Возвращение Энно Клюгэ домой

В 14 часов почтальонша Ева Клюгэ  закончила разнос почты. До 16-ти часов она занималась рассчётами оплаты за газеты и прочей бухгалтерией. От всего, уставшая, с тяжёлыми ногами и головной болью идёт к дому. По дороге ещё отоваривается по карточкам, в мясной лавке -  порядочная очередь, так что только около шести часов она подходит к своему дому.
   На ступеньке перед её дверью в светлом плаще и спортивной шапочке стоит мужчина невысокого роста. Лицо его бесцветно, лишено каких-либо эмоций, только немного выделяются покрасневшие веки белёсых глаз.
«Ты, Энно?» - удивляется Ева и непроизвольно покрепче хватает ключ. « Чего ты от меня хочешь? У меня нет денег и еды, и в квартиру я тебя не пущу!»
Маленький человек делает успокаивающий жест. «Почему сразу такое беспокойство, Ева? Почему сразу так недружелюбно? Я же хочу просто с тобой поздороваться, Ева!»
«Добрый день, Энно!» - говорит она неохотно, потому что хорошо его знает.
«Теперь мы поздоровались, как ты хотел, Энно, и ты можешь проваливать. Но как я вижу, ты не уходишь, так чего ты хочешь на самом деле?»
«Видишь ли, Евочка, ты рассудительная женщина и с тобой можно договориться...» Он начинает ей рассказывать, что больничная касса отказывается ему оплачивать бюллетень, потому что он уже пробыл 26 недель на больничном. Ему опять нужно идти работать, а то его отправят в армию, ведь его освободили  от неё только потому что таких точных механиков , как он, мало. «Дело в том, что в ближайшие дни от меня требуют прописку. И вот я подумал о тебе...»
Ева мотает головой. Она так устала и мечтала только об одном, поскорее попасть в свою квартиру, где её тоже ждали домашние дела. Но впускать его она не намерена, даже если бы пришлось пол-ночи простоять на лестнице.
Он торопливо продолжает:»Не говори сразу нет, Евочка, я ещё не всё сказал. Клянусь, я ничего от тебя не хочу, ни денег, ни еды. Разреши мне только поспать на кушетке. Мне не надо простыни  и всего этого. Тебе не нужно будет что-то для меня делать.»
Опять она только мотает головой. Хоть бы он только перестал говорить, он ведь должен знать, что она не верит ни единому его слову. Ещё ни разу он не сдержал своего обещания.
Ева спрашивает:» Почему ты не идёшь к одной из своих подружек? «
На это он мотает головой:»С бабами завязано, Евочка, они мне осточертели. Если я подумаю, ты всегда была самая хорошая, Евочка. Ведь мы с тобой  хорошо жили тогда, когда сыновья были маленькими.»
При воспоминании о тех годах её лицо непроизвольно светлеет. Они, действительно, были хорошими, те года, когда он ещё работал и приносил каждую неделю по 60 марок, когда он ещё не отлынивал от работы.
Энно Клюгэ сразу же это замечает. «Видишь, Евочка, немножко ты ещё ко мне благосклонна, и поэтому разреши мне спать на кушетке. Я тебе обещаю, я совсем быстро улажу дела с работой, мне же не хочется вкалывать. Поработаю только столько, чтобы опять получать по больничному и чтобы меня не смогли отправить к прусскам. За 10 дней я уж заработаю себе бюллетень!»
Он делает маленькую паузу и смотрит на реакцию жены. Она не мотает больше головой, поэтому он продолжает:» На этот раз я не хочу вызывать кровотечение в желудке, потому что тогда в больнице тебе не дают ничего пожрать. На этот раз я буду жаловаться на желчные колики. В этом случае они ничего не смогут доказать, только рентген, а при коликах не обязательно иметь камни. Я всё разузнал. Это уж получится. Только первые 10 дней мне нужно поработать.»
Опять она ни как не реагирует и он продолжает, потому что уверен : если долго говорить, люди когда-нибудь сдадуться, только нужно оставаться настойчивым. «У меня есть и адрес врача на Франкфуртер аллеи, он всем выписывает бюллетень, только чтобы они от него отвязались.  С ним у меня получится. Тогда я тебя от себя избавлю, Евочка!»
Она, устав от всей этой болтовни, говорит:» Да хоть до пол-ночи стой и говори, я тебя не впущу, Энно. Сяду на ступеньки, потому что устала, я с 6-ти часов на ногах. Если хочешь, садись рядом и говори дальше, не хочешь, молчи, мне всё равно. Но в квартиру тебя не пущу!»
