По обе стороны океана. 22. Шаг назад, к счастью...

                ГЛАВА 22.
                ШАГ НАЗАД, К СЧАСТЬЮ…

      – …Вот сеньора, я принёс Вам собственный рецепт против лёгкого нездоровья, – бармен Энрике низко склонился и поставил стакан с зелёными кубиками льда в высоком стакане. – Это отвар мяты с мелиссой. Берите по одному кусочку и позвольте ему медленно растаять во рту. Холод и ментол очень хорошо сбивают тошноту и слабость, – поднялся, полюбовавшись вдоволь рыжеволосой красавицей с таким бледным лицом, что даже густые веснушки полиняли. – Вам здесь не климат. Видимо, северянка, да ещё и с высокогорья. Я понял сразу. Много наблюдаю женщин – научился. Сколько ещё отпуска?

      Тепло улыбнулся и затрепетал от радости, когда слабо улыбнулась в ответ, полыхнув бесподобными сапфировыми глазами.

      – Пора закругляться, иначе до второго не доживу. Скоро домой. Спасибо, Энрике, но это мне категорически противопоказано, – виновато, но очаровательно пожала плечиками. – Миндалины. Но Ваша забота так приятна! – засмеялась хрипловатым голоском.

      Оглянувшись, бармен увидел у стойки посетителя. Поклонившись, поспешил отойти.

      – Спасибо!

      – На здоровье, сеньора.

      Оглянувшись, посмотрела, куда так ринулся, увидела у стойки Гошу.

      «Нашёл! – едва сдержала ехидную улыбку. – Утром сбежала из отеля, не оставив адреса, приехала на автобусе сюда по совету Розалии, на богом забытый пустынный пляж, почему-то обойдённый вниманием основным потоком отдыхающих. Хотя, тут действительно уныло: дикий, неухоженный, с мелким белёсым песком и чёрными крошащимися скалами, с минимальными средствами от изнуряющей жары. Даже пальм почти нет. Скучает Энрике, поджидая редких посетителей, случайно забредших в эту глушь на край Саванны. Не то, что набережные Саванна-Ривер: пафосные, модные, популярные, где, чтобы найти место, надо вопить и просить подвинуться, – усмехнулась, вспомнив тот день, взяла в руки ледяной стакан и прижала к виску. – Так хорошо!»

      Почувствовав резкий запах мяты, передёрнулась, поспешила убрать от лица спасительный стакан с кусочками севера внутри.

      «Да, этот раз токсикоз сильный, – подняла глаза и увидела, что парень взял несколько коктейлей и рухнул на стул возле столика в углу. – Бедняга! Убегался, разыскивая меня. Даже жалко стало сероглазого такого».

      Тихо рассмеялась, пытаясь сжать зубы, но, почувствовав его взгляд, так и не смогла удержаться от смеха.

      Рассмеялись вдвоём, рассмешив и бармена. Так и посмеивались: Энрике, продолжая смешивать в шейкере новую порцию коктейлей; Гоша, давясь холодными напитками, и Лана, зажимающая рот ладошкой, сдерживая рвущийся наружу гомерический смех.

      «Эк разобрало тебя, Белка! Не иначе – побочный эффект от того жуткого мутного пойла, что в тебя влила добрая Розалия!»

      Отсмеявшись, приложила ручку к груди, слегка поклонившись, словно извиняясь перед незнакомцем за несвоевременное, не совсем уместное веселье.

      Тот, играя чужака дальше, поднял стакан в приветствии, наклонил голову: «Прощаю».

      Выждав минут пятнадцать, расплатилась и вышла под пекло на пляж. Постояла на дорожке и пошла на эспланаду.


      Возвращаясь дальним крылом, стала спускаться по длинной железной лестнице вниз, стараясь не спешить и не оступиться: «Осторожно! Понимаешь сама, что слишком высока будет плата за поспешность – ребёнок!»

