По обе стороны океана. 18. Свидание с Саванной...

                ГЛАВА 18.
                СВИДАНИЕ С САВАННОЙ.

      Полторы сотни километров пролетели на предельной скорости, сколько могла выжать машина – устали и хотели поскорее оказаться в отеле.

      Через час, не доезжая восьми километров до Мэйкона, поселились в отеле Бэймонт Инн на Риверсайд Драйв.

      Первое, что сделали, ринулись в бассейн, огромный, с такой лазурной водой, что усталость куда-то отступила. Плескались и плавали наперегонки, ныряли и дурачились, шокируя ещё сонных ленивых постояльцев.

      Позавтракав, всё-таки решили выспаться перед тем, как начать исследовать чудесный городок.


      Проспав три часа, до вечера изъездили небольшой город вдоль и поперёк.

      – «В 1823 году на южной стороне реки Окмалги был основан город Мэйкон. Он был возведен в виде “сетки” довольно широких улиц, многие из которых до сих пор сохранились в историческом центре города. Одна из главных городских достопримечательностей – Внутригородской исторический район, расположенный на холме в центре. Здесь сохранились красивейшие дома города, некоторые из них можно посещать туристам».

      Периодически высовываясь в открытое окно машины, читала брошюру, поглядывая на мужа:

      – «В 1855 году был построен Музей “Дом Хея”, выполненный в стиле итальянского Ренессанса и отделанный искусственным мрамором, имеющий скрытые переходы и широкие танцевальные помещения. Рядом стоит городская гостиница, построенная в 1842 году».

      Бодро повертела головой по сторонам, заметила красно-белые шпили с крестами.

      – Ага, вижу. Поехали, посмотрим.

      Уткнулась в книжицу, хихикнув, когда Тони поцеловал в плечико.

      – «В Мэйконе жили такие известные музыканты, как Оллман Бразерс, Литтл Ричард и Отис Реддинг. Музыкальный зал славы Джорджии расположен в историческом центре и позволяет представить вклад этого штата в развитие музыки, например, в направления рок-н-ролл, кантри, спиричуэлс, ритм-энд-блюз и многие других. Городской зал спортивный славы гордится атлетами из Джорджии, такими как Тае Коббе и Хэнке Ароне».

      Задумалась, фыркнула.

      – В залы не пойдём – скучно, – полистала, помычала, озвучила: – «Из-за огромного количества цветущих вишневых деревьев, город называют “Мировой столицей цветущих вишневых деревьев”, а с марта по апрель здесь празднуют фестиваль цветущих вишен».

      Восхищённо смотрела по сторонам, вздыхала, любовалась.

      – Сами видим, застали «хвосты» радости, уже нанюхались до одури, – пошуршав страницами, закончила лекцию: – «Национальный памятник Окмалги находится на другом берегу реки от центра города. Это исторический курган, который демонстрирует место, в котором была столица индейской Конфедерации “Крик” в 1100 году».

      Демонстративно захлопнув брошюру, уселась удобнее в кресле, озвучила решение:

      – С него и начнём.


      …До заката успели полюбоваться на приметные здания, побывали в Национальном парке-памятнике, навестили несколько озёр, посидев в тишине и покое провинции, радуясь тому, что их никто не знает и можно немного расслабиться.

      Тони был бы не Тони, если бы не зажал жену в укромном уголке. На берегу маленького озерца, оглядевшись, посадил на себя, сходя с ума.

      Смеялась и ругалась, но остановить танк по имени «Энтони» была не в силах.

      Через полчаса, дрожащую и рыдающую, медленно нёс к машине, нежно целуя и шепча слова обожания.

      Не сердилась, понимала: какая-то тревога его снедала. Пыталась спросить – не смог объяснить, пожав мощными плечами и ответив привычным «чувствую». Она тоже чувствовала, но «слежки» не замечали, подозрительных машин и людей тоже – обычные путешественники.


      Возвращаясь с прогулки, увидели настоящий конный экипаж с открытой каретой-ландо, в которой ехали жених с невестой. Остановились, давая им дорогу, пропуская многочисленную родню и друзей на машинах. Залюбовались парой – так на них похожи!

