Чужая жизнь

ЧЕЛОВЕК, общественное существо, обладающее сознанием, разумом, субъект общественно-исторической деятельности и культуры. Человек возник на Земле в ходе длительного и неравномерного эволюционного процесса — антропогенеза, многие этапы которого до конца не ясны.
Человек – единственное живое существо способное испытывать эмоции.

Предыстория.
Ткачество, как и прядение, возникло в эпоху неолита и широко распространилось в первобытном обществе. Нити человек начал скручивать из шерсти животных, затем из волокон различных растений. Переплетая взаимно перпендикулярные нити— продольные (основа) и поперечные (уток) — люди смогли изготовить ткань.
Впервые бумага получена во 2 в. в Китае Цай Лунем путем осаждения растительных волокон на сетке из водной суспензии. Долгое время в Китае секрет производства строго охранялся.
В 1 в. н. э. на окраине Римской империи в Палестине зародилась новая религия - христианство, стремительно увеличивавшая ряды своих сторонников.
В 609-610 годах Мухаммед выступает в Мекке с проповедью новой веры. Спустя 10 лет он был вынужден бежать в Медину, но вскоре вернулся с триумфом в родной город.
В 1492 году Европейцы впервые высаживаются на Американском континенте.
1606 голландский мореплаватель В. Янсзон обследовал полуостров Кейп-Йорк, что и считается открытием Австралии. В 1616-1622 годах исследование западного берега континента практически закончено. Решающее заключение о том, что Австралия —  это новый материк, принадлежит А. Тасману.
В 1876 профессор физиологии речи А. Г. Белл (1847-1922) первым получил патент в США на электрический телефон. Другой американский изобретатель Э. Грей (1835-1901)  всего на несколько часов опоздал с оформлением патента на аналогичное изобретение. В результате изобретателем телефона принято считать Белла.
В конце 1920-х К. Э. Циолковский, русский основоположник современной космонавтики, впервые обосновал возможность использования ракет для межпланетных сообщений, указал рациональные пути развития космонавтики и ракетостроения, нашел ряд важных инженерных решений конструкции ракет и жидкостного ракетного двигателя.
31 января 1933 президент Гинденбург назначил Гитлера на высший административно-политический пост рейхсканцлера. На выборах в рейхстаг в июле 1932 Национал-социалистическая партия, возглавляемая Гитлером, получила 230 депутатских мест из 601, а в ноябре 1932 — 196 из 584. Это означало, что Гитлер пришел к власти легитимно. В 1934 он объединил пост рейхсканцлера с постом президента. Гитлер установил в Германии режим фашистского террора.
В 1959 подписан международный договор, устанавливающий свободу научных исследований в Антарктике, демилитаризацию и нейтрализацию Антарктиды.
1960год африки
8 марта 1965 года второй пилот советского космического корабля «Восход-2» Алексей Архипович Леонов впервые в мире вышел в открытое космическое пространство, удалился от корабля на расстояние пять метров и провел в открытом космосе двенадцать минут.
2221 – разрешена пересадка органов умерших без их прижизненного согласия или согласия их родственников (официально).