      Пройдя больше половины ступеней, посмотрела вниз и у подножия узкой лестницы увидела его, Георгия. Ждал терпеливо, не поднимая головы, словно собираясь подняться наверх. Быстро окинула взглядом пустынное место и невдалеке, среди редких деревьев, заметила фигуру высокого худого мужчины в низко надвинутой на глаза бейсболке. Продолжая спускаться, ещё несколько раз мельком посмотрела на него.

      «Нет, женское чутьё не обманешь – “хвост”! Рыжуха, спокойно иди и думай, как, не привлекая внимания, предупредить Гошу».

      Когда осталось несколько ступеней, сделала вид, что закружилась голова. Ухватившись за перила, остановилась, пошатываясь, что заставило парня броситься ей на помощь, протянув руки.

      – «Хвост». Высокий. В бейсболке. Будь внимателен. У центрального фонтана в девять. Буду ждать, – улыбаясь слабо, спустилась с его помощью, кланяясь, словно благодаря.

      – Помощь?

      – Нет. Срочно вызови Майкла Майера. Срочно!

      – Не Николь?

      – Майки.

      Со стороны это выглядело невинно.

      – Ох, простите, мистер, что-то стало дурно. Сейчас я Вам освобожу эту проклятую лестницу…

      – Ничего страшного, мисс, позвольте Вам помочь. Не стоило спускаться здесь – много крутых ступеней.

      – Сама уже в этом убедилась. Спасибо за помощь.

      – Не стоит благодарности, Всего доброго.

      – И Вам до свидания, спаситель.

      Пропустила Гошу на лестницу, а сама немного постояла, будто набираясь сил.

      Неспешно пошла к трассе на остановку автобуса, ненароком оглядывая окрестности: «Вот те раз! “Хвост” пропал. Куда? Пустынно вокруг. Чудеса».


      …Вечерняя прохлада подействовала благотворно.

      Света почти справилась с дурнотой.

      Несколько раз пересев на транспорте, убедилась, что «хвоста» не прицепила: «Отлично. Умница! Можно свободно к фонтану в Центральный парк идти».

      Едва сошла с подножки старинного трамвая, оказалась… в руках Гоши!

      – Как ты меня нашёл? – изумилась до предела!

      – Три остановки ехал за трамваем. Увидел твои волосы, когда проезжал мимо, развернулся и убедился: ты, – обхватив плечики, медленно повёл по тротуару. – Машину загнал на парковку у ресторанчика, заказал через час ужин, нечаянно так, как только подскочил служащий. Он глаза вытаращил, мол, как я закажу, не зная ваших вкусов? А я: «Представь, что пришёл с беременной женой поужинать: что не сможет, не захочет здесь съесть?» Мужик расхохотался и согласился. Посмотрим, что получится – самому интересно.

      Заразительно рассмеялся.

      Прогуливающиеся старики и зеваки стали оглядываться, залюбовавшись красивой молодой парой, восхищаться и мечтательно вздыхать.

      – У нас есть время, можно немного погулять по прохладе. Легче вечером?..

      – Как ты?.. – просто потеряла дар речи.

      – Долгая история. И смешная, – увлёкшись, не заметил, шельмец, что обнял за талию, нежно лаская пальцами. – Утром нарвался на твою горничную. Выволочку устроила! – хохоча, прижал к боку, поцеловав в лоб. – Накинулась: «Почему беременная жена от тебя отдельно живёт? Не было в твоём отеле места – сюда переселяйся!» – тихо смеялся, смущаясь и алея красивым лицом. – А я едва выдавил, оглушённый, мол, сама захотела. Роза смилостивилась и предположила, что это у тебя побочное действие токсикоза – отвращение к собственному мужу, – повернув к себе, по-настоящему любовно обнял. – А когда я тебя едва нашёл на том чёртовом пляже, выходя из павильона, нарвался на бармена. Он подозрительно посмотрел и грозно прошипел, мол, сеньора в тягости – не смей ухлёстывать, мерзавец! Едва не расхохотался ему в лицо! Ну, и денёк сегодня выдался!

      Обнимая, смеялся счастливо и звонко, привлекая внимание посторонних. Опомнился, покраснел, как помидор, медленно разжал объятия.

