Дети капитана Гурея

После полученного замечания должен сделать данное вступление. Понимаю, что таковое особенно не нужно для здравомыслящих, поэтому прошу извинить за тавтологию:
Произведение "Дети капитана Гурея" написано авторами - Дмитрием Скирюком и Виктором Новокшоновым.
Александр Симаков только лишь разместил его на своей площадке, как преклонение и на добрую память о Викторе Новокшонове.
Александр Симаков совсем не против если кто-то найдёт другое, как тому может показаться, место для обнародования "Детей капитана Гурея". (май 2018)







.0
Несравненному мастеру юмора Джерому Клапке Джерому и не­превзойдённому мастеру приключенческих сюжетов - Жюлю Верну посвящается эта книга.

Дмитрий СКИРЮК
Виктор НОВОКШОНОВ

Дети Капитана Гурея
роман для друзей

ПРЕДИСЛОВИЕ

Авторов этого романа часто спрашивали, не кажется ли им нес­колько странным приём, когда нити повествования попеременно вру­чается то одному рассказчику, то другому.
Нет, не кажется. Всё дело в том, что во время путешествия происходило столько всевозможных событий в разных местах одновременно, что порой просто невозможно описать всё это устами одного человека. Вводить же в повествование некое третье лицо, это значит свести на нет все размышления и выводы, которые делают автора романа от лица своих героев, а при этом книга потеряет очень много.
Заранее хочется предупредить, что прототипами героев романа тщились совершенно реальные люди и возможно роман несколько теряет от того, что читателю сначала неизвестны их характеры. Однако мы надеемся, что уже к концу первой части они станут его добрыми знакомыми, с которыми он последует дальше – к новым приключениям.
И ещё мы хотим от всего сердца поблагодарить людей, на протяжении всего времени работы над романом усиленно нам помогав­шим и поддерживавшим нас в трудную минуту, когда роман "не шёл", когда мы хотели всё бросить. Это, прежде всего сами "участники путешествия" – Игорь Гурей, Олег Ким, Паша Дурманов, Коля Паньков (запомните эти имена!), а также наши большие друзья – В. Злодеев и А. Хорошев (кроме шуток!), чьи советы и идеи нас порой здорово выручали.
Ну, а теперь переворачивайте первую страницу и идите за нами по всему нашему пути. Мы надеемся, что вы не останетесь внакладе.

Дмитрий Скирюк
Виктор Новокшонов



ПРОЛОГ
В котором читатель знакомится с главными героями и узнаёт о со­бытиях, произошедших однажды ве­чером в общежитии университета, а также о пользе полевых работ и уязвлённом самолюбии Хозяина.

- Ким! Домой!
Громкий этот крик разнёсся по коридору и затих. Сидевший в нашей комнате Олег Ким беспокойно заёрзал на стуле, поставил на стол недопитый стакан с чаем и виновато посмотрел на вас.
- Ну, мне пора, - грустно сказал он. - Хозяин зовёт.
Так началось наше знакомство.
Поступив на биологический факультет Пермского университета, я поселился в общежитии. Моим соседом по комнате оказался не­кий Паша со странной фамилией Дурманов. Сам по себе неплохой человек, он обладал несколькими крупными, на мой взгляд, недо­статками – он обожал культуризм и увешал все стены в комнате портретами, рисунками и фотографиями с изображением Арнольда Шварценеггера, рядом с которым Гребенщиков на моём плакате выглядел болезненным и худосочным молодым человеком. Будучи ревностным последователем атлетизма, Паша всё свободное время проводил в спортзале. Временами он любил, оголив торс, стоять перед зеркалом, изредка бросая в мою сторону торжествующие взгляды.
Неизвестно, кто и когда привил Паше тягу к всевозможным креп­ким выражениям, но ругался он виртуозно. Не подумайте, однако, что он был столь испорченным юношей. Его отличало добродушие и терпимость, ругался он беззлобно и порой даже ласково.
А вот ходить вместе с ним в столовую или буфет было сущим мучением. Добродушие мигом исчезало и передо мной представал суровый воин, грудью пробивающий себе дорогу к кассе, этакий Конан-разрушитель. Всё бы ничего, но по пу­ти он успевал продегустировать все блюда и набить карманы кон­дитерскими изделиями. Естественно, он не показывал их кассиру и, ничуть не смущаясь, уносил трофеи домой. Моя совесть восставала против подобных методов, и случалось, что я, не выдержав, подходил к кассе, что-то смущённо лепетал про вчерашний долг и платил за своего друга.
Учился Паша неплохо и жутко увлекался энтомологией. Про него даже поговорка в общежитии такая бытовала: "Сила есть и ум – что надо".
Теперь о наших соседях.
Наиболее интересной и загадочной была комната № 400. Троих её обитателей – студентов старших курсов звали Витя, Коля и Олег. Они часто бывали в гостях в нашей комнате и рассказыва­ли нам массу историй о своих увлечениях и исследованиях. Однако нередко во время рассказа в коридоре общежития раздавалось громогласное: "Ким! (или: "Витька! Коля!"), домой!". Рассказчик замолкал на полуслове, обречённо разводил руками и уходил.
Голос принадлежал четвёртому, самому таинственному жителю комнаты № 400 – Игорю. Про него ходили самые невероятные слу­хи. Говорили, что он подпольный миллионер, работающий для конспирации обыкновенным фельдшером, что он бывалый путешест­венник и несколько лет назад даже открыл Америку. Второй слух Игорь не опровергал, но и не подтверждал, а при настойчивых просьбах рассказать об этом закуривал свою старую трубку и по­гружался в воспоминания и в облака дыма. Преподаватели факультета относились к нему с уважением и величали только по имени-отчеству – Игорь Иванович, хотя лет ему было, примерно, двадцать пять. Игорь был родом с Украины и, может быть, оттуда унаследовал свою домовитость, весёлость и умение дивно готовить борщ. Временами на него накатывали приступы вос­поминаний. В такие дни его домовитость перерастала в прижимис­тость, и даже скупость, но это скоро проходило. Фамилия его бы­ла – Гурей.
Нас с Пашей влекла эта украшенная разноцветными фотографиями комната, где на полках вперемешку с книгами лежали вся­кие морские звёзды, раковины, окаменелости и другая экзотика. Олег Ким по се­крету сообщил нам, что у Игоря в ящиках под кроватью хранится ещё много такого, что стало бы гордостью любого музея мира.
Мы частенько просиживали вечерами в этой комнате, ведя дол­гие беседы, и жизнь наша текла спокойно и размеренно, пока не произошли события, о которых лучше расскажет Витя.
Да, вынужден предупредить. Весь наш рассказ мы будем с ним вести по очереди, каждый раз предупреждая вас, читатель, кто пишет, в начале главы. Уж так сложилось. Вы привыкнете. А мы иначе не могли.

- - -

Было восемь часов вечера, когда Игорь с огромной сковород­кой в руках вошёл в комнату и окинул лежавших на кроватях Ко­лю, Олега и меня свирепым взглядом из-под сдвинутых бровей. Пришедший к нам в гости Паша из соседней комнаты затеял с Олегом очередной спор о про­исхождении каких-то насекомых, если мне не изменяет память, кажется, подёнок. Свесившись с верхнего яруса кровати, Коля с интересом вслушивался в ожесточённые дебаты и время от времени вставлял свои реплики. Как правило спорщики после этого несколько секунд изумлённо молчали, а потом сов­местными усилиями принимались громить очередную Колину теорию. Разбив её в пух и прах, они снова набрасывались друг на друга.
Игорь, прозванный нами за свою невероятную домовитость Хо­зяином, поставил сковородку на стол и, угрюмо глядя на Пашу, произнёс:
- Так... Мясо на завтра есть.
Олег прыснул от смеха – всем было понятно, что Игорь поджа­рил мясо вовсе не на завтра, но надо же было придумать какой-ни­будь предлог, чтобы Паша ничего не заподозрил и ушёл к себе! Но тот не желал прерывать спор в самом интересном месте и с жаром приводил всё новые аргументы в пользу своей теории.
Раздался тихий стук в дверь, и в комнату просунулась вихрастая голова второго нашего соседа – Димы Скирюка.
Или просто – Димки.
Димка, кстати говоря, заслуживает отдельного описания. Мрачноватый тип с совершенно изуверским чувством юмора и внешностью законченного анархиста, он сразу же привлёк моё внимание ещё на первом курсе. Он был неглуп, начитан очень широко, но абсолютно бессистемно, и потрясающе бесцеремонно относился к людям, а именно – говорил всем правду в глаза подобно капитану Смоллетту, за что и страдал. Его идеи были неожиданно парадоксальны, а суждения – лаконичны и убийственно точны. Это был законченный, неисправимый гуманитарий: он путался в датах, не мог в уме помножить сто на сто, но зато обладал потрясающей памятью на лица и слова, прекрасно рисовал и различал на слух пятьсот рок-музыкантов с первых тактов. Помню, как я был поражён, заглянув однажды в его конспект (а надо вам сказать, что у него была одна тетрадь на все предметы, – толстая такая, без обложки). Там были только цифры, графики и разные приписки, вроде: "Ст. пр. К? сел. АБ (т) = ТТ критерий".
- А остальное я и так запомню, - говорил обычно он тем, кто его этим пенял.
Сокурсники его за это недолюбливали – списать у него было невозможно. В этом смысле хуже Димки была только одна девушка с третьего курса, которая все лекции стенографировала.
Вдобавок ко всему этот парень был чудовищно неприхотлив. Нет, не подумайте плохого: не неряшлив, не ленив, а именно – неприхотлив. Он мог, казалось, выжить в любых условиях, сварить кашу хоть из топора, хоть из пилы, а работать предпочитал в одиночку и по ночам.
Но самое главное – Димка писал. Писал не в смысле "умел писать", а писал – рассказы, повести… короче – прозу. Написанное же почти никому не показывал. Должно быть, стеснялся. По ночам из комнаты-читалки то и дело доносился стук его пишущей машинки – у него была старая "Либава" с удивительно мягким ходом, и половина общаги бегала к нему печатать на ней свои курсовые и дипломы. Всё бы ничего, но на этом механическом чудище приходилось самому давить на клавиши. Сила удара у Димки в результате была неимоверная, и когда на него накатывал очередной припадок вдохновения, об этом знало всё общежитие. На всех четырёх этажах.
Итак, как я уже сказал, это был Димка. Он оглядел нашу комнату и, нашарив взглядом Пашу, удовлетворённо хмыкнул.
Игорь беспокойно заёрзал на кровати. Перспектива делить мясо на шестерых его никак не устраивала, и он лихорадочно пытался придумать .........

Коля печально посмотрел на него и осведомился, что же Игорь считает приключением, если не данные описания.
Уперев руки в боки, Игорь громогласно захохотал и оглянулся на нас, словно бы ища поддержки. Мы вежливо хихикнули и напряжённо стали ждать, чем всё это кончится.
Игорь, забыв об ужине, уселся на кровать и закурил, что случалось с ним в помещении крайне редко. Выпустив несколько колец сизого дыма, он исподлобья посмотрел на нас, небрежным жестом сдвинул в сторону ворох всевозможных книг, и начал свою речь.
- Приключение, друзья мои, это когда на каждом повороте вас встречает нечто неожиданное и удивительное, а зачастую и опас­ное, а не такое путешествие, которое описано тут. Это всё сказки, выдумка. Вот я, в го­да своей молодости попадал в такие приключения, какие вам и не снились. Э, да что там...
По лицу Хозяина было видно, что он с головой ушёл в воспоми­нания, и лишь мерно вспыхивающий через равные промежутки време­ни огонёк его папиросы указывал на то, что он не спит.
Олег вежливо кашлянул и выразил сомнение, что Игорю случалось попадать в серьёзную переделку. Разве что в колхозе, когда они пытались унести с поля во время хозработ целый мешок картошки, им довелось испытать нечто похожее на приключение, по­скольку попавшаяся навстречу машина председателя колхоза ока­залась для них полной неожиданностью.
По лицу Хозяина от подбородка до бровей прошла волна пурпур­ного цвета. Загасив папиросу, он быстро подошёл к столу и, от­крыв сковородку, принялся шумно жевать. Опасаясь, что нам ничего не достанется, мы вооружились вил­ками и составили ему компанию.
Насытившись, Игорь поостыл и на­последок дал торжественную клятву:
- Вы меня ещё не знаете! Да я в своё время треть Земного шара исколесил! Зарубите себе на носу: при первом же удобном случае я устрою вам такое приключение, что век меня после этого добром поминать будете. Я своих слов на ветер не бросаю!
С этими словами он повалился на жалобно заскрипевшую кровать и через минуту комнатку сотряс его раскатистый и громкий храп. С усмешками обсудив сегодняшнее поведение Игоря, мы улеглись и вскоре задремали, не обращая внимания на рулады, которые носом выводил Хозяин.
О, если бы мы тогда уделили чуть больше внимания его словам! Месяца три спустя мы на собственном опыте убедились, что Игорь слов на ветер не бросает...


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОСТРОВА В ОКЕАНЕ


ГЛАВА 1
С которой, собственно говоря, всё и начинается. Здесь и далее – пока пишет Виктор.

Первым на место своей летней практики – Дальний Восток – вы­ехал Игорь. Весенняя сессия ещё не закончилась, и последние эк­замены ему перенесли на сентябрь. Мы проводили Хозяина до вок­зала, помогли втащить в вагон бесчисленные чемоданы и коробки, попрощались и вернулись в общежитие. Сессионная круговерть за­кружила нас и мы редко вспоминали об уехавшем друге. Каково же было наше удивление, когда через две недели Олег принёс с вахты телеграмму от Игоря. Прочитав её, мы долго мол­чали в раздумье.
- Что бы это значило? - пробормотал Коля.
Текст гласил: "ВЫ ТРОЕ И ЭТОТ ОБОРМОТ ИЗ СОСЕДНЕЙ КОМНАТЫ НЕМЕДЛЕННО БЕРИТЕ БИЛЕТЫ 20 ИЮНЯ ТЧК ПОЕЗД 2 ТЧК ВСТРЕЧУ САМ ТЧК".
- А меня скоро в армию должны забрать… - сообщил Коля.
- Нашёл, о чём печалиться, - хмыкнул Олег. - Армия… Я вот в поля хотел уехать!......


