Происхождение донского казачества. Взгляд из прови

                Происхождение казачества, взгляд из провинции.

Дать исчерпывающий ответ на вопрос о происхождении российского казачества без масштабных  археологических раскопок и кропотливого исследования полученного материала, на данный момент не представляется возможным. Но тем не мение, опираясь на известные нам факты, сопоставляя и анализируя их, можно говорить об этом с большой долей уверенности. Не прибегая при этом к сенсационным заявлениям и не мифологизируя историю. Нельзя без улыбки читать о том, что «История казачества древнее египетских пирамид». Или, что произошли казаки от некоего то ли половецкого, по ли татарского племени «казак», причём племя это, по словам автора проживала на территории от Чёрного моря до Сибири. Правда ни кому из историков обнаружить это мифическое племя не удалось. Доказательная база подобных утверждений рассчитана на историческое невежество читателей и магию печатного слова.
Сами казаки верховых станиц, по замечанию первого историка донских казаков Ригельмана, «О себе прямого начала своего сказать не могут, а мнят будто бы они от неких вольных людей, а более от Черкес и горских народов взялися и для того считают природою не от Московских людей». Казаки оскорблялись когда их называли русскими людьми или москалями: «Я не москаль но Русской, и то по закону и вере Православной, а не по природе». Вторая легенда возникновения казачества, несколько противоречит первой. В ней так же говориться, что предки донцов пришли с Кавказа, но природе своей более великоросы, нежели люди горского племени. Впрочем, на мой взгляд, это противоречие кажущееся, мнимое. Связанное тем, что Ригельман, расспрашивая казаков об их происхождении, ставил перед ними вопрос несколько по иному, чем в первом случае. Впрочем здесь я могу и ошибаться. Ещё более смутно сохранилось на Дону предание о некоем охотнике хазарского племени, пришедшего на Дон из Польши, бить пушную дичь. К нему пристали другие молодцы и выбрали его своим вожаком – атаманом. За счёт них, новопришлых и вновь народившихся « … стало их число великое и жили свободно».
В энциклопедии «Народы России», утверждается , что донское казачество сформировалось в середине 16 века на основе беглых крестьян и холопов их России и Малороссии. Этой же точки зрения придерживается А. Л. Станиславский, знаток средневековой истории России, а так же историк донского казачества Астапенко. Стоит ли доверять этим утверждения безоговорочно? Или обратимся к другим источникам? Карамзину например, считавшего и не без оснований, костяком донского казачества торков и берендеев. Или Иловайтскому, чьи учебники истории издавались в 19 веке миллионными тиражами. Он считал донских казаков, продуктом колонизации городовыми  казаками  и служилыми людьми Рязанского княжества Подонья. К этим именам можно так же добавить таких выдающихся историков как Соловьёв, Ключевской. Донской историк Евграф Савельев производил казаков от скифов и сармат.
Где же истина? На мой взгляд, в чём то правы все эти весьма уважаемые и авторитетные историки. Но тем не мение, ни кто из них не смог дать всеобъемлющего ответа на вопрос о истоках казачеатва. Возникают множество вопросов, на которые авторы не дают ответов или делают неправильные выводы. Действительно ли казачество сформировалось в 16 веке? Ведь в летописи по Никоновскому списку, архимандрит Антоний упоминает донских казаков в 1380 г. как уже вполне сложившуюся военно-политическую структуру, которая обращается к московскому князю с дарами и поддерживает его в борьбе с Мамаем. . В нём говориться, что донские казаки из городков Сиротин и Гребни, узнав, что князь Дмитрий Донской собирает войска борьбы с татарами, поспешили ему на помощь и поднесли на кануне Куликовской битвы  священные дары: икону –хоругвь Донской Богородицы и образ Богородицы Гребенской: « того ради последи прославился образ Пресвятые Богородицы Донской,  зане к Великому Князю Дмитрию Ивановичу Донские казаки, уведавши о пришествии в Междуречии Дона и Непрядвы, вскоре в помощь благословенному Великому Князю и всему православному воинству на побежденье нечестивых агарян вручили».
Как тут можно говорить о каких то беглых мужиках, обосновавшихся на Дону якобы в 16 веке? Когда татары, чуть ли не ежегодно совершали набеги на Россию, уводя этих самых мужиков десятками тысяч в неволю. И вдруг, эти самые мужики, сбежав на Дон, становятся грозой всё тех же татар и турок? Как такое может быть, историки скромно умалчивают.
Что ж попробуем ответить на эти вопросы, только для начала разберёмся с самим словом «казак», с его происхождением. Кого собственно оно обозначает? Какой либо народ, этническую группу, сословие. Для этого совершим небольшой экскурс в историю Руси и граничивших с ней тюркских народов. Ведь слово «казак», несомненно тюркского происхождения. В. И. Даль пологал, что оно произошло от «среднеазиатского» слова «казмак» - бродяга, путешественник, скиталец. Историк калмыков Мурад Аджиев утверждает, что «казаки» - свободное сословие у половцев-куманов. У того же Станиславского, «казак» означает свободного независимого человека, бродягу и искателя удачи, ни кому не подчинявшегося, у таких народов как крымские татары и нагайцы. Так же русские летописи называют выходцев из самых беднейших, нижних слоёв татарского общества. Так кем же они были, эти самые казаки?
Судя по всему, термин «казак», первоначально означал не какую либо этническую группу или народ. Этот термин социальный, обозначавший у всех тюрок и части кавказских народов (кумыков, черкесов, кабардинцев), свободных, ни кому не подчиняющихся воинов конников, лишённых каких либо обязательств перед обществом, за исключением военной пограничной службы. Вполне возможно, что первоначально, так назывались конные воины-изгои. На Руси термин «казак» известен с 15 века, так называли  нетягловых, безземельных крестьян.  «Во первых, мы видим, что заселителями земель можно было всегда найти таких людей, не имеющих собственной земли, собственного хозяйства и долженствующих потому кормиться работаю на чужих землях, при чужих хозяйствах, при чужих хозяйствах, при чужих промыслах, а также бездомные люди назывались у нас казаками». «Соловьёв С. М. История России» Это подтверждается «Уставной Грамотой» великого князя Василия Тёмного к крестьянам Моревской слободы: «Платити им дрова и хоромной лес реками , и им казаком их мыта и явки не давати» Впрочем эти казаки ничего общего с донскими не имели ,за исключением названия и вольной жизни.
