По обе стороны океана. 20. Последние штрихи плана

                ГЛАВА 20.
                ПОСЛЕДНИЕ ШТРИХИ ПЛАНА.

      На третье утро после праздника, в лесу за озером, отлюбив до крика жену, Тони тоже не сдержал слёз, словно поняв – это последний раз. Почему, не мог объяснить, хоть расстреливай! Не мог. Чутьё настоящего «спеца» никогда не подводило, вот и знал почти наверняка – ощущение потери настолько явное, что становилось просто страшно. Оно доставляло такую боль!.. Потому и накинулся на Дэйзи, любя и терзая, пытаясь хоть как-то сдерживаться и контролировать эмоции и немереные силы атлета, но не получилось.

      Сама соскучилась и не только не останавливала, не окрикивала, как попросил однажды, не сопротивлялась, не одёргивала, а горела, извивалась, кричала и стонала так, что потерял контроль начисто – распял на кресте своей натуры, мощи и страсти.

      «Бедная, опять вся в синяках. Боже… почему ты свёл нас, таких разных в силе и комплекции, одарив буйными темпераментами? Я мог задушить единственную в порыве любви, в забытьи! Теперь держу её на коленях, полуживую и плачущую от наслаждения и боли, и не знаю, смогу ли выпустить из лапищ. Нет, не смогу. Знаю: выпущу – потеряю. Чёрт его знает, почему такие мысли гуляют в голове, но от них просто нет спасения! – приник к губам-отраве, опухшим и искусанным. – Надо очнуться, Тони! Надо. Пора принимать трудное решение о возвращении в Торонто. Пришло время».

      – Любимая, оттолкни меня, умоляю… Заклинаю! Будь сильнее, желанная… Очнись… – рычал.

      Дрожа мощным телом, стискивал тщедушное девичье тельце в могучих руках, целуя худенькое лицо, глупую упрямую голову, трогательную беззащитную шейку-одуванчик и острые плечики, осыпанные едва видимыми из-под загара конопушками.

      – Рассердись… Обзови гадко… Накричи! Ну же, Дэйзи!..

      – Ни за что, – простонала, вжимаясь в сильное тело, обессиленно цепляясь ручками-веточками за его бычью шею. – И не подумаю, Тошка… Я тебя слишком люблю, мой мучитель…

      Зарычал, застонал, мотая в отчаянии головой, вновь стал целовать её, безумную и сводящую с ума, сильно зажмурился, последним усилием воли заставил протрезветь и всё-таки остановиться.

      Выпустив из объятий, начал медленно одевать, сдерживая сопротивление, держа на своих коленях, контролируя неадекватные выходки.

      – Нам пора, пойми. Мы с тобой под контролем. Помнишь тревогу и ощущение чужих глаз?

      Перестала вырываться, притихла, кивнула.

      – Оказались правы – нашли.

      Одев, поставил на пенёк, ставшим свидетелем стольких сладких минут их страсти!

      – Прости меня. Я допустил серьёзный «прокол» в работе, – глубоко посмотрел в глаза, быстро одеваясь сам. – Посылки.

      – Почему ты меня тогда не удержал? Не посоветовал? На чужой адрес нужно было отослать! До востребования, – ахнула, прижав руки к губам.

      – Говорю же: допустил ошибку. Досадную и непростительную. Позорную. Не в себе был, видимо.

      – Прости меня, любимый, – раскаявшись, притянула крупную голову, нежно целуя в лоб. – Ты тогда так плохо себя чувствовал. Потому и останавливались подолгу в городках. Нет, мне-то это было на руку – столько материала! Но его уже было так много!.. Вот и выслала домой. Почему не передала с кем-нибудь?

      – Результат был бы тем же, – покачал головой, тяжело и протяжно вздохнув. – И вариантов множество: не передали, забыли, сами повезли по адресу и узнали на месте, кому привезли. Нет, пойми, ты не виновата. Так всё сложилось. И возить с собой эту кучу было сложно – целая коробка! – поцеловал мягко и ласково, едва касаясь кожи истерзанных губ. – Ты такая умница! Обеспечила себя материалом на годы вперёд! Гений! И всегда им будешь, любимая.

