Вершина. Часть 9. Глава 9

   Мать Адрианы так и не пришла в себя после удара. Врач сказал, что это кровь ударила в мозг. Деметрио во всём случившемся, конечно, обвинил меня. Я ему ответил, что мы квиты.
   На похоронах никто не разговаривал друг с другом и не плакал. Внуки не были привязаны к бабушке, которая совсем не уделяла им ни теплоты, ни внимания, считая их моими отпрысками, а Веронику и вовсе причиной смерти Адрианы.
   Деметрио переживал по-своему, как умел, несмотря на его неспособность любить, эта женщина была последней радостью в его жизни.
   Кому он теперь нужен, одноногий, старый, больной? Конечно, его деньги и положение могли заставить почти любую женщину низкого происхождения служить его желаниям, если таковые ещё имелись, но равной себе ему уже было не сыскать, разве что из обедневших дворян, кто выдал бы свою дочь на заклание, дабы спастись. От одной этой мысли меня перетрясло. Но я успокоил себя тем, что при всей своей нелюбви к мезальянсам, он этого не сделает.
   На поминках за столом всё так же ощущалась натянутое молчание. Я разрешил Амато на время присутствия Деметрио есть в своей комнате. Итак, за столом присутствовали четверо: мой отец, дети, и я. Никого из высшего общества не звали на похороны. После долгой связи с Деметрио, его супруга не пользовалась особым уважением в обществе. Все были наслышаны об их бурном романе и жалели преждевременно угасшего синьора Гаспари, который, надо заметить, был любим при дворе.
   Без аппетита пытаясь проталкивать в себя пищу, я с ужасом думал о том, как долго Деметрио теперь собирается "гостить". По сути, этот дом, как и все остальные, принадлежит ему, и он может остаться здесь навсегда. В официальные наследники он меня так и не ввёл, оттягивая этот момент на день своей кончины. Я не мог что-либо сказать ему или попросту выставить за дверь ещё и по этой причине. Хитёр папаша и расчётлив, этого у него не отнять.
   За жизнь свою он приумножил достаток семьи Гриманни в несколько раз и искренне гордился этим. В его понятии богатство всегда занимало место первостепенной важности. Возможно, в юности он и не был таким меркантильным, но с тех пор, как я помню себя, это являлось смыслом его существования. Нужно упомянуть, какими глубокими были его разочарования в единственном чаде, которого он теперь, ко всему прочему, считал не только слабаком и ошибкой природы, но ещё и мужеложником.
   У меня не было ни малейшего желания его в этом переубеждать. Каждый из нас имеет в жизни то, что заслуживает. И если Деметрио видит своего сына таким - значит он заслуживает именно этого. Внук, которым он так гордится из-за благородства происхождения, не имеет ничего общего с кровью и родом Гриманни.  Таким образом, род наш прерывается, только он об этом не знает. У меня есть ещё две дочери, но они, как известно, не смогут передать фамилию своим детям. Так, единственные Гриманни, которые появятся от Антонио, уже не будут таковыми по сути. Вот всё, чего он добился своей борьбой за чистоту потомков!
-  Антонио, мальчик мой, подойди к деду! - Деметрио нарушил тишину и, протянув ко внуку руки, принял доброе выражение лица, от которого меня скривило.
-  Не сердись на меня, прошу тебя, за те слова, если бы ты знал, какие фортеля выкидывал твой отец, ты бы понял, почему я так говорю.
   У меня заскрипели сжатые челюсти.
-  Ты прости, что я не сдержался и при вас завёл тот неприятный разговор, конечно, я понимаю, это ранит твоё детское сердце. Ты - чистый и благородный юноша, и тебе, конечно, хочется думать, что твой отец самый лучший на свете...
-  Ты опять начинаешь! - я встал, вскипая.