Ветер завывал над окутанным утренними сумерками городом, перенося мусор с  одного края улицы на другой. Его почему-то всегда было много, хотя в присутствии человека, как ни странно, становилось меньше.
Застекленные окна домов зияли пустотой, всегда более зловещей в сумраке утра или вечера, скрывавшем далеко не только людей, тем более не только живых. Дома с жителями всегда выглядят как то добрее и мягче, они даже излучают тепло, не видимое и не ощутимое невооруженным глазом, и совсем не обычного химического и термического порядка. Дома без людей не обладают этим чудесным свойством, передаваемым человеком мертвой материи. Они представляют лишь груду камней, металла, стекла и пластика. Среди всего этого мертвого безмолвия часто встречались и живые люди, таковыми были двое молодых людей: Эмиль и его младший брат Ричард, спешной походкой направлявшиеся к выходу из мертвого города. Им как всегда надо успеть до начала рабочего дня.
Это все новая политика строительства – на отдаленных планетах империи Торговая гильдия спонсировала строителей именно при таком условии, что города сдают в строй сразу и полностью. Поэтому так и получалось, на создании городов работали тысячи рабочих, которых после окончания рабочего дня сразу же вывозили за пределы стройки. Только когда город был полностью готов, проведены все коммуникации, придуманы названия улиц, магазинов, в него запускали поселенцев, каждому из которых Гильдия уже отвела строго определенное место в иерархии очередного большого муравейника, поэтому поселенческая масса и втекала в город равномерно одномоментно и почти без эксцессов. Ко времени же их вселения город имел свои легенды и историю, передававшуюся из уст в уста и изначально полулегендарную, которая скорее даже не осознавалась, а осязалась, воспринималась мозгом непосредственно из воздуха. Проверить эти истории никто уже не мог, а те кто был участником давно покинули города с приходом постоянных жителей, оставив после себя лишь тени привидений.
До момента официального заселения в городе строго настрого, под угрозой каторги, запрещалось жить кому-либо. Мало кто знал, что даже охране запрещалось бывать в городе, пока он не достроен, чем благополучно пользовались такие космические странники, «граждане вселенной», как Эмиль и Ричард. Они могли каждый вечер провести в другом доме, полностью обставленном мебелью, и открыть новый холодильник с уже готовыми запасами. Был лишь один недостаток, рано утром, до прихода строителей, нужно было успеть сбежать, что порядочно портило одинокое, но беззаботное существование. Братья сами часто задумывались над этим словом. Их жизнь нельзя было назвать жизнью в полном смысле – это было всего лишь существование, пусть и сытое, но существование, как крысы, которые могут выходить из норы только ночью.
Тем не менее, уже на протяжении нескольких месяцев они успешно укрывались так в третьем по счету городе и ни разу не были пойманы, к тому же успели увидеть много интересного, в том числе и немного приоткрыли для себя завесу тайны, почему, Гильдия избрала именно такую методику строительства. До конца они, разумеется, еще ничего не знали, а только подозревали, что это все делается для удобства подчинения себе людей, которым ни о чем уже не надо думать, а быть лишь послушным потребителем и исполнителем уготованной судьбы. Да и без темных сил здесь не обходилось, города без людей становились ночным пристанищем всякой нечисти и сброда, как из телесного так и не телесного мира. Не только Ричард с Эмилем были такими умными, чтобы воспользоваться пустующими по ночам городами, иногда пути их пересекались, пока слава Богу только пути, а не интересы. Иногда даже проскальзывала мысль, что все эти ночные тени, это проделки Гильдии. Один из встреченных ими людей, поведал, что Гильдия дескать проводит эксперименты, то ли над людьми, то ли по выходу в другое измерение.
Образ жизни, который вели братья, позволил отчасти лучше узнать себя самих и прикоснуться к чему-то новому и непознанному ранее, к свободе. За свои короткие жизни, юноши немало успели увидеть, и даже чудом сбежать с корабля перевозившего рабов, сделавшего вынужденную посадку на планете Ньютера для ремонта. За время скитаний они повстречали нескольких таких же странников, как и сами, проведя ночевку под одной крышей, они исчезали из жизни друг друга навсегда, чтобы никогда и не вспомнить об этом. От таких странников можно было узнать некоторые новости и поделиться с ними чем-нибудь. Двое из встреченных, были когда-то обеспеченными людьми, но по неясной до конца причине подались в скитания.
Из таких ночных встреч Эмиль и Ричард узнали кое-что о законах планеты, о том, что ночью в города стягивается много кто, о баронах, возглавляющих Ночное братство и другие «сказки».
Сидя у очередного камина, они вспоминали о жизни дома, как беззаботна была она и беспечна. Но тогда, разумеется, они ее не ценили, когда все имеешь, это никогда не ценишь. И только потеряв это, начинаешь задумываться о том, сколь глуп ты был. Примерно так же думали и двое молодых людей в свободную минутку сидя в очередном укрытии и не зная, что будет дальше, каждый миг боясь быть пойманными и проснуться позже положенного, пропустив момент в который в город приходят строители. Жизнь в вечном страхе не делает человека ни сильнее, ни мудрее.