.......Одинокая станция на отшибе железных дорог состояла из полутора десятков домишек, а дальше, за сопками до самого горизонта тянулась сплошная матёрая тайга. Чуть левее, поблёскивая окнами чистой воды, простиралось обширное болото самого неприглядного вида.
- Гримпенская трясина, - нарушил молчание Коля. - Не хватает только собаки Баскервилей.
Игорь, шутя вскинув треть нашей поклажи себе на плечи, решительно направился в самую чащобу.
- Побродим по таёжным тропам? - с наигранным воодушевлением спросил Паша.
- Ты ходил по тайге?! - Игорь всем телом повернулся к нему.
- Спрашиваешь! Сколько раз! - со страху соврал тот.
- Значит, опытный таёжник… - ухмыльнулся Хозяин. - Ну-ну. Что ж, пошли.
Продвигались медленно. Тропа петляла среди деревьев, шла сквозь колючие заросли чапыжника, а порою просто исчезала под водой.
- Китайцы называют тайгу "шухай" - "лесное море", - прохрипел Олег, в очередной раз поскользнувшись.
- Ага, - толком не расслышав, ответил Игорь. - Сколько ни шукай, а только без меня вы отсюда не выберетесь!
Мы втихомолку зароптали было, но покорились: споры с Хозяином как правило ничем хорошим не кончались. Один лишь Коля молчал – комары, почему-то избегавшие нас, вдруг проявили к нему бурный интерес и с заунывным зудом роились над его головой. Лицо и шея у него мгновенно вспухли.
- Эк ты, хлопче, пополнел! - расхохотался Игорь, хлопая несчастного по спине. Впрочем, тут же Игорь посерьёзнел и достал из сумки маленькую, бутылку мутной как самогон "Дэты". - На, держи.
- Чтоб вы не скучали, - начал он, пока наш друг намазывался "отгонялкой", - расскажу-ка я вам о своей первой здешней ночёвке. Шёл я весь вечер, а как стемнело, остановился у небольшой реки. Переходить её в темноте было лень, и я лёг поспать до рассвета. Утром, словно по заказу, меня разбудил сильный толчок в спину. Переворачиваюсь на бок, открываю глаза и вижу: стоит рядом огромный бурый ведмидь…
- Кто стоит? - переспросил Паша.
- Не перебивай! - отмахнулся Игорь: - Ведмидь! Так вот. Какое-то время я не знал, как быть – вытащить топор или нападать так, с голыми руками. Эта растерянность спасла ведмидю жизнь. Напасть на меня зверь побоялся, и мы мирно разошлись. Потом уже он, может, и хотел подраться, но я к тому времени уже забыл про него, перешёл реку и свернул в лес. Вот такая история.
Этот рассказ нас не развеселил, а испугал. Мы надолго притихли, продираясь сквозь густую и мрачную тайгу. Игорь ориентировался по зарубкам, сделанным им месяц назад, уже побуревшим и оттого почти невидимым. Как он их находил, оставалось только гадать. Во второй половине дня мы вошли в сырой замшелый пихтовник. Идти стало легче. Солнце садилось и теперь светило невидимое где-то за деревьями. Сгустились сумерки. А когда на небе высыпали первые звёзды, Игорь наконец-то сказал:
- Ну, вот мы и на месте. Сейчас выйдем к реке и отдохнём.
Тут и мы услышали глухой шум бьющейся в тесных берегах реки. На крутом каменистом берегу темнела низкая деревянная хибара, крытая сосновой корой. Поставили её, видать, совсем недавно – свежие срубы венцов ещё сочились янтарной смолой. Игорь вразвалочку подошёл к ней и ласково хлопнул ладонью по стене. Дом покачнулся, но устоял. Хозяин гордо оглянулся на нас.
- Ну, как? Нравится?
Мы настолько устали, что к этому времени уже лежали на поляне пластом, и потому лишь вяло закивали. Через несколько минут Олег и Паша уже спали мёртвым сном, а мы с Колей не свалились только потому, что Игорь отослал нас за дровами. Попутно выяснилось, что странное жилище, напоминавшее избушку на курьих ножках (сходство усиливалось ещё и тем, что она тоже была – без окон, без дверей, и внутрь попадали через лаз в полу) Хозяин собственноручно срубил недели две тому назад, как временное укрытие от непогоды. Надо сказать, что палатку Игорь принципиально никогда с собой не брал, ведь вместо неё можно взять лишнюю банку консервов или коробку с патронами.
Под крышей удивительного дома вялились лососи – между делом Хозяин использовал избушку как коптильню.
Весь вечер Игорь бросал на нас многообещающие взгляды и бормотал себе под нос, что лопнет по всем швам, но приключение нам устроит. Признаться, от этих заявлений мне стало немного не по себе.
- То ли ещё будет! - попыхивая козьей ножкой, усмехался Игорь, увидев моё замешательство.
На ночь мы залезли в сруб, предварительно протопив его "по чёрному", завернулись в одеяла и уснули. Внутри он оказался даже меньше, чем можно было подумать, мои ноги всё время упирались в кого-то или во что-то, было тесно, но зато тепло. Зудели комары. Уже засыпая, я услышал, как Игорь зачем-то назначил Колю своим старшим помощником.
- Игорь, - сквозь сон окликнул его я, - а кем будешь ты?
- Я-то? - усмехнулся тот. - Я – Командор. А теперь спи.


ГЛАВА 2
В которой впервые появляется плот, Паша пресекает браконьерский акт, а экспедиция уплывает далеко на восток.

Несмотря на жёсткий занозистый пол и ощутимый ночной холодок, выспались мы превосходно – дала себя знать сильнейшая усталость. Пашкина нога – не самая мягкая замена подушке, но во сне я не заметил между ними особенных различий. А вот Паша почему-то вдруг охромел и всё утро поглядывал на меня с мрачной укоризной.
Едва проснулся Командор, мы сразу же пристали к нему с расспросами, что он намерен делать дальше. Вместо ответа Игорь повёл нас к реке и показал спрятанный в кустах большущий плот из семнадцати сосновых брёвен, оборудованный мачтой с прямым парусом и большим, обитым поверху фанерой ящиком вместо каюты. Командор рассказал нам, как валил деревья, как обрубал ветви, как связывал стволы ветвями ивы (между нами говоря, я бы предпочёл железный трос). На плоту было припасено продовольствие на несколько дней, инструменты и навигационные приборы. И вот, когда мы вдоволь им "налюбовались", Игорь огорошил нас невероятным заявлением, а именно: он задумал обогнуть Земной шар.
Как оказалось, он недавно прочёл труд Тура Хейердала (как он утверждал, – своего давнего друга) о плавании того на "Кон-Тики" и, движимый жаждой повторить подвиг отважного норвежца, соорудил похожую посудину и вызвал нас, дабы мы разделили с ним его будущую славу.
- Старина Тур переплыл океан! - возбуждённо махал руками Командор. - Чем мы хуже?
Прозвище "Командор", надо сказать, прилипло к Игорю мгновенно.
По примеру "Кон-Тики" Игорь попытался изобразить на парусе красками какую-то рожу. Кто это такой, понять было решительно невозможно. Командор утверждал, что это Тур Хейердал, хотя больше всего рисунок смахивал на самого Игоря.
Напомню ещё раз: долгий опыт приучил нас к мысли, что спорить с Хозяином бесполезно. А потому каждый из нас занял указанное ему место на плоту и приготовился к отплытию.
Игорь осмотрелся и зычно гаркнул:
- По местам стоять! С якоря сниматься! Полный вперёд!
Я отвязал канат и прозрачная литая струя подхватила наш плот и понесла вдоль высоких берегов.
- Ура! - закричали мы. Пашка подбросил в воздух свою шляпу и долго потом вылавливал её багром из воды.
Наше плавание началось.
Люблю сплавляться, грешен есьмь. Сам я с Урала, и за годы полевой практики проплыл с верховьев до низовьев Сылву, Колву, Обву, Язьву и, кажется, даже Чекарду. Впрочем, насчёт последней я не уверен – очень уж опасная река… Не поймите меня неправильно, но одно дело – банальная байдарка или, скажем, надувная камера от "К-700", и совсем другое – настоящий плот из брёвен, большой, неповоротливый, тяжёлый и до жути основательный. Это было так здорово, так непривычно, что я немного воспрянул духом. Кругосветкой конечно, здесь и не пахло, а прогуляться по таёжной реке…
Почему бы и нет?
Вначале течение было таким сильным, что парус нам не понадобился. Надо было только следить за прихотливыми извивами реки, работать вёслами и уворачиваться от торчащих из воды камней. К вечеру, однако, оно заметно ослабело, и я заподозрил неладное.
- Эй, куда булыжники девались? - вертя башкою как радаром, поинтересовался Паша.
- Прилив, - спокойно набивая из кисета "козью ножку", отозвался Командор.
- Какой ещё прилив! - я попытался рассмеяться, но меня никто не поддержал. Мой смех увяз в трясине таёжной тишины. А часа через три наш плот совершенно неожиданно очутился в открытом море, и я понял, что все мои надежды рухнули.
Командор, которому все общим голосованием присвоили звание Капитана, приказал взять курс на восток. Серый полосатый парус с бородатой физиономией, до этого безжизненно висевший на рее, вдруг затрепетал, захлопал, заставляя мачту "гнуться и скрипеть", и наполнился ветром. Взлетая на гребни пологих волн и скатываясь вниз, наше судёнышко понеслось вперёд. Я с грустью смотрел на тающую на горизонте полоску суши. Сильный северный ветер затянул небо тучами. Качка постепенно усиливалась, и мне стало плохо. Оставалось только надеяться, что наши доблестные дальневосточные морские пограничники нас вовремя поймают и не дадут бредовым планам Игоря претвориться в жизнь.
Напрасные надежды! Как позже выяснилось, деревянный плот не засекается радаром, без паруса почти не виден на воде, и обнаружить его можно, лишь столкнувшись с ним лоб в лоб. А уж о том, чтоб это не произошло, Игорь позаботился.
Моя морская болезнь также Игоря мало растрогала. Хозяин заметил мою слабость и немедля прописал лечение:
- Довольно ты бездельничал, пора и потрудиться! - командирским тоном рявкнул он. - А ну, иди сюда!
Он снял с руки свой именной большущий компас в медной оправе, вручил его мне и поставил меня за румпель. Было желание повернуть назад, но красноречивый взгляд Хозяина, мгновенно раскусившего мои замыслы, пресёк попытку саботажа. Я вздохнул и окончательно покорился судьбе.
Лекарство, тем не менее, оказалось эффективным, и вскоре я пришёл в себя. Игорь тем временем вытащил из каюты рыболовные снасти и теперь рыбачил, свесив ноги в воду. Плот швыряло, как спичечный коробок, но Командор не обращал на это внимания, попыхивал цигаркой и одну за другой выбрасывал на палубу минтаев, жирных тихоокеанских сельдей, дальневосточных наваг и морских окуней. Я надеялся, что пограничникам нас выдаст дым от камелька, но оказалось Игорь прихватил свой старенький туристский "Шмель", который Коля уже раскочегаривал. Вскоре в глубине каюты аппетитно зашкворчало, и оттуда потянуло запахами жареного и перегретым маслом.
Паша, словно заправский морской волк, надвинул свою шляпу на глаза, засунул руки в карманы по самые локти и теперь балансировал на палубе, широко расставив ноги. Оказалось, что он знает кучу забористых морских словечек. Он изрыгал их десятками, когда очередная волна окатывала его с ног до головы, и лихо сплёвывал при этом за борт. Выглядело это, конечно, впечатляюще, но Игорь при взгляде на него мрачнел всё больше и больше.
Олежка, шурша страницами неведомо откуда взявшегося учебника, учил японский язык – Командор велел ему быть нашим штатным переводчиком во всех странах, которые встретятся на нашем пути. Япония была первой в этом списке.
Ночь и день прошли на удивление спокойно, без осложнений. А под вечер прямо по курсу показались несколько кораблей. Командор поднёс к глазам бинокль и задумчиво пробормотал:
- Краболовы. Пять японцев. И в наших территориальных водах… Интересно, что им надо? А ну, - обернулся он к Пашке, - бросай якорь! Будем ждать ночи.
Разумеется, ни о каком якоре речь идти не могла, – мы просто спустили парус, и плот лёг в дрейф. Когда же сумерки сгустились настолько, что очертания кораблей стали теряться среди волн, мы увидели, как рыбацкие суда одно за другим пересекли нейтральные воды и забросили ловушки.
- Что творят!!! - возмутился Игорь и потряс кулаками. - А ну-ка, Паша, даю тебе час времени. Разберёшься, выгонишь, доложишь!
- Да, но я хотел бы… - замялся тот.
- Исполняйте приказание! - рявкнул Игорь.
Паша молча кинулся в бурлящую воду.
Прошло полчаса, час, как вдруг на ближайшей шхуне завыла сирена, и все пять судов, бросив ловушки и обрезав снасти, развернулись и со страшной скоростью исчезли в восточном направлении. У Игоря от неожиданности погасла самокрутка. А ещё через пятнадцать минут на надувном трофейном "Зодиаке" к плоту прибыл Паша, поправил шляпу, взял под козырёк и доложил:
- Капитан! Приказ выполнен!
- Ты что им наплёл, что они так дунули?
- Да так, - замялся тот. - Сказал, что мы сейчас тут новую бомбу будем испытывать. Резиновую, которая потом полгода прыгает. Я, мол, баптист, человека убить не могу, решил предупредить. Они обрадовались, обласкали, и…
- Что "и"? - строго переспросил Командор.
- Дали вот бутылку рома, - Паша виновато вынул из-за пазухи пузатый сосуд зелёного стекла размером с деревенскую русскую "четверть". На белой этикетке заплелись в клубки зелёные змии японских иероглифов.
- Саке!!! - вскричал Хозяин. - Вот с этого и надо было начинать! Давай сюда, ты всё равно молодой ещё спиртное пить, а вот мы с Виктором…
…Когда мы с Игорем в радужном настроении вышли из каюты, уже наступало утро. Коля, сменивший меня у румпеля, мирно подрёмывал рядом с Пашей. Олежка упрямо зубрил японский.
- Подъём! - крикнул Командор. - Скоро прибываем!
- И чего разорался… - проворчал спросонья Паша. - Далась ему эта Япония! Поплавали и хватит, домой пора. У меня даже паспорта нет заграничного. А ну, как примут нас за диверсантов и арестуют, что тогда?
- А тогда, - ответил Коля, - отрубят тебе, Паша, голову самурайским мечом, и пришлют домой телеграмму: "Ваш сын, де, пал смертью храбрых чрез усекновение главы". С подписью императора.
- Микадо, - машинально поправил его Олег. - Император в Японии зовётся "Микадо".
- Н-да. Перспектива, - протянул Пашка и почесал в затылке.
Ветер посвежел, парус был туго надут, и плот нёсся на восток со скоростью курьерского поезда. В полдень Хозяин указал на маячивший далеко впереди остров.
- Вот она, Япония. - Он глубоко вздохнул. - Ну, с богом!


ГЛАВА 3
В которой путешественники теряют плот, Олег читает лекцию о сумо, Командор становится местной знаменитостью, и в рассказе появляется яхта.

