Телемост Иерусалим-Блумингтон - часть1

                1.               
Израильский ученый, профессор онтологии - Натан   Кипутман, занимающийся вопросами популяризации  каббалистического учения, вышедшего   после тысяча девятьсот девяносто пятого года из  подполья и решительным образом начавшего поиск своих сторонников независимо от их  вероисповедания и места проживания, внимательно слушал утренний доклад своего помощника. Он уже понял, что в ближайшие дни ему предстояло уплотнить и без того плотный график своих встреч, с тем чтобы провести еще одну: телемост – «Иерусалим -  Блумингтон».

 Телемост планировалось провести еще в начале  июля, но      польский ученый,  физик –теоретик  Никодем Ковальчик, получивший  пять лет назад американское гражданство и  поэтому проводивший  все свои     научные изыскания последних лет  в Штатах, на базе   Индианского Университета,  вот уже трижды откладывал проведение запланированного мероприятия, постоянно  ссылаясь на, как казалось профессору,   абсолютно мелкие, ничего не значащие причины, называя их  непредвиденными обстоятельствами. И вот, наконец, неожиданно для  каббалиста,   представители польского ученого сами вышли на  его помощника  и, вежливо извинившись за неоднократный перенос  даты телемоста,  дали  добро на   его проведение в любое  удобное для Кипутмана время.

- Давайте – ка   всё бросьте, Михаэль,  и  немедленно организовывайте мне эту встречу:  завтра, во   второй  половине дня, где-нибудь в  районе пяти, - всё сразу поняв,  поднялся со своего кресла Кипутман.
– Прямо сейчас,   голубчик, прямо сейчас, я же сказал -  всё бросьте, - оборвал он на полуслове своего помощника, пытавшегося что то еще  донести до шефа.
– Всё остальное потом, потом, а то у них опять какой-нибудь   форс-мажор случится.

    Помощник кивнул и тут же убежал выполнять поручение.  Честно говоря,  Кипутман  полагал, что и в этот раз Ковальчик  перенесёт встречу  на пару - тройку дней, хотя бы ради приличия,  но вернувшийся через десять минут Михаэль (профессор даже не успел докурить свою первую сигарету) сообщил, что противоположная сторона,  в принципе,   не против проведения телемоста завтра, но есть одно  "но".

- Ковальчик  сейчас находится в гостях у своего друга, румынского профессора биологии господина Пляйшнура,   и тот тоже  хотел бы принять участие в предстоящем телемосте, - доложил запыхавшийся ученик.

Кипутман  пожал плечами: - Мы тоже не против.
- Ок’, профессор, тогда, я побежал готовиться… да вот только ещё вопрос: надпись  второго плана какую  делать?    – Михаэль вопросительно посмотрел на Кипутмана. - Иерусалим - Бухарест?
- Почему Бухарест?

- Ну, они же сказали, гостит у своего румынского  друга профессора биологии, - привел  помощник профессору, как ему казалось,  неоспоримый факт.
- А что в Румынии мало городов, кроме Бухареста? Ещё и не факт, кстати,  что, если он румын, то живет обязательно  в Румынии. Наш Ковальчик  тоже поляк, а телемост у нас как называется?  - хитровато прищурился Кипутман.
- Иерусалим - Блумингтон.
- Так-то, голубчик, поэтому, оставляйте  всё, как есть.



                ***
Никодем Ковальчик,   сидя на  летней террасе   дома своего давнего приятеля, профессора биологии Иммануила Пляйшнура, расположенного  в верхней части Буды,  что то быстро записывал в  изрядно потрепанный блокнот. Большие настенные часы, выполненные в форма ярко-оранжевого подсолнуха,   висевшие над головой ученого,  показывали пять минут шестого.
 
Дверь на террасу приоткрылась и испуганная домработница Эмма, наконец - то,  найдя ученого,  так всплеснула руками, что  с ближайшего огромного каштана, накрывшего тенью своей кроны  не меньше трети  веранды,  с диким карканьем испуганно шарахнулась  пара  ворон, до этого мирно дремавших среди листвы  могучего дерева. Женщина   быстро подбежала  к Ковальчику и схватив его на рукав рубахи, громко запричитала: - Господин Ковальчик, ну что же вы в самом деле?