*****

Машина ехала медленно, еще не разогревшись хорошо, ухудшал ситуацию, на и без того разбитой дороге, ливень. Что за январь такой, все-таки есть, наверное, глобальное потепление. Дворники еле справлялись с не на шутку разыгравшейся стихией, буйствовавшей уже вторые сутки.
Профессор сидел на заднем сиденье автомобиля, молча созерцая происходящее за окном, ему всегда это нравилось, особенно сильный порывистый ветер, да много еще чего и ливень, и гроза, и туман. В стихии он всегда видел, что-то настоящее, живое, чего давно, еще несколько веков назад, лишились люди, когда стали безграмотно и злодейски вторгаться туда, куда надо было входить очень осторожно – в природу и в свою собственную душу и тело. Теперь единственное, что осталось живым в этом мире, это был сам мир, а носители разума стали просто какими-то живыми мертвецами, без чувств, без желаний. Лишь сама природа могла радоваться и злиться просто потому, что она есть, и тому, что ее дети все еще живы, не смотря на многочисленные собственные попытки уничтожения себя самих.
Для человека главными как никогда стали материальные ценности. Это беспокоило профессора, как человека думающего, и в такой обстановке он чувствовал себя всегда чужим в любом обществе, и каким-то не таким как все. Будучи человеком обеспеченным, он не всегда понимал гонку за деньгами, сам никогда не пытаясь стать богатым и знаменитым, а получив и то и другое просто занимаясь любимым делом.
Машина впрыгнула в ямку посреди дороги и волна воды из лужи брызнула на стекло, привлекая внимание профессора. Водитель спокойно миновал водную преграду, а профессор улыбнулся очередному потоку дождевой воды, усиленно льющемуся с неба. Снова погрузившись в раздумья профессор и не заметил, как на горизонте показался город, а скоро и стена вокруг особняка, который станет сегодня историческим местом.

Большинство участников конференции уже собралось, профессор тоже приехал далеко не последним. Заседание светил медицины было необычным, уже тем, что по непонятной причине было созвано в маленьком провинциальном городке в старинном особняке. Далеко не все присутствовавшие знали, что причина такому выбору места есть и весьма веская. Профессор же знал, более того, участвовал в том, о чем многие давно забыли. Он был тогда еще совсем маленьким, но ему пришлось ассистировать в сложной операции – это была первая в мире пересадка легких, о чем ранее никто и подумать не мог, а малоизвестный провинциальный врач в условиях мало похожих на современные клиники, при помощи ребенка осуществил то, за что и теперь многие годы спустя берутся далеко не все хирирги. Благодаря той операции была выиграна большая битва и одержана победа не только в длительной кровопролитной войне, но и победа человеческого гения по большому счету над законами природы. После того случая вариантов кем стать, когда вырасти у мальчика осталось мало, он твердо знал, что будет врачом и постарается стать лучшим хирургом. И по сей день в его рабочем кабинете на самом видном месте стоит фотография ныне покойного, из-за нехватки донорских органов (что самое комичное и трагическое одновременно), учителя и хирурга.
Так сидя в одном из углов, слабо освещенных свечами, зажженными то ли по старинке, то ли из-за отсутствия электрического освещения, профессор вспоминал первые шаги своих детских босых ног в медицину. Исход конференции он предвидел, как и все, зная о цели их собрания, поэтому не собирался принимать активного участия, а поудобнее устроился в древнем мягком кресле, и не слишком внимательно стал слушать доклады выступающих. Мысли профессора больше уносились в прошлое и в воспоминания его молодости, связанные с этим маленьким городишком, куда он приехал сегодня, чтобы стать свидетелем подписания закона о разрешении использовании органов умершего человека без чьего-либо согласия. Все это было ему сегодня безразлично, он устал и плохо спал.

Практически все выступали с яростными речами за принятие закона. Люди думающие разумеется во всем этом легко могли увидеть руку поставщиков органов – военных, желающих нажиться на никому не нужных трупах взятых в плен иностранцев да и еще живых, но раненых, которые смогут умереть из-за «неизлечимости или смертельной травмы». Только ребенок мог бы не понять, что обращаться к врачам после подписания закона станет весьма небезопасно и равносильно подписанию смертного приговора, в случае, если болезнь хоть сколько-нибудь серьезна.