Она, действительно, садится на ступеньку, на которой он раньше её ждал. Её слова звучат так уверенно, что он понимает, на этот раз не помогут никакие разглагольствования. Поправляет свою жокейскую шапочку и говорит:»Ну, хорошо, Евочка, если ты, совершенно не хочешь, если ты мне в такой маленькой помощи отказывешь, когда ты знаешь, что твой муж в беде, с которым у тебя было 5 детей,  три из них лежат на кладбище, а два воюют за фюрера и народ...» Он прерывает свою автоматическую речь, к которой привык по пивнушкам. «И так я ухожу, Евочка. И чтобы ты знала, я на тебя не  обижаюсь.»
«Потому что тебе на всё наплевать, кроме ставок на лошадей» - отвечает она. «Потому что ты никого не любишь, даже себя, Энно... Но ведь ты собирался уйти, Энно?»
«Уже ухожу, Евочка. Всего хорошего. Я на тебя не обижаюсь. Хайль Гитлер, Евочка!»
Одну, две минуты она ещё сидит на ступеньке, не веря в свою победу. Потом встаёт и прислушивается. Она отчётливо слышит его шаги внизу на лестнице, он не спрятался, он действительно уходит! Вот и входная дверь стукнула. С дрожащими руками открывает Ева  дверь в квартиру, входит в прихожую и плюхается на стул. Эта борьбы лишила её последних сил.
Но постепенно Ева приходит в себя и принимается за приготовление ужина.
Потом она собиралась написать своему любимчику, старшенькому Карлочке, в Польшу. Её совершенно не устраивает, что он вступил в СС.  В последнее время  слышно много плохого об СС, особенно подлыми они были по отношению к евреям. Но она не может себе представить, что её мальчик насилует еврейских девушек и потом расстреливает. Этого Карлочка не делает!  И с чего бы ему сделаться таким? Она никогда не могла быть строгой или грубой с Карлочкой, а отец его — просто тряпка. Но она попробует в письме намекнуть, чтобы он оставался порядочным. Конечно, это надо сделать так, чтобы цензура не заметила, а то у него будут неприятности. Но она что-нибудь придумает...
Нет, эта война вообще  не должна была начинаться. Был бы фюрер, действительно, большим человеком, он бы её избежал. Из-за Данцинга и узкого коридора — из-за этого миллионы людей подвергать ежедневно смертельной опасности — такого по -настоящему большой человек не сделал бы!
Но, конечно, люди рассказывают, что он — внебрачный ребёнок. Наверное, у него не было матери, которая бы о нём хорошо заботилась. Поэтому он не знает, какого матерям жить в постоянном страхе. После полевой почты один, два дня бывает лучше, потом начинаешь считать, сколько дней прошло, как он писал письмо, и страх возвращается.
Механически она передвигает кастрюлю с бульоном на маленкую конфорку, а на большую ставит картошку. В это время звонят в дверь. На секунду она замирает. Энно!  Думается ей,  это - Энно!
Тихонько в своих войлочных тапочках подкрадывается она к двери, и смотрит в «шпион». Её сердце успокаивается: перед дверью стоит соседка, фрау Геш.
Конечно, она опять хочет что-то попросить: муки или немного жиру, и опять забудет отдать. Ева пытается обследовать лестничную площадку за её спиной и прислушивается к малейшему шороху. Но, кажется, всё в порядке,  только Геш нетерпеливо шлёпает ногами.
Ева решается приоткрыть дверь, но только на столько, на сколько позволяет накинутая цепочка, и спрашивает:» Ну, что случилось, фрау Геш?»
Фрау Геш начинает жаловаться на своих дочек, что они ей совсем не помогают, живут за её счёт.. Потом  просит:» У меня на спине что-то, я думаю, фурункул. Не могли бы вы посмотреть, не идти же из-за этого к доктору, да и времени у меня на доктора нет. Может, вы бы его выдавили, если вам не противно?»
В то время, как соседка продолжает причитать, Ева автоматически снимает цепочку, и соседка проходит в кухню. Только  Ева собирается закрыть дверь, как в щель протискивается нога, и вот уже Энно Клюге в её квартире. Его лицо, как всегда, спокойно, только покрасневшие веки от возбуждения дрожат.
Ева стоит с опущенными руками, её колени так сильно дрожат, что хоть на пол садись. Болтовня соседки сразу прекращается, молча смотрит она на супругов. В кухне совсем тихо,только бульон в кастрюле тихонько булькает.
Наконец, соседка говорит:»Ну, господин Клюгэ, я выполнила вашу просьбу. Но я вам напоминаю: этот раз и больше никогда! И если вы не сдержите обещания, и опять приметесь бездельничать, бегать по пивнушкам и ставить на лошадей...»