      – Прости, Светик… Увлёкся. Говорил же, что смешлив по природе…

      – Ага. А, заодно, прилипчив и невоздержан на руки и п-прочие ч-части тела!

      Тоже захохотала, чем вызвала новый приступ гогота. Так и смеялись, держась друг за друга.

      – Хорош скалиться, Гошка. И вообще, мы что, очумели? Прекращай говорить на русском! Ещё «спалимся»…

      С трудом остановила приступ смеха, ещё раз несколько дёрнувшись телом, прыская в ладошку и давясь воздухом. Глубоко подышала: «Фууу, отпустило. Нет, точно – побочное действие пойла».

      – Пошли к фонтану – там шум воды загасит разговор.

      Едва успокоившись, обнял её за плечики и повёл к дальним скамьям.

      – Удалось дозвониться?.. – заглянула в глаза.

      – Да. Очень удивился. Прямо рухнул в кресло – было слышно хорошо. Только и выдавил, мол, когда и что брать с собой. Подумал и попросил твои документы на всякий случай, – сев, странно зыркнул в глаза, что-то начиная понимать. – Как вы пересекли границу, если они дома? Ты здесь незаконно, по чужим?.. – откинулся на спинку скамьи в поражённом молчании. – Да, Светка, дела. Это попахивает тюрьмой, девочка. Вот это ты отколола!

      Растерянно гладил короткие каштановые густые волосы, взъерошивая тщательную укладку, явно сделанную накануне встречи.

      Хмыкнула беззлобно: «Мальчишка!»

      – Всякое предполагали, но такое… Вот это дельце интересное выпало! Да мои пацаны пальчики на твоих ножках оближут, когда домой доставлю! – опять принялся ржать, зараза! – И не только! Если позволю!

      – Цыц, балаболка! Вот трещотка несносная! – хохотала и сама, просто не в силах противиться такому заразительному озорному смеху. – Прикуси язык… шут гороховый… В лоб щас получишь!

      Грозила маленьким острым кулачком, смешно размахивала, что только усугубило положение.

      Георг просто повалился на неё, держась за живот!

      Видя, что хорошим это не закончится, и тумак не решит проблемы, хитро блеснула глазами, прикусила мстительно губу и… поцеловала, прильнув к приоткрытому рту.

      Захлебнулся, дёрнулся, как ужаленный, замер, распахнул чудесные серые глаза и… задрожал.

      Смех медленно уходил из глубин цвета вечернего дыма, на смену ему, постепенно уступая по сантиметру, пришла любовь и… выжигающая разум страсть.

      Мужские руки поднялись к девичьему лицу, опустились на нежные щёки и начали извечную песнь любви и обожания, едва касаясь, скользя только по узкому личику. Держался, старался изо всех сил не перешагнуть барьер трезвомыслия, молясь всем святым: «Только не совершить бездумный шаг…»

      В какой момент роли поменялись, не вспомнили, но когда опомнились, оба стонали, страстно целуясь и обнимаясь, переплетаясь руками-ногами-телами так, что разорвать ни губ, ни рук, ни тел не могли долго – слились воедино вмиг, спаялись, перемешались то ли кровью, то ли душами, то ли судьбами. В отчаянии кусали друг друга больно, медленно трезвея, старались взять эмоции под контроль, отнимая-отрывая жадные губы, через силу разжимая вцепившиеся в волосы пальцы, последним усилием воли пытаясь хоть как-то оттолкнуться, бодались лбами. Еле-еле получилось. Сидели, упершись ими, и потрясённо смотрели в глаза: оглохшие, ошалевшие, ослеплённые обоюдной огненной и безумной страстью.

      – Что это было? – выдавили одновременно.

      Помолчали.

      – Мы сошли с ума? – опять хором.

      Выпрямившись, положил руки на девичьи плечики, нежно сжал горячие сухие ладони, останавливая её.

      Замолчала, вскинула потрясённые глазищи-пропасти, светящиеся огнём ада.

      – Прости, Светочка. Это я виноват во всём. Ты хотела остановить мою истерику. Понял. Забудь. Хорошо?