Профессор срочно  просит Вас  вернуться в дом, там уже    с нами  на связь вышли.
Ковальчик застыл  с немым вопросом на лице: -  Простите,  не понял?
- Ну, встреча же  у вас - опять всплеснула руками Эмма. -  Все там,  а вы здесь на солнышке греетесь, - с укоризной посмотрела она на Ковальчика.
-  Ах, да-да, - теперь уже всплеснул руками   Ковальчик.  -  На горизонте показались Чебоксары.
- Какие к черту Чебоксары, -  не выдержала домработница. – Израиль на связи, идемте уже, мне велено Вас немедленно доставить.
- Иду - иду, дорогая Эмма, не сердитесь -  понимая, что из-за своей рассеянности он срывает важное мероприятие, заспешил в дом Ковальчик.
–  И как это я забыл про телемост? – огорченно подумал он. 
– Кстати, а Вы, случайно,  не знаете где находятся Чебоксары? – спросил он служанку, вежливо пропуская ее вперед.

– Не знаю…,  где –нибудь в Бразилии,  или в Мексике.
- Ну,  что Вы, голубушка, - это в России на Волге.  Вот только я не могу припомнить где именно, ниже Симбирска,  или выше?
- Дались Вам эти Чебоксары, - проталкивая вперед себя Ковальчика, что б случайно опять не исчез, засмеялась Эмма. – Давайте уже проходите.
- Даму вперед, - попытался сопротивляться профессор, да бы соблюсти этикет, но в очередной раз поняв, что в этом мире всем правят женщины,  послушно прошагал под ее конвоем в дом.


                ***
- Никодем,   куда  вы пропали? -  накинулся на него Пляйшнур, как только польский ученый  появился в кабинете биолога.  - Ждем вас ждем. Вот познакомьтесь, пожалуйста   - это мой давний приятель  из Москвы,  доктор   Бердяев Николай Александрович. Он тоже изъявил желание поучаствовать с нами в телемосте.  Представляете,   Николай Александрович  еще два часа назад был  в  Праге. Там у них проходит симпозиум по вопросу…, - он глянул на Бердяева,  ожидая от него подсказки.

- Психоанализа, - махнул рукой Бердяев, мол, и заморачиваться не стоит... проходит и проходит.
- Так вот, - продолжил биолог, - доктор, узнав, что мы проводим встречу с профессором Кипутманом, все бросил и сразу к нам. И, представляете, успел, -  дружески похлопал он по плечу   московского гостя. – Даже Вас обогнал.

Ковальчик поприветствовал Бердяева и  с уважением посмотрел на огромный,  во всю стену, книжный шкаф Пляйшнура, уставленный  редкими книгами.
 - Прекрасный  второй план для телемоста, - подумал он, - практически, и добавлять ничего не надо. Однако,  скорее по привычке, чем по необходимости,  вытащил одну из книг и поставил ее во фронт. – Начнём, коллеги?


                ***
- Добрый день, господин Кипутман, -  первым поприветствовал каббалиста Ковальчик. - Извините за некоторое опоздание с выходом в эфир. Представляете, весь день только и думал,  как бы не опоздать к началу,  и все-равно опоздал.

Кипутман  рассмеялся: - Добрый день, уважаемый Никодем, ничего страшного,  я прекрасно понимаю, что некоторая отстраненность от реальностей нашего мира свойственна всем великим ученым, иначе бы они не были великими.
- Ну, что Вы, право, какой же я великий, так... начинающий физик-теоретик.

- Разрешите мне  представить Вам моих коллег: профессора биологии - Иммануила  Пляйшнура  и нашего московского гостя - доктора  Бердяева Николая Александровича.  Вы не против если они тоже  примут участие в нашей встрече?
- Ну, что Вы,  сочту за честь, - чуть наклонил голову Кипутман в учтивом поклоне  и улыбнулся. Про себя подумал:  - Так, уже трое.

