
    Тяжело с этим смириться. Но мне кажется, что последняя скорбная дата не остановила жизнь, она продолжается  в его детях,  внуках и правнуках, сохраняющих память о нем: отце, дедушке и прадедушке, простом, тихом и скромном человеке, прожившем большую жизнь.

    На ум пришли мудрые слова моей доброй знакомой Татьяны Кондаковой:
      
     «Не будем любить память, а будем любя – помнить.»