Вечером наш плот был разнесён о прибрежные скалы, а мы – выброшены на берег страны Восходящего Солнца. Утром держали совет, как поступить дальше. В итоге Хозяин решил послать Олега на разведку.
- И чтоб бегом! - наставлял он его.
Тот исчез и появился минут через сорок. Запыхавшийся и вспотевший, он сразу стал нас торопить.
- Скорей, скорей! Сейчас будут… соревнования по сумо… если выиграем… куча денег…
По пути в город Олег принялся рассказывать:
- Сумо уникально. Родившись более полутора тысяч лет тому назад, оно почти не изменилось и по сей день…
- Короче, Склихосовский, - прервал его Хозяин. - Чего мы там забыли?
- Залог победы в этой борьбе – вес, - терпеливо пояснил Олег. - Именно от него зависит успех. Надо только вытолкнуть противника за пределы круга. Ты победишь! - и здесь он с уважением посмотрел на крупную фигуру Капитана.
- Постой, постой… - до Игоря постепенно начинал доходить смысл сказанного. Он остановился. - Уж не хочешь ли ты сказать, что бороться буду я?!
- Конечно! И в списках ты уже заявлен.
- Но я же никогда не пробовал! Ты что натворил!
Так, уговаривая его, мы подошли к большой площади, заполненной зрителями всех возрастов, от детей с причёсками как шапочки, похожих на раскосых матрёшек, до древних старушек в тёмных кимоно. Олег сделал нам знак ладонью: "погодите", скрылся в пёстром шатре и через минуту возвратился вместе с маленьким меланхоличным японцем.
- О, я вижу, ваш борец – такой же японец, как я – африканец, - неодобрительно покачал головой седой старик.
- Да вы только испытайте его! - засуетился Олег. - Где вы видели молодца крепче, чем этот!
- Хорошо! - поколебавшись, махнул рукой старик. - Через пять минут начало соревнований. Ваш спортсмен пойдёт в первой паре. Если он проиграет…
Игорь презрительно фыркнул.
Хозяина увели в шатёр, а мы с трудом протиснулись сквозь толпу.
Служители очищали песчаный круг от белых пятен соли, разравнивали площадку чем-то, похожим на беззубые грабли, но едва показался наш старичок, ритмично ударявший на ходу в звонкие деревянные дощечки, как те проворно убежали.
- Гурей-сан! Кириндзи! - вызвали бойцов.
- Сейчас начнётся! - горячо зашептал мне на ухо Олег.
На помост вышел двадцатипятилетний увалень с непроницаемым лицом. Своё чёрное кимоно он оставил у края арены. Рельефно выделялись округлые глыбы жира на животе, по бокам и на спине. Вес борца явно превышал сотню килограммов.
Следом показался наш Командор, почти голый, непривычно хмурый и сосредоточенный. Скрипели доски помоста, казалось, бремя заботы о нас гнёт его к земле.
- Всё! Теперь он точно победит! - восторженно заявил Олег. - Глядите, он уже всё для себя решил.
Борцы подошли к ящикам с солью и стали разбрасывать её во все стороны, как сказал Олежка, – отгонять злых духов. Очевидно Игорь получил на этот счёт подробный инструктаж. Борцы явно не торопились и только вдоволь накидавшись соли, приступили наконец к решительным действиям: они опустились на четвереньки и стали пристально всматриваться друг другу в глаза, стремясь разгадать тайные замыслы противника. Подобный "невидимый бой" продолжался минуты четыре, потом японец со вздохом поднялся, подошёл к своему ящику и снова стал бросать соль, так очевидно ничего и не разгадав.
- Куда ему! - радовались мы. - Слабак! Не на того напал!
Игорь гордо огляделся, и в этот миг, совершив короткий прыжок, от которого содрогнулся не только помост, но кажется даже земля под нашими ногами, Кириндзи бросился на Хозяина и, обхватив его за плечи, стал быстро теснить к краю нарисованного круга.
- Игорь, давай! Давай! Вали его! Вали! - закричал Пашка, сложив ладони рупором, потом сунул три пальца в зубы и пронзительно засвистел. Японцы вокруг него шарахнулись в стороны.
- Подножки запрещены! - надрывался рядом с ним Олег, видя, как Игорь то и дело машинально дёргает ногой – рефлексы старого самбиста были в нём слишком сильны; ему всё время приходилось сдерживать себя.
А Игорь и вправду от неожиданности несколько опешил, но быстро спохватился. Через секунду японец вылетел из круга. Да как вылетел! Едва мы успели пригнуться, как многопудовая потная туша рухнула прямо на нас, подавив в зародыше вторичную попытку Паши оглушить народ трёхпалым свистом. Толпа взорвалась рукоплесканиями, и никто не услышал, какими словами обложил наш разозлённый друг поверженного борца.
Совещание судей было долгим. Они что-то без конца доказывали друг дружке, махали руками, затем один из них взошёл на сцену и нарочито резким голосом провозгласил имя победителя:
- Гурей-сан!
Соревнования продолжились. Менялись противники, но Игорь всякий раз выходил победителем. Он уже приветственно махал руками зрителям, когда те аплодировали, подмигивал красивым девушкам, делал круг почёта после каждого эффектного броска и кидал крупицы соли себе в рот и на арену с каким-то особенным щегольством. На лице его мало-помалу начала проглядывать улыбка.
Меж тем приближался главный момент соревнований – схватка между чемпионом и претендентом.
Претендентом, разумеется, был наш Игорь.
- Китаноуми! Китаноуми! - пронёсся по рядам болельщиков взволнованный шёпоток.
На середину ринга взгромоздился Китаноуми, как сказал Олег – большая знаменитость, носитель высшего среди японских сумоистов звания "Ёкодзуна". Зрители, запрудившие проход, норовили с уважением дотронуться хотя бы до его плеча.
Бойцы вошли в круг. Босые ноги японца нервно переступали по дереву. Игорь с презреньем смотрел на него и шумно дышал, почёсывая волосатую грудь. Ударил гонг, и Капитан сразу же стал теснить всесильного чемпиона. Китаноуми был очень тяжёл, и если предыдущих противников наш Командор выталкивал за считанные мгновения, то с этим провозился больше двух минут. От страшного напряжения на теле Капитана тотчас же вздулись бугры мышц, на широкой же спине Китаноуми лишь беспомощно колыхались складки жира. Наконец Игорь поднажал, и непобедимый чемпион, краса и гордость сумо, был грубо вытолкнут за пределы ринга. Толпа взревела.
Мы плакали и обнимались на радостях. Паша отчаянно ругался, вытирал непрошеные слёзы, лупил в ладоши, лез обниматься к перепуганным старушкам и жал руки соседям. Игоря заставили исполнять танец победителя, и он неуклюже топтался на сцене с бамбуковым мечом в руках. Совет судей посовещался и всё-таки счёл возможным присвоить ему титул чемпиона, который сохраняется за победителем до конца жизни.
Как оказалось, вся Япония следила за этими соревнованиями по телевидению, и на следующий день все газеты пестрили кричащими заголовками: "Знаменитый богатырь завоевал…", "Железный человек…", "Урок мужества…" и т. д. На все вопросы репортёров Игорь широко улыбался (до этого он опорожнил не одну чашку пресловутого сакэ) и бубнил: "Примайтесь близче до життя, хлопцы!".
Оказалось, что в Японии большой популярностью пользуются пластинки с записью голосов великих сумоистов. С Игорем заключили контракт на пару миллионов иен, и он с нескрываемым удовольствием пел в микрофон:

На Майдани била церкви,
Рэволюция идэ,
Хай чабан уси гуцули
Атамана забудэ…

Записи разошлись быстрее, чем "Происхождение видов" Чарльза Дарвина в 1859 году, и через пару дней нехитрую украинскую песенку под караоке упоённо распевала вся Япония. На полученные деньги мы переехали в Иокогаму, где Игорь сторговал за полцены довольно приличную большую яхту. Водоизмещением она была тонн этак в восемь, в длину имела 11,3, а в ширину – 3,4 метра. Площадь парусов была 30 квадратных метров, да ещё с кливерами на массивном бушприте. Кают было две – верхняя и нижняя, а в трюме Игорь разместил всевозможное оборудование и запас продовольствия. 14 июля мы покинули Иокогаму и взяли курс дальше на юго-восток.


ГЛАВА 4
В которой приобретается опыт, яхта попадает в шторм, Паша попадает за борт, Командор попадает в центр урагана, а экипаж попадает в безвыходное положение.

Ещё не отплыв из порта, все кроме железного Капитана оказались за бортом: только Игорь приказал поднимать якорь, как палуба тут же накренилась. Командор успел ухватиться за мачту. А мы горохом посыпались в воду. Не успел Хозяин рассердиться, как яхта села на мель. Некоторое время нам пришлось учиться управлять судном, в результате чего якорь был утерян вместе с цепью, яхта зачерпнула воды и чуть не утонула, но зато в конце концов экипаж и судно стали понимать друг друга.
В итоге двадцатого июля Командор отдал приказ выйти в море и взять курс на восток – прямиком к берегам Америки.
В эти дни плавание проходило относительно спокойно, если не считать эпизода, когда Игорь из спортивного интереса (я подозреваю, что не из спортивного, а из кулинарного) втащил на палубу пойманную им на крюк огромную акулу. Нисколечко не вру: если я говорю, что акула была огромной, то она действительно была огромной; яхта чуть не опрокинулась. По счастью Игорь изрубил бестию топором раньше, чем она успела сожрать наш экипаж.
Плавники пошли на суп.
А через сутки после этого события нас настиг шторм. Что там жалкое волнение моря, которое мы испытали по пути в Японию! Если я говорю, что это был шторм, то это был настоящий шторм! Под яростными ударами волн и от сильных порывов ветра яхта буквально ложилась на воду. Встревоженный, я ждал, когда она рассыплется на куски. Снасти лопались, мачта, едва удерживаемая единственной вантой, угрожающе гнулась. Командор, стальной хваткой сжимавший румпель, стоял на корме и не мигая смотрел вперёд.
Паша с Колей не упустили возможности утонуть в бушующем месиве: Паша не обвязался страховочным линём, хотя Капитан строго-настрого наказывал, чтоб мы не забывали об этом, и теперь наш друг, прилагая все силы, лёжа пытался удержаться на скользкой палубе. Огромная волна всё же смыла разгильдяя за борт. Коля одним взмахом ножа рассёк свою страховку и тут же вылетел спасать товарища.
- Верёвку им, собачий нос!!! - как десять буксирных сирен взревел сквозь бурю Капитан.
Верёвки под рукой не оказалось. Бросив руль, Игорь оборвал последнюю ванту (мачта тут же переломилась как спичка и рухнула на палубу), раскрутил её в воздухе и запустил терпящим бедствие. Те уже совсем выбились из сил и лишь беспорядочно молотили руками по воде. Яхта прыгала и кружилась на волнах. Хозяин один боролся за спасение двух друзей: Олега зацепило падающей мачтой и он потерял сознание. Я же подхватил румпель и теперь, отчаянно упираясь ногами, пытался удержать яхту по ветру.
Утопающие уже перестали сопротивляться, им стало всё безразлично. Капитан, совершая чудеса акробатики, проводил немыслимые манёвры и под конец подтянул обоих к самой яхте. Ещё чуть-чуть – и днище яхты накроет наших друзей…
Я закрыл глаза и приготовился к самому худшему.
Целая вереница волн обрушилась на яхту и прокатилась по палубе, накрывая меня с головой. От неожиданности я хлебнул воды и выпустил из рук румпель. Тотчас меня куда-то понесло, потом ударило о балюстраду так, что у меня потемнело в глазах, а ещё через секунду я провалился в открытый трюм, где и повис, качаясь на верёвке в такт набегающим волнам.
Как ни странно, подо мной уже качалось что-то вроде большого маятника; присмотревшись, я распознал в нём безжизненную фигуру Олега. Видимо, мой друг свалился сюда раньше.
Едва я начал приходить в себя, Командор сбросил нам наших мокрых и дрожащих товарищей и спустился сам, крепко задраив за собою люк.
Пашку и колю рвало морской водой. Коля весь обмяк и перекатывался по полу, налетая на стены. Пашка бредил – требовал немедленно собрать совет по НИРС1 и громко восхищался пением сирен.
Яхту почему-то качало всё меньше. Ветер стих. Игорь как бы между прочим сообщил, что мы находимся в центре урагана – штилевой зоне, вокруг которой по-прежнему свирепствуют волны. Верилось с трудом. Но вскоре с юга вновь налетел сильнейший ветер, налетел и набросился на наше утлое судёнышко с удвоенной яростью. С люка сорвало крышку и в трюм хлынул поток воды. Игорь ухитрился выбраться наружу и бросил в воду штормовой якорь…
Этот кошмар продолжался почти до рассвета, и лишь когда взошло солнце, океан немного успокоился, а к шести часам утра и вовсе утих. С остатками продовольствия и двенадцатью литрами пресной воды плавание продолжать было немыслимо. Игорь поразмыслил и решил добираться до ближайших островов. Помпой откачав из трюма воду, мы кое-как установили на место мачту и подняли парус.
Компас был разбит вдребезги злополучной мачтой. Ориентируясь по звёздам и солнцу, мы медленно двигались к архипелагу Паумоту, который по Командорским расчётам находился примерно в 180 милях к юго-востоку.
- Ужас, - то и дело ворчал Паша, вспоминая недавний шторм. - И этот океан называется Тихим! Что же с нами будет в Атлантике?!
Муки голода всё же давали о себе знать. Сухой паёк, выдаваемый Капитаном, почти не насыщал и лишь разжигал аппетит. По логике вещей его следовало бы назвать не сухим, а мокрым пайком – все продукты были пропитаны морской водой. Рыба не брала наживку, приходилось есть всё, что хотя бы отдалёно напоминало пищу. У отдыхающего Командора кто-то упёр сапоги, потом исчез весь табак, заботливо им припрятанный, и почему-то отгрызли дверную ручку в каюте, выполненную в виде собачьей головы. Лишь через трое суток блеснул луч надежды – проплывая над обширной банкой, мы ухитрились драгой наскрести несколько кило водорослей-ламинарий, из которой Олег приготовил неплохой салат по старинному японскому рецепту. Потом появились птицы. Самодельными пращами (лучше всего оказались Пашкины подтяжки) мы сбили несколько штук, после чего Командор облачился в белоснежный фартук, взял в помощники того же Пашу и уединился на камбузе.
Я опять стоял у руля. Точнее, сидел. Олег разлёгся на крыше каюты и загорал в лучах нежаркого солнца. Коля же занимался странным делом – дразнил опущенной в воду ногою мелких акул, всё время круживших вокруг яхты. Когда какая-нибудь подплывала слишком близко, Коля немедленно вытягивал ногу из воды и грозил хищнице пальцем:
- Но-но! - говорил он. - Только без фокусов! А то вот как скажу Хозяину…
Угроза, как ни странно, действовала.
- Земля-а… - вдруг сладко зевнул Олег и перевернулся на спину.
- Как земля? Где земля? - Игорь выскочил на палубу как был – в переднике и с окровавленным ножом в руках.
На горизонте и впрямь проступало тёмное пятно суши. Чуть правее виднелись ещё два: мы и не заметили, как наша яхта приблизилась к маленькой группе островов. Игорь воткнул нож в стенку рубки и скомандовал:
- Свистать всех наверх! Рулевой!
- Я, Капитан! - откликнулся я.
- Так держать!
- Есть, Капитан!
Послышался дробный топот ног, и на палубу стрелой вылетел Паша.
Остров приближался.
Сперва берег был как будто тихим пустынным, и нас так и подмывало высадиться и погулять по золотистому песку, соблазнительным ковром устилавшим линию прибоя, поискать съестного в растущей неподалёку пальмовой роще… Хорошо, что мы не успели этого сделать, потому что минутой позже из этого самого леса высыпала толпа дикарей и, завидев нас, устремилась к воде. Все они были безоружны и только у одного в руке была длинная тонкая палка. Олежка мигом скатился в каюту и сообщил, что по-видимому это копьё, а дикари бросают свои копья очень далеко и удивительно метко.
- Как-то странно они на нас смотрят… - задумчиво пробормотал Командор, сложил ладони рупором и прокричал: - Эй, папуасы! Если вы есть хотите, так у нас у самих ничего нету!
Толпа загомонила. Несколько человек вошли в воду и призывно замахали руками. Чуть правее из маленькой лагуны выплыл челнок и резво направился в нашу сторону. Десяток вооружённых чёрно-лиловых как слива мужчин, сидевших в нём, усиленно работали вёслами.
- Только этого нам не хватало! - переполошился Командор и приказал спешно поднимать паруса. Посланное дикарями нам вдогонку копьё, просвистевши в воздухе, вонзилось в корму яхты и затрепетало. С берега донёсся вздох разочарования. Мы многозначительно переглянулись.
Капитан погрозил дикарям кулаком и повернулся к нам:
- Полный вперёд!

ГЛАВА 5
Первое появление дельфина Яши и последствия этого появления. Командор приходит в ярость. Увольнение на берег. Два побега.