      Отвернувшись, Света тихо заплакала.

      «Будет ли у меня хоть скромная свадьба? Или я так и промучаюсь всю жизнь в ожидании счастья? Будет ли им Стасик? Или, всё-таки, Тони? Не знаю. Если со Стасом оборвётся, выживу ли? Нет, скорее всего. Не вынесу крушения надежды и такого долгого ожидания впустую. Пять лет! Уже скоро семь с той осени, когда поцеловал впервые, и я поняла, что люблю этого мальчика всей душой. Не переживу. Почему даже во снах не вижу нашего совместного счастья? И вообще, себя не вижу взрослой? Неужели ею просто не стану? Значит, не выживу. Не сдюжу. Наложу руки…»

      – Любимая, не плачь…

      Тони обнял, повернул к себе, прижал нежно, невесомо, так трепетно, что сразу забылась дикая страсть у озера, когда на несколько минут просто испугалась – был не в себе. Теперь – касание, как пёрышко, как выдох.

      – У нас будет настоящая свадьба, если ты этого захочешь, обещаю! Я же понимаю, что ты всё ещё любишь Стаса. Плачешь ночами, – тяжело вздохнул, замерев на миг, сильнее сжал объятия. – Никогда не упрекну, единственная. Люблю всем сердцем. Просто буду ждать. Никогда не встану у него на пути – клянусь! Наоборот, сделаю всё, что будет в моих силах, чтобы помочь вам воссоединиться, если такая потребность возникнет. Верь, моя Дэйзи.

      Положив голову на её макушку, гладил спину и талию ласково и почтительно, понимая, что переборщил в любовью в лесу.

      – Прости меня, Ланочка, если иногда увлекаюсь. Не бойся, окрикни, заставь очнуться, я пойму и подчинюсь, обещаю.

      – Всё в порядке, любимый. Минутка слабости накатила. Я справлюсь. Рядом с тобой стала сильной, – подняв головку, подставила под сладкие поцелуи лицо, мягко ласкаясь в ответ. – Только рядом с тобой, понимаешь, моя Большая Невидимка? Ты дал мне силу.

      Обнимая, тронул машину, ведя одной рукой, неуклонно сворачивая на боковую развилку.

      – Что ты задумал? Какое смешное у тебя сейчас лицо! Таинственное и загадочное! – смеялась, уворачиваясь от жадных и требовательных губ. – Стоп! Опомнись! За рулём…


      Поужинали на веранде кафе, в мягких золотисто-оранжевых предзакатных лучах солнца.

      Тони оставил жену в отеле и пропал куда-то надолго.

      Когда вернулся в номер, держал руку за спиной, был тих и необычайно торжественен.

      Заметив новое выражение его лица, Лана замерла от предчувствия чего-то важного.

      Медленно подошёл к столу, за которым работала над эскизами и набросками, церемонно опустился на колено и извлёк из-за спины… свадебный букет невесты. Настоящий! Протянув на больших ладонях, заволновался, на глазах выступили слёзы.

      – Прими его, пожалуйста, от меня, любимая, в знак любви и серьёзных намерений, в подтверждение моих слов и клятв. Я буду тебя ждать столько, сколько нужно, пока ты не придёшь однажды и не скажешь: «Энтони Мэнниген, я беру тебя в законные мужья…» – голос сорвался, дальше не смог продолжить.

      Плача, смотрела на букет и понимала, что отказать не сможет.

      «Мы слишком много значим друг для друга! И не взять не могу, и не имею права брать. Понимаю, что этот букет Тони только что, разыскав каким-то образом ту свадьбу, вырвал у холостых подружек невесты, значит, по примете – собственное семейное счастье лежит сейчас на его ладонях! Поймав букет, обязательно вскоре женится. Должен. Специально, что ли, встретили кортеж? Впрочем, мы целый день были в разъездах… Нет, удача, чистая случайность. Но букет здесь, и надо решаться».

