Зачем нужен русский флот у берегов Сирии?

Зачем вообще России, стране безнадежно сухопутной — флот? После развала СССР дискуссии на эту тему возобновились с особой силой. Нельзя не согласиться, что флот — удовольствие дорогое, а выгода от его использования не всегда очевидна. Если в XVIII веке русский флот определенно был мощным и нужным инструментом, позволившим разгромить такие региональные державы, как Швеция и Турция, то в XIX веке, соперничая с первоклассными морскими державами, он достигал весьма скромных результатов. Что же касается XX века, тут, вслед за цусимской катастрофой последовало весьма и весьма незначительное (сравнительно с затраченными средствами) участие в Первой и Второй мировой войнах. В послевоенный период, тем не менее, развитию советского флота уделялось большое внимание, и к моменту развала СССР наш ВМФ представлял собой красивое зрелище и теоретически довольно мощную силу. Он играл некоторую роль почти во всех локальных конфликтах того времени, но подлинное значение этой тонкой игры известно лишь специалистам.

Попробуем понять, какую роль играет группировка российских кораблей у берегов Сирии и в какой мере она способствовала успеху русской дипломатии. К 19 сентября 2013 отряд наших ВМФ должен иметь следующий состав:

1 ракетный крейсер («Москва»)
1 разведывательный корабль («Приазовье»)
3 фрегата («Адмирал Пантелеев», «Неустрашимый», «Сметливый»)
6 больших десантных кораблей («Пересвет», "Адмирал Невельской", "Минск", "Новочеркасск", "Александр Шабалин", «Николай Фильченков»)

Нельзя исключить, что группировка также включает в свой состав одну-две атомные подводные лодки. В отличие от надводных кораблей, перемещения АПЛ обычно не анонсируются пресс-службами флотов; с момента выхода с базы данные об их местонахождении считаются секретными.

Разумеется, группировка флота США значительно превосходит российскую. Она включает в себя 2 авианосца в Средиземном море, еще по одному — в Персидском заливе и Красном море, дюжину эсминцев с крылатыми ракетами, 2 универсальных десантных корабля с вертолетами и батальоном морской пехоты на каждом и т.д. Силы несравнимы, и в случае прямого конфликта наши корабли будут быстро уничтожены. Следовательно, российскому соединению флота не может быть поставлена задача силового противодействия бомбардировкам Ливии.

Но кое-что сделать все-таки можно. Более того, это что-то может оказать решающее влияние на принятие решения президентом Обамой: именно в теперешней сложившейся обстановке. Дело в том, что Обама нерешителен и одновременно опрометчив; его и представителей его администрации уже трижды ловили на слове. Первый случай — это пресловутая «красная» линия, которую он «начертил» для Башара Асада: применение химического оружия. В голову Обамы не уложилось, что он, таким образом, становится заложником любого проходимца, который сумеет применить это оружие. Так оно и вышло — и возникла ситуация с неотвратимыми бомбежками, которых лично Обама, как человек вполне мирный, категорически не желает. Второй ляп допустил «ястреб» Кэрри, когда выставил условием отмены бомбежек согласие сирийского президента на отказ от химического оружия. И он тоже был пойман за язык более ловкими игроками, Лавровым и Путиным. И, наконец, третий козырь своим противникам снова выдал Обама, пообещав, что удар по Сирии обойдется без потерь со стороны США. Вот тут и появился коридор возможностей для участия нашего флота; тут-то и погнали к берегам Сирии крейсер «Москва» с дополнительными кораблями усиления.

Как была разыграна эта комбинация? Обама обещал войну без потерь; следовательно, на него можно начать давить, в том числе, недвусмысленной гарантией этих потерь. Как подать соответствующий сигнал, при том, что у Обамы, по его собственному утверждению, на столе уже лежат планы «бескровной» (со стороны США) операции? Очень просто — спутать эти планы, заявив о неявном, но эффективном участии российского флота в обороне Сирии.

Обычно, «гуманитарная бомбардировка» включает в себя три этапа. На первом этапе задействуются крылатые ракеты, которые уничтожают все стационарные радары ПВО противника. В результате нарушается централизованное управление. После развала системы дальнего предупреждения, маломощные мобильные радары, входящие в состав зенитно-ракетных дивизионов, вынуждены работать постоянно, а не включаться в удобный для поражения цели момент по команде из центра управления. Это делает их крайне уязвимыми для самолетов с дальнобойными противолокационными ракетами — они получают возможность поражать ЗРК и мобильные радары, не входя в зону поражения дивизиона. После «выноса» мобильных радаров зенитные комплексы лишаются «глаз» и превращаются в бесполезную груду металла. Теперь можно свободно летать на высотах свыше 5 км. (куда не достают зенитные орудия и ЗРК ближнего действия), выискивать цели и спокойно поражать их высокоточными бомбами. Только с этого момента становится возможной собственно бомбежка, все предыдущие этапы входят в понятие «подавление ПВО».

