Конец фрау Розенталь

Балдур ждёт пока фрау Розенталь доползёт до квартиры Квангеля и возвращается в свою квартиру. В ней ещё все спят. Телефон висит в коридоре, он набирает номекр и требует соединить с определённым аппаратом. К его счастью, не смотря на воскресенье, его соединяют с нужным человеком. Он делает короткое сообщение; потом пододвигает стул к входной двери и  принимается ждать, чтобы «птичка опять не улетела»...
У Квангелей не спит только Анна, она тихо делает свои хозяйственные дела и временами наблюдает за Отто, он всё ещё крепко спит. Отто выглядит усталым и замученным, как-будто что-то и во сне не даёт ему покоя. Какие заботы его мучают? Она пропустила момент, с ним поговорить, чтобы облегчить ему тяжесть. Этим утром, четыре дня спустя, как она получила сообщение о смерти сына, Анна уверена, что не только должна выдержать совместную с мужем жизнь, но и что она была неправа, начинать ему противоречить.
Что с мужем произошло, после того как она поспешила сказать неразумные слова? Что не давало ему покоя? Она же его знает: с тех пор как она сказала, он думает, как ей доказать, что фюрер не «его фюрер». Будто- бы она серьёзно так думала! Она тогда и совсем другие вещи против этих преступников могла сказать, так бессмысленно укравших у неё сына...
Вчера вечером, когда муж вернулся с фабрики, Анна ему повинилась, и он обещал сегодня утром рассказать, что задумал
Вот и утро настало, а он всё спит. Но теперь можно и потерпеть, часом раньше или позже, какое это имеет значение!..
Анна продолжает свои маленькие домашние дела.

Между тем фрау Розенталь дотащилась до своей квартиры, открыла её и вошла внутрь. Она не ищет Зигфрида, не обращает внимания на хаос, она уже забыла, почему сюда пришла.
Её оцепенелость непрестанно растёт. Нельзя сказать, что она спит, но и не бодрствует. Как всё её тело налилось тяжестью, и тупым чувством в руках и ногах, так отупел и её ум. Перед глазами возникают  и тут же исчезают разорванные картины. Она сидит в углу дивана, ноги на запачканном белье и усмехается...
Потом она слышит, как входная дверь осторожно открывается, это пришёл Зигфрид. Она хочет пойти ему навстречу, но остаётся сидеть, улыбка растекается по её лицу. Она его встретит сидя, как-будто не уходила, всё время его здесь ждала.
Вот дверь в комнату открывается, но вместо Зигфрида она видит 3-ёх мужчин. Когда она между ними замечает одного в коричневой униформе, понимает, что это не Зигфрид, Зигфрида с ними нет. В ней пытается подняться страх,  но только самую малость.
Улыбка постепенно исчезает, лицо из серого становится жёлто-зелёным...
Она слышит, как грузный мужчина в чёрном пальто говорит:» Не пьяна, мой мальчик. Вероятно, отравление снотворным. Нам нужно поскорее попытаться из неё что-то выжать. Послушайте, меня, вы — фрау Розенталь?»
Она кивает. «Так точно, господа, Лора или правильнее Сара Розенталь. Мой муж сидит в Моабите, лва сына в США, одна дочь в Дании, одна в Англии замужем...»
«И сколько денег вы им послали?» - быстро спрашивает криминальный комиссар Руш.
«Денег? Зачем денег? У них же у всех достаточно денег! Зачем же мне им ещё деньги посылать?»
Её дети все успешные. Они без труда могли бы прокормить родителей. Вдруг ей в голову приходит, что она обязательно должна  этим господам сказать. «Это моя вина» - говорит она, еле ворочая языком, «это единственно моя вина. Зигфрид давно хотел покинуть Германию. А я ему сказала:» Почему оставлять все эти хорошие вещи и продавать за гроши наш чудесный магазин? Мы никому ничего не сделали, с нами ничего не случится.» Я его уговорила, а то бы нас давно уже здесь не было!»
«И где вы оставили ваши деньги?» - спрашивает нетерпеливо комиссар.
«Деньги?» Она пытается  вспомнить. Что-то ещё, действительно, было. Где же они? Но вспомнить не удаётся. Только браслет в руке, его она показывает комиссару.
Комиссар Руш бросает на него короткий взгляд, потом смотрит на своих сопровождающих, этого  юнца из гитлер-югенда и своего постоянного сопровождающего Фридриха — этого борова, так похожего на палача. Оба внимательно за ним наблюдают. Он отодвигает руку с браслетом в сторону, хватает женщину за плечи и начинает трясти. «Проснитесь, наконец, фрау Розенталь!» - орёт он. «Я вам приказываю, проснитесь!» Потом отпускает, её голова откидывается на спинку дивана, тело опускается, как мешок — её язык лепечет что-то непонятное. Трясти её сейчас  — неподходящее средство.
Комиссар решает, подзывает к себе Фридриха и тихо говорит ему:
» Возьми её себе на кухню, и постарайся привести в себя! Я не хочу шума в воскресенье утром в этом большом доме! Иначе мы продолжим у нас на Принц-Альберт — штассе. Я её всё-равно туда возьму.»
Фридрих кивает и берёт женщину , как ребёнка на руки и осторожно перешагивает с ней через препятствия на полу. Дверь за ними захлоапывается.
Комиссар немного нервничает, не из-за того, что Фридрих будет сейчас делать со старой еврейкой, нет, такие вещи и по -хлеще соответствуют его природе. Руш охотно выполняет свою работу. Он любому правительству охотно бы служил, но грубые методы этого правительства ему особенно по-душе.
Нет, из-за еврейки комиссар не беспокоится, никакой  жалости в нём нет.
Этот молодой Персикэ портит ему картину. При таких акциях он не любит незнакомых свидетелей. Кто его знает, как он будет реагировать, хотя похоже, он того сорта, но точно можно узнать только, когда всё позади.
«Вы заметили, господин комиссар» - спрашивает подобострастно Балдур — он просто не хочет прислушиваться к тому, что происходит на кухне, это их дело! «Вы заметили, у неё не было звезды?»
«Я ещё больше заметил» - говорит задумчиво комиссар, « я, например, заметил что у женщины была чистая обувь, а на улице ужасная погода.»
«Да» - подтверждает Персике, ещё не понимая.
«И так, она скрывалась со среды у кого-то здесь в доме, если она так долго отсутствовала в квартире, как вы сказали.»
«Я почти уверен» - начинает Балдур Персикэ, немного смущённый постоянно направленным на него взглядом.
«Почти уверен — это ничто, мой мальчик» - говорит пренебрежительно комиссар.
«Я совершенно уверен!» - поправляется Балдур. «Я могу поклястся, что фрау Розенталь со среды не была в её квартире!»
«О! Вы же понимаете, что не могли  без перерыва в одиночку следить за квартирой со среды. Этому не поверит ни один судья.»
«У меня  два брата в СС» - торопливо добавляет Балдур.
«Ну, хорошо» - комиссар доволен. «Между прочим, я вам ещё хотел сказать, что только вечером смогу провести осмотр квартиры. Может быть вы последите за ней до тех пор? Ключ же у вас есть?»
БалдурДовольный, уверяет, что он с удовольствием это сделает. В его глазах видна радость. И так, всё удалось, и совершенно легально!
«Было бы хорошо», - говорит, скучая и посматривая в окно, комиссар, « если бы всё оставалось так лежать, как сейчас. Естественно,  что находится в шкафах и чемоданах, за это вы не отвечаете...»
Балдур не успевает ответить, из кухни доносится резкий высокий крик ужаса.
«Чёрт побери!» - говорит недовольно комиссар, но не делает и шага.
Балдур бледнеет, его колени начинают дрожать.
Крик ужаса сразу подавляется, слышны только чертыхания Фридриха.
«Что я хотел сказать...» - начинает комиссар медленно, но не продолжает, прислушивается к кухне. Вдруг слышна громкая ругань,  топот туда — сюда. Фридрих орёт:» Хочешь сразу! Хочешь этого!»
Потом громкий крик. Ещё более страшные ругательства. Кухонная дверь с шумом открывается, топот по коридору,  Фридрих, появляясь в комнате орёт:
» Что вы на это скажите, комиссар? Как раз когда я довёл её до того, чтобы она вразумительно ответила, как эта падаль выпрыгнула мне из окна!»
Комиссар бросает ему в лицо:» О, идиот, я тебе кишки вырву! Скорей вниз!»
Он выбегает из квартиры, мчится вниз по лестнице...
«На двор!» - кричит Фридриг ему вслед и сам бежит вниз. «Она упала не на улицу, во двор! Никто ничего не заметит, господин комиссар!»
Все троя бегут вниз, при этом стараются не шуметь. Последним бежи Балдур, он не забыл закрыть квартиру. Хотя страх сейчас и сидит в его костях, он помнит, что теперь несёт ответственность за все интересные вещи, которые в ней находятся. Ничего не должно пропасть!