      Глубоко вздохнув, протянула дрожащую руку и замерла на миг, заглянув в любящие, встревоженные, мокрые от слёз глаза. Решившись, взяла, мгновенно найдя выход из щекотливого положения.

      – Я беру этот букет с условием: однажды верну такой же.

      Замерев, побледнел, подумал и… сдержанно кивнул, тайком горько вздохнув: «Почти отказ».

      Когда забрала цветы и коснулась губами шёлковой ленты, он мягко притянул и поцеловал, как жених невесту: скромно и сладко.

      Обнялись и долго так сидели: она на стуле, наклонившись к нему, он на коленях, подняв руки и лицо навстречу единственной любви и судьбе.

      Ставя цветы в вазу, ахнула, рассмотрев внимательнее: композиция состояла из крупных белых лилий, мелких кремовых роз, жемчужницы и… ромашек! Похолодела душой: «Это не просто совпадение, а неумолимая и невероятная судьба. Как получилось, что в десяти тысячах километров от Хотьково, в провинциальном городке юго-востока Америки, мне в руки попал свадебный букет, содержащий цветы, обручившие нас со Стасом шесть долгих лет назад? Мистика».

      – Тони, ты букет рассматривал?

      Неслышно подошёл сзади, положил подбородок на её плечо, посмотрел на цветы. Напрягся, задохнулся и так сжал в объятиях, что застонала.

      – Тони, опомнись!

      Отпустил, повернул к себе, смотря ошарашенными, потрясёнными глазами.

      Не выдержала и заплакала, борясь с противоречивыми чувствами.

      – Прости… Что-то нервы шалят…

      – Я всё понимаю. Ты их всегда любила. У вас в усадьбе их столько!.. Они для тебя слишком многое значат – Стас. Давно догадался. Я их тоже люблю.

      Отвлекая, подхватил на руки и понёс в спальню.

      – Не бойся, милая, пора спать. Утром уедем отсюда. Нам многое сегодня пришлось пережить. Трудно обоим. Просто спать.

      Посадив на кровать, взял её левую руку и поцеловал обручальное колечко: сильно, как-то исступлённо, с безмолвным вскриком. Едва выдавил:

      – Навеки жена.


      …Рано утром, выпив по чашке кофе, продолжили путь.

      Миновав развязку на севере города, пересекли реку Окмалги и выехали на объездную трассу 401, взяв направление на юго-восток.

      Дэйзи удивлённо взирала на мужа, не давшего в этот раз карты совсем. И заглядывала в глаза, и строила рожицы, и ласкалась – тщетно.

      Сжимал губы в лукавой улыбке, сиял золотом глаз и… стойко молчал.

      Проехав заповедники, вырвались на простор равнины, и только тут она увидела большой дорожный знак-указатель: «Джим-Гиллис-Хисторик-Саванна-Паркуэй».

      – Ой, Тони, а в названии есть слово «саванна»! Это заповедник? И жирафы там есть?

      – Нет, там только Саванна, – громко хохоча, достал карту, раскрытую на отрезке пути.

      Изучив, в нижнем секторе вдруг увидела крупное название города: Саванна. Вскинула возмущённые глаза.

      – Прости, не хотел говорить до последнего. Вывеска меня рассекретила. Это небольшой курортный город юга Америки. Извини, не хотел тебя обидеть…

      – …и выставить полной невеждой, – грустно закончила фразу, поникнув белокурой головкой.

      Протянул руку, притянул любимую и ласково поцеловал в висок, вдыхая бесподобный аромат её волос.

      – Знаю, что я глупая. Америку совсем не знаю…

      – Ну, это же не столица крупного штата, а маленький курорт, только и всего. Модный и богатый. Излюбленное место для киносъёмок исторических фильмов. Жемчужина Голливуда эпохи «Золотого века». Самому интересно. Я тоже никогда здесь не был. Просто знаю о нём.

      – Ладно-ладно, я в порядке. Чего уж там… Норма, – проворчала, вызвав тихий смех и забавную мордашку у мужа. – Тебе положено всё знать. Ты – сосед. Мне стыдно – в школе география была на «пять». Тупая…


      За разговорами, с небольшими остановками на маленькие нужды и перекусы, через три часа приехали в город Саванну.