Лишь один из выступающих разбудил всех от однообразия абсолютно противоположной речью, это был один из соратников профессора, который уже по этой причине решил послушать своего ученика.
… - А сможет ли кто-нибудь из вас спокойно лечь под нож хирурга, который обладает эмоциями, зная, что в его власти признать вас безнадежным или решить спасти. Никто потом не докажет, можно ли было вас спасти, если врач решит вырезать из вас сердце пока оно еще «тепленькое». А если ребенок врача нуждается в донорском органе, станет ли он спасать никому не нужного бродягу с еще здоровыми органами, видя в нем не человека, а кусок мяса, от которого можно отрезать почку для пересадки. Ведь никто потом не узнает, не докажет, кроме совести конечно. Сможете ли вы спокойно жить, зная, что на вас, если вы здоровы, смотрят как на добычу те, кто имеет недуг. Ведь так не много надо, чтобы вы споткнулись, попали в аварию, а врач «не смог» вас спасти. Да и сами мы, не отдадим ли все ценности ради того, чтобы поскорее вернуть здоровье своему больному ребенку.
Закончив также резко, как и начал, он сел и замолчал, зал молчал ему в ответ. Все задумались над словами молодого ученого, имевшими рациональное зерно, понимая, что жертвование себя науке должно быть сугубо добровольным делом, а не всеобщей повинностью, позволяющей врачам резать всех налево и направо. Рубить с плеча в таких вопросах не стоило, но в стране почему-то всегда решения принимались слишком опрометчиво и без раздумий, думать начинили лишь когда видели ужасные последствия, того, что было сделано в спешке.
Председатель конференции одумался быстрее всех: «А теперь прошу заслушать доклад…». Хотя аудитории остальные докладчики были уже совсем не интересны, высший накал чувств они уже получили, адреналин уже выплеснулся в кровь, которой теперь оставалось только потихоньку остывать. Несколько человек уже покинули зал, а среди оставшихся прошелся шумок о том, что правящие круги уже на самом деле подписали закон, а конференцию собрали лишь для чистой совести, для «галочки», что все вроде бы по закону. Выступающие уже не так яростно произносили речи «за», как первые, а уже без энтузиазма, усомнившиеся в своей вере благодаря речи молодого ученого и нескольких его единомышленников.
Конференция нашла глубокий отклик в душах всех участников, это можно было сказать не сомневаясь, самым ярким свидетельством тому был перевес голосов всего лишь на 1 процент. Исход оставался тайной и победа сторонников закона была непредсказуема для всех.

*****
Сегодня Ричард и Эмиль собирались провести третью ночь подряд в одном и том же городе, такой красивой местности они давно не встречали, что и послужило причиной задержки их здесь. Вот и сейчас, недавно проснувшись, едва отойдя от сна, они снова сидели на холме и смотрели вниз, в долину, твердо решив провести здесь еще день и ночь.
Холм был всего-то метров двадцать высотой, и озеро не более полукилометра в диаметре, но все это почему-то столь воодушевило юных странников, что они не могли не любоваться этой озерной долиной, с другой стороны которая тоже венчалась холмом, а за ним шел лес с новыми постройками уже другого города со своей каменной душой. Озеро пустовало, казалось, что даже в толщах его воды нет жизни, столь глупы и строги одновременно были законы, напрашивалась мысль, что жизнь в него вплескнут только тогда, когда город заселят, а пока оно не имеет право на жизнь и в его водах обитают пока только русалки да водяные, не видимые невооруженным глазом. В то же время водная гладь была какой-то слишком естественной – возможно даже не искусственного происхождения, а оставленной в нетронутом виде. Проявления живой жизни в виде еще не срубленных деревьев, смешанные одновременно с мертвыми зачатками жизни искусственной притягивали и зачаровывали как неподвижный взгляд змеиных глаз. В душе оставалось лишь непонимание смысла своего существования здесь и сейчас, двигаться никуда не хотелось, все надоело и ребята уже подумывали остаться еще на несколько ночей. Они еще были слишком молоды, чтобы знать, что беда подкрадывается к нам именно тогда, когда мы расслабляемся. Наше подсознание словно убаюкивает нас, успокаивая, что все хорошо, а значит можно расслабиться. Часто мы поддаемся на такие свои уговоры, проявляем лень, или слабость и дорого за это платим.

