По обе стороны океана. 17. Хай, Чаттануга чу-чу...

                ГЛАВА 17.
                «ХАЙ, ЧАТТАНУГА ЧУ-ЧУ…»

      Через двести километров, в тёплых апрельских лучах, въехали в Чаттанугу штата Теннесси.

      Воспетый в старой песне, в голливудском фильме «Серенада Солнечной долины», он давно интересовал ребят. Подъезжая, пели песенку про поезд до Чаттануги и хохотали.

      Решили задержаться, походить по достопримечательностям не протоптанными маршрутами, а своими. Изучив подробную карту, поняли, что там полно мостов. Вот прогулку по ним и наметили.

      За несколько миль до города, через развязку возле кладбища Конфедерат, свернули на Брайнер-Роуд, где и нашли милый отель в две звезды Родуэй Инн. И не важно, что так скромно кто-то оценил гостиничку, там было всё: прекрасный подъезд, большой номер, спортзал и бассейн! Что ещё нужно путешественнику? Поесть? Здесь завтраки и богатый выбор в баре.

      Неподалёку от отеля обнаружили кафе «Настоящий мексиканец».

      Его хозяином являлся Мигелем-Маурисио Ла Гуэрра. Ходил в огромном неподъёмном сомбреро, что заставляло дородного крепкого мужчину лет пятидесяти семи ходить неспешно, величаво, плавно поворачивать голову, не делая резких движений. От этого он казался на удивление породистым, интеллигентным, внушающим доверие, заставляющим невольно уважать и дорожить его мнением и словом.

      Под большим навесом кафе никогда не бывало пусто, и создавалось ощущение, что ты не в Америке, а на его Родине, в знойной Мексике.

      Молодые быстро потеряли ощущение реальности и местоположения: громко хохоча, безостановочно болтали на смеси английского и испанского, не стесняясь, размахивали руками, шутливо толкались, по-доброму перебраниваясь с соседями по столику или стулу, заигрывали глазами и попами.

      Тони тут же превратился в сеньора Антонио и мгновенно включился в невсамделишную жизнь райончика, расспрашивая Мигеля на его родном языке, которым неплохо владел, внимательно и терпеливо выслушивая советы бывалого эмигранта. С его неоценимой помощью и составили план вылазок по городу и окрестностям.

      Отсыпались первые сутки, купались и загорали до черноты, став неузнаваемыми и для себя.

      Смеясь-кривляясь, фотографировались, дурачились, отмахивались от любопытных местных детишек, сразу заприметивших зоркими разноцветными глазками отсутствие на пальцах канадских гостей обручальных колец.

      Задумчиво почесав голову, Тони поехал к Мигелю посоветоваться.

      Вернулся через два часа уже с кольцами. Глубоко глядя в глаза, надел его Дэйзи на левый безымянный пальчик, прошептав на итальянском заветные слова: «Я беру тебя…», на что она панически дёрнулась бежать, но тут же была поймана и залюблена до полусмерти.

      – Ни на что не надеюсь, любимая… – задыхаясь-захлёбываясь от восторга и неземного счастья, дрожа огромным телом, бережно прижимал рыдающую девушку, – но это для меня важно, пойми… Не глуп… не исключаю, что останешься навсегда единственной женой… неофициальной гражданской, – непонятно посмотрев в мокрые несчастные глаза, взволнованно поцеловал в лоб, виновато улыбнулся. – Прости, что так обманул тебя, – заметив удивление, грустно выдохнул, покраснев щеками. – Кольца эти Пилар-Анхелика, жена Мигеля, освятила в церкви только что. Тайком положила под покров, когда убирала к обедне часовню местную. «Теперь и вы ходите под богом», – сказала, когда вернулась со службы. Пригласила нас к себе «на праздничный ужин в честь маленького счастья». Не сердись, моя радость, законной силы этот обряд не имеет. Как она шепнула: «Здесь половина супругов так, “мимо кассы”, женаты. Даже на скромную свадьбу не у всех находятся средства. Регистрируются в муниципалитете, а потом подобным образом проходят обряд в часовне. Бог видит и молчаливо благословляет!» Теперь и мы под его взором ходим, – тихо счастливо рассмеялся, трепетно целуя притихшую Лану. – Моя жена…

      Её разрывали противоречивые чувства: и понимала его, и противилась мятежным сердцем. Подумав, расслабилась и с этой минуты стала молодой женой мощного канадского парня итальянского происхождения Энтони-Эндрю Мэннигена-Монтанари.