      Только подъезжая, поняли, что влюбились в южную красавицу с первого взгляда!

      Томная и богатая нега предместий, маленькие и роскошные особняки и замки, большие поместья и целые плантации красноречиво говорили о колониальном прошлом края. Всё дышало недавней историей.

      Не удивились, когда стали мелькать мимо них старинные раритетные авто, повозки и кареты, древние трамвайчики и настоящая «конка»!

      Городок раскинулся на многочисленных островках, омываемых сотней притоков и рукавов бесчисленных рек и речушек, зародившихся где-то в верховьях Аппалачей и донёсших сюда, на юг-восток, мощные воды, спеша вылить их в Саргассово море. Но до него ещё нужно было пробраться, виляя и петляя по дельте рек Саванна, Уилмингтон, Оджичи и многих других. Их было столько, что точное количество не поддавалось подсчёту. Мягкая и плодородная земля была легка и податлива, что способствовало нередко изменению русла рек и их притоков в период дождей и довольно частых наводнений.

      Проехав пригородную развязку, поселились в скромном отеле Баймон Инн на Майн Стрит, что был недалеко от аэропорта.

      Тони тут же пошутил:

      – С Паркуэй мы два раза повернули налево, словно пару раз ей изменив. Удачно получается: отсюда удобно и въезжать в город, и так же незаметно уезжать – трасса Джим-Гиллис рядом.

      Поселившись, пошли гулять по окрестностям.

      К своему удивлению, в каком-то маленьком тупичке, наткнулись на маленькое кафе-бистро с чудесной кухней, куда и стали постоянно ходить, став его завсегдатаями.

      Поняв, что владелец настоящий мексиканец, рассказали ему о кафе Мигеля Ля Гуэрра в Чаттануге, чем ввели в раж и восторженное исступление Даниеля Санчеса – знал его!

      Это знакомство обеспечило их каждодневной корзиной домашней стряпни, буквально навязываемой добродушным владельцем, когда молодожёны уходили вечером, прощаясь. И каждый день звал в гости «на маленькую семейную асьенду», как выразился хозяин.

      Отклоняли приглашение, пока было возможно, и всё выспрашивали, куда лучше поехать на экскурсию, чтобы не толкаться среди толп народа.

      Подумав, полный высокий усатый мужчина преклонных лет исчез на кухне и пришёл через минут десять-пятнадцать, взъерошенный, красный и возбуждённый до предела, всё ещё размахивая возмущённо руками и продолжая ругаться, оборачиваясь на дверь кухни:

      – …Чтобы я ещё раз у тебя спросил?! Да слова больше не скажу! Могила! Склеп!

      Мгновенно остыв, на карте набросал дневной маршрут, явно выруганный и проспоренный там, у плиты.

      – Здесь вам будет интересно и малолюдно – Химена Мартинес советует. Раньше водила небольшие группы, пока не ввели обязательный патент на эту деятельность. Теперь нужно выкупать маршрут, согласовывая его с начальниками округа… – посопел возмущённо. – Отобрали у простых людей несколько жалких монет на нужды семьи, – погрустнел. – Конечно, я мог бы уговорить её саму, но уже ноги старые, говорит, не хотят ходить, – за ворчанием чувствовалась многолетняя, трудная, безответная любовь. – Славная женщина, только так любит спорить!..

      Театрально вскинул натруженные руки, покраснел смуглым лицом и закатил крупные глаза, искоса хитро поглядывая на хохочущих ребят.

      – Нет, надо называть вещи своими именами – это дьявол в юбке! – специально повысил голос, предусмотрительно скосив, однако, глаза на двери кухни. – Кто сможет ужиться с такой фурией? Только сам чёрт!

      Дождался-таки ответа.

      В дверном проёме кухни показалась высокая, широкая, внушительная фигура красивой пожилой женщины с огромным… половником в руке.

      – Ээээ, уважаемая Химена, молодые одобрили твой маршрут, – тише в разы заговорил.