      – Что теперь? Поедем в отель и выпишемся? Вещи там не собраны. Придётся повозиться. Хотя… если ты говоришь, что там уже наблюдатели, мне лучше не показываться вовсе…

      Мягко высвободилась из рук мужа, сошла с пенька на землю, задумчиво говоря и направляясь к дому.

      Тони быстро собрал корзину с провизией, свернул коврик и пошёл за женой, не мешая её размышлениям, понимая, что в головке умницы рождается план!

      – Не появляться там вовсе тоже нельзя – начнут «прочёсывать» районы. Надо предпринять что-то открытое и простое, то, что ослабит их внимание ко мне, но не к тебе.

      Остановилась резко, внезапно, но муж был «профи» – не налетел и не врезался.

      – Ты останешься под наблюдением. Сместим акценты. Мэнниген отдыхает со своей невестой? Продолжайте делать это и дальше!

      Повернулась с загоревшимися идеей ясными глазами, вспыхнув румянцем на тонком личике, улыбаясь лукавой улыбкой.

      Как он её любил в такие моменты! До крика, до дрожи.

      – А вот, кто невеста – не суть важно, здесь играет роль внешность и схожесть с оригиналом. Копия. «Реплика» удачная, понимаешь? Кто является моей копией?..

      – Мария?! – опешил.

      – Я люблю Вас, мистер Мэнниген, – притянув, невесомо коснулась губ, засияв синими глазами, смотря снизу, – и Вы можете в этом не сомневаться. Но, безгранично любя, отдаю Вас моему двойнику, Мари Френсис, чтобы у меня появилась возможность скрыться от «слежки». Не волнуйся, справлюсь. Ваша задача – быть супругами на людях. Смените сегодня же отель, поселитесь в глубине городка, уведя, таким образом, и «хвост».

      Взяла в руки помрачневшее и возмущённое лицо Эндрю, прижалась щекой к щеке сильно, страстно.

      – Пойми меня, монстр, мучитель, моя радость!

      Приникнув к губам, так поцеловала, что медленно опустился на колени в густую траву, став ниже ростом, отбросил корзину и коврик в сторону, сжав её тело и застонав поражённо, потерянно.

      – Спасибо. Я знала, что ты меня поймёшь. За это и люблю.

      Гладила голову трепетными пальчиками, прижимая к груди, радуя его ухо бешеным ритмом сердечка: «Ты обожаем!»

      – В город вернёмся незаметно, приедем на общественном транспорте. Марию сейчас проинструктируем, подменим поздно вечером – в сумерках это легче сделать. Уедете с нею на заре, тоже в сумерках – никто толком не рассмотрит ни девочки, ни тебя. В новом отеле свободно живите – там её никто не знает, и «слежка» толком не видела вблизи, понимаешь? Вам нужно продержаться вместе три-четыре дня. Потом выедешь из города и отпустишь девочку домой, но не на трассу, а позвонишь Элиасу – верни ему в руки в целости и сохранности. Девственницей! – хохоча, целовала разъярённого мужа, ласкалась и щекотала подмышки. – Не опозорь девушку, Тошка – Элиасу жениться на ней! Они сразу полюбили друг друга, с первого взгляда. Пойми, тебе я доверяю, но ты ей сразу приглянулся – может предложить себя. Будь мудр, любимый: порадуй крошку, но без подробностей – только поверхностная любовь! Преподай урок любви!

      Увидев, как поднимается с колен со зверским выражением лица, побежала к дому, крича и смеясь:

      – Я совсем не против, но не перегни палку – ей отчитываться брачной простынёй перед мужем и сотней родичей!

      Догнал в несколько гигантских прыжков, схватил, как гандбольный мяч, прижал к груди, сгруппировавшись в прыжке, упал на мягкую подушку травы. Несколько раз перекатившись и перевернувшись, прижал к себе, умудрившись поцеловать озорницу и выдумщицу. Остановившись, положил на себя маленькое тельце, вжав сильно, но с умом.

