Воспоминания об отце

 После ухода из жизни близких людей, мы  думаем о них, оцениваем, что они для нас значили. Так случилось в моей жизни, что отца, родного по крови, я мало помню. Расстались они с мамой, когда мне не было и шести лет. По воспоминаниям родных, он был человеком весёлым, компанейским, но, как муж и отец, не проявил себя ничем.После развода ещё некоторое время маме помогал его отец,  дедушка, возможно, чувствуя вину за своего непутёвого сына. Деда я помню лучше, чем отца – он был хорошим человеком. В своё время он был руководителем (как правильно называлась эта «должность», я не знаю) армянской диаспоры в одном из районов Ташкентской области. Несколькими годами позже он умер  и, «армянская страница» моей жизни закрылась. Да, во мне течёт армянская кровь, которой я когда - то стыдилась. Теперь, спустя долгие годы, я  принимаю это как должное, и нахожу в этом немало плюсов. Понимаю, что национальность не определяет людей по человеческим качествам. Достоинства людей или их недостатки  - вне нации!

  Когда мне было девять лет, мама  снова вышла замуж. Я напряглась…  в ожидании новой жизни. Сразу так случилось, что отчима я не приняла. Не называла его никак – ни по имени, ни папа, ни дядя. Старалась напрямую не обращаться и… не обращаться вообще! Ревность бушевала во мне с полной силой. Несмотря на то, что он с первого дня старался «подобрать ко мне ключик»,  я упорно не поддавалась. Мама не беседовала со мной, стараясь объяснить ситуацию. Она металась между нами, не зная, как это всё «разруливать».  Иногда ругала, меня - от бессилия, отчима - чтобы меньше  меня « задевал». Но он, тихим сапом, постепенно входил в мою жизнь.  Училась я  очень хорошо и была довольно усидчивой и, как говорила, бабушка, настырной.  Все предметы, кроме физики и геометрии, давались мне слёту. Эти два предмета мне приходилось одолевать усидчивостью. Отец это понял и предложил помощь. Он был технически грамотным специалистом, несколько лет преподавал в ВУЗе техническую механику и сопромат.  Те, кто учился в технических  ВУЗах  знает,  что это одни из самых сложных дисциплин. Я отказалась – сама справлюсь и… справлялась,  с трудом и гордостью. Назло!  Но завеса недопонимания чего – то главного была. После того, как я снисходительно – «ну ладно, помоги»  – приняла его помощь, завеса благополучно упала. И эти предметы почти «щёлкала». Спустя много лет, обучаясь в Ташкентском текстильном институте, я много раз добрым словом вспоминала, кто заложил мне  ту базу знаний, с которой  я благополучно, и с отличием, получила высшее образование. 

Отец был наполовину  немцем: мама – кубанская казачка, отец – чистокровный немец, слабо владеющий русским языком (с сильным  акцентом он говорил всегда) и не помнящий, как он попал в послереволюционную Россию. Первые его воспоминания о себе – беспризорник в Одессе. Теплотрассы, набеги на привоз и т. д. - всё, как в  фильме "Республика ШКИД" и "Путёвка в жизнь". Но он не встал на дурную дорожку и жизнь прожил достойно. Дед  Даниэл, светлая ему память, отсидел в лагерях за своё происхождение около 10 лет, но не озлобился. Он умел ладить с людьми, не пил, не курил и был человеком очень справедливым. С мамой  ладил и меня принял. Он, прихрамывающий на одну ногу (остеомиелит в лагерях), лихо пританцовывал под эмигрантские песни, любил  жареную "кугочку", шоколадные конфеты  и хороший коньяк с лимончиком, не более 50 грамм. Никогда не был ленивым, работал  почти до последних дней, а прожил он почти до 90 лет. Воспоминания о нём только светлые!