      Сделал гостям скромный знак: «Несколько долларов, пожалуйста». Взяв деньги, положил на подносик, преподнёс с почтительным поклоном суровой подруге.

      Свысока посмотрев на вечного воздыхателя, хмыкнула, взяла только ей понятную сумму, остальное властным взглядом заставила вернуть, зорко следя за возвратом. Потом потеплела глазами, обратилась к молодым:

      – Когда вас ждать в гости, ребята?

      Ответить поспешил Даниель:

      – Они скоро скажут, Хименита! Им и самим уже очень хочется отведать твоей восхитительной сангрии!

      Окунув всех троих в неповторимый чёрный и блестящий взгляд миндалевидных крупных глаз, по-матерински улыбнувшись, царственная мадонна скрылась на кухне.

      – Вам лучше поторопиться с визитом – не пожалеете! – тихо проговорил хозяин.


      На третий день утром, взвесившись в спортзале на весах, Тони ругнулся и занялся развёрнутой программой тренировок, вовлекая-заражая ненароком и постояльцев.

      Не успели опомниться, как образовалась настоящая спортивная секция атлетизма под руководством важного Мэннигена. На тренировки стали приезжать люди не только из ближайших отелей и мотелей, но и дальних! Кто разнёс сплетню, что здесь остановился знаменитый бодибилдер – загадка!

      Пришлось ему установить часы занятий, оставляя вместо себя местного парня-мулата, Алекса Кроу, неплохо разбирающегося в программе грамотного строительства тела, правильных нагрузок и питания.

      Дэйзи не скучала.

      Пристрастилась к вылазкам на пляжи курорта с семейными парами и возвращалась докрасна загоревшей, а мужу приходилось, ворча, спасать нежное и излишне восприимчивое тело жены от ожогов. Поняв, что без его строгого присмотра с ней непременно случится беда, полностью передал бразды правления Алексу, лишь иногда делая поправки в занятиях.

      Супруги стали разъезжать по новым маршрутам, открывая для себя очарование Саванны и её пригородов, пополняя копилку альбомов и кассет, докупая их в невероятных количествах.


      Отвертеться от субботнего посещения семейства Санчес-Мартинес не удалось.

      Мексиканцы решили этот вопрос просто и кардинально: распахнули двери микроавтобуса и увезли ребят на Кит Роуд «увозом», объяснив, что уже всё на столе, гости за столом, сангрия в холодильнике, а вино согрето до нужной температуры.

      Расхохотавшись, молодые сдались и только попросили остановиться у пары магазинчиков, купив хозяевам небольшие подарки на память и кучу сладостей и игрушек для детей. Не ошиблись.

      Огромные пакеты с сувенирами и угощением разлетелись по смуглым рукам целой оравы детишек разных возрастов в мгновение ока! Как же были довольны гостеприимные хозяева скромными подарками!..


      Через три часа, буквально выпавшие из-за стола от обжорства и выпитого вина, молодожёны были подхвачены на руки и отнесены в прохладные комнаты большой асьенды, где и проспали беспробудно до следующего утра.

      Утром их ожидала та же компания, только за свеженакрытым столом с обильным завтраком.

      Хохоча, отмахивались от сытных блюд, объяснив, что планировали съездить в ботанический сад – нужно быть налегке. Лучше бы молчали!

      Отправились туда под конвоем двадцати новоявленных родичей, некоторые из которых знали… Мигеля Ла Гуэрра!

      Так соединились нити судьбы Светы-Тони с этой семьёй, состоящей из двух разных, Мартинес и Санчес, которые были не в состоянии расстаться ни на миг с момента эмиграции из Мексики.


      Супруги собрались уезжать, спустя пару дней, и строго стали настаивать: если Даниель Санчес и Химена Мартинес не поженятся этот год – Антонио-Адриано Мэнниген-Монтанари с супругой Дэйзи больше не приедут в гости!

      Покраснев и смутившись, сцепившись руками, непримиримые влюблённые пообещали решить наболевший, поднадоевший всем до писка, вопрос в самое ближайшее время.

      Посмотрев на их руки, так трепетно лежащие друг у друга в ладонях, Дэйзи вдруг расплакалась навзрыд!

