Кроки. Драма из жизни Амедео Модильяни 1

                Драма  из жизни Модильяни и женщин,               
                обожженных его яркой личностью и талантом.               
      С использованием   документов,  воспоминаний,  писем и стихотворений (1910 – 1920).      
               

                Действующие лица:

                Амедео Модильяни               
                Анна Ахматова
                Николай Гумилев               
                Жанна Эбютерн               
                Беатрис  Хестингс               
                Симона Тиру               
     Старик-шарманщик, так наряжена Судьба ( появление шарманщика на сцене сопровождается тихим звучанием шарманки)
                Действие 1.

                Картина 1.
Звучит музыка.
На авансцене надгробная плита на кладбище Пэр-Лашез.
               Эпитафия на плите -  АМЕДЕО МОДИЛЬЯНИ
                Художник               
                Родился в Ливорно 12 июля 1884.               
                Умер в  Париже 24 января 1920.               
                Смерть настигла его на пороге славы.               
               
   Высоко в глубине  сцены окно. В окне Жанна Эбютерн. Звучит романс М.Б. Броннер,     С.М. Слонимский «Песня последней встречи».

         Жанна Эбютерн.     Кажется, меня с тобой только познакомили и, вот, тебя нет.  Ты ушел и забыл взять меня с собой. Я осталась между землёй и тобой. Здесь без тебя пусто. Кто будет позировать тебе там в раю? Твой брат не смог приехать на похороны, написал в телеграмме похоронить тебя как принца. Вчера друзья собрали в «Ротонде» деньги на твои похороны. Ты мой принц! На автопортрете, который ты написал в прошлом году, ты прекрасный чёрный лебедь. Ты мой лебедь, ты зовёшь меня к себе. Ты зовёшь меня к себе. Я спешу к тебе!
Скоро мы будем вместе, рядом, навсегда. Нас уже ничто не разлучит.

Темно. Звук падения. Освещено пустое окно. Луч света направлен на, распластанного на земле  лебедя. Звучит Музыка Глюка из второго действия оперы «Орфей и Эвридика».
               
                Как «удар» в музыке, на надгробье  возникает эпитафия- 
                ЖАННА ЭБЮТЕРН               
                Родилась в Париже 6 апреля 1898.               
                Умерла в Париже 25 января 1920.
                Верная спутница АМЕДЕО МОДИЛЬЯНИ,               
                Не захотевшая пережить разлуку с ним.
               
               
Появляется старик-шарманщик.      
  Старик-шарманщик. Холсты Модильяни о многом расскажут последующим поколениям. Сколько в нём было любви к людям, тревоги за них! Пишут, пишут - «пил, буянил, умер»… Не в этом дело. Дело даже не в его судьбе, назидательной, как древняя притча. Его судьба была тесно связана с судьбами других; и если кто-нибудь захочет понять драму Модильяни, пусть он вспомнит не гашиш, а удушающие газы, пусть подумает о растерянной, оцепеневшей Европе, об извилистых путях века, о судьбе любой модели Модильяни, вокруг которой уже сжималось железное кольцо.            
               
                Картина 2.

             Звучит романс « Ива» - А. Ф. Козловский, А.С. Лурье, Г.М. Римский – Корсаков
                Я росла в узорной тишине,
                В прохладной детской молодого века.
                И не был мил мне голос человека,
                А голос ветра был понятен мне.
                Я лопухи любила и крапиву,
                Но больше всех серебряную иву.
                И, благодарная, она жила
                Со мной всю  жизнь, плакучими ветвями
                Бессонницу овеивала снами.
                И - странно!- я её пережила.
                Там пень торчит, чужими голосами
                Другие ивы что-то говорят
                Под нашими, под теми небесами.
                И я молчу… Как будто умер брат.
   
          Николай  пишет письмо. Анна рядом с ним за столом.
        Николай. Дорогой Валерий  Яковлевич, пишу Вам, как Вы можете видеть по штемпелю, из Киева, куда я приехал, чтобы жениться. Женюсь я на А.А. Горенко, которой посвящены   “Романтические цветы”. Свадьба будет, наверное, в воскресенье...    
           Анна.  ...Тотчас же уедем в Париж. К июлю вернемся…
           Николай.  ... и будем жить в Царском по моему старому адресу.
           Николай дописывает письмо.