      Едва найдя в себе силы кивнуть, густо покраснела до слёз.

      – Не смущайся, милая. Знаю причину. Твоей вины здесь нет – это голос крови и рода заговорил. Русский потянулся к русскому. Славянин к славянину, – тяжело протяжно вздохнул, охрип. – Тебе пора увидеться со Стасом.

      Покачала головой, борясь со слезами горького отчаяния.

      «Слишком много препятствий: контракт, беременность, проблема с возвращением домой и… вспыхнувшая страсть, – закрыла глаза. – Я схожу с ума? Едва его знаю! Ох, Белка, ничему-то ты не учишься. Так и будешь до сдоха прыгать по чужим постелям? В кого превращаешься, идя на поводу своей сексуальности? Кем тебя будет считать сын? Шлюхой?..»

      Очнулась от того, что Георг тепло обнимал за плечи и вытирал ей слёзы большим носовым платком. Не проронил ни слова. Может, понял, может, пожалел, может, сам не находил себе места, влюбившись с первого взгляда.

      «Бедолага! Как же ему трудно со мной! Ещё и с поцелуями лезу! Дура и есть. Пора домой в клинику, лечить всё, начиная с головы… верхней».

      Нервно странно хихикнула-икнула, и он сильно сжал в объятии, останавливая истерику: сообразил. Глубоко дыша, пытался выполнить дыхательные приёмы с ней, помогая справиться с нервами. Смотрел в упор, дышал вместе с девочкой. Справились только так, вдвоём: лицом к лицу, сердце к сердцу, тело к телу; глаза в глаза, душа к душе, рядом с судьбой…

      – Умница. Отважная и находчивая. Прости за смех. Моя вина. Запомни это, – сказал хриплым и потерянным голосом.

      Она сразу поняла: «Не избежать друг друга – это выше разума. Зов крови, он прав». Тяжело выдохнув, положила голову на его плечо, уткнулась мокрым холодным носом в напряжённую горячую шею.

      Дёрнулся, но не отстранился, обнял сильно, гулко застучав молодым неистовым сердцем.

      – Мы справимся, – говорил, сам в это не веря.

      Всё понял: «Пропали! Бог не услышал вчерашней молитвы».

      Постарался отвлечься.

      – Как въехала в страну?

      – Не сейчас… – прошептала.

      Совершенно обессилила от внутренней борьбы, от раздирающих в клочья душу чувств, от колючего голоса разума, от жёсткого приступа истерики.

      – Позже…

      Что-то перевернулось в его душе от её низкого хриплого голоса. Плохо соображая, вытянулся на лавке и… положил девушку на себя, вобрал, вжал в мощное тело, согревая жаром, оберегая от прохладного вечернего воздуха.

      Замерла, медленно расслабилась и с тихим стоном сдалась, прижалась, став в един миг второй кожей, частью, приятным довеском в придачу к коротенькому счастью парня, временно сошедшего с ума.

      Лишь остатками разума сумел опомниться. Провёл страстными руками по худенькому тельцу, поцеловал плечики, мысленно исступлённо закричал и… разжал объятия. С неохотой встал со скамьи, посадил рядом, ласково придерживая дрожащую в крупной дрожи девочку, лаская острые плечи пальцами.

      Очнулись не сразу.

      – Как себя чувствуешь? Справилась? Готова к вылазке? Пойдём в ресторан. Полюбопытствуем, что же придумал служащий стоянки?

      Помог подняться, придерживая за холодные пальчики.

      – Я не одета для такого заведения! – придя в себя, ахнула в панике, вскинула головку.

      – Ты только не ругайся, ладно? В машине для тебя сюрприз, – поцеловав её ручки, покраснел. – Случайно получилось, – прятал глаза, как провинившийся школьник. – В общем, увидишь…

      Повёл, обнимая за талию, касаясь виска ласковыми любящими губами.

      Вдруг почувствовала себя счастливой, такой… нужной и важной, такой… Объяснить бы не смогла – просто чувствовала душой. Ею и потянулась.