Вечером, упоенные красотой, созерцаемой днем и утомленные мыслями, ребята впервые за долгое время заснули спокойно. Во сне они видели себя дома, там, где ни от кого не надо бежать, можно спать, сколько хочешь, не боясь быть пойманным кем-то, можно есть когда хочешь и быть с кем угодно в любое время. В этом мире такая роскошь была не позволительна. Снилось много еще всего интересного, но досмотреть до конца эти прекрасные мечты было не суждено.
«Проспали», молнией мелькнула первая, она же последняя мысль. В комнате раздались крики «беглецы!», и последовавший за ним удар по голове. Оба брата едва проснувшись, снова упали на пол, правда, уже не во сне, а без сознания.
Солдаты, заполонившие город вместе со строителями и рассветом не щадили задержавшихся  и не успевших убежать. Всем таковым грозила суровая расправа. Счастливчиком мог назвать себя тот, кто отделался бы ссылкой на рудники. В этот раз братья попали в эту избранную категорию, о чем пока еще не подозревали.

*****


На выходе из зала дорогу перекрыл мужчина лет около тридцати. Профессор попытался его обойти, но тот перегородил путь.
 - Профессор.
 - Да.
 - Моя дочь больна, ей нужна помощь.
 - Простите, я не решаю таких вопросов.
 - Выслушайте, пожалуйста. Она умрет, если вы ей не поможете. Хотите, я встану на колени.
И профессор Лангре услышал за спиной глухой удар об пол, на секунду поколебавший его намерение  – мужчина стоял на коленях, продолжая умолять о помощи.
Проигнорировав этот жест, профессор удалился из здания. Он и не заметил, как на улице снова стемнело, так затянулась конференция. Теперь просто хотелось спать.

Холодный ветер пронзал до костей, хотя был и не столь сильным как вчера, в день приезда. Сегодня как никогда профессор почувствовал одиночество. В ста метрах его ждал личный шофер, дома – любящая жена, дети и внуки. Но за эти сто метров он словно родился заново, увидел мир таким, как давно его не видел – красочно-новым, но одновременно устрашающим и полным печали одиночества. В очередной раз он ощущал себя единственным человеком на огромной пустынно-прекрасной земле, у которого нет никого рядом, который никому не нужен, этакий маленький принц. Правда уже давно не маленький и совсем не принц. Мысли переполняли своей тяжестью голову. Кто знает его как человека? Никто. Дома его знают как хорошего отца, главу семейства, доброго дедушку. На работе – он руководитель целого института проблем пересадки и регенерации внутренних органов, знаменитый хирург. В обществе он еще и ветеран войны, которая собственно и сделала его врачом, правда сначала психотерапевтом. А кто он как человек, и что такое вообще быть человеком и зависит ли это качество от высоты социального статуса, как проверить, пощупать – человек ли ты? Как хрупко все в этом мире, сегодня ты можешь быть на верху, на гребне волны, а завтра ты уже никто, просто солдат, гниющий в окопах за благо отечества.
Что же именно произошло, он так до конца не смог осознать в тот день. Проведя бессонную ночь в гостинице после конференции, закончившейся ожидаемым решением, которое правительство уже почти закончило оформлять в бумажном виде, он был выбит из колеи и замучен. Может на него произвел такое сильное впечатление тот молодой отец, умоляющий о помощи. Ну, разве мог он решить такой вопрос. Он всего лишь профессор. Он не может дарить почки, печени и легкие нуждающимся просто так, для этого есть специальные фонды, комиссии. Это их дело и работа. Его работа пришивать эти органы и следить, чтобы не было побочных явлений.
Но образ больного ребенка стоял перед глазами весь вечер и не собирался уходить.
    ………………    