      – И последнее, – задыхаясь от бега и смеха, выдавила: – Что бы ни прочитал, ни увидел по телевизору позже – верь мне. Держи эмоции. Я – спасённая тобой клиентка, только и всего. На тебя долго будут смотреть подозрительно – не сорвись. Придёт время – объясню всё. Главное, не забывай, что мы женаты и влюблены, – голосок стихал и грустнел, становясь почти детским, совсем девичьим, тонким и слабым. – Прошу абсолютного доверия. Верь мне, Тони-Эндрю. Моя Большая Невидимка. Мой итальянский мальчик… Мой Антошка…


      …Выходя на остановке автобуса возле отеля, громко смеялись и дурачились.

      Не заходя на ресепшн, прошли в номер и переоделись, вскоре спустились вниз пообедать в кафе на углу улицы. К Санчесам в бистро больше не пошли.

      Сидя в кафешке, ели с удовольствием мягкую английскую пищу, измучившись за эти дни от жирной и острой мексиканской кухни. На годы вперёд наелись чили и его производных, теперь отъедались паштетом и желе! Ели неспешно и долго, скрываясь от жары за толстыми стенами старинного здания.

      Лана первая обратила внимание на крепкого парня у прозрачной стены кафе, который делал вид, что устал от ходьбы по городу, сидел, развалившись и расставив руки на спинку дивана, разглядывая официанток, гостей, интерьер.

      Тони, проходя к бару, мельком осмотрел парня и, вернувшись с коктейлями, глазами подтвердил подозрения: «Хвост».

      Попивая вкусную фруктово-ягодную смесь через толстую соломинку, жена о чём-то усиленно думала, потом решительно вскинула глаза.

      Муж напрягся – знал значение такого выражения лица: решение принято и обжалованию не подлежит.

      – Ты выходишь первым и идёшь в номер. Спокойно. Я вернусь позже. Упакуй пока багаж. Мне приготовь пляжные принадлежности – съездим на пляж. Следи за лицом, – говорила тихо, не вынимая изо рта соломинку, слегка улыбаясь. – Всё. Иди, любимый.

      Допив сок, спросил счёт, ещё раз заказав жене напиток. Неспешно встал, поцеловал её в щёку, медленно вышел, прошёл под окнами, показавшись «хвосту», и ушёл в сторону отеля.

      Опустошив неторопливо стаканы, она посидела немного, затем долго приводила косметикой личико в порядок, возясь в сумочке, вываливая её содержимое, ворча и смеша немногочисленных посетителей. Найдя «потерю», громко радовалась, ругая пропажу, и «рисовала» дальше лицо.

      Мужчины, оборачиваясь и косясь, кокетливо поглядывали на копушу, зля подружек и жён.

      Удовлетворившись результатом, девушка стала собирать женские штучки обратно, выронив с грохотом половину на каменный пол! Вскрикнув горестно, досадливо сопела, собирая вещицы с пола, встав коленями на прохладный мрамор…

      – Позвольте Вам помочь.

      Незнакомый тихий бархатный голос насторожил и заставил замереть сердце Светы: «Показалось? Что-то неуловимое в говоре».

      – Вы устали, вот и не держат руки мелких вещей, – разговаривая, молодой парень медленно собирал и подавал ей тюбики, коробочки и салфетки. – Сам едва тут не уснул – прохладно и уютно.

      Подав последнюю потерю, протянул руку, помог подняться, придержал – покачнулась и сильно до синевы побледнела.

      – Напрасно Ваш парень ушёл! – встревожился, усадил на стул, подхватив вовремя: едва не упала. – Дурно?

      – Сейчас пройдёт, – едва выдавила.

      «Темно перед глазами и тошнота! Переволновалась? Перегрелась? Не выспалась? Так, не раскисай, Светка, не сейчас. Он подошёл – так и было задумано».

      – Не стоит беспокоиться. Резко встала, скорее всего… Всё. Спасибо.

      Вытерла мгновенно взмокшее лицо салфеткой.

      «Не могу объяснить, что с ним не так. Американский говор – порядок. Мягковаты гласные. “Р” тоже мягкое… Стоп. Доигрывай, думать будешь в номере».

      – Пара минут, и буду, как новенькая…

      – Не думаю. Так… встаём и на воздух. Где вы проживаете? Далеко? – подхватил за талию, забрал сумочку и повел на улицу. – Может, на машине?..