Есть хотелось неимоверно, и даже чудесная погода не могла поднять настроения. Часто мы проходили над отмелями, и тогда сквозь толщу воды проступал многоцветный ковёр из кораллов и водорослей.
Последние несколько дней за нашей яхтой не отставая следовал добродушный дельфин, которого мы сообща назвали Яшей. Немудрено, что мы всячески скрывали его существование от Командора, который в условиях жестокой голодовки не упустил бы возможности полакомиться дельфинятиной. Яша оказался существом общительным, любопытным и страшно болтливым; он быстро усваивал сказанное и мастерски всем подражал. Чаще всего, лёжа на корме, с ним беседовал Паша.
В этот день Яша почему-то не показывался, а Командор с самого утра ходил злой как чёрт. Похоже, что в этом был виноват как раз таки Паша – утром сквозь сон мы слышали, как Игорь ворвался в каюту, накричал на него, выгнал на палубу, после чего оба плюхнулись в воду и вернулись в каюту мокрые и обессиленные. За обедом Игорь объявил о своём решении ссадить Пашу на берег на перевоспитание.
- За что? - удивились мы.
- Он сам знает, за что! - отрезал Командор, отбив у нас всякую охоту к дальнейшим расспросам.
Формулировка была – страннее некуда, но в этом весь Игорь. Спорить с ним было бесполезно, вдобавок, если разобраться, то Паша, наверное, и вправду что-то натворил. В общем, беднягу высадили на берегу первого же попавшегося острова и пообещали вернуться за ним через две недели.
А ночью, терзаемый угрызениями совести, Игорь сменил гнев на милость и приказал своему старшему помощнику – Коле – вернуть нарушителя дисциплины на борт яхты. Тот взял под козырёк, вооружился ножом и ракетницей и направился вглубь острова. Яхта же, управляемая нами троими, взяла курс на находившийся неподалёку маленький атолл, в лагуне которого Игорь распорядился ставить судно на стоянку. Там мы высадились, развели костёрчик и сообща решили вернуться за товарищами на следующий день.
Эти маленькие каникулы на твёрдой земле прошли бы нам на пользу, если бы не новая идея Командора.
- И чего я с вами до сих пор вожусь? - задумчиво проговорил он, глядя вверх, на полный диск луны. - Вернёмся домой, я вас женю! Всех! - вдруг объявил он. мечтательно закатил глаза и продолжил: - Благодарить меня будете. Колю в армию отправлю и буду жить в общежитии один, без хлопот… Красота!
- Хозяин тронулся! - зашептал мне на ухо Олежка. - По-моему, он хочет от нас отделаться. Пашу с Колей уже убрал, теперь к нам подбирается.
- Похоже, что теперь и впрямь наша очередь, - согласился я.
- А я что говорю? - заёрзал Олег. - Бежать надо, Витёк, бежать. И как можно скорее.
Костёр догорел, и лишь угли краснели в наступившей темноте. Игорь встал, взял топор и отправился за дровами. Более удобного случая могло и не представиться. Мы с Олегом вскочили и стремглав кинулись в лес. О том, чтобы Командор мог нас догнать, не было и речи – мы летели как олени, как птицы, не разбирая дороги, спотыкаясь и падая в ночной темноте.
Представьте, однако, наше удивление, когда после получасового марафона чуть впереди и правее вдруг раздался удивлённый крик:
- Эй, вы куда?!
- Это Игорь!!! - в ужасе крикнул Олег, наращивая темп. - Как он нас догнал? Дорогу срезал, что ли?
- Наперерез нельзя, - отозвался я, - там лагуна!
И мы припустили ещё быстрее.
В течение последующих трёх часов Игорь неожиданно возникал перед нами то справа, то слева, но каждый раз нам удавалось ускользнуть. Светало. Пробежав ещё с полчасика, я в изнеможении повалился на траву.
- Ну хватит. Давай отдохнём, да и поесть не помешает…
- Нечего есть-то, - Олег бухнулся рядом, вытер пот и скользнул взглядом по макушкам деревьев. - О! - вдруг просиял он. - Вот что. Соорудим из лианы петлю и привяжем её к согнутому дереву – авось, пока мы спим, кто-нибудь и попадётся!
Так и сделали. Ловушку искусно замаскировали и расположились поблизости, уговорившись дежурить с Олегом по очереди, после чего я мгновенно и крепко уснул.
Ближе к полудню Олег растолкал меня. Кто-то с шумом ломился через кусты в нашу сторону. Ещё чуть-чуть, и…
- Собачий но-о-с!!! - раздалось после короткого щелчка откуда-то сверху. - Что это ещё за шуточки?
Игорь болтался вверх тормашками между деревьями – петля плотно затянулась на босой волосатой ноге Командора. Как наш осторожный Игорь умудрился так влипнуть, нам до сих пор неясно.
- Игорь, это ты? - я постарался изобразить самое искреннее удивление.
- Что ты  там делаешь? - подыграл мне Олег.
- А-а, так это вы?! - лицо Игоря налилось свекольным цветом. - А ну, опускайте!
- Я не камикадзе, - придвинувшись ко мне, прошептал Олег. - Давай ты.
- Крайнего нашёл? - зашипел я в ответ, по-прежнему скалясь в предназначенной для Игоря виноватой и растерянной улыбке. - Хочешь, чтобы он мне первому харакири сделал?
Качающийся в воздухе Командор дико размахивал пудовым топором, тщетно пытаясь дотянуться до лианы.
- Жалко его, - Олег посмотрел вверх и вздохнул.
- А себя не жалко? - пожал плечами я.
Так мы и стояли, ожидая, кто из нас не выдержит первым – умирать никому не хотелось.
Первой не выдержала лиана. Она тоненько тенькнула и Командор грохнулся в высокую траву.
Через несколько секунд мы с Олегом уже выглядывали из густых зарослей, венчающих десятиметровые деревья. Никогда в жизни я не карабкался с таким проворством, опередив даже Олега.
- Марш вниз!!! - грохнуло снизу. С деревьев посыпались листья, лианы и гусеницы. Отсюда, сверху Игорь казался маленьким и совсем нестрашным. Этакий карманный Командор. Топор его, однако, выглядел совершенно так же, и кажется даже блестел ещё сильнее.
Мы молчали.
- Вы что, уже не слушаетесь меня, да? - в голосе Капитана прозвучало искреннее удивление. Он был явно озадачен тем, как ловко мы его провели.
- Куда вы денетесь! Забыли, кто перед вами? - бушевал Игорь. Он перехватил топор обеими руками, поплевал на ладони и стал рубить дерево, на котором мы сидели. Дровосек из него был, конечно, аховый, но сила делала своё дело, и через десять-пятнадцать ударов ствол затрещал. Капитан, буйствуя внизу, выкрикивал всякие нечленораздельные междометия и вообще всё, что приходило в голову.
- Сдавайтесь, вы окружены! Ух! ("Бум!" - гремел могучий удар). - Я усих вас в нарядах сгною! (Бум! Бум!) Все-ем паёк урежу, если вы не слезете! Ух! (Бум! Бум, бум!).
Удары сотрясали дерево один за другим. Я неловко повернулся, и толстенный сук, на котором я сидел, вдруг с треском обломился. Я увидел стремительно приближающееся изумлённое красное лицо Командора, потом был глухой удар, и всё покрыл мрак.
Очнулся я уже утром. Всё тело болело, а левая рука была перебинтована от пальцев до плеча. Светало. Рядом со мной, поддерживая огонёк костра и пригорюнившись, сидел Олег. От него-то я и узнал, чем всё кончилось.
- Игорь нас, в общем-то, простил, - сказал он мне. - Тебя спасло то, что в падении ты зацепился за лианы, а потом упал прямо на Хозяина, а тот не успел отскочить. Ты здорово поранился о топор и потерял много крови. Моя и Командорская тебе не подходит по группе. Хозяин специально отловил крокодила, чтобы сделать переливание…
- Кого? Крокодила?!! - я испугался. - Зачем?
Олег неопределённо пожал плечами.
Мир поплыл у меня перед глазами – а вдруг Игорь что-то напутал?
Захрустел валежник, и к костру вышел Командор. Голова Предводителя была также забинтована, а в руке блестел только что вымытый скальпель.
- Ага, очнулся, - добродушно заметил Хозяин. - Не соизволите ли вы объяснить, за кем это вы гонялись всю ночь? Раз двадцать мимо меня пробежали, и всё в одну сторону…
- Боже мой! - ахнул Олег. - Атолл-то ведь круглый!
Командор подошёл ко мне.
- Ну как? Нигде не болит?
- Да, вроде, всё о'кей…
- Вот и хорошо. Выгонять из команды за ослушание и бесчестие не буду, и раз кормлю, пусть работает. В наряд по случаю ранения не пойдёшь, но на вахте постоять придётся. А теперь – все по местам!
Быстро загрузившись на судно, мы приготовились к отплытию. Пора было забирать с острова Пашу и Колю. Я получил один, а Олежка – три наряда вне очереди. Моя вахта была первой. Я клевал носом, видел странные сны, курил, считал звёзды, как вдруг передо мной выросло видение – чёрная размалёванная фигура с обструганной палочкой в носу, всклокоченными волосами и огромным кольцом в ухе. Чудовище осклабилось и, потрясая копьём, двинулось ко мне.
Я уже хотел схватить туземца за шиворот, но шиворота у него не оказалось. Он ловко отскочил в сторону, мигом взлетел на крышу рубки и, размахивая копьём, закричал оттуда на ломаном русском:
- Да свой я есть! Не узнавай твоя моя что-ли? Дима я, этот, как его… студент! Тут и Паша с Коля приехать на остров. Вон они, в пирога! Пашу совсем бы каи-каи, если бы не мы!
Теперь пришла моя очередь удивляться. Внизу, с правого борта, в узкой долбленной пироге с балансиром и в самом деле маячили бледные физиономии моих друзей. Паша вяло помахал рукой, а Коля попытался вскарабкаться на палубу. Я раскинул руки, чтоб обнять их всех, но пошатнулся от слабости и вместо шага вперёд шагнул назад, оступился и, подняв фонтан брызг, упал в воду.



ГЛАВА 6
Написанная от лица нового участника экспедиции – Дмитрия, и повествующая о том, что же стало с Колей после его высадки на остров.

Моё повествование мне проще всего будет начать с того, как я сюда попал. Сюда – это на маленькой и жаркий остров Тапа-Рива, что в архипелаге Паумоту. Произошло это практически случайно – примерно с год тому назад я, по совету своего друга Витьки Новокшонова решил принять участие в международном конкурсе, совершенно неожиданно для себя победил и выиграл грант, и в итоге меня направили сюда на практику. Сперва я радовался как мальчишка, но получив три месяца назад направление на остров Тапа-Рива, схватился за голову. Конечно, я мечтал заняться изучением тропической фауны Тихоокеанских островов, но не в таком же месте!!! Тем не менее, все деньги были мной уже потрачены, мне дали пять дней на сборы, и вскоре небольшой исследовательский теплоход "Профессор Литвиненко" уже подплывал к архипелагу, а я был на его борту.
Ох, этот Витька, ни дна ему, ни покрышки! Знал бы он, что за место этот самый остров Тапа-Рива! Наш бывалый капитан – седой усатый тип, похожий на киношного Чапаева, рассказал мне, что обитатели острова делятся на два сравнительно дружественных племени, большим из которых верховодит вождь по имени Сепе, что жители острова – наполовину людоеды, а также то, что из 26 европейцев, сошедших на берег, обратно вернулись только шесть человек. Мой руководитель практики, аспирант Сергей Владимирович Петров, сейчас находился как раз таки на этом острове. Был ли он жив и чем он сейчас там занимался, оставалось для меня загадкой. Также не удалось мне выяснить, что означает это самое "наполовину людоеды" – в ответ на все мои вопросы капитан лишь попыхивал трубкой и многозначительно хмыкал в густые усы.
К сожалению выяснять любые отношения с Виктором было уже поздно – пока суд да дело, Витька взял, да и укатил куда-то вместе с Колей, Игорем, Олегом и с моим соседом Пашкой, что было уж совершенно непонятно. Батарейки в моём приёмнике сели дней пять тому назад, но пока они работали, я успел узнать много нового. Оказывается, мои друзья отправились в большое путешествие! Передача велась из Японии, до которой они таки добрались, разбили там свой плот и кажется подрались с кем-то (с кем, я так и не разобрал – были сильные помехи). Затем они угнали чью-то яхту и двинулись дальше.
План работ, выданный мне лично капитаном, находился в запечатанном конверте, который я вскрыл уже на берегу. Он содержал всего два пункта. Вот они:

1. Досконально изучить фауну насекомых острова Тапа-Рива.
2. Выяснить, почему не вернулись все предыдущие исследователи.

"Ничего себе задание!" - скажете вы.
Вот то же самое, слово в слово, сказал и я, распечатав злосчастный конверт. Синий оттиск печати деканата внизу бумажного листа напоминал злорадно ухмыляющуюся рожу.
На берег со мной сойти никто из экипажа не решился. Едва я спрыгнул на песок и выгрузил свой рюкзак, шлюпка с гребцами отчалила, как будто за ней гнались черти. Я остался один. Солнце палило нещадно, и я мгновенно вспотел. Очень хотелось пить, но ручья поблизости не наблюдалось, а попробовав вскарабкаться на пальму за кокосами, я лишь ободрал колени и ладони. Делать было нечего. Я смазал раны йодом (моим единственным медикаментом) и углубился в лес, где вскоре наткнулся на тропинку. Вначале я обрадовался, но потом сообразил, что тропинка – это всегда человек. Мне стало не по себе. Я шагал очень осторожно, пугаясь каждого шороха и крика. Духота под сводами деревьев царила адская, я мгновенно разомлел. Немудрено, что в таком состоянии я вскоре был пойман туземцами, скручен, связан и, как охотничий трофей, с триумфом доставлен в деревню.
Увидев, как на центральную площадь торжественно выкатывают огромный медный котёл, я постепенно начал понимать, почему не вернулись мои предшественники. Второй пункт плана исследований можно было считать отныне полностью выполненным. Не скажу, что это меня особенно обрадовало, но всё же…
Вождь племени – длинноволосый, крепкий и на вид ещё совсем молодой парень, одетый в набедренную повязку и очки в круглой металлической оправе обшарил меня и, вытащив мои документы, начал их читать, с трудом разбирая слова. Вдруг он радостно закричал и запрыгал, размахивая моим студенческим билетом. Он скакал так довольно долго, затем повелел меня развязать. Затем, несмотря на мои протесты, меня всё же запихали в злосчастный котёл, хорошенько вымыли, натёрли кокосовым маслом, после чего доставили в хижину к вождю.
"Один слопать хочет!" - подумал я.
Коленки мои тряслись.
Но вскоре всё выяснилось. Оказалось, что вождь племени, тот самый Сепе и есть ни кто иной, как приехавший сюда пять лет тому назад на практику аспирант Сергей Петров. Имя для туземцев оказалось слишком сложным, вот они его и сократили на свой манер. В общем, мы подружились. А поскольку Сергей ещё хранил свой старый отчёт о фауне острова, написанный на высушенных пальмовых листах, я лишь дополнил его. Теплоход за мною должен был прибыть примерно через пару месяцев, так что делать мне теперь было совершенно нечего.
Вскоре я уже ничем не отличался от дикаря. Я завёл себе набёдренную повязку, меньше чем в четыре дня загорел до черноты, ходил со всеми на охоту и рыбную ловлю и подолгу висел вниз головой на макушке пальмы, любуясь закатом. Единственное, на что я так и не решился – это взять себе по примеру остальных туземцев трёх-четырёх жён, поскольку не был уверен, что справлюсь даже с одной. В итоге я остался, так сказать, холостяком, о чём потом если и жалел, то очень мало.
Ну, а теперь о самом главном.
После бурного четырёхдневного шторма погода установилась чудесная. Сидя под пальмой возле хижины Сепе, мы передавали друг другу зелёный молочный кокосовый орех с торчащей из него соломинкой и мирно беседовали, когда с соседней половины острова послышался вдруг грохот барабанов. Сепе прислушался и как бы про себя сказал:
- Поймали кого-то. Есть, наверное, будут…
- Поймали? - не понял я. - Кого?
- Ну, кого, - многозначительно хмыкнул тот. - Человека какого-то. Путешественника наверное, туриста. Опять нас к себе в гости зовут.
Я ужаснулся.
- Пойдёшь?!
- Не-а, - тот помотал головой, отхлебнул из кокоса и добавил: - Они жареными людей едят, а мы – только варёными.
Я вскочил, схватил своё копьё, махнул на прощанье Сепе и побежал в лес: есть человечину мне представлялось форменным безобразием, и я решил во что бы то ни стало спасти жертву.
Однако не пробежал я и двести шагов, как остановился, почуяв неистребимый запах одеколона "Шипр". Его, надо сказать, ни с чем ни спутаешь. Тем большим было моё удивление. "Человек!" - понял я и мгновенно скрылся за кустом.
Искать мне долго не пришлось: на той стороне поляны и тоже – из кустов выглядывали чьи-то голодные глаза. Осмотрев поляну, обладатель глаз выбрался наружу. В человеке этом что-то показалось мне знакомым. Я пригляделся.
- Коля? Что ты здесь делаешь?!
Коля (а это был он) подпрыгнул и опрометью бросился бежать. Но уж где, где, а в тропическом лесу ему если и было с кем тягаться, то только со мной – я догнал его буквально в три прыжка и повалил на землю. К чести Коли могу сказать, что несмотря на мой совершенно дикарский туалет и тропический загар он скоро признал меня и сам всё выложил.
На острове он был уже второй день и всё это время почти ничего не ел. Но это были ещё цветочки. Далее я услышал такое, что удивило даже меня.