В том же 15 веке появляются городовые казаки, несшие службу по сторожевой охране российских рубежей. Они набирались из свободных людей, освобождались от податей и получали за свою службу землю. Так в 1444 г. рязанские городовые казаки пришли на помощь князю при разгроме татарского царевича Мустафы. Городовые казаки, по всей видимости, возникли как сословие уже после формирования вольного донского казачества. Так как они копировали его структуру управления и имели часть выборных начальствующих должностей.
Такие же «служилые» казаки известны в 15 веке и у крымских татар. Здесь можно сослаться на таких историков как Соловьёв, Савельев, Ауский. Так «свои» казаки известны  в Крымском ханстве с 1474 г., с 1491 г. они известны в Казанском царстве, а с 1502 г. в Астраханском. В турецком Белгороде и Очакове казаки упоминаются с 1515 г., а в Азове они существовали ещё до 1471 г. Однако за постоянные грабежи, бесчинства и разбои были, частью истреблены, частично изгнаны турецким пашой из города. Эти казаки мусульмане были известны в России. Так в Московском летописном своде за 1492 г., говориться: «Того же лета июня в 10 день приходили татаровя ордынские казаки». В 1538 г. нагайскому князю Юсуфу, на его жалобу о казачьих разбоях, из Москвы отвечали: «На поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, и иные баловни казаки».
Какой из всего этого можно сделать вывод? Да пожалуй тот, что напрашивается сам собою: слово «казак», стало в 15 – 16 веках синонимом для порубежников всех мастей и национальностей, занимавшихся не только охраной пограничных территорий, а и набегами на соседей. В истории такое случается часто и в качестве аналогии, я приведу имя скифов, которые исчезли как народ, задолго до нашей эры. Хотя все античные и многие средневековые историки, много столетий спустя продолжали так называть все причерноморские народы скифами. Впоследствии некоторые европейские хронисты называли скифами жителей Киевской Руси. Точно такая же ситуация сложилась и со словом «казак», которое русские летописцы заимствовали у тюркских народов, и стали так называть всех обитателей Дикого Поля и его окраин.
Но кто из этих казаков порубежников стал родоначальником донского казачества? На мой взгляд – ни кто. Хотя отдельные их представители, так и целые их группы, могли вливаться и вливались в его состав. Для того, чтобы ответить на этот вопрос, мы должны сначала определить, каким требованиям должен соответствовать этнос, прародитель казачества. Требование первое: православие. Во всех упоминаниях о донских, терских или запорожских казаках, они люди православные.
Требование второе: близкое духовно-религиозное родство с Русью и её народом. Здесь я вновь бы хотел обратиться к Никоновскому списку и ещё раз процитировать эту запись сделанную архимандритом Антонием на кануне Куликовской битвы: « того ради последи прославился образ Пресвятые Богородицы Донской,  зане к Великому Князю Дмитрию Ивановичу Донские казаки, уведавши о пришествии в Междуречии Дона и Непрядвы, вскоре в помощь благословенному Великому Князю и всему православному воинству на побежденье нечестивых агарян вручили».
 Ещё раз замечу, из этого короткого отрывка видно не только духовное родство казаков из городков Сиротин и Гребни с Русью, но и противопоставление их мусульманскому миру «агарян», то есть потомков библейской Агари и её сына Измаила – арабов, к которым на Руси причисляли всех мусульман. Из этого следует, что казаки должны быть не только православными, но и ближайшими союзниками России.
Третье требование: этнос прародитель донской вольницы должен был вести кочевой или полукочевой образ жизни и не заниматься земледелием. Возможно ли совместить все эти три требования и найти в глубине веков казачьи корни? Совместить казалось бы несовместимое. Но так ли это? Многие историки считают таким этносом половцев, говоря о том, что эти кочевники приняли православие. Ведь известно, что в Подонье была даже учреждена православная епархия и в русских летописях упоминаются православные  монастыри в верховьях Дона, Медведицы и Хопра. Правда эти историки, говоря о принятии половцами христианства, не уточняют, что его приняла лишь половецкая аристократия. Основная же масса половцев продолжала исповедовать языческий культ Тэнгре. О чём пишут Карамзин и Ключевской. Так же ни когда не было духовно-религиозного родства между русскими и половцами, как не было и прочных союзнических отношений. Половцы регулярно вторгались в русские княжества, уводя тысячи пленников в свои кочевья. Именно эти пленники и являлись основными прихожанами Сарско-Подонской епархии. На основании этих выводов, половцев можно исключить из списка прородителей казачества.
Так кто же этот загадочный прародитель? Здесь нужно вспомнить о сравнительно малочисленных тюркских племенах, ведших нолукочевой образ жизни в Приднепровье, Поросье и в районе Курска. Вытесненные своими более многочисленными сородичами на окраины степи, они находились в вассальной зависимости от русских князей, предоставивших им свои земли для кочёвок и защищавших их от притеснений половцев-куманов, булгаров и других степняков. Это торки, берендеи и чегниговские ковуи. В «Слове о полку Игореве» мы находими других тюрок союзников русских князей: татраны, шильберы, топчаки, ревуги, альберы. Все эти малые народы, по словам Карамзина, более известны в русских летописях как Чёрные клобуки или Черкасы. Все эти торки, берендеи, чёрные клобуки и черкасы, к 13 веку приняли православие и в значительной степени ославянились. Их воины входили в так называемые младшие дружины как киевского князя, так и в дружины других князей. Они были самыми верными союзниками руссов, так как находились в конфронтации с более крупными тюркскими народами и только у русских князей они могли найти защиту и покровительство.
Точно так же, «черкасами», в 15 – 18 веках называли запорожских казаков. Совпадение, случайность? Навряд ли. А что собственно обозначает слово «черкас» или «черкес»? Быть может, мы, ответив на этот вопрос, продвинемся в разрешении основного вопроса, о происхождении казачества. Во всех тюркских языках корень «чер», означает воина, вооружённого человека или разбойника. Так турки называли «черкесами» все многочисленные и воинственные народы Кавказа, вне зависимости от того, кто они абхазы, кабардинцы, адыги или собственно черкесы. Слово это обозначало собой в понимании турка разбойника и грабителя, так как вся жизнь этих народов представляла собой бесконечную череду взаимных набегов и грабежей.