Отто Квангель между тем уже встал, умылся и наблюдал, как жена на кухне приготавливала завтрак.
Вдруг они слышат сверху крик. Смотрят напряжённо друг на друга. Потом  на секунду кухонное окно темнеет, кажется пролетело что-то тяжёлое, и вот слышен глухой удар о землю. Внизу кто-то кричит, мужской голос. И мёртвая тишина.
Отто Квангель открывает окно, но когда слышит топот ног по лестнице, отскакивает:» Посмотри ты, быстро, Анна! Что ты там увидишь. Женщина не так бросается в глаза!»
Он держит её за плечи и приказывает:» Не кричи! Так, теперь, закрой окно!»
«Боже, Отто!» - охает Анна и побледнев, смотрит ему в лицо. « Это Розенталь выпала из окна. Она там внизу лежит. Боркхаузен рядом с ней и ...»
«Спокойно!» - говорит он. «Теперь спокойно!  Мы ничего не знаем. Мы ничего не видели и не слышали. Принеси кофе в комнату!»
Советник судебной палаты Фромм всё это время находился у входной двери. Он видел. Как два цивилиста поднялись по лестнице, и теперь трое по ней сбежали, третий — парень Персикэ. И вот уже служанка принесла с кухни известие, что Розенталь упала сверху во двор. Какой ужас!..
«Да, Лиза. Ничего не поделаешь. Недостаточно желать спасти. Другой должен быть по-настоящему с этим согласным.» Потом быстро добавляет:» Быстро, Лиза, приведи комнату девуушки в порядок; никто не должен заметить, что ею пользовались. Посуду убрать! Постельное бельё — вон!»
Лиза кивает.
Позже она спрашивает:» А деньги и украшения, господин советник?»
Первый момент он в затруднении, потом:» С этим надо что-то придумать. Наследники не объявятся, а для нас это только тяжесть...»
«Я выброшу в мусор»- предлагает Лиза.
Он мотает головой. «В мусорном ведре они могу найти! Я должен это ещё обмозговать. Пока это оставим. Поторопись с комнатой! Каждую минуту они могут прийти!»
.