           Старик-шарманщик (в глубине сцены).  Долгожданный день свадьбы Николая и Анны пришелся на 25 апреля 1910 года. Венчание состоялось в предместье Киева. Анна  приняла фамилию мужа. Шаферами были В.Ю.Эльснер и И.В. Аксенов. 
      По взаимной договоренности Анна и Николай вскоре после свадьбы сожгли все свою раннюю переписку.
      До конца месяца молодые жили в Киеве, а потом, получив в канцелярии киевского губернатора заграничные паспорта, выехали во Францию.

                Картина 3.

     Париж. Беседка в парке. Участники маскарада:  Анна - маркиза, Николай - Пьеро, Амедео - принц.
                Маркиза.    Луна освящает карнизы,
                Блуждает по гребням реки...   
                Холодные руки маркизы
                Так ароматны-легки.               
                “О принц!- улыбаясь, присела,-
                В кадрили вы наш vis-a-vis,
                И томно под маской бледнела
                От жгучих предчувствий любви. "
                Принц.        “ Как вы улыбаетесь редко,
                Вас страшно, маркиза, обнять!”
                Темно и прохладно в беседке.
                “ Ну что же пойдем танцевать?”               
                Маркиза.          Выходят. На вязах, на кленах
                Цветные дрожат фонари,
                Две дамы в одеждах зеленых
                С монахами держат пари.             
        Пьеро.                И бледный, с букетом азалий,
                Их смехом встречает Пьеро:
                “Мой принц! О, не вы ли сломали
                На шляпе маркизы перо?”
         Принц и Пьеро уходят.
         Анна очень красива - высокая, стройная и гибкая. На ней – белое платье и белая широкополая соломенная  шляпа с большим страусовым пером. Анна снимает маску.

        Анна  (реплика, обращенная  к зрителям, в раздумье).  Я очень верю, тем, кто описывает Модильяни не таким, каким я его знала...
        Я могла знать только какую-то одну сторону его сущности (сияющую) - ведь я просто была чужая... не очень понятная двадцатилетняя женщина, иностранка.   Вероятно, мы оба не понимали одну существенную вещь: все, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его - очень короткой, моей - очень длинной.

       Старик-шарманщик (в глубине сцены).  Дыхание искусства еще не обуглило, не преобразило эти два существования, это должен был быть светлый предрассветный  час.
 ...Будущее, которое, как известно, бросает свою тень задолго перед тем, как войти, стучало в окно, пряталось за фонарями, пересекало сны и пугало страшным бодлеровским Парижем, который притаился где-то рядом.
                Анна. Я сошла с ума, о мальчик странный,
                В среду, в три часа!
                Уколола палец безымянный
                Мне звенящая оса.
                Я её нечаянно прижала,
                И, казалось, умерла она,
                Но конец отравленного жала
                Был острей веретена.
                О тебе ли я заплачу, странном,
                Улыбнётся ль мне твоё лицо?
                Посмотри! На пальце безымянном
                Так красиво гладкое кольцо.    
     Все божественное в Модильяни только искрилось сквозь какой-то мрак. Он был совсем не похож ни на кого на свете. Голос его как-то навсегда остался в памяти. Я знала его нищим, и было непонятно, чем он живет. Как художник он не имел и тени признания.
               
     Появляется Николай. Высокая фигура в черном пальто, в цилиндре, утрированная, немного ироничная.
     Его внешность была незаурядная - какая-то своеобразная острота в характере лица, оригинально построенный, немного вытянутый вверх череп, большие серые глаза, красиво очерченный рот. Он носил небольшие очень украшавшие его усы.
     Анна.   Коля, ты целыми днями бегаешь по каким-то экзотическим музеям Парижа. Я экзотики не выношу. От музеев у меня делается мигрень. Сижу одна, такая скука. Я себе даже черепаху завела. Черепаха ползает - смотрю. Все-таки развлечение.
     Николай  (недовольным голосом).    Аня, мы почти каждый день ездим в театры, рестораны.
     Анна   (поддразнивая Николая).   Ну, уж каждый вечер, всего два раза.
        Старик-шарманщик.    В Париже Николай Степанович покупал книги, целый ящик книг он отправил в Россию - новые французские поэты. Николай Степанович готовил к печати в это время “Жемчуга”.
    Анна  (реплика, обращенная  к зрителям).   В 1910 году я видела Амедео редко, всего несколько раз. У него была голова Антиноя  и глаза с золотистыми искрами.  Амедео всю зиму писал мне... Он писал мне – Вы во мне наваждение.
                Сегодня мне письма не принесли:
                Забыл он написать или уехал;
                Весна как трель серебряного смеха,
                Качаются в заливе корабли.
                Сегодня мне письма не принесли…
                Он был со мной ещё совсем недавно,
                Такой влюблённый, ласковый и мой…
                Но это было белою зимой,
                Теперь весна, и грусть весны отравна,
                Он был со мной ещё совсем недавно…
                Я слышу: лёгкий трепетный смычок,
                Как от предсмертной боли, бьётся, бьётся,
                И страшно мне, что сердце разорвётся,
                Не допишу я этих нежных строк…
      
            Звучит романс “Любовь” - А.В.Богатырев, В.В. Желобинский, С.М. Слонимский. 