Возмём теперь турецкое слово «янычар», так оно пишется и звучит в русской транскрипции. В турецком языке это слово произносится несколько иначе: «енни чери», что переводится как «молодые воины». Всё это позволило называть русским, своих тюркских союзников: торков, берендеев и чёрных клобуков черкасами – воинами. Так же впоследствии русские называли «черкасами» и все горские народы Кавказа. Так что вполне возможно, что Ригельман, записывая историю донского казачества, допустил ошибку и вместо общеупотребительного в России «черкас», написал «черкес», что впрочем не влияет на суть вопроса. А быть может он не видел принципиальной разницы в их различном написании.
И так, часть первой легенды, записанной генералом Ригельманом, вполне подтверждается нашими лингвистическими изысканиями. Она говорит нам о том, что казаки произошли одной своей частью от черкас – ославянившихся православных тюрках: торков, берендеев и чёрных клобуков, состоявших на русской службе. Хотя первоначально отношения между ними и русскими князьями складывались далеко не гладкими. Впервые торки в русских летописях упоминаются как союзники россиян, при Великом князе Владимире крестителе Руси. Тогда они вместе с князем выступили в поход против волжских булгар. Однако торки, верные своим обычаям, время от времени продолжали свои набеги на русские земли, за что и поплатились при Владимире Мономахе. Князь изгнал часть торков из Приднепровских приделов. Другая их часть, верная союзу с киевским князем, так и осталась кочевать по реке Рось и её окрестностям. Впрочем и в последствии случались эксцессы. Так оскорблённый Святославом князь берендеев Кавтундей, отошёл к половцам и долго грабил земли киевского княжества. Пока Святослав, не раскаявшись в содеянном, не примирился с берендейским владетелем и не дал ему в качестве компенсации городок Древен, на берегах реки Роси. Не смотря на все эти трения, отношения между русскими и торками, а так же прочими мелкими тюркскими племенами в корне отличались от отношений их с половцами. Они рассматривались не как подданные или враги Руси, а как союзники.  Пожалуй с этих времён и можно вести древнейшую историю казачества, вольных всадников «молодшей» княжеской дружины. Торки, берендеи и чёрные клобуки стали его первым кирпичём. Они постепенно ославянивались, смешанные браки укрепляли их связь с Русью. Этому немало способствовало принятиями ими православия. Так при Ростиславе Рюриковиче, по словам летописцев, торки и берендеи стали грозой варваров половцев. Не будь даже других свидетельств о принятии ими крещения, только это упоминание уже говорит о их православии, они для русичей уже «свои», в отличие от «варваров» половцев.
Выдержали эти порубежники черкасы и удар монгольских туменов. Отброшенные в лесные дебри северных княжеств, они постепенно стали возвращаться на берега Днепра, так как в разорённых южных русских княжествах, с новой силой вспыхнули междуусобицы. Отсюда часть из них очевидно ушла на Дон и Северский Донец, расселяясь по берегам рек и островам, постепенно обрастая уцелевшими в боях дружинниками русских князей, не покорившимися монголам половцами, хазарами и печенегами. Очевидно единственным критерием отбора в первые казачьи общества было владение оружием, чтобы не быть обузой. 
Осталось вторая ещё часть легенды записанной Ригельманом, в которой говориться, что казаки произошли от неких горских народов, а как она собственно состыкуется с первой? Всё объясняется довольно просто. Для заполнения этого пробела совершим ещё один экскурс в историю Киевской Руси. Вспомним князя Святослава,  его походы на хазар и захват им Причерноморья. В том числе таких крепостей как Саркел, названной русами Белой Вежой и Тматархи – Тмуторокани. На этой территории было основано новое русское княжество – Тмутороканское. После вторжения в Причерноморье половцев куманов в начале 12 века, упоминание о Тмуторокани и Белой Веже, в русских летописях исчезают. Так как тем удалось захватить эти русские твердыни.
Но сгинуло ли в кровавом урагане нашествия многотысячное православное население княжества? Нет, «беловежцы» неоднократно упоминаются русскими летописцами. Хотя некоторые из них подразумевают под беловежцами хазар иудеев. Однако, на мой взгляд поспешный вывод, хотя среди них, вполне вероятно и были хазары.   Часть из них, оставив руины своих городов и селений, вернулись на Русь, где по великокняжескому повелению осели в 120 верстах от Чернигова, основав новую Белую Вежу. Впоследствии этот город был разрушен до основания вторгнувшимися монголами. Здесь нужно отметить, что местные жители уже не считали этих возвратившихся на родину потомков святославовых дружинников русскими. Они именовали этот весьма отюреченный, но православный народ хазарами или беловежцами. Именно они укрывшись в непролазных и дремучих лесах, на границе Руси и Польши, во время монгольского нашествия, и дали им названия Беловежской пущи. Вполне вероятно, что с уходом монгольских туменов в родные им степи, беловежцы возвращаются на Днепр, откуда переходят на Дон, подальше от междуусобиц продолжившихся на юге Киевской Руси, вплоть до подчинения её Литвой. По крайней мере, эта версия полностью перекликается с казачьей легендой, о некоем охотнике хазарского племени пришедшем на Днепр и Дон из Польши! А ведь православные беловежцы, за сто с лишним лет своего проживания в окружении остатков хазарских племён, и в самом деле значительно отюречились и охазарились.