ГЛАВА 7
Пашкины похождения. Немного о пользе вставных зубов и некоторых туземных обычаев. Гастрономические приготовления. Неожиданные события. Встреча с экипажем. Наша яхта получает имя.

Сильнейший шторм измотал четверых мореплавателей до изнеможения, – только Командор держался. Паша сыпал "фольклором" направо и налево. Игорь в ответ лишь курил вонючие японские папиросы и морщился при каждой затяжке. В последнее время Игорь был очень зол на Пашу, и за ругань то хотел бросить его за борт акулам, то – вздёрнуть его на нок-рее. Однако пока Игорь сдерживался.
Пока.
На следующее утро после шторма, когда Командор, позёвывая, вышел из каюты на зарядку, справа по борту всплыл ручной дельфин Яша, привязавшийся к экспедиции ещё у берегов Японии. Увидав его, Хозяин чуть не задохнулся от радости и достал свой топор.
- У-тю-тю, какая вкусная рыбка! - ласково приговаривал он, подгребая веслом поближе к Яше.
Тот лениво скосил на него один глаз и неподражаемым Пашкиным произношением сказал Командору некие неподобающие моменту слова, смысл которых заключался в том, что Командор – то да сё, и тому подобное. Всё это сопровождалось трёхэтажными русскими ругательствами.
С криком: "Я тебе покажу, как животных на меня науськивать!" Хозяин десять минут бегал за Пашей с веслом. Кончилось тем, что оба упали за борт. Далее на остров сперва ссадили Пашу, а потом, на его поиски – Колю. Игорь оставил Коле банку консервов, аварийную ракетницу с одной ракетой и нож, мотивируя это тем, что де продуктов мало, а кокосов на острове – тьма. Пообещав приплыть за ними через день, Командор приказал идти к следующему острову.
А сейчас дикари из соседнего племени поймали Пашку и кажется собираются его жарить.
Мы прокрались к деревне, в которой жило зловредное племя. Из-за кустов нам было хорошо видно, как вокруг привязанного к дереву Пашки прыгали и потрясали копьями размалеванные дикари.
Коля перевернулся на спину и спросил:
- а может, твоего нового знакомого попросим нам помочь?
- Сепе? Не захочет. Во первых, он лентяй, уж я-то его знаю. А во-вторых, здесь между племенами вооружённый нейтралитет. Он не захочет развязывать войну.
Минута, когда начнётся торжественная церемония, приближалась. Вот уже сам вождь начал свой танец возле Паши и дерева (почему-то у меня в голове при этом всё время вертелась песенка "В лесу родилась ёлочка"). При этом Паша крыл его такими словами, что и слону бы стало страшно. В течение примерно получаса прыгал вождь, и в течение того же получаса Паша непрерывно ругался, практически ни разу не повторившись. Никогда до этого не думал, что можно так виртуозно чертыхаться! В русский мат он красиво вплетал японские и латинские проклятия, отчего всё приобретало какой-то странный колорит. Вдруг он сморщился, замолчал, шумно вздохнул и… чихнул.
Совсем забыл вам сказать. У Пашки нету одного зуба – верхнего резца, и нет уже давно. Где он потерял его и как, то мне не ведомо. Обычно это незаметно – у Паши есть такой хитрый протез на крючках, и он его снимает только на ночь. Так вот. Произошло следующее: вылетевший при чихании этот самый зуб стукнул прямо в грудь галопировавшего перед ним вождя. Старый вождь, во рту которого оставалось от силы пять или шесть зубов, сперва перепугался до одури, но потом, разобравшись, издал восторженный вопль, схватил зуб и после нескольких попыток вставил его себе в рот. Паша прочихался и теперь изумлённо наблюдал за происходящим, забывая даже ругаться.
На радостях вождь перенёс церемонию на вечер и горделиво удалился в свою хижину.
- Тубамута!2 - радостно выругался я и объяснил ситуацию Коле.
Итак, у нас было время.
Резонно рассудив, что на меня подозрение не падёт, я решил отправиться на разведку.
- Дима, посмотри сюда! - позвал вдруг Коля.
Из-за кустов было видно, как вождь, важно шествовавший по направлению к своей хижине, запнулся за корень и упал. Тотчас же всё племя упало на землю. Ничего особенного, просто старинный обычай: если с вождём происходит что-либо смешное или нелепое, то всем его соплеменникам надлежит немедленно попасть в столь же глупое положение, чтобы вождь не выглядел дураком.
Кучка молодых людей сидела в сторонке и по-видимому обсуждала вкусовые достоинства Паши. Все были единодушны только в одном мнении – что Пашины ноги отдадут жёнам вождя, которые приготовят из них любимое королевское блюдо – копчёные окорока с пальмовым вином. Посередине утоптанной площадки был установлен огромный вертел. Под ним был сложен костёр из смолистых веток тито-пару, придающих мясу, как я слышал, деликатесный пряный вкус. Сейчас освободить Пашу не было никакой возможности: четверо охранников с копьями стояли около дерева. Кроме того к Паше всё время подходили люди и спорили, с чем его едят. Наш бедный приятель от этого совсем приуныл и умолк.
Отловив у источника рядом с посёлком мальчишку, я узнал от него точное время предстоящего пиршества – "когда солнце коснётся моря". Мальчик, кстати говоря, был очень рад, поскольку "никогда ещё не кушал белых людей", и пригласил меня полакомиться Пашей. Как друга вождя соседнего племени, меня хорошо знали на острове, и я счёл возможным принять приглашение.
Когда я вернулся, мы с Колей разработали гениальный план.
Для начала я навестил Сепе и выпросил у него самую быструю пирогу с парусом и балансиром, с которой я отлично научился управляться за последнее время. Мы загрузили в неё дюжину кокосов, гроздь бананов, несколько апельсинов и тот самый научный труд по исследованию фауны острова, после чего отвели её в укромный заливчик на юго-западе, а сами спрятались в густом кустарнике близ соседней деревни. Незадолго до начала празднества я пригладил набёдренную повязку, поправил кольцо в ухе и направился в гости.
Старый король, узнав о моём прибытии, самолично вышел меня встретить. По-видимому, он расценил мой визит как проявление доброй воли со стороны Сепе. Он без умолку хвастался своим трофеем и так расписал мне Пашу, что мне даже захотелось есть.
Итак, церемония началась по новой. Опять загремели барабаны и вождь опять начал свой дикий танец. Однако силы его были уже не те, плясать ему вскоре надоело, он махнул рукой и приказал начинать.
Два дюжих молодца отвязали Пашу от дерева и с ног до головы намазали кокосовым маслом. Паша вновь начал слабо браниться, но один из парней ловко огрел его дубинкой по голове, и тот сразу обмяк. Бедолагу привязали к вертелу и водрузили над костром.
Все притихли. Смолкли даже барабаны. Старый вождь затеплил трут и сунул его в кучу веток. По обычаю он самолично должен был раздуть костёр. Для этого ему пришлось встать на четвереньки.
Этого-то мы с Колей и ждали.
В кустах громко хлопнуло, и ракета, прочертив в сумерках сияющую дугу, попала вождю прямо в "пятую точку".
Коля действительно неплохо стрелял!
Вождь с криком подпрыгнул и стремглав бросился бежать вокруг поляны, оставляя за собой ослепительный след. Немудрено – любой бы так забегал, получив под хвост две унции термита! Согласно обычаю, все люди племени вскочили и с такими же отчаянными воплями стали бегать за вождём. Вскоре насмерть перепуганный король убежал в чащу леса, а за ним умчались и все жители деревни, кроме меня и Коли, разумеется.
Коля выскочил из-за кустов.
- Отвязывай скорее!
Сняв уже слегка подрумянившегося Пашу, мы мигом отвязали его и побежали к спрятанной лодке.
Сепе не подвёл меня – это была настоящая "летучая проа" – великолепное судёнышко, развивающее огромную скорость. Негостеприимная деревня быстро удалялась. Из леса ещё слышались затихающие крики вождя. Проплывая вдоль берега, я оглянулся. На жёлтой полосе прибоя стоял Сепе и махал мне рукой. Я помахал ему в ответ.
Спустя несколько часов Паша пришёл в себя. Весь первый день он не сказал ни слова. Ночью мы наконец увидели впереди по курсу габаритные огни Командорской яхты, притаившейся в уютной лагуне соседнего кораллового острова, поросшего на удивление буйной растительностью. Мы причалили, втащили ослабевшего Пашу на палубу и стали стучать в каюту.
- Собачий нос! - загрохотал за дверью Командор. - Витька, ты сто, с ума сошёл?! Три часа ночи же!
Стоявший на вахте Витя проснулся, охнул и сделал шаг назад, то есть за борт. "Собачий нос!" - пискнул за бортом дельфин Яша, на которого тот упал.
Паша застонал и медленно осел в объятья Капитана.
- А… это кто? - изумлённо глядя на меня, спросил Игорь и потянулся за топором.
Однако после непродолжительной беседы всё выяснилось.
- Поехали с нами! - предложил он.
На минуту я задумался, взвешивая все "за" и "против", но только на минуту. Потом махнул рукой:
- Согласен!
Наутро яхта вышла в дальнейший путь, имея шестерых человек на борту и запасную лодку на буксире. Пашка всё время выспрашивал у меня тапа-ривские ругательства и аккуратно заносил их в книжечку, мечтая, видимо, издать потом "Всемирный словарь словесной брани".
Вечером, принимая вахту, я записал в бортовой журнал наши координаты и добавил: "Тихий океан, 2200 по Гринвичу, борт яхты…"
- Игорь! - позвал я. - Как вы назвали яхту?
Тот растерялся.
- Никак…
- Но ведь так же нельзя! - возмутился я. - Яхта обязательно должна иметь название!
Последовало долгое совещание, в ходе которого единогласно было решено назвать яхту "Командор". Слегка повредив борт, мы торжественно разбили бутылку из-под шампанского (куда делось само шампанское, мы выяснить так и не смогли), и яхта, под крики "Ура!" и весёлый свист Яши двинулась вперёд.



ГЛАВА 8
Здесь и далее – по-прежнему Дима. Непредвиденные трудности. Экипаж терпит нужду, Паша вновь испытывает наше терпение, Командор терпит, а "Командор" терпит бедствие.

Дул лёгкий попутный бриз. Надутый парус хорошо "держал" ветер. Моя пирога, легонько покачиваясь, как пёрышко скользила за яхтой на буксире.
С самых островов с нами творилось что-то неладное. Колю свалил сильнейший приступ лихорадки, и Игорь уже целую неделю пичкал его разной чепухой из судовой аптечки. Витя за обедом съедал тройную порцию, часто плакал, а однажды выбросил за борт Колин бумажник из крокодиловой кожи. Олег никак не мог отделаться от страха перед гипотетической женитьбой и по ночам с диким криком "Нет!" выкатывался из кровати и падал прямо на меня (спал он на верхнем ярусе и почему-то категорически отказывался поменяться со мной местами). Паша так бурно радовался своему существованию, что каждое утро осматривал себя с ног до головы, издавая при этом восторженные крики: "Я! Народ, это же я!!!" Даже железный Капитан иногда вздрагивал, вспоминая своё падение с десятиметровой высоты.
Однажды с палубы опять донеслись Пашкины вопли. Ничего особенного в этом не было, вот только крики становились всё громче и громче. Наконец я не выдержал, высунул голову из каюты и остолбенел: Виктор, вцепившись зубами в Пашину ногу, отползал на четвереньках на корму, яростно шипя и по-ящеричному изгибая тело. Паша ухватился за мачту и орал на весь корабль благим и неблагим матом.
Я почувствовал толчок сзади и вылез на палубу. Следом выбрлася Командор. Он спокойно подошёл к Виктору, остановился и отодвинул меня в сторону.
- Та-ак, - протянул он в своеобычной манере. - А ну, отпусти!
Виктор резко отпустил Пашину брючину и… бросился на Игоря. Пашка воспользовался моментом, тотчас же перевалился через борт и упал в воду. Зубы Виктора тем временем вцепились в Капитанскую щиколотку, Игорь опешил и от неожиданности с размаху сел на палубу.
- Ты… ты кого укусил?! - вскричал он и обернулся к каюте. - Олег! Топор сюда! Быстро!
Я следил за разыгравшейся сценой, и изумление моё всё возрастало. Из каюты показался сонный Олежка, с трудом волочивший за собой командорский топор. Позёвывая, он подошёл к Игорю, положил топор рядом с ним на палубу и ушёл досыпать. Игорь же схватил своё оружие и, размахнувшись, обрушил его Вите на голову. Витька разжал челюсти, с невероятным проворством тот увернулся и сверкающее лезвие глубоко вонзилось в палубу, намертво там застряв. Командор попытался выдернуть его и с треском отломил топорище.
- Я тебе покажу, кайман несчастный! - взвизгнул Капитан и попытался выдернуть из палубы массивную чугунную причальную тумбу – кнехт. Это ему удалось, и он занёс многопудовую громаду над головой.
- Щас изуродую!!!
Витя, мгновенно оценив ситуацию, тут же отскочил шагов на пять. Кнехт грохнулся на то место, где только что была Витькина голова, пробил палубу и ухнул куда-то вниз, круша и ломая всё на своём пути.
- Бунт на судне?! - Командор поискал глазами, чем бы ещё трахнуть Виктора. А тот, шипя и раздувая бока, опять приближался и щёлкал челюстями. Не знаю, что там такое влил ему на островах Хозяин, но подействовало это только сейчас, и подействовало страшно.
Из каюты вылетел полусонный Коля, на ходу натягивающий мокрую тельняшку.
- Полундра! - вскричал он, дико вращая глазами. - Капитан, течь в трюме!
Из недр яхты слышались крики Олега, который пытался заткнуть дыру, пробитую причальной тумбой. Виктор развернулся, подполз к борту, перевалился через балюстраду и упал в воду.
В это время Паша, держась на воде неподалёку от яхты, гладил дельфина и жаловался:
- Вот видишь, Яша, что случилось! - сетовал он. - Говорил же я Игорю: осторожнее надо было, если с крокодилом!
С яхты слышался лихорадочный топот ног и гудение помпы. Дельфин повернулся на бок и что-то хрюкнул. Вдруг из воды вынырнула чья-то оскаленная пасть и сверкнули два глаза.
- Помогите!!!
Я оглянулся. К яхте на полной скорости приближалась Пашкина голова. Оттопыренные уши оставляли на воде два пенных следа. За ним, разинув рот, как катер нёсся Виктор, а следом, радуясь новой забаве, скользил по волнам Яша и весело матерился. Все наши к тому времени были внизу, я схватил канат, бросил его Паше и мгновенно вытащил его на палубу.
Ребята в трюме свернули в рулон четыре одеяла и после долгой возни запихали их в пробоину. Течь прекратилась. Оставив Олега забивать дыру жестью и заливать смолой, они вылезли наружу и ещё успели увидеть, как за бортом Витька гоняется за Яшей. Тот весело повизгивал, ругался и вертел хвостом перед самым Витиным носом, легко уходя от погони. Всуоре они отплыли совсем далеко и пропали из виду.
- Дела-а… - только и смог выговорить Коля.
- Ничего не понимаю! - Игорь сплюнул за борт, вытащил из каюты огромный хирургический справочник и углубился в него. - Где же я допустил ошибку?
Наступила ночь. На вахте стоять остался Коля. Всё было спокойно, и я уже почти заснул, когда в каюту раздалось громкой "Нет! Не-ет!!!", и сверху на меня грохнулся Олежка. Я окончательно вышел из себя, утащил у спящего Командора второе одеяло и ушёл на палубу спать на воздухе.
Из-за постоянных падений Олега я перешёл спать в свою пирогу. Но однажды ночью снова налетел свирепый шторм. Мы спустили все паруса, но нас всё равно швыряло как щепку. Мореходы мы неопытные, и втроём едва могли править. Но к счастью шторм длился недолго и свирепствовал часа четыре. Нас занесло бог знает, куда. Настроение было тяжёлое – в бурю снова сломало нашу мачту и сорвало крышу с рубки. Вдобавок ко всему половина нашего запаса продуктов оказалась за бортом, и пропала моя пирога. Она конечно не утонула: малайские проа легки, как пробка и выдержат любой шторм, если только не налетят на рифы, но всё равно жалко. Наверное, её до сих пор носит ветром и течениями в океане.
Паша залез на мачту и оттуда обозревал горизонт. Командор с Олегом проводили в трюме учёт продуктов. "Собачий нос!" - частенько слышалось оттуда.