- На первый вгляд осень симпатисьный дядька, -    отметил   Бердяев и сразу  попытался  нарисовать  себе  психологический портрет каббалиста.
- Ну,  коль,  мы все  в сборе, то  я начну, господа. Как Вы, знаете,  я занимаюсь  наукой - Каббала. Каббала в переводе с иврита буквально означает «получение», то есть, обретение особого знания о причинах всего происходящего в мире.

Позвольте мне  кратко  изложить суть  учения. Каббала берет свое начало со времён  Авраама и  Древнего  Вавилона. Она содержит в себе учение о начале  творения.  Творение - это есть желание получать. Оно создано  высшей силой – Творцом. Каббала предлагает нам пройти весь путь  для сближения с ним. Всего от  Творца до самого низкого уровня, который и породил большой взрыв  и наш мир с его материей  насчитывается сто двадцать пять  ступеней подъема.   5 Миров помноженные на 5 Парцуфим и на 5 Сфирот,  итого - 125.

Каббала  объясняет нам   путь,   по которому мы должны подниматься. Она рассказывает как все взаимосвязано друг с другом,  как  происходит воздействие  на скрытые от нас миры, и  каким образом человек может  улучшиться и ощущать себя в  гармонии с высшим миром.  В конце – концов, человек   придет к состоянию, в котором он будет подобен  Творцу,  той высшей силе,  которая его породила.
 
Прийти к Творцу можно лишь    путем возвышения  человека над своим желанием, потому что наше желание является эгоистическим  и мы его должны исправить с помощью доброй силы,   привлекаемой нами  из  мира, находящегося за пределами ощущаемой  материи.

Таким образом, мы начинаем управлять  с помощью двух сил:  силы  зла, которая  все время пробуждается в нас,  и силы  добра, получаемой нами  свыше. И тогда  мы будем продвигаться в направлении той высшей силы, которая  представляет все  сто двадцать пять  ступеней,  каждая из которых говорит нам о том, что  мы все больше и больше  объединяемся между собой. В конце–концов, полностью  уничтожив  наше эго, мы все объединимся воедино. В настоящий момент   наше эго,   местами,  уже достигло своего максимального уровня, прекратив тем самым способствовать дальнейшему развитию мира.

Мы четко ощущаем сейчас это по охватившему нас кризису.  Дальше нам некуда развиваться. Мы вошли в замкнутый круг. Мы находимся в замкнутом эго и  каббала говорит нам, что находиться в одном месте,  постоянно ненавидя друг - друга,  долгое время невозможно. У нас  имеется только одна возможность   подняться  над нашим желанием, нашим эгоизмом - это  проповедовать  добро и любовь,  используя силу света. В противном случае  человечество ждет сползание в неминуемый кризис с последующими всё возрастающими страданиями.


                ***
- Спасибо, профессор, за   разъяснение, - неожиданно прервал Кипутмана Ковальчик. - Теперь  я могу согласится, с тем, что каббала – это  действительно  наука. Он повернул голову в сторону своих коллег, те активно закивали  в подтверждение его слов.
-  Мосно переходить  к прениям, - вставил фразу Бердяев, не отрывая взгляда от своего  блокнотика в котором он рисовал какие то знаки, очень напоминающие   мордочки зверей.

- Да, но я только начал, господа..., - растерянно произнес Кипутман. 
- Это только делает Вам  честь,  профессор.  Умение кратко излагать  – дорогого стоит. Как говорят русские:  краткость – брат гениальности. Благодаря Вам,  нам не придётся, подобно Ньютону, изучать древнееврейский язык, чтобы успеть прочитать в подлинниках всю каббалистическую литературу.

- Сестра таланта, - не выдержал такого искажения истины  Бердяев.
- Что, простите? – не понял его поляк.
- Древние русиси  говорили: краткость- сестра таланта.
- Что ещё за  русиси? – напрягся Ковальчик.
- Русичи, Никодем, он говорит ру-си-чи –  пришел   на помощь психиатру  Пляйшнур.

