Вершина. Часть 9. Глава 3

-  Ego te baptizo Augustinus in nomine Patris et Filii, et Spiritus Sancti...
   Августин заплакал, детский крик пролетел под сводами церкви Сан-Марко. Мне, крёстному отцу, передали ещё мокрого младенца, Амелия помогла завернуть сына в  белоснежные покрывала.
-  Хорошо, что мальчику дали такое имя и крестили его в нашей церкви: в библиотеке этого монастыря хранятся труды Аврелия Августина, учителя Благодати! У ребёнка теперь будет сильный покровитель! - священник был доволен моим щедрым пожертвованием и старался изо всех сил нам угодить.
   Я заглянул в тёмные, неопределённого цвета глаза Августина, и подумал о том, что ему ещё открыты тайны Вселенной. В детских зрачках отражается бесконечность пути бессмертного духа. Ему всего две недели от роду, а он уже видит сны, и улыбка озаряет его уста, будто сам Ангел склонился над нами.
   К возложенной на меня почётной миссии я подошёл со всей тщательностью: добыл немалыми усилиями дворянский наследственный титул для Валентино и Амелии, купил для них земельный участок с поместьем близ Флоренции. Это позволило укрепить статус молодой семьи в обществе и обеспечило их безбедное существование. Валентино теперь исполнял должность моего личного секретаря и получал ежемесячное жалование. Деметрио ничего не имел против него и поэтому позволил мне осуществить задуманное, невзирая на большие траты. Хуже дела обстояли с Амато, которого он по-прежнему ненавидел. Его положение я не мог возвысить, так как всё ещё находился под властью отца.
   Как-то раз Амато мне сказал: "Я всегда был твоим преданным слугой, Эрнесто, им и умру. То, что ты делаешь для Амелии и Валентино - действительно важно, им ещё жить и растить своих детей... Я же - всецело принадлежу тебе и большей чести мне не надо."
   Церковный хор пел под аккомпанемент органа, атмосфера величественного храма настраивала всех на помыслы о вечном. Священник заканчивал обряд, а облачённый в белоснежные пелена Августин, уже искал у матери молочную грудь, требуя немедленно его накормить.
   В этот же день в честь помолвки Марии, старшей дочери Козимо и Элеоноры, с Альфонсо II д'Эсте по всей Флоренции проходил праздник. Улицы были украшены флажками, играли музыканты, везде продавались сладости и цветы. Толпы народа, знать и простой люд ожидали появления молодой четы и их венценосных семей. 
   Это событие сулило большие выгоды не только семье Медичи, всей Тоскане.
   Альфонсо, старший сын Эрколе II д'Эсте и Рене Французской, дочери короля Франции Людовика XII и Анны Бретонской, слыл хорошо образованным и культурно просвещённым человеком, занимавшимся благотворительностью и любившим искусство. 
   Между ним и Марией было много общего, их интересы, молодость и красота сулили счастливый брак. Заключённый ещё в детстве будущих молодожёнов договор между высокопоставленными семьями должен был вот-вот свершиться. На празднование во всей Тоскане было отведено целых три дня...
   Но напрасно ждали горожане появления праздничной процессии. Уже к вечеру стало известно о трагедии, произошедшей в семье. Смерть Марии приписывали внезапно случившемуся приступу малярии, но поползли недобрые слухи о том, что девушка была задушена собственным отцом, узнавшим о её романе с пажом; не выдержав позора, которого было не избежать из-за потерянной девственности невесты, разъярённый герцог не совладал с собой. Так всеобщее ликование сменилось трауром.
   С Альфонсо был заключён новый договор, теперь ему предназначалась младшая сестра Марии, тринадцатилетняя Лукреция, по причине того, что Изабелла, средняя дочь, была уже обещана Паоло Джордано I Орсини, герцогу Браччанскому, члену влиятельного рода Орсини.
   Как я ни пытался увидеться с Элеонорой, чтобы поддержать её в горе и выразить своё сочувствие, мне это не удалось. Герцогиня закрылась от мира и оплакивала своё любимое дитя. Ходили слухи, что она возжелала удалиться в монастырь, но никто не мог сказать что-то более определённое.
   Марию похоронили в оратории крепости Ливорно. Козимо тяжело переживал смерть старшей дочери. Убитый горем, он заперся в своей половине дома.
   По прошествии нескольких дней публичная казнь одного из пажей семьи только добавила слухов. Молодой человек был обвинён в государственной измене и шпионаже, его протащили за лошадью по улицам города и четвертовали. Части его тела были выставлены на всеобщее презрение.
   Трудно себе представить, что испытывала в эти дни Элеонора. Все мои молитвы к Богу были о ней. Я знал, как близка была ей Мария, и как сильно герцогиня любит своих детей.
   В это тяжёлое время я вспоминал Адриану и наблюдал за Антонио. Спустя столько лет герцога постигла такая ужасная кара. Наши грехи неизменно влачат за собою последствия, тяжесть которых даже трудно себе представить, но страшно не это, а то, что за твою вину расплачиваться будут и дорогие тебе близкие люди.
   Прекрасное лицо молодой принцессы стояло у меня перед глазами, их милое щебетание с Вероникой во время написания портрета в приёмной Элеоноры, то, как принцесса отвела подозрения от матери, когда появился отец... Эти моменты постоянно прокручивались в моей памяти, снова и снова возвращая чувство безвозвратности потери.
   Дети тоже оплакивали эту смерть, особенно Вероника, её нежное девичье сердце впервые встретилось с глубокой утратой. Она смотрела на так и незавершённый портрет Марии и горько вздыхала. Всё произошедшее казалось каким-то кошмарным сном, который однажды обязательно должен закончиться, оказаться неправдой, но увы, ничего уже было не вернуть и не исправить. Молодая жизнь оборвалась, так и не успев как следует начаться. Семнадцатилетняя принцесса Тосканская Мария Медичи покинула этот мир.

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/08/31/1384