 Папой я стала называть  отчима годам к 14 - 15.   При каких обстоятельствах  это прозошло – не помню. Он сделал вид, что я всегда его так и называла.  В первый же год брака он предложил маме  официально меня удочерить и взять его фамилию. Тогда я сказала: « Ещё чего!». Я любила свою фамилию, она связывала меня с бабушкой и дедушкой, которых  я  любила, как говорят, без памяти! Спустя несколько лет, в канун моего 16 – летия, как раз перед получением паспорта, я сама завела разговор на эту тему с мамой. К тому времени  я поняла, что в благодарность за хорошие  отношения, за постоянное желание помогать и быть  для меня отцом, я не то, чтобы должна, я хочу принять его фамилию. На тот момент были некоторые нюансы в семье,  из - за которых  я  не могла взять его фамилию. Но он сказал мне: «Лариса, ты для меня не как дочь, ты – моя дочь! Я рад, что дожил до того времени, когда ты смогла понять и оценить всё, что я для тебя делал. Я благодарен  хотя бы за желание носить мою фамилию. Чуть позже это обязательно случится». Это так и не случилось. Когда появилась такая возможность,  не было смысла менять фамилию – я  была на выданье.

Когда мы готовились к свадьбе, он хотел сделать её лучшей, исходя из материальных возможностей. А возможности были неплохие. Но я была разумной не по годам и не захотела лишних трат – всё, как у всех! Сама купила платье в магазине,  кое – где подправила  и была ему рада. Хотя отец предлагал мне платье в несколько раз дороже. Зачем? Как говорила мама, первые годы воспитания с бабушкой принесли свои «плоды» - « ты, как баба Паша!» Ну и ладно, пусть будет так!  Сравнение с бабушкой не было для меня обидным.  Её я помнила, шумную и говорливую, но такую любимую! Кафе, в котором отмечали свадьбу, было первым коммерческим кафе в Ташкенте, в парке «Победы»,  на островке у озера. Сейчас там Аквапарк. Не знаю, почему ему так важно было сделать такую свадьбу? Я от этого даже комплексовала и не хотела, но он говорил:  « Хочу, чтобы у моей дочери свадьба была по высшему разряду!» Нас снимала камера – тогда это было в новинку и стоило очень дорого. Сейчас, просматривая кадры, я сравниваю с современными свадьбами -   нам до них, как до Луны! Есть боль и моя  вина, которая мучает меня до сих пор и с ней я, наверное, уйду. Когда  к свадьбе было всё готово и, до неё осталась неделя, отец заболел – прозаический аппендицит! Посоветовавшись с ним, решили свадьбу не откладывать. Когда мы гуляли на свадьбе, он лежал в больнице после операции. До регистрации  в ЗАГСе, мы «свадебным кортежем» приехали в больницу получить «благословение». Почему никто не отсоветовал?  Ни мама, ни он сам, ни мы с мужем не подумали о том, что нужно было отложить свадьбу??? Я думаю, что в глубине души он был бы рад, если бы свадьбу отложили до его выздоровления. Её можно было отложить – меня не «поджимал» срок, как иногда бывает у молодых, я не была беременна и замуж выходила чистой и невинной. Но… случилось, как случилось.  Сначала  и я не доходила до этой мысли - мама, спустя некоторое время, сказала мне об этом. Эту вину я чувствую и, спустя многие годы (в этом году нашей семье 25 лет), краска стыда заливает мне лицо!  У меня и потом не хватило сил повиниться! Но… он, наверное, в глубине души обижаясь на меня,  продолжал жить в дружбе и ладу со мной. Помню, как  после свадьбы он « доставал» мне набор кастрюль – оранжевый в белый горох. Радости моей не было предела. Он часто помогал что – то «доставать» для молодой семьи.  « Лариска, не стесняйся, говори, что надо – помогу». Он знал, что лишний раз мне  было неловко просить – я всегда боялась, и теперь тоже, быть у кого – то в долгу, зависеть от чьих – то решений и возможностей.  Частенько  « засылал» маму, узнать, что нам надо.  Он хорошо относился к моему мужу и помогал ему и советами, всегда толковыми, и реальными делами.  Слава Богу,  нас не коснулись конфликты – «тёща – зять» и «сноха – свекровь».