      – Не стоит. Отель за углом. Спасибо. Что-то двоится в глазах.

      – Перегрелись с непривычки. Сразу ясно – северянка. Там такого солнца не бывает, вот и не справился организм с натиском светила, – говоря, вёл к отелю, бережно обнимая и следя за неровностями дорожки. – Ещё немного. Позвонить парню?

      – Накинется с руганью. Сама доковыляю. Горяч и вспыльчив – ирландец истинный, – криво улыбнувшись, вцепилась в дверь, нашла точку опоры.

      Глубоко вдохнув несколько раз, справилась с тошнотой: «Порядок. Отпустило совсем».

      – Вот и родные стены. Стало легче, – улыбнулась, забрала у него сумочку. – Как Вас зовут, спаситель? Я Дэйзи, – протянула руку в приветствии.

      – Джордж Коуллз, мэм, – шутливо склонившись, поцеловал руку.

      – Ещё не старая, можно и миссис, – рассмеялась.

      Зорко осмотрела: «Высок, статен, крепок. Накачан, основателен, красив, мужественен, с красивыми серыми глазами, небольшими руками. Красавец! Только что-то неуловимое в выражении глаз: насторожённое, потаённое, двухслойное будто. Почему не даёт покоя говор? Что ж, сейчас проверю».

      – Барышня в самом соку! – отчеканила громко и чётко на русском.

      Подняла глаза, впилась взглядом в парня: «Есть!»

      Как ни держал учтивую улыбку, в глубине глаз вспыхнуло удивление и смех! Но мгновенно свернул и вопросительно посмотрел, словно не понимая.

      – Молодая и сильная, – пояснила на английском, делая вид, что собралась уходить. – Сейчас отдохну часик, и поедем на семейный пляж. Ха, меня солнцем не испугать! Отпуск на то и есть, чтобы напитать организм впрок ультрафиолетом. Прощайте, Джордж! Спасибо и от меня, и от моего парня.

      – Пока! Городок мал – встретимся, – улыбнулся и сбежал со ступеней, махнув рукой.

      – Пока, Гоша. Конечно, увидимся. Теперь не отстанешь, – прошептала.

      Вдруг так обрадовалась «хвосту»!

      «Это человек Совина Николая! Из Москвы! Уверена на сто процентов – русский. Значит, прислал сотрудника, не имея от меня сведений. Как вовремя! Помощь пришла. Проще проделать фокус с подменой “невесты” Энтони».


      Войдя в номер, услышала шум воды в душевой.

      «Так захотелось к Тони! Но, во-первых, нет времени, во-вторых, нехорошо ещё, в-третьих, на полянке и так досталось, в-четвёртых…» – выдвигая забор трезвых аргументов «против», стянула рывком одежду и… шагнула в кабинку.

      – Думал, никогда тебя не дождусь, – простонал, беря на руки, обнимая её бёдрами свою талию, жадно целуя любимые губы. – Дэйзи…

      – Тони, остановись, просто помой меня, прошу.

      Любовь и страсть боролись с доводами рассудка: «Пора заканчивать план и немедленно».

      – Мне не выдержать больше ни грамма твоего веса, мой мамонт, – смеясь и целуя, дрожала под бесстыдными руками и губами. – Ты растерзал меня, варвар…

      Хищно прикусывая его полные губы, зарычала, когда медленно опустился на пол душевой. Знала, что задумал.

      – Нет, Тони, умоляю!

      Не мог её отпустить хотя бы без малого.

      «Немного сладости и запаха. Её потаённой живительной сути…»

      Через пару минут закричала от наслаждения, которое ей дарили любимые ненасытные хищные губы.

      Прижимаясь ими к синим бёдрам, старался не насажать новых синяков на спине любимой, держа только на руках тонкое невесомое тело.

      «Ещё несколько минут полёта и радости, неповторимых мгновений…»

      Вскоре вынес, завернув в полотенце, положил на кровать, сам же вернулся под душ.

      Отплакав, постепенно успокоилась и даже задремала на полчаса.