                То змейкой, свернувшись клубком,
                У самого сердца колдует,
                То целые дни голубком
                На белом окошке воркует,
                То в инее ярком блестит,
                Почудится в дреме левкоя...
                Но верно и тайно ведет
                От радости и от покоя.
                Умеет так сладко рыдать
                В молитве тоскующей скрипки,
                И страшно ее угадать
                В еще незнакомой улыбке.
 
          Старик- шарманщик.    Весной 1911года Анна, воспользовавшись приглашением     А.И. Чулковой, поехала в Париж.


                Картина 4.

      Скамейка в Люксембургском саду. Анна  сидит на скамейке.
      Анна ( реплика, обращенная к зрителям).    В дождик (в Париже часто дожди) Модильяни ходил с огромным очень старым черным зонтом. Мы иногда сидели под этим зонтом на скамейке в Люксембурском саду, шел теплый летний дождь, около дремал старый дворец в итальянском вкусе, а мы в два голоса читали Верлена, которого помнили наизусть, и радовались, что помнили одни и те же вещи.
     Появляется Амедео, садится рядом с Анной, Анна протягивает Амедео томик П.Верлена.
     У Амедео чёрные волосы цвета воронова крыла окружали его сильный лоб: подбородок - гладко выбрит, синие тени лежат на алебастрово - белом лице.
     Амедео.  Анна, Вам нравится Верлен? Я тоже люблю Верлена, а ещё Бодлера.  А в последнее время я увлёкся Ницше.
          Анна (читает  П. Верлена).   
                “ Я доверюсь вам, очей моих зарницы,
                За тобой пойду, вожатого рука,
                Я пойду стезей тернистой ли, случится
                Иль дорога будет мшиста и легка.
          Амедео(продолжает).   
                Я пойду по жизни непоколебимо
                Прямо за судьбой, куда глаза глядят.
                Я ее приму без торга и нажима
                Много будет встреч, и стычек и засад”.
      Жизнь - это дар немногих многим, тех, кто знает и умеет, тем, кто не знает и не умеет.
     Анна,  а  это знаете?:  “Позвольте, я чуть-чуть у Ваших ног в покое
     Анна (продолжает).  "О предстоящем счастье мысли соберу”.
     Анна (Реплика обращенная к зрителям). Его больше всего поразило во мне свойство угадывать мысли, видеть чужие сны и прочие мелочи, к которым знающие меня давно привыкли.
     Амедео. Анна,  Вы во мне наваждение... Я не мог не писать вам письма и с нетерпением ждал ответы. Я и не хозяин, и не работник, а все-таки не свободен. Моя мечта - жить в Италии, в этой стране пропитанной искусством, во Флоренции или в Ливорно - моем родном городе. Но живопись, очевидно, сильнее моих желаний. Она требует, чтобы я жил в Париже. Только атмосфера Парижа меня вдохновляет. В Париже я несчастлив, но уж, что верно, то верно - работать я могу только здесь.
     Анна  (реплика, обращенная к зрителям).  Он казался мне окруженным плотным кольцом одиночества. Не помню, чтобы он с кем-нибудь раскланивался в Люксембургском саду или в Латинском квартале, где все более или менее знали друг друга. Я не слышала от него ни одного имени знакомого, друга или художника, и я не слышала от него ни одной шутки.
                Перо задело верх экипажа,
                Я поглядела в глаза его.
                Томилось сердце, не зная даже
                Причины  горя своего.
   Безветрен вечер и грустью скован
   Под сводом облачных небес, 
   И словно тушью нарисован
   В альбоме старом Булонский лес.
                Бензина запах и сирени.
                Насторожившийся покой…
                Он снова тронул мои колени
                Почти не дрогнувшей рукой.


                Картина 5.

