Давай подбрудками сменяемся

Евгений Викторович, метра за два ростом милиционер, участок которого включал и маленький несанкционированный базарчик у паровозоремонтного завода, на работу собирался тщательно, даже брюки по вечерам сам себе сосредоточенно наглаживал. Думал о чём – то. Утром не забывал прихватить с собой авоську, она в кармане незаметно помещалась и не мешала службу нести, помогала даже. С утречка, до планёрки, обойдёт служака владения, глядишь и наполнилась  авоська…

Василий Иванович, отец девяти детей, худощавый мужчина невысокого роста, тоже на импровизированный рыночек собрался. Как потомством, так и умом, Господь его не обделил. А по поводу своей худобы не переживал, говорил шутя, "кожа есть, мясо нарастёт".

 Семью кормить надо, хотя старшие сыновья в железнодорожном училище учились, пайки получали и весело делили  содержимое в радостные дни их торжественного вручения.

 Василий «переворачивался», как мог, и у него получалось. У его детишек, не хуже, чем у людей было.  В душе он – предприниматель. Если бы довелось жить в годы рыночной экономики, он не в самом конце списка имущих людей был, глядишь, и в какой – нибудь рейтинговый список вписался бы. Но это вовсе не ключевое стремление. Главное – детей на ноги поставить, а там сами «попрут», как один его знакомый казак гутарил.

Отец семейства работал помощником машиниста по Юго-Восточной ветке, пассажирские составы  водили в южном направлении необъятной родины, - в Таганрог, Ташкент, Ростов.  Привозил оттуда сушёную рыбу, солёную селёдку, урюк и многое  другое.

К слову сказать, селёдку больше всех дочка Клавдия уважала, а другая, Анна, однажды, едва дождавшись отца, на мешке с урюком уснула. Проникнуть в мешок никто не посягал, отец велел дождаться, когда мамкина «гулинка» сама проснётся. Это было к слову.
 
Короче, что в той стороне дёшево, а здесь дорого, отец старался прикупить и домой доставить. Первым стремлением было, конечно, накормить детей.

В этот раз Василий Иванович привёз вяленую воблу. Понятно, детей угостил, а решив подзаработать на хвостиках-остатках, пришёл на базарчик. Разложил  сухомордую рядками по три штуки ( для: на троих) и по одной. Глаз радуется.

Откуда ни возьмись, подходит к нему этот справный, толстый и здоровый, с высящими чуть ли не до погон с тремя звёздочками  подбрудками, как у справного борова. С тяжёлым бочковым животом по самые «не хочу», Евгений Викторович внимательно  рассмотрел пахнущую солью и великими русскими реками снедь. Рынок для него – дом родной, злачное место: кто взятку сунет, кто угостит таясь, у кого конфискует без зазрения. Так и сытеет, жиреет вширь и ввысь, а вроде бы уж и некуда, не лопнуть бы от повышенного внимания к чужому нажитому.
 
Покосился ещё раз на разложенную продавцом рыбу и спрашивает:
- Спекулируешь?

Вы понимаете, толстый  и тонкий, гросс унд кляйн (gross und klain)?

Василий Иванович человек не конфликтный, тем более, что перед ним «мент поганый», но ведь не отстанет, без куша ему жизнь на сегодня не удастся, если без улова уйдёт. Считай, день зря прожил.

Посмотрел Василий снизу вверх на толстого, здоровенного, грозного милиционера и негромко, но внятно говорит:
- Давай подбрудками сменяемся!
Сник вдруг Евгений Викторович, с лица спал, заскучал, невольно ухватился за своё необъятное тезиво и отступил к соседнему прилавку.
 
Больше он Василию Ивановичу не докучал, как - будто не видел его. Отворачивался.

2012