      Войдя через десять минут, неслышно присел на пол рядом, не касаясь и волоском, грустно смотрел на бледное лицо, синие подглазники и истерзанные губы.

      «Прости. Может, это к лучшему, что обнаружили? Сама понимаешь: со мной что-то творится. Всё меньше контролирую эмоции. Спасайся, любимая, от меня, от монстра, как ты сегодня в лесу назвала. Всё правильно – маньяк и есть. Или только на тебя так реагирую, Ромашка моя канадская? Почему даже не заметил Марию и того, что “запала” на меня? Значит, с тобой теряю голову и разум, судьба моя грустная и сладкая, моя русско-итальянская беда. Как ни страшно отпускать, пойду на это, радость моя короткая. Очень короткая. Меньше месяца вышло побыть вместе. Меньше медового месяца!»

      Закрыл глаза, борясь со слезами. Стал дышать медленно и размеренно, возвращая спокойствие нервам, вконец расшатанным дикими эмоциями.

      «Расставание остро необходимо для обоюдной пользы. Как ни ужасно звучит – убиваем друг друга, любя…»

      Посидев минут десять, встал бесшумно и принялся упаковывать багаж.

      «Обросли! Часто ходили в ресторанчики и музеи, на выставки и в местные театры, подкупали вещи – три чемодана накопилось! Задержись ещё неделю, пришлось бы минивэн брать».

      Усмехнувшись, приготовил для жены закрытый купальник, чтобы скрыла часть синяков, парео, большую шляпу и, подумав, выложил кружевную тончайшую шаль из хлопковых белых нитей, купленную у местной мастерицы в пригороде Атланты. Осмотрев номер, собрал всё, до последнего клочка бумаги.

      «Чисто. Номер оплачен вперёд на сутки. Утром можно уезжать. Пока была в кафе, созвонился с другим отелем, на юге города, в глухом райончике, вдали от протоптанных туристических троп, – задумался. – Не уточнила, когда произойдёт “замена объекта”. Ладно, что переживать? Видимо, девчонки решили. Я лишь приложение к гениальному плану великой мошенницы и хулиганки, – едва сдержал смех. – Такое придумать в считанные минуты! Нам, мужчинам-профессионалам, неделю пришлось бы целым отделом планировать, уточнять, подгонять, согласовывать, а тут – минута, и готов целый план! Да не просто на час-два, а на месяцы вперёд! Одарил Господь выше меры. Только одним обделил – способностью иметь детишек. Бедная моя девочка! Ты так их любишь! Сколько раз видел, какими глазами смотришь на малышей. Боже, ты несправедлив! Разве можно этим обделять женщину? Нет и сто раз нет! Сойдёт без них с ума, как только придёт время и окончательно поймёт, что неполноценна. Не сможет смириться и взять приёмного ребёнка – не тот характер. И без них не проживёт. Бедный её парень, Стас! Он также останется бездетным! Ждёт её бесконечно, столько лет, надеется на полноценную семью. Несчастный…»

      Встав у окна, прислонился плечом к стене, смотря на бассейн во дворе отеля.

      «Полно народа. И детей, – тяжело и протяжно вздохнув, отвернулся от тягостной картины. – И тебе, Тони, не нянчить сына. Так уж выходит по судьбе. Полюбил ту, которая принадлежала и всегда будет принадлежать другому. Тому, сильному и отважному, решительному и отчаянному настолько, что смог через свою боль силой усадить девочку в поезд и отправить в Москву – делать карьеру художницы. Достойный и понимающий. Очень сильный соперник! Мне его не победить. Никаких шансов».


      – Люди! Дайте немного места семейной паре, изнывающей от жары! – просто возопила.

      Этим криком вызвала хохот и любопытные взгляды со всех сторон.

      – Дэйзи! Идите сюда!

      Крепкий высокий парень призывно махал соломенной шляпой, стоя почти у самой кромки пляжа у воды.

      – Джордж! Ты нас опередил! – хитро улыбнувшись мужу, потащила туда. – Как ты угадал, что мы сюда двинемся? – поражённо осматривала свободный пятачок, явно удерживаемый для них. – Сами долго думали, куда податься. Ловкач!

      Подошла, подставила щёку, приняла его поцелуй – для любопытных спектакль.