ГЛАВА 9
В которой один за другим появляются: остров, цунами и неизвестное чудовище. Олег пытается удрать, Паша занимается классификацией, а мы остаёмся втроём.

После обеда (между прочим, далеко не сытного) вся команда собралась на палубе, и Капитан уже собрался было сказать речь для поддержки боевого духа, как вдруг с мачты раздался истошный Пашкин крик:
- Земля! Земля!
Мы вскочили на ноги. На горизонте маячил остров.
Игорь сбегал за секстаном, высчитал наше местоположение и нахмурился.
- Ничего не понимаю! Здесь не должно быть никаких островов!
В нашем багаже был отличный атлас островов и архипелагов Тихого океана. Сейчас Игорь ожесточённо мерил его циркулем и что-то бормотал себе под нос.
Никакого острова на картах обозначено не было ни здесь, ни в относительной близи. Мы нанесли его координаты на карту и обогнули кругом. Это был совершенно дикий островок с чахлой растительностью и вулканом, вершина которого неприятно дымилась. Паша постоянно хвастался, что это он его открыл. Он даже специально высадился на землю и установил там флаг СССР. Затем он гнул на берегу листовое железо и "делал" мускулатуру, а Олег снимал всё это на киноплёнку. После этого Пашка написал на скале аршинными буквами: "ПГУ" и стал настаивать на присвоении острову его имени. Он так надоел Командору, что тот и в самом деле написал на карте: "о. Дурманова", и Паша целый день ходил по яхте гордый, как слон.
Все те три дня, что мы простояли возле острова, мы ощущали какое-то неясное беспокойство. На острове не было никакой живности – ни морских зверей, ни даже птиц, кое-где курились дымки, на крутом каменистом берегу частенько попахивало серой, а временами поверхность острова ощутимо подрагивала. Пресной воды мы на острове не нашли. Капитан с каждым днём мрачнел и однажды под вечер приказал поднимать паруса. Тут-то и произошло самое страшное.
Остров взорвался! Можете мне верить, можете не верить, но это было именно так, клянусь. Огромный конус чёрной горы на какую-то секунду просел, затем с адским грохотом взлетел к небесам, и из образовавшегося кратера повалили клубы дыма и пара. Разрушительный тектонический процесс сделал своё чёрное дело. Серия взрывов сотрясла поверхность океана, грохот вдавил перепонки в ушах. Вверх ударил громадный фонтан пара и камней, и через несколько минут гигантский водяной вал накрыл яхту. Я едва успел набрать в лёгкие воздуху и нырнул в трюм, ухватившись там за какую-то скобу. Яхта выделывала безумные пируэты на гребне волны, меня швыряло и подбрасывало в трюме как горошину в пустой бочке. Долго ли продлился этот ад – не могу сказать. Однако яхта выдержала. Когда я наконец высунул голову из трюма и осмотрелся, от острова не осталось и следа, да и отнесло нас порядочно. Яхта накренилась и беспомощно дрейфовала. Я крикнул. Молчание. Обшарив яхту, я похолодел: снесло всё, что было на палубе, в том числе и остатки каюты, в которой укрылись Коля и Командор. В нижней каюте в луже воды лежал Олег и тихо стонал. Заплата разошлась, через пробоину в трюм медленно, но неотвратимо сочилась вода. Все остальные мои спутники исчезли без следа.
Приведя Олега в чувство, я снова вылез на палубу и ещё раз крикнул. Какое-то пыхтение послышалось с правого борта. Перегнувшись через поручни, я увидел Яшу, который изо всех сил поддерживал на воде человеческое тело и сердито косился на меня. Вместе с Олегом мы втащили находку на палубу. Это оказался Паша.
Коля сам приплыл к яхте, сидя верхом на каком-то бревне. А вот Игорь исчез бесследно.
Мы остались одни на повреждённой яхте. Из провизии у нас осталось пол-ящика мясных консервов, ящик сухарей и двадцатилитровая канистра с водой. Спать легли в подавленном настроении, но вот Олег вдруг стал проявлять какую-то загадочную весёлость…
Ранним утром мы вышли на палубу и стали обозревать горизонт.
- Кит! Кит! - внезапно вскричал Олежка.
- Странный он какой-то… - пробормотал Паша, вглядываясь в океан.
Олег полез в каюту за биноклем. В этот момент порыв ветра донёс до нас какое-то ворчание, в котором мне послышалась брань. Только галлюцинаций нам и не хватало! Мы переглянулись. Паша встал в торжественную позу и изрек:
- Я думаю, у вас нет сомнений в том, что мы встретились с загадочным, неизвестным доселе науке животным!
Трудно было что-либо ему на это возразить: ни на что знакомое это ворчащее чудо-юдо не походило. Пашка меж тем продолжал:
- Я предлагаю назвать этот феномен "Морским ворчуном"!
При последних его словах мы вздрогнули: в очередном потоке неясного бормотания упоминался собачий нос. Какое-то подозрение зашевелилось в моей душе, но тут на палубу выбрался Олег, отыскавший наконец бинокль. Едва лишь он навёл его на горизонт, как вскрикнул и уронил его мне на ногу.
- А! Там… там…
Он не договорил, схватил весло и погрузил его в воду. Яхта рванулась вперёд.
- Кана-ат, бисовы ди-ты! - донеслось с моря.
Мы ахнули:
- Игорь!
Прихрамывая и потирая ушибленную ногу, я схватил бинокль и самолично взглянул на морское чудовище. Сомнения отпали окончательно – это был наш Командор, правда, здорово побитый камнями и весь увешанный водорослями.
- А! А! А! - в такт гребкам вскрикивал Олежка, и мы не сразу поняли, что гребёт он в другую сторону.
- Куда? - рявкнул Паша. - К нему греби! К нему!
- Фигушки! - задыхаясь, прохрипел тот в ответ. - Чтобы он меня женил? Ну уж нет!
Общими усилиями весло у Олега отобрали. А чуть позже закутанный во все одеяла Командор уже сидел на камбузе и уплетал сухари с консервированным мясом, запивая их горячим чаем из огромной кастрюли.
- Витьку видел! - с набитым ртом объявил он нам. - Где-то рядом плавает, аллигатор несчастный. Ну ничего, поймаем.
С палубы донёсся громкий крик. Честно говоря, мне это уже начало надоедать. От неожиданности Командор выронил кастрюлю, и чай лужей растёкся по полу.
- Ребя-ата-а! - кричал стоявший на вахте Олег. - Скорее ко мне!!!
Отшвырнув одеяла, Капитан в одних трусах прогрохотал вверх по трапу. Мы бросились следом и увидели, как Олег, судорожно сжимая в руках удилище, тянет из воды что-то огромное, бьющееся и извивающееся. Прежде чем мы успели хоть что-то предпринять, загадочная тварь рванулась, и наш товарищ, перелетев через балюстраду, упал в воду и стал стремительно удаляться в океан.
- Это он! - донёсся до нас затихающий крик Олега. - О-о-он!
Капитан топнул ногой и с изменившимся лицом повернулся к нам.
- Это Витька, задери меня акула! - вскричал он. - Опоздали! Поднимайте паруса! Скорее!
- А куда плыть-то? - спросил Паша.
Коля свистнул. Из воды выскочил Яша и снова нырнул.
- Яша, ищи!
Дельфин призывно пискнул и быстро поплыл на юг.


ГЛАВА 10
Написанная Виктором, где он постепенно возвращается в человеческое состояние. Атака акул. Новый остров и его обитатели.

Мне стыдно. Чёрт возьми, это действительно неприятно – приходить в себя и выслушивать совершенно жуткие истории о том, что ты творил в недавнем прошлом. Ничего не помню. С той поры, как всё это случилось, я даже стал задумываться, не бросить ли мне пить, а то иной раз рискуешь напиться до звериного облика и оказаться в таком же гнусном положении, как я тогда. Единственное, что я могу сказать в своё оправдание – всё произошло как-то внезапно. Словно затмение нашло на меня, и очнулся я только сейчас. В общем, со слов Игоря погоня за мной проходила так: как только я "клюнул" на удочку и утащил Олега с яхты, то почти сразу врезался в плавающую в море рубку, которую снесло с яхты цунами. Между прочим, поблизости была и полузатопленная Димкина пирога с Тапа-Рива, в которой я и обитал всё это время. Но это выяснилось позже, а в тот момент я запутался в такелаже, и Игорь, втянув меня на палубу, отворил мне кровь и сделал новое переливание. В качестве донора он выбрал Колю, надеясь, что холодная его рассудительность окажет на меня благотворное действие. Можете смеяться, но расчёт его оправдался, и я очнулся снова человеком.
Яхту мы немного подлатали – самую малость, только чтоб держалась на воде. Уплыть куда-то далеко на таком потрёпанном судёнышке не было никакой возможности – чуть выше ватерлинии красовалась изрядная пробоина с лохматыми махрами стеклопластика, и первая же большая волна отправила бы нас к чертям на дно. Ни о каком серьёзном ремонте не могло быть и речи, пока яхта оставалась на плаву. Нам был необходим сухой док. Мы подвели под пробоину пластырь из брезента и решили высадиться на какой-нибудь остров, где и произвести капитальный ремонт.
После островных приключений, островов с вулканами и прочих гадостей нервы у всех нас были ни к чёрту. Игорь каждый час делал перекличку, чтобы убедиться в добром здравии команды. Мы исправно отвечали, и только один раз не отозвался Олег. В панике обшарив всю яхту, мы обнаружили его под парусиновым навесом, где тот крепко спал, сжимая в руках крупный недопитый кокос.
За смелость, проявленную при спасении капитана, Игорь вынес Коле благодарность. Несмотря на явные успехи в продвижении по службе, тот не зазнался, хотя на радостях часа три подряд напевал: "Но всё так же ночью снится мне деревня…"
Я сдуру спросил было Командора, что тот надумал делать дальше.
- Всё зависит от меня! - отрезал тот. - Капитан – первый после Бога человек на корабле, а потому за каждое проявление любопытства и непослушания буду карать самым строгим образом!
На следующее утро мы проснулись и увидели, что Командор всё также мерит шагами палубу и что-то бормочет. Яхта за ночь набрала воды и теперь дала осадку по самый фальшборт. Акулы, кружившие рядом с яхтой, обнаглели. Яша куда-то пропал, и отгонять их было некому. Может, намерения у них были добрые, но мне очень не нравились их взгляды – так посетители ресторана глядят на меню. У меня сохранились интересные факты: Командор рассказывал, что во время его вынужденного "дрейфа" ему, беззащитному и открытому, стоило только хорошенько рявкнуть, и акулы оставили его в покое раз и навсегда. Увы! Мы так не могли. Акулы в самом деле боятся, когда на них нападают первыми, но чтоб на них напасть, надо быть во-первых, Командором, а во-вторых – иметь громкий голос. Я уже представил, как толчками продвигаюсь по пищеводу в отвратительную бездну акульего желудка, в котором секунду назад исчез Коля, а в голову мне упираются Пашкины пятки. Почему-то я хотел быть проглоченным непременно целиком, поэтому возможность быть разодранным на порционные куски я предоставил другим – Диме или, на худой конец, Олегу.
Я помотал головой, прогоняя кошмарное видение, и посмотрел на товарищей. Надо было решать: или высаживаться на берег, или тонуть.
Мы выбрали первое.
- К дьяволу всё! - прорычал Игорь, вынимая изо рта трубку. - Высаживаемся!
Над бухтой и узкой полосой песчаного пляжа угрюмо нависали скалы. Яхта вошла в лагуну, приблизилась к берегу и вскоре благополучно села на мель. Акулы отстали. Мы облегчённо вздохнули, высадились на берег, объединёнными усилиями вытащили судно на песок, кренговали3 его и принялись за ремонт.
Видимо нас всё-таки заметили, так как к вечеру показались первые туземцы. Мы всполошились, но пока нас никто не собирался ни жарить, ни варить, все только стояли и глазели на нашу работу.
- Ишь, вылупили зенки! - ворчал по старой памяти Паша. - Нет чтоб помочь!
Едва он это сказал, один из дикарей вышел вперёд и задал какой-то вопрос. Мы покосились на Диму:
- Что он хочет?
- А бог его знает, - махнул рукою тот. - Говорит что-то о белых людях и их красивых вещах. Что-то о золотых пуговицах и бусах… А вообще, у них тут другой диалект, я почти ничего не понимаю.
- Чего ж ты тогда нам тут "переводишь"?
- А о чём ещё он может говорить?
Мы переглянулись – о такой удаче можно было только мечтать! Игорь важно выступил вперёд и уже приготовился конфисковать у  Коли единственную в нашем отряде "золотую" пуговицу, когда толпа вдруг возбуждённо зашумела и расступилась.
- Вождь идёт, - коротко пояснил Дима.


ГЛАВА 11
В которой Витька пишет, как Командора принимают не за того, Олега – тоже, и нас тоже принимают не за тех. Снова вопрос женитьбы. Немного о пользе старых шрамов. Мы снова попадаем в переплёт. Жертвоприношение в честь наследника престола.