      Ощутив что-то, остановился, не сдержавшись, склонился и поцеловал трепетно, как жених, едва касаясь губ, не претендуя ни на тело, ни на душу, а только на маленький кусочек радости здесь и сейчас. Сию минуту. Миг. Отпустил и… настойчиво потащил в заведение.


      Приведя к машине, открыл багажник, подал ей фирменную сумку и попросил служителя проводить миссис в дамскую.

      Когда паренёк в униформе увёл леди в здание, к Джорджу подошёл взволнованный метрдотель и, облегчёно вздыхая, пригласил к столику, смущённо смеясь и краснея круглым холёным лицом.

      – Мы уже начали сомневаться, придёт ли странный клиент с ещё более странным заказом – впервые такое довелось слышать! Три раза переспрашивали охранника стоянки, но он был краток: «Чем без опаски накормили б в нашем ресторане свою беременную жену?» Долго советовались, вспоминали причуды жён и подружек в этот период, и пришли к консенсусу. Результат споров и разногласий на столике в кабинете за аркой, подальше от любопытных глаз скучающей публики.

      Негромко беседуя, служащий учтиво вёл импозантного и богато одетого клиента в Малый зал.

      Когда пришли к арке, остановились и стали ждать появление той, чьё интересное положение поставило весь персонал отеля и ресторана “на уши”! Тихо переговаривались, шутили, краснели лицами, обоюдно смущаясь.

      В какой-то момент зал замер. Все посетители единодушно повернули головы в сторону балкона и парадной лестницы.

      Джордж с метрдотелем вышли и одновременно подняли глаза вправо.

      Со второго этажа, по закругляющемуся трапу широкой мраморной лестницы, спускалась Богиня: медленно, величаво, с осознанием собственной красоты, исключительности и значимости.

      На Лане было платье, состоящее из атласного нижнего чехла цвета старой слоновой кости, сияющего и переливающегося, а поверх второе, из серебристого кружевного полотна такой красивой выработки, что женщины ахнули. Приталенный силуэт так удачно обнимал тонкую фигурку гостьи, что глаз невозможно было оторвать! Длиной, закрывающей колено, с кружевным краем подола, с вырезом-каре скромного размера и узкими рукавами до сгиба локтей, оно было и просто, и изысканно, и дорого – несомненно, ручная работа, к тому же винтажная! Образ старой, доброй, буржуазной Саванны довершали высокая причёска с выпущенными по бокам щёк волнистыми прядями, раритетные украшения из настоящего старинного пожелтевшего, но всё ещё сияющего чудным перламутром, очень крупного жемчуга: массивный браслет, серьги-клипсы и изысканное колье-гривна. Личико девушки было безупречно, с умело выполненным тщательным макияжем, мастерски скрывшим бледность и синеву под глазами.

      Джорджи не поверил своим глазам: «Это моя русская конопатая девочка Светочка? Нет, это настоящая американская породистая леди – владелица рабов, плантаций, роскошных особняков и раритетных лимузинов!»

      Опомнился, поспешил к подножию трапа лестницы и, заложив левую руку за спину, в полупоклоне протянул правую своей королеве.

      Она, мило краснея нежным личиком, положила ручку на его кисть и опустила стыдливо синие глаза, прикрыв их сказочной шёлковой занавесью густых ресниц, смутившись абсолютной тишины переполненного зала дорогого модного ресторана. Её туфельки на невысокой шпильке тихо стучали о затянутые в ковровое покрытие ступени и так чудесно сочетались с платьем – светло-бежевые лакированные лодочки. Наряд, безусловно, стоил баснословных денег.

      Поцеловав руку, молодой импозантный кавалер торжественно повёл даму к нише под аркой.

      Служащий неслышно скользил следом, раздуваясь от непонятной гордости: то ли за заведение, которое выбрали клиенты, то ли за красоту такую, что почтила их своим вниманием и визитом, то ли за невероятный фурор, произведённый неизвестной красоткой голубых кровей: ни пафоса, ни дутой шумихи, ни своры журналистов вокруг – королевское достоинство и стать.