      Все кинулись успокаивать, гладя то, до чего дотягивались: мужчины – голову, женщины – плечи, малыши – ноги.

      Зарыдав ещё громче, вызвала одобрительный смех и искренние просьбы:

      – Пожалуйста, задержитесь в нашей скромной, но дружной маленькой семье ещё на три дня: скоро у пары детишек день рождения, а у младшего, Эмилиано, крестины. Будьте нашими гостями, просим вас на коленях!

      У молодых не было возможности отказаться от такого приглашения – детская радость на кону.

      Неожиданные и необъяснимые слёзы Белки остановили их отъезд из Саванны ещё на три дня.

      Как ни странно, Энтони стал сразу спокойнее.

      Покинув так внезапно город, будучи буквально вывезен-выкраден семьёй Мартинес-Санчес, он словно избежал смертельной опасности.

      Жена тоже почувствовала необъяснимое облегчение: «Кто бы ни следил – потеряли нас! Мы их оставили с носом».


      Оставшись гостить в мексиканской семье, стали её полноправными членами по-настоящему, прикипев-проникнув душой и сердцем, пусть на несколько коротких дней.

      Дэйзи по утрам будили девочки и, не позволяя встать с постели, умывали розовой водой, расчёсывали восхитительные, длинные, волнистые, белокурые пряди смуглыми ручонками, пели мексиканские песенки, обучали простым фразам напевного языка, смеялись беззлобно над ошибками и… одевали в национальную одежду.

      Увидев в ней гостью впервые, мужчины пораскрывали рты и выронили стаканы с утренним кофе!

      Повисла могильная тишина на крытой веранде, и только было слышно, как на заднем дворе асьенды кудахчут куры, и лает пара потревоженных кем-то собак.

      Женщины застыли с тарелками в руках, восхищённо смотря на небесное, светловолосое, синеглазое создание в их национальном костюме.

      Только девочки, выведя белокурую принцессу-чаровницу за руки, гордо поднимали мордашки и ждали похвал!

      Очнувшись, все загалдели, захлопали в ладоши и… поспешно стыдливо опустили глаза, когда Антонио встал и целомудренным поцелуем в щёку поприветствовал зардевшуюся юную супругу.

      Его, ещё затемно, неслышно вывели из усадьбы и, посадив на крепкого выносливого коня, повезли на пастбище, что было в нескольких милях от дома: нужно было забить и освежевать пару бычков и несколько овец. Бистро снабжала семья, что обеспечивало поголовную занятость членов и стабильный доход для многочисленного клана.

      Эндрю ни морщинкой, ни мускулом не показал, что видит и делает забой впервые, только попросил показать, как орудовать непривычным инвентарём. Он оказался хладнокровным и просто незаменимым со своими сильными могучими руками-кувалдами в этом кровавом непростом деле.

      Возвращались назад медленно, следуя за тяжёлой повозкой, нагруженной разделанными тушами животных, тщательно прикрытых мешковиной, степенно разговаривали на равных о хозяйстве, ценах и каждодневных острых нуждах таких же переселенцев, как они. Мгновенно стал своим канадский гигант среди не маленьких и не хилых мексиканских мужчин семьи!

      Отправив в город необходимое количество мяса, они тут же занялись стряпнёй на заднем дворе асьенды под специальным навесом с печами – только мужчины.

      – Мясо – дело мужское, – пояснили просто. – Женщины готовят похлёбки, сладкое, выпечку, напитки – так повелось испокон веков.

      Усмехнувшись, великан надел огромный передник и встал в ряд с равными и похожими.

      Так и получилось: к семи утра, когда ощущалась прохлада сельской местности, а туман ещё клубился над озерцом в низинке неподалёку, все сидели на веранде старинной асьенды, построенной ещё в годы эпохи рабовладения южан, и неспешно завтракали.


      Молодую гостью самой последней разбудили, вздыхая: «Так слаба, наша Палома!»