     Мастерская Модильяни. Во дворе расставлены скульптуры-«вещи»  -  головы, головы.  Амедео работает. Звучит романс С.М. Слонимского.
                Высоко в небе облачко серело,
                Как беличья расстеленная шкурка.
                Он мне сказал: «Не жаль, что ваше тело
                Растает в марте, хрупкая Снегурка!»
    В пушистой муфте руки холодели,
    Мне стало страшно, стало как-то смутно.
    О, как вернуть вас, быстрые недели
    Его любви, воздушной и минутной!
                Я не хочу ни горечи, ни мщенья,
                Пускай умру с последней белой вьюгой.
                О нём гадала я в канун Крещенья.   
                Я в январе была его подругой.
    
     Анна  (реплика, обращенная к зрителям).  В это время он занимался скульптурой, работал во дворике возле мастерской, в пустынном тупике был слышен стук его молоточка. Стены его мастерской были увешаны портретами невероятной длины (как мне теперь кажется - от пола до потолка).
     Амедео. Скульптура - слишком трудная профессия. Надо начать заниматься живописью.
     Если бы у меня была мастерская, как у других. Но эта бродячая жизнь имеет свои хорошие стороны.
     Анна( обращается к Амедео). Моди, что такое вдохновение по-Вашему?
     Амедео.   Вдохновение - нежный шелест ветра, чреватый бурей. Мы ощущаем его вокруг себя  и в себе. Он может превращаться в бурю, и нужно быть хорошим моряком, чтобы справиться с ней. Пошлый покой - это бедствие, безнадежность. Я очень сожалею, что не могу понимать Ваши стихи, но подозреваю, что в них таятся какие-то чудеса. О, это умеете только вы...
     Анна. Это мои только первые робкие попытки. Вообще-то своё первое стихотворение я написала в 11 лет, в годы учебы в Царскосельской гимназии. Оно было ужасным. Однако уже раньше отец называл меня почему-то «декадентской поэтессой»…  Я не понимаю, что такое женская поэзия. Понимаю, что должны быть мужские и женские туалеты. Но к литературе это не подходит. Николай – враг всякого ( redicule) смешного. Муж и жена пишут стихи - это смешно.  Он говорит мне, что у меня столько талантов – могла бы заняться каким-нибудь другим видом искусства, например, балетом.  Я, вообще-то, очень гибкая (демонстрация гибкости).
     Амедео. “Поэт, как альбатрос, отважно, без усилья,
             Пока он - в небесах, витает в бурной мгле.
     Анна (подхватывает строки Бодлера)
                Но исполинские невидимые крылья
                В толпе его ходить мешают по земле”.
     Вам, Моди, тоже нравятся эти строки у Бодлера об Альбатросе?.
     Амедео.  О, это умеете только вы. О, передача мыслей.
     Я пошел в русскую церковь к пасхальной заутрене, чтобы видеть крестный ход. Мне нравятся пышные церемонии. Какой-то важный господин похристосовался со мной. Я, правда, не очень-то понял, что это значит.
     АННА. Я вчера пережидала дождь, стою под аркой. Со мной рядом стоит американец, ждёт, когда пройдёт дождь и вдруг нашёптывает мне: « Мамзель, пойдём в кафе, я угощу вас стаканом пива». Я посмотрела на него высокомерно. Он сказал: «Я угощу вас стаканом пива, и знаете, что это вас ни к чему не обязывает…». Вот такая забавная история приключилась со мной вчера.
     Анна поправляет бусы черного агата.
     Амедео.  Да, Вы пользуетесь успехом не только у французов, итальянцев, но ещё и у американцев. Улыбается. У вас такие дикарские украшения. Драгоценности должны быть дикарскими.
            Анна.  Это подарок Николая, он перед свадьбой возвратился из Абиссинии. У него страсть к путешествиям. Я пообещала, что никогда не помешаю ему ехать, куда он захочет. Еще до того, как мы поженились, пообещала.
     Амедео.  Мне думается, что путешествия - это подмена истинного действия. Человек - вот что меня интересует. Человеческое лицо - наивысшее создание природы. Я думаю, что человек – это мир, который иногда стоит любых миров. Для меня это неисчерпаемый источник.
     Анна (реплика, обращенная к зрителям). Меня поразило, как Модильяни нашел красивым одного заведомо некрасивого человека и очень настаивал на этом. Я уже тогда подумала: он, наверное, видит все не так, как мы.
     Во всяком случае, то, что в Париже называется модой, украшая это слово роскошными эпитетами, Модильяни не замечал вовсе.      
 Скульптуру свою он называл «вещь» - она была выставлена, кажется у                «Независимых» в 1911году. Он попросил меня пойти посмотреть на неё, но не подошел ко мне на выставке, потому что я была не одна, а с друзьями. Во время моих больших пропаж исчезла и подаренная им мне фотография с этой вещи.