На Дону православные беловежцы находят союзников в лице бродников. Русские летописи 12  - 14 веков говорят о свободном и воинственном народе, жившем на Дону, — бродниках, также христианах, управлявшихся своими выборными старшинами — воеводами. Бродники жили по дону и Сев. Донцу, занимаясь охотой, рыболовством и переправами через эти водные преграды торговых караванов. Так впервые они упоминаются в Ипатьевской летописи в 1147 г.  Когда половцы и бродники пришли в Вятскую землю на помощь новгород-северскому князю Святославу Олеговичу воевавшему с черниговскими Давидовичами и киевским князем Изяславом Мстиславовичем. Второй раз они упоминаются в 1216 г., когда они пришли на помощь князю Ярославу Всеволодовичу. Упоминаются бродники и в западно-европейских хрониках. Так, в письме венгерского короля Белы IV к папе Иннокентию, написанном в 1254 г., говорится: "Когда государство Венгрия от вторжения татар, как от чумы, большей частью было обращено в пустыню, и, как овчарня изгородью, было окружено различными племенами неверных, именно: русскими, бродниками с Востока, булгарами и босняками еретиками с Юга... татары заставили платить дань особенно страны, которые с Востока граничат с нашим царством, именно: Русь, Куманию, Бродников, Булгарию"... Это известие, таким образом, кроме подтверждения летописного сообщения о местожительстве Б., вводит еще новые подробности о них, именно, что они были христиане, так как упоминаются рядом с русскими, под именем неверных, а не еретиков-язычников, чем подтверждается и догадка В. Н. Татищева, основывавшегося только на крестном целовании Плоскыни, — и что они были подчинены татарам. Другой источник, указываемый Голубовским — письмо папы Григория к грансонскому епископу, писанное в 1227 г. — прямо указывает на то, что Кумания (половецкая страна) граничит с землями бродников. И, наконец, Никита Акоминат в своем слове 1190 г. называет их даже "ветвью русских" и указывает на их воинственный дух. Все эти известия, вместе взятые, позволяют заключить, что бродники — община, выработавшаяся из остатков придонского славянского населения.
 Бродники, как и Черкасы, вступали в службу к русским князьям, в дружинах которых они составляли целые полки.В битве русских князей с татарами на р. Калке, впадающей в Азовское море (ныне Калмиус), воевода Бродников Плоскиня не только не помог русским одолеть врагов, но, напротив, не принимая участия в битве, оказал татарам услугу, склонив Мстислава Романовича Киевского к сдаче; причем от имени татар клялся, что они пропустят его свободно, если он даст за себя и за свою дружину выкуп. Известно, что татары не исполнили своего обещания и всех русских перебили.
Итак, в качестве ещё одной первоначальной компаненты донского казачества, и казачества вообще, к тюркским племенам торков, берендеев и чёрных клобуков, вполне допустимо прибавить частично охазаренных беловежцев и славян бродников. Но все ли это корни казачьего древа? Если да, то донское и запорожское казачество должно быть как два брата близнеца. Но это не так, донцы в значительной степени отличаются от запорожцев и все эти отличия, судя по всему, сформировались ещё с Средние века. Поэтому мы продолжим поиск. Тем более, что у нас ещё есть в запасе другие легенды донского казачества и нам предстоит выяснить, есть ли под ними хоть какое ни будь основание.
Как нам быть с утверждением верховых казаков, что они роду более великорусского, нежили горцы и пришли на Дон и Донец с Кавказа? Или другой, в которой говориться, что казаки племени больше горского, а по вере и языку русские? Казалось бы, что одна легенда исключает другую, но так ли это? Как не парадоксально, эти легенды, при их пристальном рассмотрении не только не противоречат друг другу, а дополняют. Во второй легенде говориться, что казаки-пращуры, языка и веры русской, но они не москали. В этом то и вся загвоздка. Немец Ригельман, по простоте душевной, считал, что если человек называет себя русским, то он выходец из Московской Руси-России. Но ведь была и Киевская Русь. А казаки судя по всему, один из его осколков, чудом сохранившимся после монгольского нашествия. Общность людей с ещё вечевым сознанием и народоуправлением.
В противоположность им, великороссы- москали,  в значительной степени  переняли у монголов модель управления близкую к восточной деспотии. В первой же легенде, когда казак говорит, что они роду более великорусского, нежели горцы, тем самым рассказчик как бы подчеркивает своё более «русское» происхождение, нежели горцы, по языку и вере. Но всё это пока наши догадки, которые следует подкрепить некоторыми фактами и объяснить.
Начнём с терских казаков. Как всё таки терские казаки, говорящие по русски и исповедующие православие, оказались у предгорий Кавказа? Не смотря на то, что официальная дата основания Терского казачьего войска 1577 г., первое упоминание о терских казаках, ходивших вместе с донскими казаками в 1552 г. в поход на Казань, по призыву Ивана Грозного, есть в отписке Войска Донского. Итак 1552 г., Волга ещё полностью контролируется казанскими и астраханскими татарами, задонские и закубанские степи контролируют нагаи, крымские татары и темрюцкие черкесы, и тем не мение, там, на далёком Тереке существует довольно крупное казачье общество, полностью отрезанное от родственной России. Доводы некоторых историков о том, что терцы прибыли туда спустившись по Волге, весьма сомнительны, так как уже говорилось выше, река в это время полностью контролировалась татарами. К тому же волжская дельта могла стать для казаков куда более надёжным убежищем, чем Терек. Терек, где терцы оказывались между молотом и наковальней множества крупных мусульманских народов.
 Ещё одна версия о возникновении терских казаков и беглых крестьян, выглядит вообще абсурдной, ведь тогда ни какого крепостного права в России и в помине не было. Вероятность переселения на Терек донских и запорожских казаков, так же достаточно мала. Ведь в начале 16 века, донцы, и запорожцы только начинали вытеснять крымских и нагайских татар из низовий этих рек и укрепляться на месте покинутых татарских юртов. Рыбные ловли на Днепре, Дону и Волге, были куда обильней тех же ловлей на Тереке, как впрочем и охотничьи угодья. Так что же гнало их сюда, в эту кавказскую тмуторокань? И гнало ли вообще? Быть может здесь, на Тереке, они оказались под давлением неких обстоятельств гораздо раньше 16 – 17 века. Искать ответ на этот вопрос мы будем в той же, вышеупомянутой Тьмкторокани.
Тмуторокань под натиском половцев куманов пала, но как и в Белой Веже, часть её населения уцелела. И в этом не ни чего странного, ведь даже после куда более разрушительного монгольского нашествия, население на завоёванных ими территориях сохранялось. Глупо вырезать будущих подданных или рабов. Видя неизбежное падение Тмуторокани, Сурожа и других городов, и селений княжества, часть его жителей, отрезанная от Руси половцами, смогла закрепиться на побережье Чёрного моря, в предгорьях Кавказа и на Тереке. Однако есть ли этому хоть какие то подтверждения, спросите вы или все эти утверждения домыслы чистой воды?