      В зале гул медленно нарастал, нарастал, пока не превратился в базарный гвалт.

      Метрдотель деликатно закрыл за молодыми толстую двухслойную бархатную портьеру тёмно-синего цвета, отгородив от любопытных взглядов и шума – хорошо поглощала и запахи, и звуки, и нескромные взоры.

      – Леди, с чего предпочитаете начать столь поздний ужин?

      Гоша, мягко улыбаясь, любовался пунцовым личиком и смущёнными глазами Светы.

      – Здесь выставлены блюда, которые, по мнению всех мужчин этого дорогого заведения, не могут вызвать отвращения даже у самой прихотливой и капризной дамы в интересном положении, – расстелив льняную салфетку на её коленях, ласково пожал ручки. – Ты чудесна в этом наряде, Светочка. Я не встречал в своей жизни девушки, красивее тебя. Клянусь бессмертной душой.

      Поцеловал ледяные пальчики, сел напротив, замолчал, давая ей время опомниться и успокоиться.

      В зале зазвучала живая тихая классическая музыка. Гул голосов стал мягче, больше не раздражая ощущением карнавального многоголосья. Люди угомонились и вновь занялись едой.

      – Ты сошёл с ума? – едва выдавила из осипшего горла. – Я давно за границей и могу дать оценку вещам. Это уникальное платье, словно из музея. Как и украшения. Им не меньше ста лет! Тебе такое просто не купить, если ты не сын Рокфеллера, – подняла измученные глаза. – Откуда?..

      – Именно сейчас хочется узнать? Без разгадки тайны не сможешь поесть? – тепло улыбнулся, полыхнув обожающими глазами.

      У неё отчего-то сбилось дыхание.

      – Мне его одолжили на один вечер. Аксессуары мадам подобрала из личной коллекции. И косметику, – поднял руки, останавливая. – Это знаменитая в прошлом кинозвезда. Сегодня утром я помог починить её раритетный розовый «Кадиллак» какого-то там года и довёз старушку до личной виллы. Не смог отвертеться от чая, – рассмеялся. – Вот она и пристала с расспросами, мол, почему я бледный, а почему не спал, а она знает, а чем собираешься завоёвывать, нет, это никуда не годиться, у меня есть получше идея, уж доверься, мой мальчик, старой, опытной сердцеедке, нет, это банально, нет, это неплохо, но надо отшлифовать идейку…

      Говорил речитативом, не переставая, и Света не могла сдержать смеха, глядя на его попытки изобразить голливудскую устаревшую звезду.

      – Нет-нет, тебе не обойтись без эффектного хода, и я уже знаю, из чего его можно сообразить – это будет бомба! – закатил забавно глаза, сложил жеманно руки.

      Зажала рот руками, сдерживая гомерический хохот.

      – Ты должен заманить девочку в ресторан и там её поразить! – распахнул глаза. – С таинственным видом поманила меня в свои апартаменты. Ну, всё, думаю, сейчас меня будут насиловать…

      Его грустная мордашка едва не добила её: не в силах была даже смеяться.

      – Надо отдать должное славной старушке – оставила девственником, только открыла свою гардеробную. Потом подвела к небольшому шкафу из кедра, как пояснила, мол, моль там не заводится. И вот, раскрыв, распахнула дверцы, и я… чуть не упал! – сделал «страшные» глаза, остановив этим полностью девичий смех. – А в том шкафу – копия хозяйки в натуральную величину, только лет на пятьдесят моложе. Вероятно, сделали манекен, чтобы шить костюмы в её отсутствие. Лицо куклы, возможно, из воска, как живое! Красивая была по-голливудски, истинная американская красота. Настоящий канон, эталон женственности: чувственность и тайна! Так я и расхваливал хозяйку и её прошлое. Она – в слёзы. Еле успокоил. Результат посещения её прошлого и гардероба на тебе. Подобрала всё сама собственноручно. Профессионально. Даже гребни выбирала, спрашивая, какого тона цвет волос у тебя. Справилась, звезда экрана прошлых лет. Всех поразила. Я только туфли по её запросу тебе купил. У неё размер ноги побольше немного, размеров на несколько. Кстати, попросила сфотографировать тебя в её одеянии и принести фото – приколет к манекену. Вот!