      Женщины, краснея, не поднимали на её мужа-исполина глаз, а мужская часть посмеивалась в чёрные густые усы и бородки и тайком показывала жест: с поднятым вверх большим пальцем кулак, прижатый к животу выше бляхи ремня – показатель маскулинной силы и одобрения. Но тоже покачивали укоризненно черноволосыми головами: «Перестарался ты, amigo, со своей Palomitas. Остынь немного!»

      Антонио гордо вскидывал брови, вызывающе брызгал серо-золотым взглядом в их сторону и… уводил жену на дальний берег озера! Обратно возвращался нескоро, неся бледную обессиленную супругу на руках.

      Усадив её рядом с собой, женщины начинали откармливать бедняжку, скромно улыбаясь и внимательно наблюдая за вкусовыми пристрастиями – каждая хотела заметить первой, когда Палома не сможет съесть какое-нибудь блюдо.

      Муж наивно спросил:

      – Зачем и почему следите?

      Хохоча, объяснили доходчиво:

      – Сразу можно будет сказать, кем забеременела Ваша жена, сеньор Антонио: мальчиком или девочкой.

      Слыша такие разговоры, Дэйзи краснела, а девчушки шептали на ухо: «Лучше роди девочку – полюбим сразу!»

      Долго звучал на крытой веранде смех семей, так причудливо слившихся в момент эмиграции и породнившихся, сплетясь настолько сильно кровью-любовью-работой, что ни разорвать, ни поссорить их было невозможно.

      После завтрака все расходились-разъезжались-разбегались по своим делам.

      У гостьи, наконец, находилась минутка посидеть на втором этаже, на северной стороне асьенды, устроившись на обширном балконе.

      Это был даже не балкон, а верхний вариант нижней крытой веранды: имел не только высокую крышу-навес, спасающий от неумолимого и беспощадного почти тропического солнца, но и широкий трап лестницы, ведущий в сад. И перила балкона, и поручни сходен были коваными, выполнены очень искусно и мастерски – истинный пример колониального стиля.

      Устроившись на мягких матрасиках за кованым столиком с такой же скамьёй со спинкой, разложив альбомы и блокноты, любовалась видом, открывающимся с её места. Он был так чудесен, что, попросив Тони съездить в магазин и купить необходимое, написала за три дня большую картину маслом – вид с балкона дома.

      Хозяева, увидев её работу, прослезились и тут же повесили шедевр в гостиной на большой пустой стене над диванами. Вздохнули единогласно:

      – Именно такого украшения эта старая стена и просила так давно!

      С тех пор гостиная стала самым излюбленным местом семьи после веранды и сада.


      …Покончив с ланчем, все расползались, уже по жаре, на длительную сиесту.

      После неё выносили сизалевые маты в сад, расстилали на траве в тени деревьев, поверх настилали тонкие домотканые пёстрые половики, подушки и валики, и устраивали полдник.

      Попивая фруктово-ягодные напитки, кофе, чай с травами, соки, съедая фрукты, сладости и выпечку, шутя, начинали фантазировать.

      Этому их научила сеньора Дэйзи, как малышня её звала. Она и заставила всех мечтать вслух.

      – Понимаете, мысль – живое существо, и потому говорите мысли и мечты вслух, громко, пусть летят к Тому, кто нас слышит. Быстрее смогут сбыться. У славян есть несколько поговорок и выражений на эту тему, – смотрела на Тони, пока медленно переводил притихшим членам семей. – «Человек без мечты, что птица без крыльев». «Много захочешь – пораньше с постели вскочишь». «Не выучит школа, выучит охота», – улыбнулась. – Это народные поговорки, мудрость, выработанная веками. Но есть и современные, немного шаловливые! – прищурила синие глаза.– «Мечтать не вредно – вредно не мечтать»…

      Терпеливо дождалась перевода, переждала бурную реакцию, смех, поиск аналогичных поговорок у мексиканцев. Дождавшись, продолжала:

      – «Лететь на крыльях мечты, попирая ногами неудачи»…

      Задумчивые лица, философствования.

      – «Мечта – двигатель прогресса».

      Обалдев, муж долго морщил лоб, замешкавшись с переводом.