Обратимся к «Запискам о Московских делах» Сигизмунда Герберштейна, австрийского посла в России в 1517 и в 1526 г.. «В этом месте, вплоть до реки Мерузы вливающейся в Понт, находятся горы по которым живут черкесы или цики. В надежде на неприступность гор, они не повинуются ни туркам, ни татарам. Однако русские свидетельствуют, что они христиане, живут по своим законам, согласуются с греками в вере и обрядах и совершают богослужение на славянском языке, который у них в употреблении. Это самые дерзкие морские разбойники, ибо по рекам, текущим с гор, они спускаются на судах в море и грабят всех кого могут, в особенности плывущих из Кафы в Константинополь».
Но являются ли «черкесы» Герберштейна потомками жителей Тмутороканского княжества или это собственно кавказские черкесы? Ведь из русских летописей нам известно, что в начале-середине 16 века, горские черкесы исповедовали православие. В 5 главе 8 тома Карамзина «Истории государства Российского», читаем: «Царь имел на юге усердных слуг в князьях черкесских; они требовали от нас полководца, чтобы воевать Тавриду, и церковных пастырей. … Государь послал к ним бодрого Вишневецкого и многих священников, которые в дебрях и на скатах гор Кавказских, основав церкви, обновили там древнее христианство».
Вот что например пишет Витсен о собственно горских «черкесах» в 1640 г.: "Страна черкесов лежит у самого Каспийского моря, ее северные соседи - астраханские ногаи, на юге дагестанские и тюрковские татары, на Западе абазы и Мегрельские племена...
Земля черкесов лежит у самых гор; с правой стороны Черное море, где живет народ, называемый абаса, абхазы или абассы, страна которых находится под властью двух государей. Там нет городов, но много селений на очень высоких горах. По случайности их внешность и образ жизни те же, что у черкесов, но они едят сырое мясо большей частью. Там растет виноград. Говорят они на особом языке. Ни писанных законов, ни письменности у них нет. Они христиане по имени, но почти совсем не соблюдают христианских обрядов. Большие воры и обманщики. В этой стране можно встретить много водруженных крестов. Леса - их крепость. Они смелые мореплаватели и иногда из-за них бывает опасно плавание из Каффи (Феодосии - сост.) в Константинополь. Денег там нет, но они ведут меновую торговлю рабами, воском и мехами. Продают своих земляков туркам. На Черном море у них есть хорошая гавань Эшизумуни. Воюют иногда с черкесами и мегрелами. Кроме лука и стрел употребляют также огнестрельное оружие. Одеваются как черкесы, только иначе подстригают волосы. На подбородке волосы у них выбриты, а усы длинно отпущены. Очень ленивы, не любят рыбу в море, хотя она там в изобилии.

Казалось бы эти факты опровергают мои предположения о том, что в предгорьях Кавказа и на черноморском побережье с 12 века проживали остатки славянского населения Тьмутороканского княжества. Опровергают, если бы не найденная и зафиксированная надпись на старословянском языке, обнаруженная в 1865 г., на древнем исполинском дубе в урочище Хан – Кучий, межу Туапсе и Шахе: «Здесь потеряна православная вера. Сын мой возвратись в Русь, ибо ты отродье русское». Здесь комментарии излишни. Черноморские русы, именуемые в России, как и все кавказские народы черкесами, под давлением мусульманских народов, уходят на Терек, а за тем через Каспийское море, Волгу и Переволоку на Дон. Хотя допустим и второй, более рискованный вариант ухода на Дон через Дикое поле, хотя он и мало вероятен. Расселившись по Дону, кавказские русы смешиваются там с родственными по духу и вере казаками черкасами нижнего подонья, начав формирование тем самым донского казачества. Самобытного и отличного от запорожского казачества. Произошло это, по всей видимости в начале, середине 14 века, ещё до Куликовского побоища. Впрочем уходят не все, часть их закрепляется на Тереке и Сунже, построив там свои укреплённые городки.

Куликовская битва, а затем вторжение Тамерлана, подорвали силы донского казачества. Уцелевшие на непрядве донцы, были вынуждены укрыться в дремучих лесах верхнего Подонья, Хопра и Медведицы, уйти в малодоступные для конницы Тамерлана верховья рек. По словам современников, Дон опустел и обезлюдел. Редкие его обитатели вели жестокую борьбу за выживание. Именно в это время, в жестоких и беспощадных схватках выковывались основные черты казачьего характера: необычайная стойкость, храбрость, выносливость, постоянная готовность в любое время отразить удар неприятеля. И нанести ответный удар, имея в несколько раз меньше бойцов. Истории известны множество случаев, когда казаки громили в открытом бою многократно превосходящего их врага. В качестве примера здесь можно привести хронику зимовой станицы атамана Ивана Каторжного.
 В конце ноября 1636 г. атаман Каторжный с 36 казаками, отправился в долгий и опасный путь в Москву, через донскую степь, где в поисках добычи рыскали многочисленные разбойничьи шайки крымского хана Инайет Гирея и нагаев. Малочисленная зимовая станица Войска Донского, везущая богатые подарки царю, являлась лакомым куском для степных хищников. Первое нападение произошло у Тёплого Ключа, когда три сотни татар атаковали казаков Каторжного, рассчитывая быстро и без особых потерь истребить неверных. Но донцы были начеку, ружейным огнём они остановили бешенный натиск татар и ударив в дротики, опрокинули их, и обратили в бегство ошеломлённых врагов.
На реке Деркул, уже две сотни татар вторично атаковали зимовую станицу, но после жестокой схватки, они были разбиты и бежали. Однако богатая добыча, как магнитом притягивала хищных степняков и они в третий раз набросились на отряд изнурённых и израненых донцов, в открытом поле, между реками Айдар и Явсюг. Казаки, став в круг и сбатовав коней, долго отстреливались от степняков из пищалей, после чего ударив в дротики, рассеяли непреятелей превосходивших их числом, взяв в плен четырёх татар и доставив, впоследствии, в Москву. Как не вспомнить здесь оборону Кром в годы русской Смуты 500 казаками атамана Корелы и 500 местными жителями, от противостоящей им 80000 армии воевод Шуйского и Мстиславского или знаменитое Азовское осадное сидение. 