                Картина 6.

      Анна с букетом роз около мастерской Модильяни.
      Анна (реплика, обращенная к зрителям). Как-то раз мы, вероятно, плохо сговорились. Я, зайдя за Модильяни, не застала его и решила подождать его несколько минут. У меня в руках была охапка красных роз. Окно над запертыми воротами мастерской открыто. Я от нечего делать стала бросать в мастерскую цветы. Не дождавшись Модильяни, я ушла.
 
                Звучит романс  С.М. Слонимского «Сжала руки под темной вуалью»
                Сжала руки под темной вуалью…
                « Отчего ты сегодня бледна?»-
                Оттого, что я терпкой печалью
                Напоила его допьяна.
                Не забуду? Он вышел, шатаясь,
                Искривился мучительно рот…
                Я бежала, перил не касаясь,
                Я бежала за ним до ворот.
                Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
                Всё, что было. Уйдешь, я умру».
                Улыбнулся спокойно и жутко
                И сказал мне: «Не стой на ветру».
               
                Анна уходит.

                Картина 7.
               
                Анна и Амедео  встретились в кафе.

                Анна.    В углу старик, похожий на барана,
                Внимательно читает «Фигаро»
                В моей руке просохшее перо,
                Идти домой еще как-будто рано.
                Тебе велела я, чтоб ты ушел.
                Мне сразу всё твои глаза сказали…
                Опилки густо устилали пол,
                И пахнет спиртом в полукруглом зале,
                И эта юность – светлая пора.
                ………………………………
                Да лучше б я повесилась вчера
                Или под поезд бросилась сегодня.
 
       Амедео.    Анна, как вы попали в запертую комнату, ведь ключ был у меня?
       Анна.    Я бросала розы через открытое окно...
       Амедео    Не может быть, они так красиво лежали.
       Анна (реплика, обращенная к зрителям).  Я ни разу не видела его пьяным, и от него не пахло вином. Очевидно, он стал   пить позже, но гашиш уже как-то фигурировал в его рассказах. Очевидной подруги жизни у него тогда не было. Он никогда не рассказывал новелл о предыдущей влюбленности (что, увы, делают все).
    Со мной он не говорил ни  о  чем земном. Он был учтив, но это было не следствием домашнего воспитания, а высоты его духа.               
    Под влиянием гашиша видела один раз. Он лежа, держал мою руку и повторял: Sois bonne. Sois douce. (Будь доброй, будь нежной).
             Анна.  (реплика, обращенная к зрителям).    Вообще он никогда не говорил мне “ты”, и для этого не было оснований.
     Ни  “bonne”, ни  “douce” я с ним не была. Он был единственным в мире человеком, который в любой час ночи мог оказаться у меня под окнами. Я втайне уважала его за это, но никогда ему не говорила, что вижу его.             
     Модильяни любил ночами бродить по Парижу, и часто, заслышав его шаги в сонной тишине улицы, я подходила к окну и  сквозь жалюзи следила за его тенью, медлившей под моими окнами.
             Звучит романс С.М.Слонимского.
                Меня покинул в новолунье
                Мой друг любимый. Ну так что ж!
                Шутил: «Канатная плясунья!
                Как ты до мая доживёшь?»
                Ему ответила, как брату,
                Я не ревнуя, не ропща,
                Но не заменят мне утрату
                Четыре новые плаща.
                Пусть страшен путь мой. Пусть опасен,
                Ещё страшнее путь тоски…
                Как мой китайский зонтик красен,
                Натёрты мелом башмачки!
                Оркестр весёлое играет,
                И улыбаются уста. Но сердце знает,
                Что ложа пятая пуста!
               