-  Успокойся и сядь, Эрнесто! - ответил он приказным холодным тоном. - Я не собираюсь рассказывать о твоих "подвигах" детям. Боюсь, что такое выдержит не всякий взрослый! Я всего лишь пытаюсь объяснить мальчику, что не всё так просто и однозначно в этом мире, и что дед желает ему только блага и добра. Именно поэтому я нашёл для своего наследника по-настоящему выгодную партию! Прелестное дитя барона Барбьери! Девочка ещё мала, но к твоим двадцати двум годам она достигнет половой зрелости и сможет стать верной супругой. За ней такое приданое, что твоему отцу и не снилось! Это сделает нас одной из самых богатых семей во Флоренции, после Медичи...
   Накануне я разговаривал с сыном, и он пообещал не перечить Деметрио
лишь для того, чтобы усыпить его бдительность и дать мне время расторгнуть все его нелепые договорённости. Я мечтал о том, чтобы мои дети были свободны выбирать партии по своему желанию и по велению сердца, чего лишили меня и их бедных матерей. И Адриана, и Патриция оказались пешками в руках этого человека, которого надо было либо убить, либо обмануть, чтобы добиться своего. Из двух зол я выбирал меньшее.
-  Посмотри, что я сегодня получил! - он протянул Антонио медальон, в котором находился миниатюрный портрет маленькой девочки лет шести. Деметрио водрузил его на шею внуку. - Никогда его теперь не снимай, разве что во время купания.  Каждый год тебе будут присылать новый медальон, и ты будешь видеть, как растёт и хорошеет твоя невеста Беатрис!
-  Благодарю Вас, дедушка. Я могу идти? - это были его единственные слова, сказанные за весь вечер.
   Деметрио остался доволен послушанием, больше никто не перечил ему. Даже Вероника казалась совершенно спокойной и довольной своей участью. Ему были не видны взгляды, которыми мы пересматривались друг с другом. Я обещал моим детям полную свободу, и, чего бы мне это ни стоило, сдержу своё слово.
   Видя реакцию Деметрио на происходящее, я с болью и горечью подумал о том, что если бы был столь же умён в своё время, страшной смерти Эделины можно было избежать, и не было бы на моей совести убитого священника и всех тех жертв, что, словно цепочка от кандалов, тянутся за мною следом... Но времени не вернуть, не обратить его вспять, а за ошибки приходится платить. Понятно, почему в моей жизни не могло уже быть счастья. И права была та старая карга, что прокляла меня перед свадьбой. На чужом пепелище счастья не построишь!
   Дети ушли, мы остались вдвоём, я и мой отец, связанные между собой канатами прочной ненависти и взаимного неприятия, склеенные вечно кипящей смолой обид и презрения.
-  Видишь, дорогой, твои дети умнее тебя! И, в отличии от их отца, не так слепы!
-  Я рад за вас, и не буду переубеждать. Пусть каждый делает сам свой выбор.
-  Неужели ты поумнел?! С трудом верится, но так хотелось бы!..
-  Возможно, не так страшен чёрт, как его рисуют.
-  Что ж! Благодарю хотя бы за это. Если ты и дальше не будешь мешать моим планам, возможно, я и подтвержу твоё право на наследство. Ведь каким бы ни был плохим твой отец, благодаря ему вы обеспечены всем, что имеете! Другие продувают своё наследство, а я его во много раз увеличил! Не прокутил, не проиграл, а приумножил! По-моему, уже это заслуживает хоть малейшего уважения!
-  Бесспорно, синьор Гриманни! - я театрально откланялся.
-  И ещё, спасибо, что избавил меня от общества своего дружка-извращенца, которого давно надо было сжечь на костре или четвертовать!..
   Я уже уходил, чтобы сдержать себя в руках. Знал бы он, как Амато умолял меня накануне избавить его от повинности "вкушать пищу рядом с этим демоном".
   Радовало только одно: "мечты" Деметрио о судьбе моего вассала оставались неосуществимыми. После смерти Федерико свидетелей его прошлого не осталось. А я в своё время удержал Амато от новых ошибок. Наша любовь была исключительно духовной, а за это не жгут на костре.

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/09/08/1251