Этот местный туземный царёк шествовал важно и медленно, словно адмирал по трапу. Длинная цветастая мантия, в которой ещё можно было признать ситцевую занавеску, волочилась за ним по земле. Позади него вереницей шли военачальники рангом поменьше, а также, по-видимому, его многочисленные жёны.
Игорь откашлялся, вытолкнул Димку вперёд себя для перевода, и начал свою речь:
- Э-э… короче, так…
Это было всё, что он успел сказать: вождь вдруг поднял руку, и глаза его сверкнули гневным блеском. В следующее мгновение он быстро и резко заговорил, обращаясь непонятно, к кому. Дима сбивчиво затараторил:
- Ты очень спешишь, недостойный! Мы лучше тебя знаем, кто ты, и что тебе нужно. Пусть говорит молодой вождь!
Мы все были озадачены. Коля нервно зевнул, Паша так и остался стоять с открытым ртом, пока Дима не посоветовал ему закрыть его, на что Пашка что-то недовольно буркнул.
- Спроси его, какой ещё вождь должен говорить, - наконец спросил Игорь.
Дима спросил, выслушал ответ и перевёл:
- Он говорит, что для глухих ещё раз повторяет: молодой вождь.
- Что за бред!
Пауза затягивалась. Неожиданно король шагнул вперёд и указал на… Олега.
- Говори, сын мой, ты не должен бояться, - ошеломлённо переводил Димка, едва поспевая за речью вождя. - Племя слишком долго ждало тебя, и не стоит доверять свой ответ своему недостойному рабу, пусть даже он и такой большой; ведь он глуп, а ты умён…
- Что? - сипло произнёс Командор. - Что?
- Это не я, это он, - торопливо открестился Дима и указал на вождя. - Отвечать будешь?
- Это он сейчас за свои слова ответит!
- Приплыли… - мрачно резюмировал Коля.
Мы недоумевающе таращились то на престарелого вождя, то на вдруг зардевшегося Олега. А между ними и вправду было некоторое сходство – в миндалевидном восточном разрезе глаз, в густом коричневом загаре, в смоляных волосах и наконец – в одинаковом росте. И как это мы сразу не заметили? Помимо прочего торсы обоих покрывали давние шрамы,  боевые – у вождя и послеоперационные – у Олега (у нашего друга когда-то был перитонит, он всегда смущался оставшихся после него отметин, и вот теперь – кто бы мог подумать! – они ему пригодились самым странным образом).
Король повёл рукой, и все воины племени упали ниц. Олег повторил этот жест, но уже по отношению к нам, отчаянно подмигивая при этом.
Я лежал рядом с обиженно пыхтевшим Командором, который тихо возмущался предательству Олега. Паша же наоборот – ничего не понял и потому веселился от души.
- Эге-ге, дураки! И мы дураки, и они тоже дураки! - он вертел пальцем у виска, корчил рожи и кивал в сторону аборигенов. Дима попытался было утихомирить его, но тот похоже вошёл в раж – хихикал, корчил рожи, пока вождь не обратил на него внимания и не поинтересовался у Олега, дорого ли тот хочет за такого замечательного весельчака. Олег было замялся, но быстро нашёлся, и сказал, что Пашу ему подарили, а дарёное у нас не дарят – плохая примета. После того, как Дима это перевёл, Паша притих.
Принесли носилки в виде шалашика, в которые забрались оба вождя, и их с почётом потащили в деревню. Нас же всех без лишних церемоний сбили в кучу и , время от времени подбадривая тычками в спину, погнали вслед за ними. Мы ещё успели увидеть, как толпа туземцев на берегу с радостным воем полезла на яхту.
За расступившимся лесом открылся высокий забор, огораживающий несколько десятков хижин с красиво сплетёнными пирамидальными крышами. Почти все оставшиеся жители вышли нас встречать. Мы уже смекнули, что тут происходит, и всю дорогу делились друг с другом разнообразными теориями. Видимо, старый король в скором времени собрался уходить к богам, а подходящей молодёжной смены в племени не нашлось. Вот и обратились к шаману, а тот наколдовал скорое пришествие "наследника".
Нас заперли в огромный сарай и кинули связку подпорченных мухами бананов. Незаметно стемнело, селение обезлюдело, лишь у дверей нашей тюрьмы остался стоять часовой.
Игорь насупился и молчал. Молчали и мы. Положение наше было абсолютно безнадёжным, а будущее – неопределённым и туманным. Так прошло три часа. Неожиданно за стенкой послышался тихий шорох. Опасаясь змей, я отскочил было в сторону, но тут краем уха знакомый уловил шёпот и растолкал остальных.
- Ребята, вы как?
Это был Олег.
- Ничего, - мрачно ответил Игорь. - Бананы, вон, едим. А вот ты там как?
- Тоже ничего, - вздохнул Олег.
Слово за слово выяснилось, что мы были правы во всех своих предположениях. Олега действительно приняли за молодого и свирепого вождя, в храбрости которого сомневаться не приходилось – все шрамы украшают только его грудь, и ни одного нет сзади. ("Не грудь, а живот", - встрял было Паша. "Заткнись, - сердито посоветовал ему на это Игорь. - У мужчины всё, что выше пояса – то грудь"). В общем, Олег по их понятиям и был новым вождём. А мы – его слуги. С распределением обязанностей всё было просто: Игорь – оруженосец, я – скороход, Дима – переводчик, Коля – визирь, а может, лекарь. Паше, видимо, отводилась роль придворного шута. Скоро Олег "вступит на престол".
- Так чего ж ты плакал, дурья башка, що тоби ще треба? - от волненья Игорь сбился на украинский. - Станешь вождём, дикари починят нам яхту, и в один прекрасный день мы – раз! – и исчезнем. Правда, здорово?
- Забудь о яхте, - хмуро донеслось из-за стены, - нет её больше. Есть несколько новых крыш и амбар для кокосов, а все туземки щеголяют в юбках из наших парусов. И есть ещё одно обстоятельство…
- Какое?
- По местному обычаю я обязан взять в жёны старую жену вождя. Помните, она шла сразу за носилками?
- Что? - вскричал Паша. - Вот эту корову?!
- Ну, - обречённо подтвердил Олег. - Мне кажется, люди не должны столько жить. Кроме того, нам велено не медлить с наследником, а потом я должен разобраться и с остальными жёнами…
- А сколько их? - деловито осведомился Командор.
- Сорок. Прямо беда – из огня, да в полымя.
Игорь приказал нам отойти от стены, остался с Олегом, если можно так сказать, "наедине", и начал что-то горячо ему объяснять. Мы видели, как он бешено жестикулирует, загибает один за другим пальцы рук и кажется даже ног, часто просит Олега повторить, как хорошо тот всё запомнил.
Видимо, мы потеряли бдительность, или Игорь слишком шумел, потому что двери сарая вдруг с треском ввалились внутрь, и к нам ворвались размалёванные с ног до головы дикари. В мгновение ока мы оказались распростёртыми на земляном полу. Кто-то подбил Паше глаз, и он ругнулся сгоряча, на что стражник уколол его копьём в бедро. Через пять минут нам объявили приговор – являясь рабами молодого вождя, мы продали свои души тёмным силам и сегодня ночью пытались навести беду на него, на старого вождя а заодно и на всё племя. Нас всех надо убить и принести в жертву силам света и солнца под большим деревом на берегу узкой речушки, на рассвете.
Приготовления были в самом разгаре, когда Паша вдруг подкатился к вождю и спросил, можно ли ему участвовать в церемонии. Бедняга всё ещё думал, что это только спектакль… Удовлетворившись тем, что его оттолкнули ногой, он вернулся к нам.
- В третий раз съесть хотят, - пожаловался он. - Я этого не переживу.
Скоро вся поляна вокруг священного дерева уже была заполнена народом. В толпе, бессильный что либо сделать, стоял Олежка. Пришёл шаман, увешанный всевозможными костяшками, амулетами, талисманами, костями и прочими фетишами, бросил на землю горсть каких-то зёрен и долго вертелся по кругу.
- Духи сказали: надо убить большого человека! - проскрипел он. Узловатый палец старика остановился на Хозяине. - В нём источник беспокойства молодого вождя!
- А старик-то – не дурак, - прошептал мне на ухо Паша, - своё дело знает!
Дюжина воинов выволокла из наших рядов Игоря. Вождь испросил согласия жертвы на смерть. Дима перевёл. Игорь не ответил. Тогда красноречивым жестом престарелый король дал понять, что иначе порешат и нас всех за компанию.
И вот тогда Игорь показал, на что способен настоящий Капитан, Капитан с большой буквы! Он молча пригнул голову и шагнул к дереву. Туземцы уважительно залопотали и расступились. Олежка отвернулся. Слёзы выступили и у нас на глазах. Игорь стоял под деревом и тихо крутил связывающие его верёвки. Паша ругался и бессильно стонал.
Роковая минута приближалась.

ГЛАВА 12
По-прежнему Витька. Неожиданное спасение. Нас осталось пятеро. Побег. Немного о полёте, эскадрилье дельтапланов и центробежной силе. Пропавшие без вести.

Из-за леса донёсся непонятный звук, привлёкший внимание как палачей, так и осуждённых. Дима недоумевающе повертел головой и потянул носом.
- Бензин…
Коля взбодрился и почему-то сказал:
- У нас в деревне тоже бензином пахнет.
Звук постепенно усиливался, пока наконец не превратился в громкий рокот, которому дикари внимали с трепетом и страхом, а мы – с надеждой и волнением. Через пару минут над верхушками деревьев появился большой военный вертолёт "МИ-8", весь в камуфляжной раскраске и с красной звездой на боку. Поток воздуха сорвал листья с деревьев и перья с дикарских причёсок, сорвал и закружил в безумном вихре. Лопасти мололи воздух. Женщины племени в ужасе закричали и бросились бежать, а воины вскинули луки и дали залп по крылатому чудовищу. В ответ вертолёт снизился, и сверху полилась усиленная громкоговорителем брань, в которой мы различили только: "Мать", "Трибунал" и "Сто суток гауптвахты".
Вертолёт приземлился на опустевшую площадку. Турбины смолкли, и было слышно, как в наступившей тишине потрескивают угли догоревшего костра. Признав своих, радостно встрепенулся Паша и, сложив ладони рупором, заругался так, как будто от этого зависела его жизнь (впрочем, так оно и было). Он орал на всех известных ему языках, и сидящие в вертолёте люди смолкли – наверное, от восхищения.
Открылась дверца, и по трапу спустились один за другим: один генерал, пять полковников и десять майоров. Построившись, они громко зачитали приказ Министра обороны о новом призыве в ряды Советской армии. Из открытой двери вертолёта грянул записанный на магнитофон военный марш. Порывшись в списках, майоры спешно передали какую-то бумагу полковникам, и один из ни, подойдя строевым шагом к генералу, вручил её ему.
Рявканье духового оркестра смолкло. Генерал, подойдя к Коле, ткнул его пальцем в грудь и грозно нахмурился:
- Паньков? - спросил он.
- Паньков… - растерянно признал тот. - А что?
- Молчать, когда со мной разговариваете! - оборвал его генерал. - Я вас спрашиваю почему?
- Что? - побледнел тот.
- Молчать! Ваш военный билет зачем?
- Что "зачем"? - совсем испугался Коля.
Я понял, что пора вмешаться, пока Коля не довёл старого служаку до белого каления.
- Разрешите, я ему всё объясню, товарищ генерал?
- Действуйте! - налившийся кровью генерал с облегчением вздохнул, махнул рукой и отвернулся.
Я повернулся к друзьям и наскоро объяснил им, что пришла пора отдавать Колю в армию и решать, что делать дальше.
- Конечно, конечно, - бормотал Игорь, выпутываясь из верёвок. - Лишний рот в данных условиях смерти подобен…
Через пять минут Колю под звуки марша "Прощание славянки" посадили в вертолёт, тот взмыл в небо и взял курс на родину.
Находясь под впечатлением от произошедшего, к Командору, резко выбрасывая ноги и старательно прикладывая руку к переносице, подошёл Паша.
- Что прикажете, товарищ Капитан?
- Бежать, - последовал ответ, - и как можно скорее!
Легко сказать "бежать"! Но как? Время работало не на нас. Дикари осмелели и то тут, то там из-за деревьев показывались их размалёванные физиономии. Игорь уже оглушил двух-трёх любопытных, и они валялись рядом с нами. Так могло продолжаться до бесконечности.
- Придумал! - вдруг вскочил Олег. - Бежим за мной!
Думать было некогда, и мы без расспросов бросились за ним. Дикари, улюлюкая, тотчас понеслись за нами, швыряя в нас камни и копья. Доставались они почти все исключительно Паше, который не мог быстро бежать на натруженных многолетними занятиями культуризмом ногах. Через минуту мы уже вернулись в знакомую деревню.
- Ну и что? - подытожил Игорь. - Что теперь?
- Делай, как я! - Олег сорвал с хижины лёгкую плетёную крышу, отодрал от неё один скат и, взбежав с ним на ближайший пригорок, со всех ног кинулся вниз с обрыва. Мы ахнули, но тёплый поток воздуха подхватил планер и понёс его всё дальше в синеющее небо.
Быстренько разорвав оста оставшиеся крыши и дав пинка какому-то обнаглевшему дикарю, мы один за другим влезли на кручу и взлетели. Земля ушла куда-то вниз, деревья исчезли и превратились в зелёные пятнышки, разбросанные по песку. Нагретый воздух, поднимающийся к вечеру с моря, прочно держал нас, не давая упасть. Довольно скоро мы освоились с немудрёным управлением дельтапланов и стали искать друг дружку. Игорь пересчитал всех и нашёл Паши.
- Собачий нос, - пробормотал Командор. - Куда же он запропастился?
Мы думали над этим около десяти минут, пока наше внимание не было привлечено странными событиями, происходившими внизу. Мы спикировали понижи, а Олежка даже пронёсся пару раз на бреющем над деревней. И вот что мы увидели. По большой поляне, едва дыша, бегал Паша. Он оглашал воздух самой отборной бранью, сотрясавшей всё его тело до кончиков волос. Над головой он держал большую крышу от того сарая, в котором нас держали, когда мы были пленниками. Она была раз в пять больше тех, которыми воспользовались мы. Край крыши, волочась по земле, изрядно обтрепался и был весь истыкан ножами туземцев. Видимо Паша забыл, что техника должна быть оптимальной, а не максимальной, и что взлетать надо всё-таки с обрыва. Людоеды преследовали Пашу по пятам, но догнать никак не могли. После наших внушений, подкреплённых Командорским тумаком, он взбежал на пригорок и таки воспарил.
Злоключения его на этом не кончились: трое дикарей нагнали его в самом конце разбега и, вцепившись в дельтаплан, теперь болтались вместе с Пашей, так сказать, "под общей крышей", уносимые всё выше. Оставшиеся внизу туземцы выпустили вверх большую тучу стрел, и зад нашего товарища вмиг ощетинился дюжиной метровых шипов.
- Терплю бедствие!!! - проревел нам Паша, и Командор, заложив крутой вираж, понёсся ему на выручку.
Один из дикарей, перебирая руками, добрался до несчастного и вцепился ему в горло. Такая перестановка масс не замедлила сказаться на лётных качествах дельтаплана: он содрогнулся и закувыркался. Дикаря оторвало, и он, дико завывая, упал в океан. Планер выровнялся и стал опять набирать высоту – оставшиеся дикари теперь не смели и пошевелиться, и висели с обеих сторон, не дыша. Теперь наша эскадрилья состояла из четырёх "истребителей" – Игоря, Олега, Димки и меня, и одного "бомбардировщика", то бишь Паши с дикарями. Пристроившись в хвост его большому дельтаплану, мы словно перелётные гуси понеслись над безбрежными океаном.
Наступила ночь. Воздух заметно остыл, и прелести полёта уступили место всепроникающему холоду. В довершение всего усилился ветер. К трём часам ночи замёрзли и упали в океан оба дикаря, и нашему товарищу стоило огромных усилий сдерживать порывы налетавшего пассата. После того, как Паша, отчаянно ругаясь, в четвёртый раз проделал мёртвую петлю, Игорь принял решение всем перебраться на большой дельтаплан. Это было не так-то просто сделать: необходимо было взлететь на несколько десятков метров вверх и в пике, с разгону догнать Пашкин дельтаплан и быстро как-то так перехватиться. От долгого висения пальцы затекли и не хотели разжиматься. После упорнейших усилий я, Олежка и Хозяин выполнили этот замысловатый манёвр. Последним на стыковку шёл Димка. Привыкший за время жизни в тропиках к жаре и совершенно отвыкший от холода, он не совладал с управлением и врезался точнёхонько в Пашу. Дельтаплан содрогнулся. Оба повисли на его планере, и перегруженная маленькая крыша тут же стала катастрофически снижаться. Они выполнили какую-то фигуру высшего пилотажа и вскоре исчезли в ночном мраке.
Так мы лишились трети экипажа, а такая потеря очень много значила в нашем положении. Снизиться для поисков мы не могли, боясь, что больше не поднимемся, и смирились с утратой.
Дельтаплан, то снижаясь, то вновь набирая высоту, летучей мышью скользил над тёмным океаном, унося нас в неведомое.