Ещё одним компонентом казачества стали монголы  С принятием ими ислама при хане Узбеке, вызвало в монгольском обществе своего рода раскол. Часть монгол кереитов (кераитов) отказалась принимать ислам и подверглась притеснениям. Наиболее беднейшие кочевники христиане нашли приют в казачьих городках. Монгольская знать ушла на службу к русским князьям, которые охотно их принимали и давали  уделы. Однако не стоит утверждать, как это делают некоторые историки, что монголы являются родоначальниками казачества. Ведь вся система казачьего  самоуправления в точности повторяет такую же систему существовавшую в Киевской Руси, Новгороде и Вятке. Ни чего подобного у тюркских и горских народов не было. Казачий Круг и Рада, это тоже, что и Коло южной Руси или Вече Новгорода.
Не выдерживает ни какой критики сложившееся в советской историографии утверждение о том, что казачество произошло и сформировалось из беглых мужиков и холопов России и Украины. Впрочем этой точки зрения придерживаются некоторые историки и сейчас. Здесь невольно задаёшся вопросом, а какие собственно причины были у крестьян бежать в 14 – 16 веках в Дикое поле, туда где кочуют орды нагайских татар? Крепостное право? Его тогда и в помине не было. Несомненно, что на Дон бежали крепостные крестьяне и холопы Украины, но было это в 17 -18 веке, когда казачество давно сформировалось. Мало того нет ни одного письменного источника в русских летописях и документах,  где бы упоминалось бегство крестьян на Дон, вплоть до 1646 г. Когда атаман Чесночихин (Фёдоров) вёл на Дон более 3000 «вольных охочих Донския службы людей». По пути к ним пристало много беглых холопов, и воронежский воевода Бутурлин потребовал от атамана их выдачи, для дальнейшей передачи беглецов их хозяевам. Но получил резкий ответ: «Беглых боярских холопей мне ни кому выдавать не указано, а изымать их ни кому не сметь!».
Ни кто из историков не озадачил себя простейшим вопросом: а как собственно вчерашние мужики московские, да холопы украинские, нетвердо сидящие в седле, ни когда в жизни не державшие в руках сабель и дротиков, а зачастую ни когда не видевших не то, что пушек, но и завалящей пищали. Как тогда они смогли не только выжить в донских степях, но и с успехом противостоять крымским татарам, нагаям, горцам и туркам? Не только противостоять, но и наводить ужас на крымское и турейкое побережье. Так к концу 16 века 10 – 12 тысячам казакам противостояло 100 -120 тысяч крымских татар, примерно такое же количество Больших, Малых, астраханских, анкерманских и прочих  нагаев, 40 – 50 тысяч темрюкских и горских черкесов, а так же 10 – 15 тыс. турок, составлявших гарнизоны Азова, Кафы, Судака и других крымских городов. Превосходство почти тридцатикратное. Можно ли поверить, что вчерашний забитый мужик лапотник, пол жизни проходивший за сохой, вдруг, в одночасье, становится превосходным наездником, метким стрелком из пищали и лука (а хороший лучник готовился чуть ли не с пелёнок) и лихим рубакой. Становится казаком способным побеждать не только в единоборстве, но и вдвое, втрое сильнейшего противника.
Как же тогда объяснить тот факт, что во время набегов крымских и нагайских татар на Московское царство и Украину, они угоняли в неволю десятки тысяч тех же мужиков и холопов? И они не оказывали степнякам практически ни какого сопротивления. Но те же мужики, якобы оказавшись на Дону, вдруг чудесным образом преображаются и наводят ужас на своих врагов. Чем же объяснить этот чудесный метаморфоз? А может быть ни каких чудес и метаморфоз не было и в помине? Как и не было беглых крестьян на Дону. Ни кто из учёных, сторонников этой идеи, на все вышеперечисленные вопросы, ответов не дал. Они их игнорируют, или просто не задаются ими. Вот уж поистине: «Верую, ибо абсурдно».
Однако беглые на Дону из России, с 14 по середину 17 века были, что несомненно и подтверждается множеством источников того времени. К тоже тогда бежал на Дон и дал новый толчок расцвета казачьего движения? Для этого мы вновь обратимся к истории государства Российского. В дремучих лесах Заволжья, по берегам, по берегам реки Вятки, новгородские поселенцы утвердились ещё со времён Андрея Боголюбского. Новые поселенцы основали на её берегах народную республику, где все вопросы решались на Вече. В 1458 - 1459 г. великий князь Василий Тёмный покоряет Вятку, но не вмешивается во внутреннее управление этой территории, ограничиваясь взиманием дани и правом располагать её военными ресурсами. Но при его сыне Иване 3, вятчане взбунтовались и изгнали московского наместника. Иван 3, несмотря на Казанский поход,  направляет на подавление мятежа непокорных земель ещё одно войско под командой Ю. Шестка-Кутузова. Но ловкие вятичи сумели оправдаться в глазах воеводы и он возвратился в Москву с миром. Однако это не удовлетворило Ивана 3 и он отправляет в Вятские земли 60 тыс. войско под командой воевод Д. Шени и Г. Морозова. Обложив столицу вятичей, Хлынов, воеводы потребовали крестного целования и выдачи бунтовщиков. Силы оказались не равными и вятчане уступили. В результате, по словам Карамзина: « … вывели оттуда всех нарочитых земских людей, граждан, купцов с жёнами и детьми в Москву». Царь поселил земских людей в Боровске и в Кременце, купцов в Дмитрове. Но часть вятчан не покорились Ивану 3 и ударились в бега, став «ворами и ослушниками. Куда же они ушли? Частью в северные дебри, частью на Волгу и Дон. Реки эти были прекрасно знакомы этим «русским норманам», не раз совершавшим по ним грабительские рейды, разоряя селения казанских и астраханских татар. Вот что говорит Карамзин в своей «Истории»: «Вологда, Устюг, Двинская земля опасались сих «русских норманов» столько же, как и Болгария (Волжская или Казанское ханство). Лёгкие вооружённые суда их непрестанно носились по Каме и Волге».