- Ах, русичи, - стрельну’л в доктора  глазами поляк. – Ну, давайте  тогда еще скажем,  что они это говорили вместе с кривичами и вятичами, потом вы вспомните,  что забыли ещё про радимичей и дреговичей. Нельзя сказать - русские? Вам же,  между прочим, было бы легче.  Вы, голубчик, делайте, пожалуйста, поправку на то,  что здесь всё - таки ученые собрались,  а не логопеды. Извините, меня, конечно,  но сами понимаете,  мы работаем в цейтноте, у нас на всё - про всё  осталось сорок минут  эфирного  времени.

- Ис  сего захотел, - обиделся  Бердяев на физика. - Добавили бы для полной ясности... Вам тут только  добавь, за вами не сарсавеет. Сам где то просарахался селых десять минут, а мне теперь нотасии ситает,  времени, видис ли,  ему не хватает. Но вслух сказал,   сильно покраснев при этом: - Исвините, господин Ковальсик, небольсые деффексики реси, как Вы понимаете.

- Да,  понимаю уже, - примирительно кивнул головой Ковальчик и мгновенно перенесся на противоположную сторону экрана.
-  Если  вас не затруднит, Натан,    назовите нам,   пожалуйста,  цель  учения  и основные   источники, а то знаете ли столько беллетристики сейчас по вашей науке, что хочется снова на круг выскочить…то есть,  я хотел сказать:  голова кругом идёт.

-   Собственно, и  у меня  только один вопрос по моему профилю, -  включился в разговор биолог, - так что, господа,  думаю  уложимся.
- Да – да,   – опять влезая в разговор и тем самым нарушая уже, казалось бы, четко выстроенный алгоритм  беседы,   активно закивал головой Бердяев.  - Я  снаете ли,  друсья,  прилетел сюда   в  Буду на вас телемост  вообсе только ис-са одного вопросика, но..., - он вернул на место сползшие на кончик носа очки, -   архи васного, снаете ли,  для меня,   и  моих  усеников.
 
- Вот это носик, -  глянув на скрывавшийся до этого под очками нос доктора,  подумал  Ковальчик, - Прям, половой гигант наш Парацельс.
-  И  много у Вас учеников?  - вежливо поинтересовались  с противоположной стороны. Голос которым был задан вопрос был явно не профессора онтологии. Это несколько насторожило Бердяева.

- Извините, оговороська. Ну какие се у меня усеники,   я хотел сказать пасыэнтов, - покраснел вновь  Бердяев. – Это у Вас последователи усения по всему миру, а мы знаете ли так…  просто,  практикуем по своей спесыальности в небольсом  коллективсике.
  – А оговорочка то, похоже,  по Фрейду, - по-прежнему не переставая улыбаться,  подумал  Кипутман. - Уж слишком  он зардел сразу. 
- И всё-таки?

- До двадсати пасыентов сяс у меня… да с до до двадсати. Присём  один был осень интересный, вы, знаете я даже некоторые его высказывания позволил себе использовать в последней своей работе, э-э-э:  «Двасать первый век – связующее звено  науки, духовности и религии»
- Почему был? – оживился Кипутман. – Он что - умер?
- Ну, сто Вы, профессор, такое говорите, - доктор скорострелом перекрестился. – У меня, слава те господи, есё никто не умирал...  ис пасыентов.
- Так что же? – уже не выдержал такой тягомотины и Пляйшнур. – Выздоровел?
- Не то сто бы совсем…,  - Бердяев замялся.
- Да,  говорите уже, доктор, что вы тяните кота за хвост! -  взорвался Ковальчик.
- Сбесал.
- Сбежал?! – округлил глаза Пляйшнур.
- Как сбежал? – не понял  Ковальчик. - От Вас и сбежал ?  У Вас же там даже на окнах  решётки?

В  воздухе повисла мертвецкая тишина. Кипутман,  взяв стакан с водой и  сделав  несколько глотков, с интересом стал наблюдать  за реакцией учёных.  Первым пришел в себя Ковальчик: – Так, господа, прошу  не забывать  у нас осталось менее получаса.