Она  прерывает себя, смотрит в лицо Евы и говорит:» Если я что не так сделала, я помогу вам его выкинуть из квартиры, фрау Клюгэ. Вдвоём мы же справимся!»
Ева обречённо машет рукой. «Ах, оставьте уж, фрау Геш, теперь всё равно!»
Соседка говорит, немного обиженно: »Ну, тогда спокойной ночи или хайль Гитлер — как вы желаете!»
Энно быстро отвечает:»Хайль Гитлер!»
Ева же, медленно, будто она только проснулась:» Спокойной ночи, фрау Геш.»
Едва дверь за соседкой закрывается, маленький человечек оживает. Как само собой разумеется, он открывает платеной шкаф, освобождает одну вешалку от платья и вешает на неё свой плащ. Шапочку кладёт наверх. Он всегда особенно заботливо относится к своим вещам, ему противно быть плохо одетым, а он знает, что не может себе купить новое.
Потом Энно потирает руки  и подходит к плите. «Чудесно!»  - говорит он. «Картошка с мясом — чудесночудесно!»
Ева молча сидит в кресле, повернувшись к мужу спиной.
Он тихонько опять закрывает кастрюлю, подходит к жене и становится так, чтобы видеть её лицо.
«Ну, не сиди, как мраморная статуя, Ева! Что тут такого? На пару дней в твоей квартире опять будет мужчина, я не буду делать глупостей. И что обещал, сдержу. Я и нехочу твоей картошки, разве если только что останется. И то, если ты мне сама предложишь, просить я не буду.»
Ева не отвечает. Ставит глубокую тарелку на стол и начинает медленно есть. Муж сидит на другом конце стола, достаёт из кармана спортивные газеты и делает заметки в своей толстой засаленной записной книжке.  Время от времени  бросает быстрый взгляд на жену. Она ест очень медленно, но уже два раза добавляла, много для него, конечно, не останется, а он голоден как волк. Весь день, нет, со вчерашнего вечера он ничего не ел. Муж Лотты, приехавший с фронта в отпуск, выгнал его из постели с кулаками.
Но он не отваживается сказать о своём голоде жене, своим молчанием она его пугает. Прежде чем он опять будет себя чувствовать здесь как дома, должно пройти некоторое время. Что такой момент настанет, он не сомневается: с любой женщиной можно справиться, нужно только быть упорным и многое пропускать мимо ушей. В конце концов, обычно неожиданно, они сдаются, просто потому что им надоедает защищаться.
Ева соскребает остатки еды из кастрюль. Она справилась, она съела ужин двух дней, теперь ему нечего будет у неё клянчить! Потом она быстро моет посуду и начинает большую перестановку. Перед его глазами всё, что ей и хоть немного
дорого, она уносит в кладовку. Кладовка закрывается на надёжный замок, туда ему ещё никогда не удавалось проникнуть. Она уносит запасы еды, её хорошие платья и пальто, обувь, подушки с кушетки, даже фотографию её сыновей — всё перед его глазами. Ей всё-равно, что он думает или скажет. Хитростью проник он в квартиру , но много от неё он не поимеет.
Закрыв кладовую, Ева достаёт письменные принадлежности. Она смертельно устала, но раз она решила написать сыну, она это сделает.
 Ева может быть не только твёрдой к мужу, она не щадит и себя.
Только она написала первые строчки, как муж склоняется над столом и спрашивает:»Кому ты пишешь, Евочка?»
Автоматически она отвечает, хотя решила с ним больше не говорить. «Карлочке...»
«Ах!» - он откладывает газеты в сторону. «Ах, ему ты пишешь и посылаешь, наверное, каждую неделю посылочки, а для его отца у тебя не осталось и одной картошенки  и чуточку мяса, всё-равно как  он голоден!»
Теперь его голос потерял равнодушный тон, он звучит так, как-будто муж серьёзно обижен и ущемлён в своих правах.
«Оставь, Энно. Это моё дело, Карлочка - хороший мальчик...»
«Ах! А то, как он к нам стал относиться, после того как его сделали шарфюрером*, ты забыла? Как ты ему не могла угодить, и он нас как глупых стариков высмеивал — всё забыто, Евочка? Хороший мальчик!»
«Меня он не высмеивал!» - защищает мать сына тихим голосом.
«Нет, конечно, нет!» - передразнивает он жену. «И то, как он тебя не узнал, когда ты с тяжёлой почтовой сумкой шла по Пренцлауер аллее? Как он со своей девочкой нос от тебя отвернул, тонкая косточка?»