      Анна  (реплика, обращенная к зрителям).   В это время  Модильяни бредил Египтом. Он водил меня в Лувр смотреть египетский отдел, уверял, что все остальное недостойно внимания. Рисовал мою голову в убранстве египетских цариц и танцовщиц и казался совершенно захвачен великим искусством Египта. Очевидно, Египет был его последним увлечением. Уж очень скоро он становится столь самобытным, что ничего не хочется вспоминать, глядя на его холсты. Теперь этот период Модильяни называется негритянский период
     Амедео.  Прекрасно сложенные женщины, которых стоит лепить или писать, всегда кажутся неуклюжими в платьях. Представьте, к примеру, Венеру Милосскую разряженную в одежду. Нелепость, да и только.
     Анна (реплика, обращенная к зрителям).  Рисовал он меня не с натуры, а у себя дома, - эти рисунки дарил мне. 
     Амедео. Прошу вас, окантуйте их и повести их у себя в комнате. Это будет прекрасная память о Париже. Амедео дарит Анне рисунки. А может быть и обо мне. Добавляет тихо.
    Линия - это волшебная палочка, чтобы уметь с ней обращаться, нужен гений. Так хочется достичь совершенства.
    Мы мечтаем построить новый мир, пользуясь услугами форм и красок, но правит этим
миром может только мысль.
            Анна (реплика, обращенная к зрителям).    
     Модильяни подарил мне шестнадцать рисунков.  Рисунки погибли в царскосельском доме в первые годы революции. Уцелел тот, в котором меньше, чем в остальных, предчувствуются его будущие “ню”... Похоже красноармейцы, расположившиеся в доме, раскуривали рисунки Модильяни с разбором. Не уцелел впрочем и сам дом. Я никогда не перестану благославлять судьбу за то, что не осталась в нём во время революции.
                Не давай мне ничего на память,
                Знаю я, как память коротка.

      Появляется старик – шарманщик. На сцене  копия рисунка Ахматовой работы Модильяни.
      Старик-шарманщик.  У Модильяни было весьма смутное представление о ней, как о поэте, тем более что тогда она только начинала свою литературную деятельность.                И всё-таки художнику, с присущей ему визионерской прозорливостью, удалось запечатлеть внутренний облик творческой личности.
.
                Звучит романс М.А. Матвеева, И. Е. Гусельникова.
                Хочешь знать, как всё это было? -
                Три в столовой пробило,
                И прощаясь, держась за перила,
                Она словно с трудом говорила:
                «Это всё… Ах, нет я забыла,
                Я люблю вас, я вас любила ещё  тогда!»
                «Да».

                Картина 8.

                Анна и Амедео. Произошла ссора, причина неизвестна.

               Звучит романс - М. Б. Броннер, С.М Слонимский.
                Так беспомощно грудь холодела,
                Но шаги мои были легки.
                Я на правую руку надела
                Перчатку с левой руки.
                Показалось, что много ступеней.
                А я знала – их только три!
                Между клёнов шепот осенний
                Попросил: «Со мною умри!»
                Я обманут моей унылой,
                Переменчивой, злой судьбой.
                Я ответила: «Милый, милый!
                И я тоже. Умру с тобой…»
                Это песня последней встречи.
                Я взглянула на темный дом.
                Только в спальне горели свечи
                Равнодушно- желтым огнем.
               
            Анна.
                Странно вспомнить: душа тосковала,
                Задыхаясь в предсмертном бреду.
                А теперь я игрушкою стала,
                Как мой розовый друг какаду.
                Грудь предчувствием боли не сжата,
                Если хочешь, в глаза погляди.
                Не люблю только час пред закатом,
                Ветер с моря и слово «уйди».
                Мне больше ног моих не надо,
                Пусть превратятся в рыбий хвост!
                Плыву и радостна прохлада,
                Белеет тускло дальний мост.
                Не надо мне души покорной,
                Пусть станет дымом, лёгок дым,
                Взлетев на набережной чёрной,
                Он будет нежно – голубым.
                Смотри, как глубоко ныряю,
                Держусь за водоросль рукой,
                Ничьих я слов не повторяю
                И не пленюсь ничьей тоской…
                А ты, мой дальний, неужели
                Стал бледен и печально  нем?
                Что слышу? Целых три недели
                Всё шепчешь: «Бедная, зачем?!»
                Смотреть, как гаснут полосы
                В закатном мраке хвой,
                Пьянея звуком голоса
                Похожего на твой.
                И знать, Что все потеряно,
                Что жизнь - проклятый ад!
                О, я была уверена.
                Что ты придёшь назад.

              Звучит романс - С.М. Слонимский, Л.И. Иноволоцкий, Б.Д. Напреев.
                Дверь полуоткрыта,
                Веют липы сладко…
                На столе забыты
                Хлыстик и перчатка.
                Круг от лампы желтый…
                Шорохам внимаю.
                Отчего ушел ты?
                Я не понимаю…
                Радостно и ясно
                Завтра будет утро.
                Эта жизнь прекрасна,
                Сердце, будь же мудро.
                Ты совсем устало,
                Бьёшься тише, глуше…
                Знаешь, я читала,
                Что бессмертны души.
               
                (Продолжение следует)               


Рецензии