- Доктор, - он повернулся к  Бердяеву, - я Вас попрошу, до своего вопроса, будьте так любезны, сохраняйте молчание. Поймите, это в наших общих интересах. Он положил руку на запястье Бердяева: – Обещаете?
- Обещаю, - сглотнув, кивнул Бердяев и сделал удивленные глаза. Ковальчик и Пляйшнур  переглянулись.

- О, да у него не все так запущено, - одними глазами усмехнулся  Кипутман. 
- Итак, уважаемый Натан, я повторяю свой вопрос...
- Не надо повторять, Никодем, я его прекрасно помню и готов ответить.  Цель  каббалистического учения  -   создания экрана или, по-другому,   шестого органа чувств в каждом из нас.
- Слиском коротко... как видно,  краткость не всегда - сестра таланта, -  опять не выдержал   Бердяев.

Ковальчик недовольно глянул на него, но говорить в этот раз ничего не стал.
- Действительно, коллега, - это уж совсем  коротко. Мы, конечно, здесь все ученые, но вы, всё-таки,  делайте скидку на нашу узкопрофильность, - засмеялся Пляйшнур.

Кипутман понимающе  кивнул и продолжил: - Сегодня мы ощущаем лишь то, что доступно нашим пяти органам чувств. С их помощью мы способны постичь только нашу вселенную,  наш мир. Однако у нас есть возможность проникнуть более глубоко,  внутрь природы, и ощутить уже высший мир.       Мы воспринимаем наш мир через пять органов чувств - это, как известно, зрение, слух, осязание, вкус, обоняние, но существует еще дополнительный шестой орган чувств, который называется - экран.
 
Человек, обладающий большой любовью,  постоянным  стремлением к совершенству и постижению смысла земного существования  начинает проникать  сквозь оболочку нашего мира и  ощущать его скрытые, тонкие структуры. Таким образом, он развивает  в себе этот шестой орган чувств.  С его помощью можно проникнуть сквозь наш мир и увидеть глубинные, внутренние слои.  Каббала раскрывает нам методику   создания  экрана -  шестого органа чувств в каждом из нас.

Если  кратко о самой методике,   то могу сказать, что она заключается в объединение всего Человечества путем перехода его с  эгоистического пути развития на естественный альтруистический путь, присущий как всему живому,  так и самой  Природе.

Начать переход к методике альтруистического развития  должны евреи.  Позволю здесь  напомнить, господа, что  евреи – это   не нация,  и не народ…   Слово еврей (эвер)  переводится как переход. Переход из одного состояния в другое...

 
                ***
- Спасибо, профессор, мы поняли в чем  цель Каббалы, - опять перебил каббалиста Ковальчик поглядывая на часы. – Извините, что я вас перебиваю, но так уж получилось, что хронометраж времени нашего телемоста возложен сегодня на меня,  и у нас еще, как минимум, к вам  три вопроса, по одному от каждого, так что, будьте любезны, кратенько о первоисточниках и перейдем к вопросам.  Коллеги Ковальчика согласно  закивали.

Кипутман опять потянулся к стакану с водой и, сделав пару глотков, хотел было закурить сигарету. У него была давняя традиция: во второй половине своих встреч он всегда разрешал себе выкурить   одну сигарету.    Он  называл это - «Правилом Кипутмана». И это была даже  не тяга к сигаретам,  а,  скорее,  укоренившаяся в течение долгих лет привычка. Откуда она появилась у  Натана,  он уже не помнил.   Каббалист  вложил сигарету в рот и хотел прикурить, как вдруг  не громко, но абсолютно внятно услышал:-  Не надо меня убивать, профессор.

Кипутман замер. Потом поднял голову и пристально посмотрел в монитор.
С противоположной стороны на него так же пристально смотрел психиатр.
- Это  шутка была такая? – улыбнулся  Натан  доктору.
- Ага, сутка такая, -  рассмеялся Бердяев. – Снаете ли, этот псих, ну тот сто убесал у меня,   тосе, кстати,  еврей был, так вот он этой  самой суткой отусил меня курить напрось.