У Эмиля снова начался припадок. Их давно не было и брат подумал, что они наверное навсегда теперь покинули его слабое тело, но надеждам Ричарда не суждено было сбыться. И младшему брату снова пришлось ухаживать за старшим, беспомощно валявшимся на полу, машины везущей их в заточение. Охранники разбежались сразу же, как Эмиль упал на пол, и предпочли подождать на улице, наблюдая через открытые двери фургона, как Ричард силой вытягивает язык изо рта судорожно бьющегося и брызжущего пеной брата, нежно и крепко одновременно прижимая его голову к своей груди. Еще минута и охранники понимают, что приступ прошел, оставив после себя лишь следы пены и желтое пятно на полу. Не зная бояться или оказывать помощь, они в нерешительности держались за оружие. Но поняв, что им то бояться нечего, опустили руки. Даже на лицах суровых солдат, которые, казалось, видели все на свете, отражалось теперь что-то похожее на сочувствие, еще чуть-чуть и они готовы будут отпустить несчастных узников, но за спинами раздается окрик:
- Вперед, хватит глазеть на них.
Солдаты снова занимают место в фургоне, поспешно выполняя приказание командира, и колонна двигается дальше. Но лица их совсем иные, наверное, это все-таки жалость, а может им просто неудобно или неприятно.
Эмиль уже окончательно пришел в себя и вопросительно посмотрел сначала на себя, а потом на брата, разочарованно кивнувшего в ответ.
- Снова? – все, что сказал Эмиль, изначально зная ответ и не требуя его от брата.
Оба они свято верили, что победили этот недуг, но видимо ошиблись, сильный стресс, которым стал арест, видимо вернул все на свои места, долгие годы работы над собой, самоконтроля и освоения различных психотехник теперь виделись бессмысленной тратой времени, не принесшей никаких результатов. Последнее обострение было несколько лет назад и Эмиль часто забывал, что когда-то болел, считая себя абсолютно здоровым нормальным человеком. Они даже не обращали теперь внимания на то, что их арестовали, полностью предавшись теме возвращения недуга. В теперешних условиях – в заключении, это было очень не к месту, если так можно сказать, на рудниках нянчиться никто не станет.

*****   

«Какой-то я стал слишком чувствительный» - подумал профессор, вспоминая только что завершившуюся поездку и то, как он предался воспоминаниям о прошедшей любви. Перед внутренним взором снова ярко всплыли образы далекого прошлого и недавнего еще настоящего. Почему-то обстоятельства всегда складываются сразу все в одну кучу. Тут еще оказывается и у его давней подруги, можно сказать первой любви, сын тоже нуждается в донорском органе. И, как на зло, конференция проходила именно в этом маленьком городишке, где жила его первая любовь и где тогда еще не профессор, а просто молодой человек часто с ней встречался.
Трепетно и страшно было ехать в этот город. Последний раз он был тут, когда любил другого человека, а с тех пор, только однажды проезжал мимо. Въезжая в город, он был охвачен волнением, что каждый дом и каждое место тут будет напоминать ему о далеком прошлом, о моментах счастья и горести.
Он ехал по чужому городу, вспоминая о прошедшей любви и увидел ресторан с названием «Дикая роза». До того, как начать свой теперешний бизнес была у него задумка построить свой ресторан, именно с таким названием, с именем цветка красивого и свободного. Увиденное это название, словно крик из прошлого чиркнуло по сердцу. Во время поездки он к счастью не встретил больше никаких воплощений своих воспоминаний, но где-то в глубине души все-таки надеялся их встретить. Боялся и одновременно надеялся.
- Здравствуй, Марина, - обнял он жену, встречающую его на пороге.
- Что-то случилось, - спросил Лангре, вглядевшись в серьезное лицо жены.
- Снова приходил тот мужчина, о котором ты говорил по телефону, просил помочь.
- Я не благотворительная организация, нет у меня запасов почек, не могу я помочь.
- Ладно, - слегка обидевшись, отошла в сторону жена.
- Почему именно ко мне он пришел, - тихо сам себя спросил профессор.
- А почему ты самый известный хирург-трансплантолог в стране, об этом ты никогда не задумывался, - из другой комнаты спросила жена. – Да и …
Жена не успела договорить, как зазвенел телефон. Трубку снял профессор.
Марина только и успела заметить, как лицо мужа несколько раз изменилось в цвете, становясь мертвенно бледным.
- Сэр, ваша внучка.., - произнес голос в трубке. – При перелете из школы произошла авария. В общем она в реанимации.
Ничего не ответив, профессор положил трубку, и, заставив жену охнуть от страшной новости, быстрым шагом вышел из дома.