А теперь представим себе, как эта ситуация выглядит при условии нахождения в ближней морской зоне крейсера «Москва» с его могучей РЛС «Флаг», имеющей дальность обзора 500 км и дальность обнаружения самолета — около 300 км. Фактически, этот корабль способен полностью покрыть территорию Сирии радиолокационным полем и взять на себя роль «неубиваемого» пункта управления ПВО. Всего-то и нужно — наладить канал связи с береговыми бункерами центров управления ПВО Сирии — и на экранах у дежурных офицеров появится полная картина воздушной обстановки. Это вполне выполнимая задача. Разведывательный корабль «Приазовье», обладающий разнообразным комплексом радиотехнических средств разведки и наблюдения, прекрасно дополнит эту ценную информацию сведениями о переговорах американских пилотов и кораблей. В итоге, американцы никогда не смогут выполнить первую (и самую важную) часть своих планов, а именно — уничтожения централизованного управления воздушной обороной. Сирийские дивизионы ПВО будут получать своевременные предупреждения о выходе на них «противолокационных» ударных самолетов, вовремя менять дислокацию и «светить» своими радарами только в момент нанесения удара. А это означает для американской авиации потери — конечно, небольшие, но чувствительные. Те самые потери, которых Обама клятвенно обещал избежать. На фоне действительно «бескровной» Ливии дюжина сбитых самолетов заставит американцев считать операцию против Сирии провальной, а удар одними крылатыми ракетами не даст особого эффекта. «Выбамбливать» крылатыми ракетами — это все равно, что закидывать противника золотыми слитками. Такого напряжения не выдержит даже американский военный бюджет. Не исключено, что именно угроза применения радиолокационного оборудования крейсера «Москва» описанным выше способом заставила Обаму и Керри с самого начала говорить о «самом маленьком», по сути — демонстрационном ударе по Сирии.

Вторую роль играют десантные корабли. Каждый российский БДК везет около 1000 тонн груза и более 300 человек десанта; т.е. суммарная «грузоподъемность» группировки составляет около 2000 человек и примерно 100-300 единиц военной техники. Чем они загружены — неизвестно, но это может быть, например, 4-6 дивизионов новейших ЗРК, способных быстро выгрузиться и вступить в бой вместе с подготовленными экипажами «воинов-интернационалистов». Мне самому такая возможность кажется почти фантастикой, да и времени не было на подготовки столь масштабной операции, но исключить кое-какие сюрпризы на борту наших БДК нельзя, и с их возможным наличием американцам приходится считаться. Даже если наши корабли пришли порожняком, они все равно могут сыграть роль в повышении устойчивости сирийской обороны, будучи использованы для эвакуации семей военных и политических руководителей Сирии. Отсутствие ощущения безысходности и уверенность в поддержке союзника укрепляет решимость к сопротивлению и оказывает важную моральную поддержку. Наконец, на БДК могут быть размещены запасные части и специальное оборудование, способное поддерживать систему ПВО Сирии в рабочем состоянии даже после понесенных потерь — ложные радары, уголковые отражатели и прочие достижения российской инженерной мысли.

Наличие такого подспорья способно полностью опрокинуть любой план «легкой» бомбардировки или превратить ее в бессмысленный фарс. В связи с этим возникает вопрос — а потерпят ли США такую помеху? Смогут ли они помешать нашему флоту совершать столь недружественные, хотя и неагрессивные действия? Опыт Вьетнамской войны дает нам пример подобной ситуации. В те времена американский флот был вынужден терпеть аналогичную деятельность советских моряков в Тонкинском заливе. Наши суда радиолокационного наблюдения были прочно встроены в систему ПВО Вьетнама, и американский флот с этим вынужденно мирился — даже тогда, когда B-52 десятками валились с неба, не долетев до Ханоя. Думаю, то же произойдет и сейчас — Россия по-прежнему является ядерной державой и шутить с ней не станут. Однако относительная слабость российской группировки способна подвигнуть американцев на провокации. И тут на первый план выступает так называемая «боевая» устойчивость нашего оперативного соединения. Попробуем выяснить ее границы.

Вариант первый: «случайная ракета» попадает в крейсер «Москва». Этот сценарий явно был просчитан заранее, т.к. 16 сентября в Тихом океане прошли учения нашего флота по отражению атаки крылатых ракет с 4-х направлений. В качестве «мишеней» выступало соединение кораблей ТОФ тех же классов, что представлены в Средиземном море. Все 4 ракеты были сбиты. Следовательно, «случайной» ракеты не получится, нужна массированная атака, а это уже casus belli.

Вариант второй: торпедная атака с «неизвестной» подводной лодки с последующими утверждениями «он сам взорвался». Противостоять ей будет трудно, но наличие в составе отряда трех специализированных противолодочных фрегатов делает неотвратимым ответный удар, который на расстояниях торпедной атаки будет неотразим. Трупик американской АПЛ станет прекрасным доказательством, кто именно нанес удар, хотя, конечно, такой обмен любезностями породит серьезный кризис. Именно поэтому такой вариант тоже кажется невероятным.

Вариант третий: диверсия боевых пловцов. Противодиверсионная служба у нас на флоте поставлена традиционно очень хорошо и шансы выжить у таких смельчаков будут невелики, а резонанс от неудачной попытки получится слишком громким.

Наконец, наличие в составе нашей группировки «убийцы авианосцев» крейсера «Москва» и (гипотетически) одной-двух АПЛ с комплексами «Гранит» уже само по себе отвлечет на себя значительные силы американского флота. Они не смогут позволить себе отстрелять по Сирии весь боезапас «досуха», им чисто теоретически придется выделить значительную часть КР для самообороны, отрядить часть сил для поиска наших АПЛ и слежки за надводными кораблями. Все это также облегчит положение сирийцев.

Подобные  соображения имели бы немного значения, будь США решительно настроены на бомбардировку. Но в данном случае мы не наблюдаем особой решимости. Свою роль играют и личные качества главы США, и сложность внутриполитической обстановки, и дипломатические усилия России и Китая, и вероятные репутационные потери США в случае очередного акта агрессии. Тем не менее, отрадно осознавать, что в ряду факторов, противодействующих очередному «гуманитарному расстрелу», мы отчетливо различаем роль ВМФ России, который вновь гордо несет над морями андреевский флаг, заявляя своим присутствием и готовностью к борьбе суверенную волю нашей страны.

Российскому флоту – быть!