Бердяев еще что то хотел добавить, но поймав на себе свирепый взгляд  Ковальчика, поднял обе руки вверх и  скороговоркой пропел: - Всё,  молсю, молсю... я - немая рыба.
- Нем, как рыба, – поправил его Пляйшнур, который, как видно, один  без труда понимал доктора, к тому же,  смерть как не любил всякие не точности.
- А есть разница? -  спросил  Ковальчик, глянув на биолога.
- Есь, - первым ответил  Бердяев. – Расниса есь, мой прокольсик, просу просения.
-  Да,  Вы курите, курите профессор, - обратился Николай Александрович уже  к  Кипутману, видя что тот сидит в  нерешительности.

Каббалист,  поразмыслив секунду,  отложил  сигарету: -  Вы знаете,  пожалуй, я прислушаюсь к совету вашего ученика...
- Пасыэнта, - поправил его Бердяев.
- Ну да, извините, пациента...  Так вот, господа, если вы позволите я продолжу. На самом деле Каббала имеет  немного письменных источников, которые мы  рекомендуем для изучения. Это,  прежде всего,  книга    Авраама -  «Сефер Ецира» (Книга Создания).  Затем   -  «Тора».Но тут необходима маленькая оговорка.  Моисей вынужден был писать   Тору  в виде  аллегорий,  используя примеры нашего мира,  на, так называемом, языке ветвей,  с учётом уровня  развития человечества на тот период времени.  И посему,  во втором веке нашей эры появляется книга  «Зоар», которая является, своего рода расшифровкой Торы.  Её написал величайший  мудрец рабби Шимон бар Йохай. Следующая  - это  книга великого каббалиста 16 века Ари - «Древо Жизни». В  первой  половине двадцатого века  появляются уже комментарии на книгу «Зоар» -  книга «Сулам» (лестница),  написанная    Бааль Суламом, и  его же «Учение Десяти Сфирот».
 

                ***
- Извините, профессор,  а какая книга считается первой? - опять перебил Кипутмана поляк, нервно поглядывая на часы.
- "Разиэль Малах".
- "Тайный  монах" то есть?

Кипутман утвердительно кивнул: - Только не монах...,  ангел.
- Простите,  оговорился, - Ковальчик на секунду опустил взгляд в стол. -  А знаете что,  коллега,   давайте ка мы  с Вами хряпнем, так сказать, на брудершафт, в честь  нашего знакомства?!

На противоположной стороне экрана сначала послышалось  какое то несуразное  бормотание,   потом чуть слышный  звон бокалов.
- Значит, были готовы  к такому повороту событий, - догадался  Ковальчик. -  Есть у нас что-то выпить, Иммануил? – глянул он на  хозяина.
- Бар в Вашем распоряжении, Никодем, - пожал плечами Пляйшнур. – Ключик в верхнем ящике стола с Вашей стороны.

Кипутман, тем временем, уже держал  в руках пузатый бокал на четверть наполненный золотистой жидкостью, терпеливо дожидаясь когда  к нему присоединятся учёные.
Бердяеву, который  вот уже год как не нюхал, даже, пробки, хотя до этого был  страстным поклонником этого благородного напитка,  вдруг показалось, что в воздухе   повис благоухающий аромат  цветов, фруктов, имбиря, корицы и кубинских сигар, одновременно.

- Remy Martin Cognac Black Pearl Louis XIII, - безошибочно,   не столько по цвету коньяка,  сколько  по явно ощущаемому им запаху определил название напитка Бердяев, и с завистью искоса поглядел  на Кипутмана,  нетерпеливо ёрзавшего в кресле по ту сторону монитора.
- Реми Мартин? –    кивая на  бокал,   и не в состояние скрыть свое восхищение спросил он.