- Девочка чудом осталась в живых, - сообщил дежурный врач. – Но надолго ли не знаю. Нужна пересадка почек… обеих.
Куда идти из больницы профессор не долго думал, а сразу направился к старому товарищу, генералу, руководящему комитетом помощи медицине, они были основным поставщиком органов для клиник. Война не щадила никого, а органы добыть там можно было всегда, правда не для всех, хотя и все военнослужащие подписывая контракт заведомо ставили подпись в согласии на использование своих органов на благо науки.
Генерал быстро понял, в чем дело и спросил только:
- Кто?
- Внучка, - так же кратко ответил профессор.
Через час бригада санитаров привезла донорские органы внучке профессора, а еще через 4 операция успешно закончилась.
Только вернувшись домой и остановившись от суеты профессор снова вспомнил того мужчину. Вспомнил и задумался, а кто же поможет ему, и еще сотням нуждающихся, ведь даже недавнее разрешение забирать органы у умершего без разрешения родственников вряд ли улучшит ситуацию. Скорее наоборот породит недоверие к врачам, которые могут легко убить людей, на самом деле не безнадежных, а которых можно спасти. Врачи теперь могут убить любого ради органов, чтобы перепродать их подороже и нажиться самим. Теперь Лангре совсем не знал, как быть. Фундамент его твердого убеждения в том, что нельзя было принимать этот закон, давал трещину. Он сам уже воспользовался им в какой-то степени. Что же получается – до принятия закона люди состоятельные могли позволить себе донорские органы, и после принятия – тоже, а простые рабочие как были обречены на ожидание смерти, так и остались. Закон ничуть не защитил их и не дал ни грамма спокойствия. Когда-то учитель профессора Лангре говорил : «Каждое наше движение должно приводить нас в положение, лучшее чем предудущее». В данной же ситуации улучшение было только для одной стороны – и совсем не для большинства. Хотя казалось бы ему-то мировой знаменитости, чего бояться он лишь нажиться тоже на этом сможет. Но как-то это было не по душе профессору.
В суете таких мыслей он вдруг вспомнил, да вспомнил… Господи, это же ее первый муж, муж погибшей дочери. Как он мог забыть его. Может потому, что дочь прожила с ним до неприличия мало, быстро выйдя за него замуж, и из-за своего стервозного характера быстро уйдя к другому, который не уберег ее от гибели. В этот миг он увидел в том просящем мужчине чуть ли не самого близкого человека на Земле и захотел, от всей души захотел ему помочь, спасти ребенка, который мог быть его внуком.


Порывшись с минуту в записной книжке и остановившись на имени Марата. профессор набрал номер.

- Мне жаль что так получилось, - в середине разговора вспомнил Марат о погибшей дочери профессора, своей первой жене.
- Да не виноват ты не в чем, сама она тоже хороша была, хотя нельзя плохо говорить. Не мог же ты ее силой держать. Человек вправе сам выбирать. У самого то дела как?
- Неплохо вроде бы, если не считать болезни дочери. Я на полюсе работал долго, она там в прорубь провалилась и уже несколько лет с почками мается, вот сейчас врачи сказали, что дальше тянуть некуда, или операция или предложили эвтаназию. Сейчас вы, наверное знаете, с этим не церемонятся, никому не нужны неполноценные члены общества. Зарплата полярника конечно большая, но на донорские органы, тем более без очереди, не хватит.
- Береги дочушку, помогу тебе.
- Спасибо, что есть, все отдам.
- Не надо мне твоих денег, на витамины дочери лучше потратишь.