В том же 1488 г. в московские приделы были переведены 7000 семей новгородцев. В следующем 1489 г., ещё 1000 «голов» получила поместья в Московском, Владимирском, Муромском и других  уездах по средней и нижней Оке.  Десятки и сотни, насильно сорванных с насиженных мест новгородцев, так же ударились в бега и в «воровство». Единственная дорога которая им оставалась: на Дон и Волгу, в пределы ещё не контролируемые Москвой. Этой же точки зрения придерживался и Евграф Савельев. Он указывал, что первое становище новгородских и вятских повольников, находилось на месте города Камышин. Согласно русским источникам, ещё с 12 – 13 века, ватаги ушкуйников и повольников возглавлялись «ватманами». К 16 веку это слово трансформировалось в «атамана». На Дону можно без труда можно найти следы пребывания как вятчан, так и новгородцев, так прозрачные, чистые озёра назывались ильменями, иней и изморозь – вишерой и так далее. До сих пор в словарном запасе донцов сохранилось множество «северных», новгородских слов: куфайка, панафида, трухмал, анагдысь, твиток, сиверка и другие.
Дон, как Новгород и Вятская земля знал древнерусский легендарный эпос – былины о Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Михайле Потыке, Казарине и другие. Тогда как в Московских землях и на Украине, он был забыт. Это ещё раз подтверждает неразрывную связь Дона с этими регионами и Киевской Русью, точнее её осколками, в виде остатков тьмутороканских славян.
Кроме того можно сослаться на исследование академика Ознобишина « К вопросу о происхождении донских казаков». Там приводятся параллели между Доном и Новгородом. 1. Духовные дела их решались гражданским вечевым судом или Кругом. 2. Священники и там, и там, выбирались жителями на Вече и Круге. 3. Девушка или женщина, выходя замуж, по мимо родителей, должна была публично говорить на Вече или в Круге, люб или не люб ей жених. 4. И у казаков и у новгородцев существовал обычай развода, чего не было на Украине и в России. Можно было свободно жениться или разводиться до 5 раз. 5. лица осуждённые за совершение церковных преступлений, сажались на цепь. 6. Водку и вино, вместо воды, освящали как на Дону, так и в Новгороде в день св. Николая и Козьмы. 7. Вдовые священники могли свободно совершать богослужение по найму и переходить их прихода в приход.
Все эти факты говорят о несомненной связи Дона, Великого Новгорода и Вятского края, заселённого новгородцами. Именно новгородцы и вятчане бурным потоком влились в ряды казачества, во время его упадка, вызванного разгромом Подонья Тамерланом. Сотни новых бойцов пополнили казачьи городки и начали шаг, за шагом вытеснять из поймы Дона казаков татар и нагайцев. Историк Татищев, опираясь на утраченные ныне летописи, относил образование Войска Донского к 1520 г. А это значит, что всего через одно поколение, разрозненное казачество, выйдя из своих убежищ, сумело образовать свою республику.
Следующую волну переселенцев на Дон составили уже москвиты, и опять же, не мифические беглые холопы. В 1533 г. на российский престол взошёл малолетний Великий князь и Царь, Иван 4, впоследствии названный Грозным. Человек достаточно жёсткий и даже жестокий. С детства видевший попытки русского боярства ограничить власть царя в свою пользу и беззастенчиво грабивших при этом государство. Стремясь централизовать и укрепить свою власть, Иван 4 предпринял ряд жёстких мер. Как писал Карамзин: «1544 – 1546 г. Опалы и жестокость нового правления действительно устрашили сердца». В 1560 г. репрессии против боярства и преданных им дворян и детей боярских значительно усилились. В 1565 г. с введением царём опричнины, истребление и погромы бояр возросли ещё больше. Кроме этого 12,5 тыс. дворян и детей боярских, старых владельцев поместий, были из них выселены, так как их земли и поместья отходили в опричнину, с предоставлением им поместий в других уездах.
 Всё это вызывало недовольство служилого сословия. Многие из них, не дожидаясь когда они попадут под подозрение, бежали за пределы Руси. Именно в эти и последующие за ними годы, на Дон хлынул новый поток переселенцев и был отмечен летописцами бурным ростом числа казачьих городков. Объяснить их естественным ростом населения нельзя. Вывод из всего этого следует только один: на Дон бежали изгнанные и опальные дворяне, дети боярские, купцы, служилые и посадские люди. Искали убежища на Тихом Дону даже бояре и князья. Имена многих из них канули в лету, но сохранившиеся, дают представление о их составе. Это: князья И. В. Друцкий, И. С. Чертенский, более известный как Смага Чершенский, И. Ф. Трубецкой; дворяне: Л.Г. Безобразов, С. Воейков; дети боярские: П.Д. Голохвастов, М. Д. Похомов и многие другие.
За короткое время численность казачества резко увеличилась, и оно ещё больше обрусело. На Дон пришёл цвет русского воинства. С разгромом опричниками Новгорода, часть уцелевших его жителей, так же бежит на Дон и Волгу. С их приходом, резко активизируются морские походы казаков в Крым, Турцию и Персию.
Однако вернёмся вернёмся к мифическим беглым крестьянам. Если отбросить стереотипы, созданные советской исторической наукой, о бедственном, бесправном и жалком состоянии закабалённого русского мужика, картина представляется отнюдь не удручающая. Обратимся к запискам о России того времени европейских дипломатов и купцов того времени, упоминавшегося выше Иовия Герберштейна или трудам русских историков: Карамзина, Ключевского, Соловьёва. Крестьяне начала, середины 16 века являлись людьми лично свободными. В Юрьев день они могли беспрепятственно покинуть обрабатываемые им земли бояр и дворян, и уйти к другому землевладельцу. Даже холопы (военнопленные обращённые в рабское состояние и являющиеся собственностью своего господина), самые бесправная часть русского населения, рассматривалась законом не как двуногая скотина, а как своего рода гражданами. Только одна княжеская власть могла лишить их жизни. Кроме того существовал обычай, когда по смерти господина, все его холопы отпускались на волю. И что же? Подавляющее большинство из них, искали себе новых господ, вновь продавали себя в кабалу и в крепость. Ибо прожить в холопах было легче (!) нежели свободному крестьянину и посадскому человеку, которым нужно было кроме всего прочего платить подати. О холопе же, о его жене и детях, должен был заботится их господин.