      Гордо смотря на Свету, держал паузу, пока мог. Потом мягко рассмеялся, качая головой.

      – Как только дело касается тебя, Светка, начинают происходить настоящие чудеса…

      Взял руку и поцеловал, затаённо заглянул в сапфир, дрогнув голосом, осип, заволновался.

      – Каково это – оказаться в наряде настоящей голливудской звезды?

      – Я узнала теперь этот наряд! Лоретта… – поражённо прошептала.

      – Тссс! Она скромна и не хотела бы огласки. Но если кто-то проявит интерес к вещам и захочет приобрести – разрешила дать телефон её поверенного. Американский прагматизм в действии. Слава – славой, а денежки не помешают. Мы живём по-другому…

      Задумался. Очнулся, занялся насущным.

      – Ешь! А я пока выйду и пошепчусь с метрдотелем по поводу горячего.

      Не успел показаться в зале, как судьба туалета звезды была решена: подошёл лощёный господин в сопровождении такой же жены и напрямую спросил, сколько он желает получить за наряд. Вытащив карточку поверенного актрисы, молча протянул соискателю и откланялся.

      Как только остался один, взглядом подозвал метрдотеля и попросил принести фотоаппарат, желательно, слайдовый.

      На мгновенье задумавшись, служащий согласно кивнул и вскоре выполнил просьбу удивительного гостя.

      Гоша вернулся в альков, поставил смущённую Свету на диванчик, сделал пару снимков «Полароидом», подсушив, тут же надёжно спрятал слайды, успокоив глазами её беспокойство. Заставив как следует поесть, пошёл за горячим: «Поздно, а девочка слаба».

      Пока следовал на кухню, загрустил.

      «Какой чудесный получился вечер! Такого волшебства никогда не повторится, даже не надеюсь. Подарки судьбы исчерпаны. Дальше будут только потери, не дурак, понимаю отчётливо. Вернёшься ты домой, Гога, с разорванной душой и сердцем, ополовиненным навечно, калекой. Судьба».


      В её отель приехали заполночь и никак не могли расстаться!

      Она уже прошептала о том, на что и не надеялся вовсе.

      Сжав сильными руками плечики, поцеловал и вывел из машины на улицу.

      – Я приеду рано утром, если ты будешь в состоянии меня принять. Роза предупредила, что для тебя это самое трудное время суток.

      – Вот и прошу, останься. Будешь охранять мой сон, – прижавшись, целовала подбородок, тонко дрожа тельцем.

      – Ты же понимаешь, что произойдёт, Светка! – сжал в объятии с отчаянием, глухо застонав. – Слишком высока цена для тебя и малыша. Ты не имеешь права рисковать его здоровьем. Опомнись…

      Поцеловал ароматные волосы, потёрся носом.

      Уткнулась в его грудь и заплакала.

      – Я буду рядом, сколько надо. Не сомневайся. Недалеко…

      – О том и прошу… – подняла заплаканное лицо.

      Он не устоял. Не смог. Не сумел.

      Обнявшись, вошли в притемнённый холл, неслышно и незаметно проскользнули в номер – дежурного за стойкой не оказалось, им просто повезло.

      Открыв дверь ключом, всегда носимым с собой, за что выговаривали служащие, девушка повернулась к гостю и, глубоко смотря в глаза, протянула руки.

      Закрыв веки на миг, понял, что уже не уйдёт. Порывисто вздохнул, подхватил любимую на руки и перешагнул порог комнаты, тихо закрыл дверь ногой. Лишь безмолвно взмолился: «Господи, не наказывай её за любовь! Спаси её и дитя! За всё спроси с меня, молю! Я мужчина, сильный и выносливый, всё выдержу. Отступись от моей возлюбленной, и я встану пред Тобой на колени и превращусь в вечного раба Твоего. Только не карай её. Меня. Только меня одного…»

                Сентябрь 2013 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2013/09/11/140