      «Сеньора Монтанари. Каково это звучит? Кьяра Монтанари, Светлана Горская, неплохо, однако, – пыталась отвлечься шуткой, отодвигая истерику. – Или миссис Тони Мэнниген? Да, допутешествовались… Уже женаты. Пока. Пока…»

      Крупные слёзы всё же полились из синих, как Онтарио, глаз.

      – Тебе это неприятно? – потерянно прохрипел.

      – Я плачу от счастья, любимый… Супруг мой…


      К Мигелю пришли, едва не опоздав, – не могли оторваться друг от друга.

      Муж оказался прав: им нужна была здесь и сейчас некая определённость в отношениях, своеобразная концовка вспыхнувшей любви и страсти. Законная, хотя бы пред лицом Бога, благословлённая и благословенная – настоящая, чистая; крепкая семья. Ею себя и ощущали.

      Не потому ли, едва появились в тупичке возле кафе, их встретили с радостными криками, как настоящих молодожёнов, зарезав петуха и окропив кровью порог зала, где собрались многочисленные новоявленные мексиканские родственники и друзья.

      – Только свои, – гордо объявил хозяин. – Теперь и вы часть нашей маленькой семьи. Отныне, двери наших домов для вас открыты всегда, в любое время дня и ночи.

      Так канадцы стали членами мексиканского клана Ла Гуэрра.

      Здесь и отдыхали, возвращаясь с прогулок, и решали насущные проблемы; здесь их тихо брали с двух сторон под руки и вели в собор на вечернюю или обеденную службу, не обращая внимания, что молятся на своих языках и даже крестятся по-иному. На всё шептали, смиренно потупив глаза: «Ему виднее».


      – …Антонио, amigo, а ты свою nin'a к водопадам Райн возил? По знаменитому пешеходному мосту провёл? А на навесных мостиках постояли?

      Увидев покачивание головы, изумлённый Мигель воздел руки горе и оглянулся.

      – Педрито, мой мальчик, ты где?..

      Появился подросток, густо покрасневший от детского имени.

      – Педро, завтра будешь сопровождать сеньору Дэйзи и её уважаемого мужа Антонио к водопадам. Поводи их, расскажи, как ты это умеешь, мой мальчик! И не скупись на слова – они впервые в этом благодатном крае! Сделай же так, чтобы им захотелось бывать здесь чаще и нас не забывать, навещать – семья теперь одна!

      Притянул пунцового парнишку, смачно поцеловал в обе щёки под всеобщий одобрительный смех и передал по очереди другому родичу.

      Пока все не благословили – не отпустили сгорающего от стыда и смущения парня, тающего под тёплым синим взглядом очаровательной новоявленной белокурой родственницы.

      – Вот, сеньора Дэйзи, можете его получить в Ваше пользование на всё время – мы доверяем Вам с лёгким сердцем. Как проснётесь завтра – приезжайте на семейный завтрак часов в семь, пока не жарко. Отсюда и поедете. Он смышлёный мальчик – наша гордость и надежда, – тяжело вздохнул. – Как поёт!.. – покачал черноволосой головой без единой сединки. – Эх, Дева Мария Гваделупская, немного бы везения и удачи парнишке…

      На три дня молодые получили самого спокойного, милого, толкового и знающего окрестности досконально гида – Педро.

      – Как тебя лучше называть, племянник наш? Скажи сам. Могу предложить имя на европейский лад: Патрик, Пэдди, Пэд, – Тони спокойно протянул руку, уважительно пожимая. – Или Пьер, по-французски.

      – Да, пожалуй, Пьер, – сильно покраснел.

      Парнишка лет шестнадцати смущался невероятно – впервые оторвался от громогласной и многочисленной родни.

      – Спасибо, сеньор Антонио.

      – С чего начнём, Пьер?

      Мягко приобняв, Лана заглянула в чёрные, как ночь, огромные глаза, залюбовавшись длинными и густыми ресницами.

      – Карта нужна? Мы на машине.

      Начались долгие поездки, пешие прогулки, переходы и восхождения на горы, прохождения по раскачивающимся канатным мостиками и восхищение неохватным простором долины, что открывалась с высшей точки между горами Аппалачи и плато Камберленд. Побывали на озёрах Чикамога и Никаджек, которые являются частью реки Теннесси. Мосты Ветеранс, Олгейт, Джон Росс и Уолнат-Стрит были не только сняты на плёнку, но и зарисованы с разных ракурсов.