Когда родился Лёша,  старший сын, он так радовался внуку.  Тому, что назвали Алексеем, как и его  имя при крещении ( он был крещён по православному обычаю), в обычной жизни  - Альберт. Первые  3-4 года они с мамой его, Лёшу, полностью одевали - он имел   «блат» где угодно, а без этого «волшебного слова» в 80-е годы что – то  красивое и качественное купить было практически невозможно. Покупали книги, детские энциклопедии,  игрушки для развития – всё это тоже было в большом дефиците. Говорят же, что с рождением внуков, многие   ощущают новые эмоции и  любят внуков с большей силой, чем детей. Думаю, что не  большей любовью. Это другая любовь, другого уровня. Мы любим сначала мам и пап, потом любимых девушек или парней, далее наступает совершенно умопомрачительная любовь к детям и… последняя любовь – к внукам!  За всю нашу жизнь мы бываем и детьми, и  жёнами или мужьями, и бабушками и дедушками. Прописная истина, о которой мы не всегда задумываемся. Находясь в этом «статусе» (дедушка) я видела блеск в его глазах, желание заботиться  и делать подарки. Вообще, когда бы он ни дарил подарки, хоть кому, в его глазах был огонёк и улыбка. Я помню, как однажды он сказал, что дарить подарки любит больше, чем их получать! В этот  момент он сам получал удовольствие! Это так и было!


  В 90-е годы, когда  начался развал СССР, нелегко пришлось и ему. Он стал задумчив, закрывался в своей комнате и что – то делал. Что – мы не знали! Спустя некоторое время, узнали, что он делал  машинку для консервирования с новым, для того времени, механизмом обжима банки, медицинские приборы  (по заказу Московской городской  б-цы № 62). Он там лечился не один раз и завязал знакомства, предложил свои услуги по изобретениям и рационализации (он имел много патентов).  Все чертежи, опытные образцы делал сам, отвозил в Москву на утверждение в патентное бюро, а потом запускал в серийное производство на одном из Ташкентских предприятий. То там, то здесь он пытался своими мозгами заработать деньги, чтобы семья не нуждалась. С каждым годом это давалось сложнее. Он практически перестал играть на аккордеоне. Играл он на нём очень хорошо - в своё время  закончил музыкальную школу. Очень любил джаз, часто на слух играл красивые мелодии и классно импровизировал. Я  любила в его исполнении мелодии из оркестра Гленна Миллера «Серенада солнечной долины», «Опавшие листья», «Маленький Цветок», «Караван».  Когда он играл, обязательно пританцовывал, подпевал и, глаза его улыбались от удовольствия! Это, и правда, приносило ему наслаждение! Любовь к музыке, джазу и саксофону «пошла» от него, хотя, справедливости ради , скажу, что мой родной отец был артистом, пел в консерватории, давал концерты. Как говорили мои тётушки , голос был от Бога. Главные ассоциации с ним у меня связаны с песней "Черемшина". Как говорят, пел он её божественно!

 Наступил 1993 год. 6 мая у мамы был день рождения, а в ночь с воскресенья на понедельник, 17 мая 1993 года, мамы не стало. Она ушла, в возрасте 53 лет, после очередного приступа бронхиальной астмы – острая недостаточность кровообращения.  В нашей семье отец был главным добытчиком, главным мыслителем. Они, конечно, советовались, но отец  чаще  сам принимал решения.  Мама, в этом смысле, жила «как за каменной стеной». Но в тот день стена рухнула. Говорят же, что самая умная голова  свернётся набок, если сломать шею.  О них нельзя было сказать – куда шея повернётся, туда и голова. Он был человеком решительным, настойчивым и  не давал собой «крутить». Но… что «греха таить», семья как  очаг, держалась на маме. Она была хорошей и чистоплотной хозяйкой, старалась мириться с жестковатым характером отца и часто угождала ему вопреки своим  желаниям и взглядам. На стойке для его вещей всегда висели несколько отутюженных сорочек, а на перекладине – несколько  брюк, чтобы отец в любой момент мог переодеться. Обувь  начищена. Отец всегда был, как говорят, «с иголочки». Долгое время, уже после преподавания в ВУЗе, он работал главным технологом на предприятии и старался «соответствовать». Маму он любил, старался баловать подарками. Она всегда радовалась им – хоть к 40 годам она могла позволить себе быть ухоженной, хорошо и модно одетой.  Ни детство, ни юность, ни первое замужество не баловало её. А отцу хотелось, чтобы мама была красивой и нарядной. Он любовался ею! С ним они ездили отдыхать по тур. путёвкам.  Не знаю, можно ли было назвать их счастливой парой, но… прожили они вместе около 20 лет. Нам не суждено знать, что творится за порогом той или иной семьи. Внешне семья была благополучной, но, думаю, что не без проблем, как и любая другая!