«Это молодому человеку можно простить», - говорит она. «Они все хотят по-возможности перед дамами хорошо выглядеть, они все такие. Это со временем пройдёт. Он вернётся к своей матери, которая кормила его своей грудью.»
Один момент он смотрит на жену, раздумывая, сказать или  нет. Вообще-то он не мстительный, но на этот раз жена его допекла. И он решается:»Я, если бы был матерью, я бы не захотел такого сына опять принять, такую свинью, каким он стал!» Он смотрит в её расширенные от страха глаза и безжалостно продолжает:» Во время последней побывки, он показал мне своё фото, которое сделал его товарищ. Ещё хвастался им. На фото виден твой Карлочка, как он еврейского ребёнка, наверное, лет трёх держит за ногу и бъёт его головой о бампер машины...»
«Нет! Нет!» - кричит Ева. «Ты врёшь! Это ты из мести придумал, потому что я тебе не дала поесть! Такого Карлочка не мог сделать!»
«Как я это мог придумать?» - говорит он теперь спокойно. «Чтобы такое придумать, у меня нет подходящей головы. И, между прочим, если ты мне не веришь, можешь сходить в пивнушку Зенфенбергов, там он это фото всем показывал. Толстяк Зенфенберг и его старуха, они тоже его видели...»
Он прекращает разговор, дальше говорить с женой бессмысленно. Она  опустила голову на стол и ревёт. Получила, что заслужила...
Некоторое время сидит он на кушетке напротив и соображает. Ни одеяла, ни подушки! Хорошая ночка предстоит! Но, м.б. сейчас подходящий момент рискнуть? Он встаёт, смотрит на запертую дверь кладовки и решается. Быстро подходит к жене, наклоняется и выхватывает ключ от кладовки из кармана её  фартука. Открывает дверь и начинает там с шумом что-то искать ...
Ева всё это слышит и понимает, что он её сейчас обкрадывает, но ей всё-равно. Её мир разрушен и его больше не восстановишь. Для чего жила она на этом свете, зачем дарила детям жизнь, если они становятся такими тварями? Ах, сыночек — он был милым беленьким мальчиком! Однажды в цирке, когда лошади должны были лечь на арене, как Карлочка их жалел — не заболели ли они? Ей тогда пришлось его успокаивать...»
И вот он пошёл туда и сделал детям других матерей такое! Ни секунды не сомневалась Ева в том, что рассказал муж, Энно, действительно, не мог такое придумать. Вот она и потеряла сына. Это было гораздо хуже, чем если бы он погиб, тогда она хотя-бы могла по нему горевать. Теперь же и от него ей нужно держать дверь дома закрытой.
Между тем муж нашёл, что хотел: сберегательную книжку. На ней 632 марки, старательная женщина, и к чему такая? Она же будет получать пенсию... Он, во всяком случае, завтра же поставит 20 марок на Адебара и м.б. 10 на Хамикара...
Только он хоет положить книжку в карман, как жена оказывается перед ним. Она вырывает свою книжку из его рук. «Вон!» - только и говорит она. «Вон!»
И он, только что верящий в свою победу, выходит под её сердитым взглядом из кладовки. Дрожащими руками, без единого слова, достаёт свой плащ и шапку и молча покидает квартиру. Дверь за ним закрывается на замок. Энно спускается по лестнице, слава Богу, входная дверь не заперта. Сейчас он пойдёт в свою пивнушку; и если никого из знакомых не встретит, упросит  владельца, разрешить ему переночевать на диване...
Ева стоит у окна и смотрит в темноту. Всё ужасно. Вот и Карлочка она потеряла. Она ещё попробует с Максом, младшим сыном. Может ей с ним больше повезёт? А если нет, тогда она будет жить одна для себя. И она будет жить как порядочный человек. Сразу же завтра поразузнает, как выйти из партии, без того чтобы тебя запихали в конц. лагерь. Это будет не просто, но м.б. ей удастся. А если не удастся, что ж она пойдёт в конц. лагерь. Это будет в некоторой степени  маленькое искупление ужасной вины старшего сына.
Она комкает начатое и заплаканное письмо,берёт чистый лист и начинает писать:
Дорогой сын Мах! Хочу опять тебе написать письмецо. У меня пока всё в порядке, надеюсь и у тебя так. Отец только что был у меня, но я его прогнала, ведь он только хотел меня подоить. И от твоего брата Карла из-за его безобразия я отреклась. Теперь ты - мой единственный сын. Прошу тебя, оставайся всегда порядочным. А я хочу всё для тебя сделать, что в моих силах. Напиши мне поскорее тоже письмецо.
Обнимаю и целую.     твоя мама

* аналогия с младшим лейтенантом, командир группы в 5-18 человек