      Когда программа по окрестностям и достопримечательностям была пройдена, стали беседовать с людьми на зелёных лужайках, загорающих семействами с корзинами для пикников – тихая и суетливая жизнь города в одном флаконе.


      На исходе третьих суток, молодой семье устроили проводы с национальными песнями, танцами, шутками и розыгрышами.

      Лана тайком смеялась: «Почти русские, только говорят на испано-английском языке. Даже поговорки и сказки нашлись похожие!» Старалась быть осторожной и отговорилась глубокими познаниями России, сказав, что учится на факультете славянской истории и филологии.

      Поверили и всё расспрашивали, интересовались, хлопали в ладоши и по бокам, вскидывая руки над головой в изумлении:

      – Как же на испанцев и мексиканцев похожи славяне! А песен, сеньора Дэйзи, не знаете славянских и русских?

      Взяв несколько гитар, уселись вокруг и стали внимательно слушать мотив и размер, быстро схватывая и уже со вторых куплетов аккомпанируя певице.

      Смущалась, зная, что музыкального слуха у неё нет, но, видя мягкую счастливую улыбку мужа, справилась и постаралась не опозориться. Всё равно мексиканцам не понять, что она и есть русская.

      Провожали молодых до самого шоссе, продолжая тихо играть на гитарах и поя грустные народные мексиканские песни.

      Свете запомнилась особенно одна, «Mia negra camisa», про чёрную рубашку, которую мужчина, потерявший любимую, поклялся никогда не снимать и не менять, пока не умрёт. Едва сдержала слёзы, когда Тони перевёл слова.

      Родня добродушно рассмеялась и, уступив, стала петь песни повеселее, больше не печаля по пустякам милую белокурую голубку, Palomitas, как её прозвали сразу, едва увидели.

      Долгие годы легенда о залетевшей в их семью небесной голубке жила и крепла. Сказка о канадской Паломе с ангельскими небесно-синими глазами.


      …Она не оставит их семью без помощи: как только события улягутся, поможет клану Мигеля, рекламируя его кафе везде и всем. Большой наплыв посетителей позволит покончить с нищетой и построить мотель «Палома» со знаменитой кухней «От Мигеля». Педро, окончив школу, получит приглашение на прослушивание в престижный Коллеж Искусств в Оттаве. Поступит, отучится и станет известным певцом в стиле кантри, взяв сценическое имя Пьер Герри (Pierre Guerry).


      …Супруги выезжали из города через Восток Ридж и его развязку, и по хайвэю Ларри МакДональда устремились в Атланту штата Джорджия. Радовались, грустили:

      – Прощай, Теннесси! Ты стал для нас знаковым. Вот тебе, и Чаттануга чу-чу… «So, Chattanooga Choo-Choo, Won't you choo-choo me home!»* Только для нас она вряд ли станет домом, и нам никогда ей не спеть: «Вот я и вернулся поездом домой»…


      Двести километров до Атланты преодолели за три часа, не торопясь и выходя полюбоваться весенним пейзажем.

      Вокруг цвела сирень!

      Тони наломал охапку сиреневых с красной серединкой цветов, и машина вскоре пропахлась ими так, что головы снесло серьёзно!

      Едва доехали до отеля ЮниверСити Инн на Норд-Декатур Роуд.

      Номер в старинном отеле 1767-года постройки так поразил, что немного остудил горячие головы молодожёнов. Спокойно поселились и поужинали в ресторанчике неподалёку.

      Только добравшись до номера, и сорвались в душе. Старались не шуметь, насколько это было возможно, а муж всё ворчал и мечтал о том лесочке между Ноксвиллом и Чаттанугой.

      Лана держалась из последних сил, призывала его к здравому смыслу и силе воли, напоминала наставления доктора Джонни Коллинза в Ноксвилле, да и слова Майка Майера о возможных возвратных осложнениях после ЧМТ, но это слабо работало.

      Понимая, что повторения медового месяца не предвидится, сходил с ума от любви, страсти и… отчаяния. Не сдерживали даже синяки девочки.

      Осмотрев поутру, падал в раскаянии на колени, целовал и плакал, опять смазывал следы новейшими гелями и мазями, обещающими чудодейственное исчезновение кровоподтёков за несколько применений, и… вновь безоглядно самозабвенно любил, забывая о мощной комплекции.