Через некоторое время (чуть больше года), отец устроил свою личную жизнь. Где – то в глубине души была обида, но… жизнь продолжалась, а он совершенно не был приспособлен к домашним делам – ни приготовить, ни постирать, ни погладить, ни вымыть пол и вытереть пыль.  Первое время я  с семьёй переехала в родительский дом, чтобы помочь отцу и брату, но… не выдержала  « видений» мамы. Наверное, в такие времена мужчины и могут понять, что женский труд в семье, не всегда видный на первый взгляд, и не считающийся мужчинами чем – то важным, оказывается таким трудным и …без него никак! И, оказывается, выстирать воротнички на сорочках (выстирать, а не застирать) не так уж и просто. Выгладить сорочку так, чтобы на плечах  и середине рукавов не было стрелок,  на воротничке не было сборок и, он, воротничок, стоял, а не разваливался - тоже  непросто! Выгладить брюки, не с раздваивающейся стрелкой и без ласс – это вообще невозможно!... Всё возможно, когда есть любящая и внимательная жена и, когда она жива и здорова и когда всё воспринимается, как должное.

Отец и сам был нездоров с 40 лет. Доброкачественная папиллома в горле, оперированная в Москве, через несколько лет отозвалась злокачественной и  в нескольких органах. Операций было несколько, «химий» и облучений.  Все эти времена  делила с ним его новая  жена. Отношения с  ней у меня складывались нормальные, хотя близкие родственники меня осуждали за это. Но я не считала это предательством по отношению к памяти мамы. Я, конечно, любила её и не собиралась искать замену. В первые годы я замкнулась и старалась меньше общаться и жила постоянными мыслями о ней, воспоминаниями  каких – то ситуаций, часто ездила на её могилку. Усилиями отца она была похоронена  в городе, на старом кладбище за братскими могилами военных времён. Полчаса езды и, я в гостях у мамы. Час слёз, разговоров с ней  вслух  и… на время душа отпускала.  Живя в спокойных и ровных отношениях с  женой отца, я пыталась помочь ему  жить дальше. Женщина она была спокойная, добрая,  умелая хозяйка, хорошая мастерица  - шила, вязала ( на этом мы с ней неплохо сошлись, так как и я владела этими рукоделиями).  Она хорошо относилась к нам – моей семье и брату. Как - то она сказала, что отец очень уважал меня. И сказал обо мне: «Лариска – ЧЕЛОВЕК!»  Лучших слов для признания и не услышишь!

  В 2001 году я с моей семьёй переехала в Россию, на мамину малую родину, в Рубцовск. Отец оставался со своей женой и братом в Ташкенте. Через несколько лет он уходил из жизни мучительно и долго, рядом  с братом и своей престарелой мамой. Тремя годами раньше он похоронил и свою  жену. Надо отдать должное брату - он ухаживал за ним  до последних дней. Я была далеко и переживала нелёгкие времена, если не сказать, что самые тяжёлые годы своей жизни, когда жизнь казалась мне беспросветной  и безнадежной, когда звук открывающегося пустого холодильника (дети были полуголодными) готов был разорвать моё сердце. Я чувствовала стыд перед детьми, я жалела, что сорвала семью, но… обратной дороги не было – нужно было потихоньку, шаг за шагом, день за днём,  выкарабкиваться и обосновываться на новом месте.  От нашего с мужем  терпения и усилий, зависела жизнь и перспективы наших детей!  Слава Богу, эти времена позади и, надеюсь, это не случится вновь.

 Часто  жизнь сводит нас с людьми, цену которым  мы  сразу и не поймём. Только годы и жизненный опыт  ставят всё на свои места. Я помню, что человек « родной мне духом, но не кровью», смог стать для меня отцом, помощником и другом. Эти воспоминания я решила писать для себя, чтобы восстановить в памяти прожитые годы. Для моих сыновей, чтобы когда – нибудь они почитали их. Что – то они слышали от меня, что – то - нет и, эти строки будут для них семейным архивом.

 Отцу -  Светлая  память в моём сердце и  Царствие Небесное!