Первые элементы крепостного права в России начал вводить в конце 16 века Борис Годунов, а окончательно закрепостили крестьян первые Романовы. Мало того до Годунова российское законодательство ограничивало закабаление крестьян. По законом того времени, русский мужик мог сам закабаляться или продавать в кабалу сына не более четырёх раз. В четвёртый раз, он, отпущенный хозяином на волю, зависел только от себя и продаться в кабалу не мог. Этот факт говорит о том, что институт холопства в России не был обременителен в 16 веке для крестьянина или дворового человека. В некоторых случаях человек мог получить вольную чуть ли не в наказание. Ибо тогда он сам был обязан содержать свою семью и заботиться о многочисленном потомстве. Жизнь лично свободных крестьян была в некоторых случаях, как это говорилось выше, более обременительной и тяжелее.
Мало того, боярский холоп, владеющий оружием и изъявивший желание выступить вместе со своим господином в поход, становился свободным человеком и попадал в разряд так называемых детей боярских. Впоследствии дети боярские стали свободным служилым сословием, прировненным к дворянам.
Из всего выше перечисленного, становится ясно, что в России 14 -  17 веков, не было ни каких внутренних факторов и предпосылок для бегства крестьян и холопов на Дон. Где им ежечасно грозила смерть и мусульманское рабство, в связи чуть ли не ежедневными набегами на казачьи городки крымских и нагайских татар, черкесов и турок. Ситуация начала меняться в Смуту. Но опять же, крестьяне не бежали на Дон. Часть их присоединялась к донским казакам находящимся в России и впоследствии некоторые из них отбывали на Дон с казаками как казаки.
Здесь нужно пояснить, что в Смуту, не смотря на такие переходы на Дон, некоторого количества россиян, в государстве Московском  в целом, отношение к казакам сложилось негативное, как к разбойникам и грабителям. Казачьи отряды в течении почти десяти лет опустошали русские сёла и города. У большинства населения казак ассоциировался с вором и разбойником. Именно в те годы были сложены не одна, и не две народные песни о их бесчинствах. Я позволю себе привести отрывок одной из таких песен: 
По той же порошице
И шёл тут обозец.
Ой, с Дону, ой, с Дону.
Не мал, не велик, а семеро саней.
Во первых то санях – Атаманы сами
Ой, с Дону, ой, с Дону.
Во вторых санях – Есаулы сами
Ой, с Дону, ой, с Дону.
А в четвёртых санях  - Разбойники сами
Ой, с Дону, ой, с Дону.

Перейдя на сторону народного ополчения, казаки помогли изгнать из России и Москвы поляков, но одновременно захватили часть волостей, пытаясь там закрепиться. Изгнав поместных дворян, они по сути заменили собой это сословие и принялись собирать с крестьян оброк, не гнушаясь грабежами и разорением сёл и деревень. Целые волости пустели. А потому утверждать, что крестьяне бежали в стан своих притеснителей, абсурдно. На Дон в это время уходили шайки разбойников, давно отвыкших от сохи и хлебопашества, вытесняемые правительственными войсками. Большинство из них, привыкнув грабить не рискуя своими головами, остались в верховых городках, совершая разбойные набеги как на Волгу, так и на сопредельные российские территории. По требованию Москвы, и за невыполнение воли Круга, все эти воровские казаки были погромлены Войском Донским. В 1627 г. атаман Епифан Родилов нанёс им поражение и взял приступом их городок. Все воровские атаманы, согласно Войсковому праву были казнены, а рядовые казаки нещадно биты батогами. Одновременно с войсковым атаманом, царские воеводы усилили натиск на казачьи разбойничьи шайки за пределами Войска Донского. Но смогли окончательно вытеснить  или истребить их только к 1630 г.
Перелом в сознании российского населения в отношении казачества произошёл в 1641 – 1644 г., после взятиями казаками сильнейшей турецкой крепости Азова, одного из центров работорговли на черноморском побережье, и Азовского осадного сидения. Именно в эти годы казачество стало символом борьбы с извечным врагом Руси – турками и их союзниками: крымским и нагайскими татарами.
Ещё одним из мощных компонентов, беспрестанно пополнявших ряды донцов в 16 – 17 веке, стали торговые и служилые люди русских украинных городов входящих в так называемую Засечную черту. Часть из них, бросив свою службу и поместья, уходили на Дон на весенне-осенний сезон, для совместного похода с казаками за зипунами, часть проживала на Дону по несколько лет. Казаки встречали служилых и торговых людей очень благосклонно, так как все они были опытными бойцами и значительно усиливали боевую мощь Войска Донского. Царское правительство смотрело сквозь пальцы на уход служилых людей на Дон и практически ни когда не наказывало из за это. Их поместья, земли, а впоследствии и крестьяне, оставались за их владельцами. Их прибывание на Дону, так же рассматривалась как своеобразная служба. Во время правления Ивана Грозного, царь своим указом пересилил на Дон несколько сот городовых казаков, для укрепления Войска Донского.
 Значительное обрусение казачества в результате его ежегодного пополнения россиянами, ещё больше укрепляло в из сознании идею защиты Руси и православия. Тем более, что у многих казаков в русских украинных городах находились семьи. Эти семьи, даже если казаки были уличены в «воровстве», не подвергались гонениям. Даже когда Войско попадало в опалу по воле Михаила Фёдоровича и его отца патриарха Всея Руси, казаки оставались верыми союзниками Москвы.
Параллельно с усилением Войска Донского, за счёт россиян, шёл другой процес. Оно пополнялось нагайцами, крымскими татарами, турками, горцами Кавказа, персами. Казаки принимали в свои ряды всех, кто был готов сражаться с ними бок о бок, против их врагов. Причём, в отличие от турок, нагаев, и крымцов, они не требовали отречся их от своей веры. В столице Войска Черкасске, существовала даже станица Татарская, в которой жили казаки мусульмане. Следы этих пришельцев можно и сейчас найти, изучая казачьи фамилии, которые говорят сами за себя: Татариновы, Калмыковы, Нагаевы, Грузиновы, Черкесовы, Евреиновы и так далее.
Представители всех этих народов и стали теми «кирпичами» из которого выкристаллизовалось Войско Донское.