      Сознавая, что на людях в таком виде не появишься, купались и ныряли по ночам, благо, было по-летнему тепло и вода не успевала остыть до утра, но и там Тони не отступал.


      Потерпев два дня, серьёзно поговорила, договорилась дать возможность спокойно поработать с накопленным материалом, чтобы потом можно было выдать их побег за поездку по сбору впечатлений.

      Устало кивнув, прижал к себе и попросил прощения за невоздержанность, согласившись посетить частного врача и три дня полечиться в клинике.

      О враче узнали случайно от пожилой французской пары, тоже захворавшей в чужом климате.

      Первый раз вчетвером отправились к врачу общей практики явно японского происхождения.

      Документы пациентов его не интересовали. Принимал на открытой веранде, на мягких ковриках, усадив очередь в несколько человек под раскидистой старой вишней сорта «Йосино», отцветшей, но ещё осыпающей припоздавшие цветки с розовыми лепестками, невинно соря ими в чашки с зелёным и травяным чаем, подаваемым женой Томико и дочерью Сорой.

      На коленях они ползали между гостями, едва говоря на ломаном английском, и низко почтительно всем кланялись. Видимо, муж только недавно смог перевезти семью в Штаты.

      Жена тихо расспрашивала гостей о желаниях и, выяснив, что человек голоден, приносила суши и салат. Если понимала, что пациент накануне не спал от боли, наливала густой чёрный чай с травами, и это позволяло ему поспать час на подложенных Сорой под голову джутовых подушках тут же в уголке.

      Пошептавшись с Томико, Дэйзи напоила таким лечебным чаем Тони.

      Вымотанный дорогой в тысячу километров, бесконечным любовным марафоном, просто усталостью тела и души, уснул на пять часов! Что капнула лукавая жена доктора в настой – оставалось гадать, но, проснувшись после обеда, выглядел отдохнувшим, свежим и бодрым.

      Тогда лишь господин Акено Миура принялся за обследование пациента.

      Вышел через четверть часа, отослал оставшихся пациентов по домам, извинившись и назначив им приём завтра с утра.

      Женщины семьи проводили троих клиентов с виноватыми низкими поклонами, вручив по корзиночке японских сладостей в качестве компенсации.

      – Рассказывайте, госпожа, – врач мягким жестом прикоснулся к руке Ланы, усадил на низкий диван возле дверей в гостиную. – Он спит после процедуры. У нас есть достаточно времени.

      Выслушав пациентку с опущенным долу взором и бесстрастным лицом, глубоко заглянул в глаза и настоял на личном осмотре.

      Покраснев до бурого цвета, молча сдалась.

      После осмотра, не поднимая глаз, расписал план оздоровительных и восстанавливающих мероприятий и снабдил мешочком японских трав для лечения по женской линии.

      От себя, объяснив действие шёпотом и понятными жестами, Томико вручила амулет и несколько пузырьков с настойками для девушки и её мужа.

      Спрашивать о составе Света не стала: женщины никогда не навредят себе подобным.

      Три дня подряд навещали маленький домик в предместье огромного мегаполиса, наслаждаясь уютом «маленькой Японии» в саду семьи Миура.

      Чем лечил врач, как, какими приёмами – Лана не спрашивала, но после каждого посещения муж становился спокойнее и сдержаннее, и уже не набрасывался с безумными ласками и изменившимся до неузнаваемости лицом. Только осторожно любил, нежно и почтительно, едва касаясь тела. Бассейн был не только рекомендован – обязателен. Вот и плавал часами, пересекая большой водоём туда-сюда, переворачиваясь в воде, как заправский пловец.

      Между сеансами ходили по городу, ездили смотреть достопримечательности, но не обычные, а выбранные по старинной карте, купленной в антикварном магазинчике. И… открылся целый мир старой Атланты: богатой, рабовладельческой, с дворцами и виллами-гасиендами, настоящими замками, неприступными крепостями, с домами, что чудом цеплялись за жизнь прокопчёнными кирпичами и выбитыми стёклами, с запущенными одичавшими фруктовыми садами и заросшими парками при усадьбах, с причудливыми постройками эпохи бурного развития округа, которые оставили в городе немало интересных зданий.