      – Просто переведи дословно, объяснив, что такое прогресс, детям, – помогла с тёплой улыбкой.

      Получилось!

      Смех, народные поговорки, перевод их на английский для Дэйзи; её смех, перевод на русский в уме, чтобы найти в свою очередь русские поговорки.

      – Потому и нужно мечтать вслух. Мечтайте! Все! Не заоблачные нереальные фантастические бредни, а простые земные мечты: «Что можно сделать, если…», «Если б я был немного богаче…», «Если б мне повезло…», «Если б я нашёл кувшинчик с золотыми монетами…».

      Предложив доходчивые формулировки, мягко и деликатно смеялась над смущёнными скромными людьми. Наклоняя головку то в одну сторону, то в другую, подзадоривала их вздёрнутой правой бровью. Укоряла смеющимися сапфировыми глазами, выдвинутым плечиком и разведёнными руками, безмолвно обвиняя в излишней робости.

      Стеснительно молчали, не смея озвучить сокровенные мечты, но, видя, что гостья их считает малодушными, решились: сначала дети, потом девушки и парни, потом женщины, а потом плотину фантазии прорвало – невозможно было остановить! Хохот, визг, свист стоял над лужайкой, одёргивали друг друга щипком и топаньем ног, когда у кого-то зашкаливала за рамки здравомыслия фантазия.

      Лана, словно в шутку, достала толстый блокнот, открыла чистую страницу и с важным видом Небесного Секретаря стала по пунктам записывать мечты, разбирая каждую со всеми членами семьи.

      Долго потом люди, расходясь по комнатам и домикам в ночной тьме, посмеивались над собой и наивными мечтами, которым никогда не сбыться – не те средства у клана, хоть и работали, не покладая рук, все, от мала до велика, с утра до ночи, не имея ни выходных, ни отпусков. Даже дети, отучившись в школах, едва выполнив домашние задания, тут же безмолвно впрягались в трудовую лямку.


      Помогая с радостью на кухне или в саду, в огороде или в доме с уборкой, Белка грустила.

      «Все бедные мира одинаковы, где бы ни жили – хоть в Хотьково, хоть в Мексике, хоть в Африке. Сколько ни работай, как ни рви жилы – мало кто выбирается из ямы нищеты. И не важно, что ты талантлив и скромен, что ты честен и трудолюбив – бедность всех уравнивает и делает серыми и убогими».

      Отдыхая, вновь садилась за наброски и эскизы, иногда подзывая детей и что-то спрашивая, переводя при помощи Эндрю интересующие сведения.

      «Материала столько собрано! Если контракт не будет продлён, мне найдётся чем заняться ближайшие три года. Даже циклы уже продумала: “Глубинки Америки”, “История юга Америки”, “Эмигранты Америки – вторая Родина”, “Старое и новое Америки”. Не соскучусь и не дам заскучать организаторам и почитателям! – усмехнулась коварно. – Голова гудит от обилия впечатлений и информации! Захотелось придумать магнитофон для мыслей и видений, чтобы хоть немного разгрузить мои бедные мозги от этого ценного груза…»


      Вечером, за чашкой кофе, вслух высказала мысль об этом родичам.

      Как же все захохотали и захлопали одобрительно! Не только детишки, но даже пожилые степенные мужчины семей, из темноты загадочно сверкая в сторону умницы-канадки чёрными угольями крупных миндалевидных глаз в густых смоляных ресницах.


      Наутро небольшой компанией поехали на микроавтобусе в Саванну. Нужно было готовиться ко дню рождения и крестинам, а молодым, заодно, дать возможность последить за своим отелем.

      Крепко подумав, решили это сделать не сами, а попросили об услуге пару смышлёных парней из семьи, Элиаса и Тобиаса. Доходчиво и коротко объяснили им ту непонятную тревогу по поводу слежки или преследования неизвестными.

      Внимательно выслушав, братья посерьёзнели и кивнули, пообещав не рассказывать об этом взрослым мужчинам семьи – сами справятся – большие уж.

                Сентябрь 2013 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2013/09/08/969


Рецензии