      Энтони напрягся, но, увидев прохладные глаза парня, узнал и еле сдержал лицо радушным, машинально подав руку в приветствии.

      – Хэллоу, Джорджи! Молодец, что позаботился о нас, – пожимая крепкую руку, сдержанно улыбался. – Тони, – тихо представился. – Ты уже нырял? Как водичка, друг?

      – Сейчас и узнаем. А, Дэйзи?

      – С удовольствием!

      Раздевшись, поверх купальника молниеносно закрепила огромную тонкую нитяную шаль, удачно скрывшую синяки.

      – Что с дном?

      – Крупный чистый песок.

      Сбросив шлёпки, протянула тонкие ручки обоим мужчинам.

      Сообразили, что за ними, как за вновь прибывшими, наблюдают сотни глаз и, подхватив маленькую девочку-женщину, подняли на воздух, смеясь, пошли в воду.

      Она хохотала, визжала и болтала ногами, а люди, посмеиваясь, некоторое время следили за странной троицей, потом успокоились и погрузились опять в сонное состояние, рухнув на лежаки, шезлонги и коврики.

      – Можно выбираться на берег или рано? – ухмыльнувшись, проворчала Лана, сидя на спине мужа.

      Он уже несколько раз нырнул на глубину с всадницей, проплыл большой круг, вызывая у жены восторг, частое дыхание и дрожь любимого тонкого тела.

      – Устал? Готов сменить тебя, – задиристо предложил Джордж. – Дэйзи, перелезай-ка на мою спину…

      С громким смехом, снова обратив на себя внимание, породив перешёптывания и ядовитые замечания на пляже, заняла место на другой спине, лишь немногим меньше, чем у Тони.

      – Вперёд, Росинант! – воинственно выкрикнула.

      Метнула в мужа предостерегающий взгляд: «Держи эмоции – так надо».

      – На штурм!

      Самые любопытные отдыхающие не выдержали и подошли к кромке воды, а некоторые особи полезли в воду, забавляясь примечательной картиной: малышка, седлающая то одного огромного мужчину, то второго, чуть поменьше, но обоими вертящая с такой лёгкостью, что женщины плюются сплетнями от злости! Кавалеры плавали вокруг, как стая акул, предлагали жидкие спины очаровательной хулиганке в странном одеянии то ли русалки, то ли Наяды, то ли утопленницы.


      Через час, уездив мужчин, согласилась выползти на берег под всеобщий хохот.

      Рухнув на коврики, парни тяжело дышали, не в силах сразу ответить на смешливые замечания спасателя.

      – Эээ… сеньора… Пожалуйста, больше так не делайте, прошу Вас! Если соскользнёте во время таких ныряний, Вас может унести течение. Я отвечаю за безопасность на этом участке пляжа и фарватера.

      Мускулистый молодой парень-мексиканец старался не смеяться, но глаза жили своей жизнью, искрясь мальчишечьим смехом и откровенным мужским восхищением.

      – Сеньоры, взываю к вашему благоразумию!

      – Мы тебя услышали, амиго, проваливай, – выдавил Тони на испанском, подав несколько монет. – Постараемся больше не нарушать правил.

      – Надеюсь на ваше слово…

      Лана, подняв лицо, лукаво посмотрела на спасателя и послала таакой воздушный поцелуй, что он густо побагровел и… замолчал.

      Соседи залились смехом!

      Забавно хлопнув себя по бёдрам, парень ушёл, махнув рукой на странных людей, явно втроём находящихся в любовной связи.

      «Ай, да сеньора! Таких macho держит в своих тоненьких ручках, а сама-то – тростинка! Смотри-ка, что придумала: верхом на спине любовника сидит и с ним ныряет на глубину. Вот отважная nin’a! Ради такой красавицы можно согласиться и на соперника. А женщины как ругаются, мерзкие! Тьфу, поганое семя! Гремучие змеи! Только нескольких из вас и оставил бы на свете – на племя, остальных – навахой по горлу!»

      Покраснев от таких мыслей, залез на вышку и вновь стал наблюдать за троицей в бинокль.