      Зарисовывая, фотографируя, расспрашивая местных стариков, Света записывала, помечала, набрасывала умелой рукой. Ничто не укрывалось от пытливых любознательных жадных до нового и необычного глаз и рук.

      Несколько толстых блокнотов, альбомов отослали домой, целую посылку непроявленных кассет. Поездка оказалась невероятно продуктивной!

      Сам город был просто огромным индустриальным монстром, но чем-то привлекал ребят: всё ездили по улицам, выбирая окраинные маршруты – Атланта задыхалась в пробках и гари! Старались больше бывать в парках и заповедниках, дыша чистым воздухом, радуясь тишине и спокойствию. Лишь по отдалённому неумолчному гулу мегаполиса, доносящемуся в девственные местечки, было понятно – цивилизация неумолимо наступает.

      Особенно полюбили зоопарк и ботанический сад.

      Тони заходился от восторга среди всякой-разной живности, а Дэйзи любила растительную природу. Шли на уступки друг другу, не помышляя даже на миг расстаться.


      Однажды парня пригласил знакомый постоялец, заядлый рыбак, на ночную ловлю на местное озеро, славящееся богатыми уловами, не подумав, бездумно согласился. Напрасно.

      Вернулся под утро недовольный, продрогший и мокрый, сбросил зловонную одежду в коридоре, подхватил сонную и горячую жену с постели и пошёл в душ. Прижимал к себе и ворчал, что самый богатый и лучший «улов» дома в супружеской постели.

      Ловил «домашнюю рыбку» до самого приёма у врача.

      Чуть не опоздали и приползли туда с красными глазами и такие голодные!..

      …Томико, увидев их, покраснела, смущённо опустила непроницаемые чёрные глаза и повела на свою кухоньку, не решаясь вывести на публику – лица, бледные и осунувшиеся, выдавали любовников с головой ярко сияющими глазами, как и специфический запах тел, как ни старались смыть и скрыть парфюмом. Накормив и настойчиво напоив тёмным чаем, уложила обоих на маты в заднем коридорчике. Когда беспробудно уснули, с дочерью раздели и обтёрли матерчатыми рукавицами, пропитанными растительным настоем – хорошо тонизировал, дезодорировал даже самые стойкие ароматы.

      Доктор Акено принял Тони последним, негромко выговаривая строптивому пациенту за невоздержанность и причинение вреда молодой жене.

      Щедро расплатившись и сердечно попрощавшись, супруг пообещал, что постарается больше не срываться.

      Вся семья Миура провожала гостей, низко кланяясь, краснея и скромно опуская глаза долу. Улыбки так и не показались на интеллигентных, уважительных лицах японцев – безукоризненное воспитание.


      Возвращаясь отдохнувшими и возрождёнными от чудо-доктора в отель по вечернему городу, молодые любовались мириадами огней, ослепившими южное небо настолько, что звёзд не было видно вовсе! Было почему-то жаль. Потому решили больше задерживаться в Атланте.

      Поужинав в маленьком итальянском ресторанчике на окраине, наевшись вкуснейшей и острейшей лазаньи, умиротворённо и неспешно пили слабое домашнее вино.

      Заметив, что оба посетителя клюют носами, хозяин вызвал сына, и тот доставил клиентов на их собственной машине до отеля, не взяв за услугу ни доллара.

      Войдя в номер, просто замертво рухнули на кровать и проспали до раннего утра.

      Их разбудили звонком по договорённости служащие отеля.

      Пора было уезжать из громадного и шумного города на природу.

      Выпив кофе, расплатились и выехали, взяв направление на юго-восток.


      …Развернув только часть карты, Тони не выпустил её из рук. Показал пальцем дорогу и тут же убрал, забавляясь нетерпением жены. Когда насупилась, криво улыбнулся и стал выворачивать машину на грунтовку.

      – Нет, остановись! – строго осадила. – Доктор ясно дал понять: шутки кончились – ты на краю срыва. Остынь и вернись на шоссе. Прошу.

      Замерев, остановил «Бьюик», растерянно посмотрел на непривычно серьёзную, неприступную Дэйзи. Тайком вздохнул и вернулся обратно на трассу.

      До самого Мэйкона не разговаривали.

                * …So, Chattanooga Choo-Choo, Won't you choo-choo me home! (англ.) – Что ж, Чаттануга чу-чу (поезд на Чаттанугу), вот я и вернулся поездом домой!


                Сентябрь 2013 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2013/09/07/1077