*****


Немало задействовано было людей, чтобы помочь бывшему мужу покойной дочери, цепочка получилась длинная и дошла до места ссылки Эмиля и Ричарда. Военный джип стоял возле дома охраны и руководства рудника Ньютеры. Для солдат из комитета помощи медицине это была рядовая ничем не примечательная поездка за новыми донорами, они как всегда заберут необходимое количество людей, органы которых послужат для здоровья и благоденствия «избранных» граждан, пропивших печень или прокуривших легкие. В лучшем случае, отобранные быстро и легко умрут на операционном столе, в противоположность многолетним мучениям и издевательствам на руднике. Но среди самих сосланных всегда ходили легенды о тех, кто чудом спасся благодаря тому, что его увезли отсюда. Поэтому при возможности они старались бороться за место избранного, кто уедет с конвоем. Хотя ходили и другие истории – о тех, что выжил после того, как у него забрали орган – эти полуживые и скрывались во тьме незаселенных еще городов. Чаще всего же солдаты отбирали «мясо» сами или начальник лагеря отдавал кого-нибудь на свое усмотрение, как и произошло в этот раз.


- Забирайте этих, органы все здоровые, а работники из них никакие, у одного эпилепсия, а второй все время ухаживает за первым, но хотелось бы…
Старший из солдат кинул в руки пачку некрупных купюр и начальник рудника удовлетворенно пнул в спину двоих узников, указывая нового хозяина. И Эмиль и Ричард устали от работы и по большому счету им было все равно на кого работать, не видя надежды на спасение и не зная, что их ждет.




Девочка упала и забилась в судорогах, еще миг и она перестала дышать. Она была мертва. Все произошло на глазах профессора. Он мог ее спасти, но не захотел, отговариваясь, что не может, да и не успел уже. Корабль с донорами Ньютеры приземлится только вечером. И они будут уже никому не нужны. Хотя солдаты с радостью перепродадут их кому-нибудь.




- Мама говорила, что сегодня надо просить у высших сил все, чего ты хочешь, - прошептал Ричард.
- Попробуй, если уж говорила, - с тоской ответил он. Мать они видели несколько лет назад, когда были еще детьми из обеспеченной земной семьи, пока не связались с циркачами, продавшими их торговцам людьми и давшими путь их длинного странствия.
 - А почему собственно в этот 19-й день происходят чудеса?
 - Я не знаю, да и вряд ли кто-то помнит. Давно это было и вопрос, действительно ли было на самом деле.  Поэтому все происходит просто из-за веры, потому что все верят, что именно в этот день происходят чудеса и даже вода становится волшебной. А она волшебная на самом деле всегда, только если мы верим в это, иначе нет. Мы делаем ее или живой или мертвой, своим к ней отношением.  Подумай только все растения строят свои тела из одной только воды. Это ли не чудо. Я знаю ты воспримешь сейчас все это не так, как я хотел сказать на самом деле, но со временем ты все поймешь, как и то, что чудеса есть и будут всегда, а вот кто их делает, тебе еще предстоит узнать.




«Он уже почти мертв, никто и не узнает, что я не спас его», - думал Лангре, -  «Да и шансов у него нет, надо начать ампутацию почки, как можно раньше, она еще пригодится живым».


Мальчик очнулся от наркоза на удивление быстро и уже рвался встать с койки, лежащий рядом старик был напротив неподвижен и видимо находился в глубоком сне. На соседней койке лежала девочка, которой видимо и предназначались его или брата органы. А вот и сам брат, тоже еще спящий. А вот что делал рядом этот старик – пока не понятно, он же вроде врач, Эмиль потрогал спину в области почек и к своему недоумению понял, что его никто не трогал, ни шва, ни повязки там не было, и почка видимо была на месте. После этого пришло осознание того, что делает рядом старик- врач, подтверждением мысли была повязка на спине, выглядывающая из-под одеяла.
Этот молчаливый протест профессора, против произвола и хаоса, творящегося в мире, погрязшем во зле заставил глаза Эмиля сделаться мокрыми.


20.12.09
18:35