      «Посмотри: обняла обоих за здоровенные шеи и что-то шепчет то одному, то другому, а они краснеют и прячут лица в её белых кудрявых волосах, которые уже высохли и стали ещё чудеснее. Красавица! Как заботятся о ней: шляпу огромную на голову надели, и теперь её поля их закрывают. Понятно, для чего такие нужны: можно целовать любовников даже на людях – не заметят со стороны. Да… горячая штучка, должно быть».


      – …Теперь мы вне видимости любого наблюдателя, – Джордж рухнул на скамью пустынной набережной, нервно рассмеявшись. – Да уж… как на сцене. Бедные артисты! И так каждый день? Свихнёшься. Не зря пьянствуют и нюхают дрянь – расслабляются.

      – Дэйзи, предупреждать надо, – прохрипел муж, повалившись навзничь на скамью рядом. – Это что-то невероятное было! С тобой, как на заминированном полигоне – только и следи за ногой, куда ступаешь… – не успел договорить, жена рухнула сверху. – Бог мой… почему твой вес сейчас кажется тонной?..

      – Ему неведомы законы земного тяготения, вот и придавил! – захохотал Джордж, поймав Энтони на двусмысленном выражении.

      – Точно! А я осталась при своих ста фунтах! – подхватила хулиганка, забавляясь недоумением супруга.

      – О чём речь? – замер, привстав. – Я не понимаю, но чего – не понимаю, – поражённо выдавил, засмеявшись. – Вы меня не путайте, друзья, сам запутался, не распутаешь. Только рвать!

      – Когти? – Светка истерически захохотала.

      – Какие когти? – даже сел от удивления.

      – Простая игра слов, – успокоил друг.

      Метнув на девушку предостерегающий взгляд, успокоился, посмотрел внимательно.

      – Мне нужно отлучиться на несколько часов. План прежний?

      Увидев её утвердительный кивок в ответ, попрощался с канадцем, пожав руку и непонятно посмотрев сверху.

      – Рад знакомству, Энтони. Пока!

      Проследив за ним глазами, Мэнниген медленно опустил ноги со скамьи на землю, прижал к себе жену.

      – Ничего не хочешь сказать?

      Отрицательное покачивание головы.

      – Пляж – постановка. Для кого?

      Покачивание.

      – Кого-то заметила?

      Кивок.

      – Только там?

      Отрицание.

      – Никаких идей и предположений?

      Оно же.

      – Кто это?

      То же самое.

      – Откуда? Из какой структуры?

      Опять оно.

      – С тобой сойдёшь с ума, точно.

      Грустно поцеловал её в шею, замерев, вдыхая запах кожи и въевшегося парфюма. Закрыл глаза, застонав, сжав сильно в каком-то жутком предчувствии. Мгновение рычал-стенал, не в силах справиться с волной паники, совершенно необъяснимой никакими доводами рассудка и опытом службы. Едва успокоился, охрип голосом.

      – Что-то происходит вокруг меня, чувствую, но не от тебя исходит угроза, понимаю, – её грустный укоряющий взгляд заставил его покраснеть. – Прости, нервы шалят. Извини, милая, – положил голову на тощее плечико жены. – Почему так тяжело на душе? Только ли у меня? Ты тоже ощущаешь?

      Кивок в ответ.

      – Этот пытается помочь?

      Осталось без ответа.

      – Друг?

      То же самое.

      – Чего от него ждать?

      Лишь молчание, неподвижность.

      Поднял голову, окунулся в сапфир, насторожился.

      – Давно тебя знаю. Молчишь – не упрямство и не поза – тайна. Не твоя. Понимаю.

      Спокойно посмотрела в глаза.

      – Касается нас с тобой. Вынуждена пока молчать. Сдаюсь, – поражённо выдохнув, опять опустил голову на девичье плечо. – Буду ждать объяснений, сколько нужно, жена.

      Повернулась, приникла к губам в мягком, сладком, нежном поцелуе, почти незнакомом и тревожащим новизной.

      «Не перестаёт удивлять, mia destino, моя единственная судьба», – затрепетав, ответил и ласково прижал к себе, замер. Надолго.

                Сентябрь 2013 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2013/09/09/1273