- Генрих четвертый -  улыбнулся  Кипутман. - Приготовлен прямыми потомками короля. Рецепт датируется тысяча семьсот семьдесят шестым  годом.
- Да, где этот Ваш, ключ? – чертыхнулся Ковальчик так,   что Бердяев от  неожиданности чуть не слетел со стула, и, мгновенно  позабыв про коньяк, стал опять что-то выводить в своем блокнотике.
- Будьте любезны,  Иммануил, помогите мне, пожалуйста, а то я так у Вас тут  до седьмого потопа искать буду.

- Что там у нас, кстати,  в баре? Мы не ударим в грязь лицом перед нашим израильским гостем? – тихо обратился он к Пляйшнуру, пришедшему ему на помощь.
- Ты знаешь, Никодем, -  почему то перешел с ним на «ты» Пляйшнур, - честно говоря,  я  не заглядывал туда  со дня своего рождения. Палинка точно есть.
- Какая палинка? – не понял его Ковальчик.

- Разная: яблочная, сливовая, грушёвая, абрикосовая... Ты же знаешь, коньяки и виски я на дух не переношу. Вино, по-моему,  должно быть...
- Французское?
- Наше. О, там у меня  стоит  бутылочка  токайского!   Коллекционная, пятьдесят шестого года, семь  путтоней, - гордо распрямился в спине Пляйшнур. – Специально берёг для какого - нибудь торжественного случая.
- Что такое семь путтоней?

- А,  не заморачивайтесь, - опять откатил на «вы» Пляйшнур, - Очень хорошее значит.
- Отлично, коллега,  сами понимаете,  не можем мы  совсем - то уж  нищими выглядеть. Токайское есть,  уже  не плохо. А точно коллекционное? А  то знаю я  вас - биологов... тоже,  еще те мастера приврать, - тихо, чтобы не привлекать внимание прошипел он. – День рождения,  когда, кстати?
- Двадцать девятого февраля.

Ковальчик замер.  В следующий момент он так дернул на себя ящик стола, что тот с грохотом полетел на пол. Оба учёных  кинулись к выпавшему из него ключу.   Но когда они,   потирая ушибленные места, так как под столом успели сойтись  лбами,  вылезли на поверхность,  монитор сиротливо смотрел на них зияющей пустотой.

- Кто-то  из вас, господа,   вылесая ис-под стола,  засепил  ногой провод подклюсения компьютера к сети, - угрожающе процедил   Николай Александрович.
- Это он,  это он -    одновременно  ткнули друг в друга указательными пальцами, больше похожими сейчас на   стволы дуэльных пистолетов,  Ковальчик и Пляйшнур.
- Эх, хе-хе... да ну вас, - махнул рукой Бердяев. – Похосе,  на сегодня  конэксын лост.


                ***
- В чем дело? – насупился Кипутман.
- Это не мы, Натан Иванович, - в один голос завопили сразу все ассистенты каббалиста. – На  той стороне обрыв.
- Ладно, - примирительно кивнул головой профессор. – Все свободны.
- Михаэль, - остановил он своего помощника, пытавшегося под общий шумок  выскочить из кабинета шефа. – Свяжитесь-ка завтра с утра еще раз с учёными, пока они  там не разбежались... Договоритесь на дополнительный  телемост.  Думаю,  я всё же должен  ответить на их  вопросы.
- Да, и сделайте, мне, пожалуйста, чашечку чая. Только  не такого, - от скосил глаза на бокал. – Есть там  у нас  зелёный?
- Найдем, профессор, - уважительно наклонил голову Михаэль. - Как всегда, без сахара?
- Как всегда, - вздохнув, кивнул  Кипутман и направился в Relax Room.

  #Телемост Иерусалим-Блумингтон - часть 2 http://www.proza.ru/2013/09/29/697


Рецензии
Стихов ваших пока не читал, но прозаик вы отменный

Андрей Евпланов   13.12.2018 15:47     Заявить о нарушении
Спасибо, Андрей, за столь лестный отзыв.
Добра Вам и дальнейших творческих успехов.

С уважением, ВГ

Виктор Грецкий   13.12.2018 16:21   Заявить о нарушении
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.