ГЛАВА 13
Виктор пишет дальше. Мёртвый сон. Летучий голландец. Арсенал. Нас арестовывают. Авианосец. Мы принимаем бой. Таинственные незнакомцы. Два капитана.

Всю ночь мы окликали друг друга, боясь потерять ещё кого-нибудь. К шести часам перестал откликаться Олег, и мы мысленно уже простились с ним. Однако рассвет заставил нас закричать от радости: наш друг был жив, но спал, мёртвой хваткой стиснув перекладину. Время от времени он отцеплял одну руку и почёсывался во сне.
Но самым главным было не это. Справа от нас, всего метрах в шестистах летел небольшой мотопланер без опознавательных знаков. Но если мы видели его, то оттуда нас явно не хотели замечать. Планер летел значительно ниже нас, Игорь решил воспользоваться этим и пошёл на сближение.
Это был славный манёвр! Мы догнали его и зависли над кабиной. Я заглянул внутрь и похолодел: под прозрачным фонарём не было никого, оба пилотских кресла были пусты. Мы с Олегом испытали прилив слабости. Игорь же, откинув фонарь, скомандовал: "Приготовиться к пересадке!", и первым прыгнул в кабину. Мы тоже не заставили себя долго ждать. Наш верный самодельный "крышеплан", как будто бы прощаясь, несколько секунд ещё летел рядом, потом вошёл в крутое пике и вскоре упал в океан.
Командор огляделся и радостно указал на забившегося в угол кабины человечка. Был он вооружён до зубов и производил весьма неприятное впечатление. На груди его болтались огромный фотоаппарат и бинокль. Я сразу догадался, что это – иностранный шпион, летевший с заданием куда-нибудь в Африку. Олег уже было засучил рукава, но Командор, уверенный, что это просто автопилот, о которых он где-то читал, схватил несчастного в охапку и выбросил за борт. Тот, однако, не разбился, а пролетев метров сто, распустил белый купол парашюта.
Завладев планером, мы обшарили тесную кабинку и извлекли на свет: недельный запас пищи, гору оружия различных марок и большущий ящик, на котором готической вязью что-то было написано. Игорь заставил нас проверить ящик на предмет наличия консервов, и уже вооружился ложкой, готовый учинить грандиозное опустошение. В нетерпении он уже разорвал на три части буханку хлеба и теперь поторапливал нас.
- Вы тюпайтесь швыдче, хлопцы! Голод – не тётка!
Оторвав крышку ящика, мы обнаружили под ней ещё одну, по диагонали которой шла надпись и были нарисованы череп и скрещенные кости. Олег по буквам стал разбирать написанное, а мы заспорили, чьи это кости. Я утверждал, что – куриные, а Игорь доказывал, что они телячьи, стало быть, в ящике находится говяжья тушёнка (Командор называл её "Яловичина", и мы не сразу поняли, о чём идёт речь). Насчёт черепа мы тоже разошлись во мнениях, но тут Олежка, наконец, прочёл всё слово целиком: "Д-и-н-а-м-и-т…"
Он растерянно глянул на нас и повторил:
- Динамит.
Игорь было расстроился, но потом решил, что ящик, может, ещё пригодится рыбу глушить.
Олег вооружаться не захотел, всецело полагаясь на своё знание восточных единоборств. Я повесил за спину огромный пулемёт, присовокупил две гранаты и израильский "Узи", чтобы сделать свой вид ещё более кровожадным. Командор долго искал что-нибудь подходящее, пока не остановился на автоматической двадцатипятимиллиметровой пушке "Бушмейстер", которую теперь любовно чистил ветошью, время от времени отвлекаясь, чтобы подкрепиться.
Едва мы решили разобраться с управлением, как что-то пробарабанило по борту, и над нашими головами образовалась цепочка аккуратных дыр. Засвистел воздух. Оказалось, нас взяли в клещи два истребителя палубной ВМС США. Один из них заложил крутой вираж, от которого наш планер только чудом не сорвался в штопор, и покачал крыльями, приказывая следовать за ним. Делать было нечего, и мы, осторожно манипулируя штурвалом, направили наш хрупкий самолётик следом за ними. Автоматически включился мотор. А вскоре на горизонте показался и сам огромный авианосец. Похоже было, что нас вели именно туда. Игорь высунулся наружу, и тотчас же пулемётная очередь просвистела над его головой.
Американцам явно не повезло – таких шуток Игорь не любил с детства.
С диким криком "Собачий нос!" Командор ногою высадил стекло иллюминатора, выставил наружу свою гаубицу и дал длинную очередь по конвоирам, сбив обоих. Пилоту катапультировались. Наш планер тоже загорелся и стал терять высоту. Маленькую кабину заволокло дымом, все кашляли и чихали. Недолго думая, Олег, сидевший за штурвалом, высунулся в окно, чтобы получше разглядеть картину. Снизу донеслись дикие вопли: "Камикадзе! Камикадзе!". Враз изрыгнули пламя два десятка зенитных установок, и рядом с планером захлопали разрывы. Что-то отлетело от хвоста, потом от крыльев, двигатель остановился, и планер устремился прямо на палубу, ударился и, разворачиваясь боком, заскользил куда-то вдоль по полосе.
- Вам же хуже! - захохотал Игорь, и с криком "Полундра!" вывалился в дверь, сжимая в руках свою пушку. Сгруппировавшись, он прокатился по палубе, сметая всех и вся на своём пути, вскочил и ринулся в бой. Олежка взвизгнул "Банзай!" и проделал то же самое, только без пушки.
- За Родину! - храбро завопил я, и тоже шагнул вниз, паля из двух стволов одновременно.
Самолётик докатился до конца посадочной площадки, врезался в торчащую, как гриб-поганка рубку, и взорвался. Через секунду сдетонировал и ящик с динамитом, и в воздух взлетели клочья обшивки и искорёженные куски металла.
Под прикрытием стихийной дымовой завесы Игорь вмиг согнул стволы всех зениток, с корнем вырвал антенны на радиорубке, и с трудом был удержан Олегом в тот момент, когда уже собирался торпедировать из пушки ядерный реактор, приговаривая:
- А, бисова лозина! Зараз мы тебя…
Олег чёрным вихрем метался по нижним ярусам, где вывел из строя массу народу и умудрился захватить капитана. Командор взял в плен корабельного кока, а я огнём из пулемёта загнал команду на корму и теперь прохаживался туда-сюда, многозначительно поигрывая гранатой. Через полчаса остатки сопротивления были подавлены.
Из трюма вывели двух измождённых заключённых. Оба с трудом держались на ногах. Одежда их была мокра, глаза блуждали. Командор велел накормить их и отпустить на все четыре стороны, но оба пленника вдруг зарыдали в голос, и упали к Хозяйским ногам.
- Ну, ну, ничего, всё уже кончилось! - Игорь тоже прослезился. - Как же вы, однако, мне напоминаете моих пропавших спутников, Пашу и этого… как его…
- Это мы и есть! - вскричали несчастные на чистом русском языке.
- Ах, оставьте эти плоские шутки! - отмахнулся Капитан. - Вон сколько еды добыли, но не видят этого они…
- Увидят! Увидят! - простонал Паша. - Уже видим!
Игорь приказал привести капитана, и когда тот предстал перед ним, указал на пленников и спросил:
- Шпрехен ми, плиз, вер ист дизер хлопцы?4
У капитана от удивления глаза вылезли из орбит.
- I'm don't understand…5 - растерянно пролепетал он.
Помог Олег. С его перевода выяснилось, что двоих русских парней подобрали сегодня утром. Они плыли на каком-то пальмовом плоту и делили морскую черепаху. Один тянул бедное животное за голову, другой – за хвост. Проплывая мимо авианосца, они крикнули:
- Эй, на корабле! Янки! God damned!6 У вас на борту есть пила?
Экипаж авианосца спешно стал вспоминать русские слова. Перебрав матрёшку, балалайку, блины, купола, казака и водку, они не нашли аналога слову "пила" и втащили обоих на палубу. Паша стукнул кого-то по голове черепахой, и вообще оба вели себя так агрессивно, что их решили запереть.
Паша со стоном стал показывать многочисленные царапины на руках и ногах, утверждая, что это следы укусов китовых акул или, как он выразился, "крахародонов"7. Он так живописал их рты, наполненные метровыми зубами (резцами, клыками, уймой коренных и кажется, даже бивнями), что стало ясно, что наш товарищ заливает.
В благодарность за спасение Пашки с Димкой Командор не стал топить корабль, а лишь конфисковал у них большущий капитанский мотобот с полной парусной оснасткой, загрузил его пресной водой и продуктами, нацарапал на носу трофейной лодки "Командор", и преспокойно отчалил. Преследования он не опасался: всё оружие кроме столовых ножей и зубочисток было выброшено в океан.
Вслед нам раздалась грубая брань: вся команда авианосца ругалась хором. Паша охнул от восхищения, выхватил откуда-то блокнот и принялся записывать.
Поскрипывали уключины. Погода была тихая, океан – смирным и тёплым. Олежка, как всегда вечером перебрался на нос судна и затеял делать моцион – разучивать какой-то танец с резким выбрасыванием рук и ног, с добавлением лихого "Ки-йя!". Руки его напоминали лапы богомола. Хозяин неодобрительно молчал и качал головой – он не любил физкультуру.


ГЛАВА 14
Написано Димкой. Командор тяжело переживает разлуку. Странные события со встречными судами. Продовольственная проблема. Островные похождения. Игорь держит речь. Жажда мести.

Устав от океана и пресытившись островной экзотикой, Командор приказал править прямо к Америке, всё равно, к какой – Северной, или Южной. Он очень скорбел об утрате своего первого помощника, так как теперь никуда не поспевал. Выбрать же нового старпома он не решился, посчитав, что среди нас оставшихся не сыщется достойного. Утрату Коли он переживал настолько тяжело, что приказал приспустить флаг.
К великому его гневу выяснилось, что флага у нас как не было, так до сих пор и нет.
- Раз такое дело, в знак потери мы поднимем чёрный флаг! - рявкнул он, отобрал у Витьки его старую чёрную футболку с киборгом Эдди и патриотическим вензелем "Iron Maiden", и привязал её на клотик. Импровизированный флаг довольно лихо развевался на верху и хлопал рукавами, вот только встречные корабли почему-то стали обходить на стороной.
Вскоре после этого у нас опять стали кончаться продукты. Капитан расчитывал пополнять запасы как раз при встрече с кораблями, но после четвёртой попытки приблизиться к очередному судну потерял всякую надежду – крупный тихоокеанский лайнер удрал от нас с такой скоростью, словно за ним гнались гарпии.
Паша предположил, что все они боятся нашего чёрного флага, который принимают за пиратский. Олег возразил, что на лайнере такое количество матросов, что им нечего опасаться какой-то маленькой яхты, пускай даже и в самом деле пиратской. В конце концов мы поразмыслили и пришли к выводу, что нас принимают за судно, на котором началась какая-то страшная болезнь – холера, там, или чума, и предоставили нам право дрейфовать, пока все заражённые не передохнут. Паша предложил было спустить флаг, на что Командор чуть не спустил с лестницы его самого.
- Спустить флаг! - бушевал он, пока мы отсиживались, запершись от него в каюте. - Ни-ког-да! Лучше пережить ещё одну высадку на остров, чем уронить свою честь!
При упоминании об острове мы затрепетали, но ничего не поделаешь: слово Капитана – закон на корабле.
Первый подходящий остров мы заметили на следующий день. Вернее сказать, заметил его Игорь, а мы всячески пытались убедить его, что это – мираж. Тем не менее, высадка состоялась. Посовещавшись, мы разошлись в разные стороны, условившись встретиться на берегу, на этом самом месте часа через полтора.
С самого начала остров показался мне подозрительным. Я, надо сказать, за время жизни в племени Сепе немного научился разбираться в островах. Что-то здесь было не так. Плодоносящих деревьев тут было так мало, что становилось непонятно, за счёт чего живут местные жители. За весь свой долгий путь я не встретил ни одной кокосовой пальмы, и мне попались всего лишь два банановых дерева, да и те уже без плодов. Усталый и голодный я пришёл в условленное место, где меня уже поджидали озлобленный Командор и весьма опечаленные Витя и Олег.
- Ну, что?
- Ничего, - хмуро отозвался я.
Было, от чего прийти в уныние.
Неожиданно Витя встрепенулся.
- А где Пашка?
Действительно, Пашка появится до сих пор не соизволил.
- За ним! - бодро скомандовал Командор и машинально поискал за поясом рукоять потерянного топора.
Путь, по которому прошёл Пашка, было не так уж трудно отыскать: многочисленные сломанные ветви, надкушенные и брошенные на землю несъедобные плоды, следы погрызов на деревьях и лианах, распуганное на много километров во все стороны зверьё – всё свидетельствовало о недавнем Пашкином пребывании здесь. Игорь прибавил хода. В животе урчало. Витя был совсем плох и шёл последним.
Пройдя примерно километров семь, мы вышли на какую-то просеку, усаженную ровными рядами пальм и фруктовых деревьев. Но Боже мой, как всё это страшно выглядело! На земле лежала уйма обломанных веток и содранной коры, валялись очистки от бананов и ореховая скорлупа, горы костей и косточек! Всё кругом было помято и истоптано. При виде этой свалки мне на память сразу пришли бессмертные строки поэта:

О, поле, поле! Кто тебя
Усеял мёртвыми костями?

Откуда-то из-за кустов донёсся подозрительный шум. Раздвинув заросли, мы увидели следующую картину. Под развесистыми кронами фруктовых деревьев, среди огромного количества всевозможных косточек, огрызков, кожуры и скорлупы восседал Паша и, блаженно улыбаясь, уплетал бананы, ргромная гроздь которых валялась рядом. Своё пиршество он сопровождал громким чавканьем, которое и привлекло наше внимание.
Командор побагровел, упёр руки в боки и выдвинулся из-за кустов.
- Та-ак, - осведомился он. - Обедаем?
И снова поискал за поясом топор.
Паша, изо всех сил пытаясь проглотить застрявший в горле кусок, силился что-то сказать и махал руками в направлении куда-то к пальмам. Наконец он подавился и зашёлся кашлем. На лице его отразился ужас.
Вырвавшись оз объятий Олежки, Витя на подгибающихся ногах ринулся вперёд и с громким урчанием стал жрать бананы, даже позабыв при этом очищать их от кожуры. Мы с Олегом тоже не заставили себя упрашивать. Бананыф оказались – высший сорт. Командор же продолжал громоподобным голосом отчитывать Пашу:
- Сам, значит, лопает, бисов сын, а хлопцы голодуют? Мы його зачекалися, а вин тут трошки перекусить решил! Уговор был, чи ни? Зказано вже було: як чого прибачишь, треба до моря вертаться!
Вращая глазами от предвкушаемого наслаждения, Игорь открытил от грозди самый спелый бананчик и не сразу обратил внимание на вонзившуюся в дерево стрелу.
Через пять секунд мы были окружены плотной толпою туземцев, из рядов которых вышел дряхлый старец и заговорил. Язык его я понимал с трудом, но смысл его речи был примерно следующим. Много лет тому назад "подлые белые люди" приплыли сюда на большой пироге, порубили все плодоносящие деревья, отобрали весь годичный урожай и перебили большую часть племени. С тех пор островитяне жили в глубокой нужде, перебивайсь рыболовством и собиранием моллюсков, и очень страдали. Много лет миновало. Привезённые с соседних островов деревья прижились и дали обильный урожай, а вот теперь приплыла лодка с новыми "белыми пожирателями плодов", которые снова хотят всё отнять и всех обмануть. Их надо немедленно казнить, пока они всё не увезли!