Что у пьяного

      
       Звонок в три часа ночи в дежурную часть не обрадовал никого, а тут еще вопль в трубку:
       - Я их убил! Я убил их всех!
       Дежурный с трудом добился адреса. Оперативная группа выехала в предновогодний мороз и снег. Неоновые огни расцвечивали падающие снежинки во все цвета радуги. Огромные ели, украшенные пластиковыми шарами, натуральным снегом и гирляндами, замерзшие фигуры дедов Морозов, Снегурочек, зверушек, создавали впечатление, что праздник уже был и закончился. Опер Семенов Вадим, сосредоточенно оглядывался по сторонам, криминалист жевал резинку, судебный медик прислонился к двери и задремал, даже всхрапнул, что вызвало смешок у водителя. Наконец, подъехали к нужному дому, набрали на домофоне номер квартиры. Звонок пищал, пищал, но никто к двери не подошел. Набрали другой номер, ответил старческий голос:
       - Кто?
       - Откройте, полиция.
       - Да, сейчас! Я не вызывала! Идите своей дорогой!
       Набрали номер следующей квартиры, Вадим твердо сказал:
       - Откройте, скорая. Квартира, откуда вызывали, не отвечает.
       Сработало! Дверь пискнула и открылась. Не дожидаясь лифта, взлетели на четвертый этаж. Вадим отметил кровавую дорожку к лифту. Дверь в нужную квартиру оказалась не заперта. Сразу в пороге наткнулись на кровавую лужу, с отпечатком чего-то квадратного.
       - Василий, - крикнул опер, - начинай плясать от двери.
       Криминалист, покачав головой, принялся раскладывать масштаб, фотографировать. Остальные ввалились в кухню. За столом, лицом к двери, сидел короткостриженный амбал с витиеватой цветной наколкой на левом плече. Он был в трусах и майке, голые окровавленные стопы выглядывали из-под стола, такие же окровавленные руки держали: одна - стакан, вторая - соленый огурец. По стенам брызги крови. Амбал поднял вверх, в приветственном жесте, стакан, буркнул: "Ваше здоровье", и выпил в два громких глотка все содержимое.
       - Ты что ли Васнецов Петр? - спросил, брезгливо поморщившись, сыщик.
       Мужчина молча кивнул, вгрызаясь в огурец.
       - Ну, ты натворил! Даже сесть некуда! Рассказывай, кого, зачем, чем? Быстро!
       Петр обтер грязной кистью рот, отчего на лице появились бурые полосы, прожевал, сглотнул и заплакал, причитая:
       - Не знаю, начальник! Не помню! Помутилось, видимо в голове! Понимаешь, теща приехала, праздник праздновать! Встретили, выпили! Теща у меня, не поверишь, начальник! Человечище! - он всхлипнул, добавил несколько новых бурых полос на лице, вытирая слезы, продолжил: - Лучше бабы не встречал! Потом детей отправили по путевке во Францию, - он наклонился вперед, поманил пальцем опера к себе, - вот скажи, ты встречал в пятнадцать - семнадцать лет Новый год во Франции? Нет! То-то же! Я тоже не встречал. А они будут! Хотя... Теперь, наверное, не будут! Теща, понимаешь! Теща купила путевки. И моему шельмецу, и второй внучке. Двоих отправили! Потом снова выпили.
       - Какой второй внучке?
       - Так две у нее дочери. Моя жена - Валентина, и еще одна. Светка. Через три квартала живет. Вот все у нас и сидели. Светка с Витькой. С мужем, мы с женой, теща. Душевно так посидели. Долго. Потом куда-то бегали. Что-то покупали. Праздник же скоро. Снова пили. А потом... - он поднял на опера несчастные преданно-собачьи глаза, сказал: - Начальник! Не помню! Совсем ничего не помню! Просыпаюсь - один. На Валькиной подушке топор кровавый, везде кровь. И никого! Понимаешь, - он пьяно всхлипнул, размазал по лицу слезы и сопли, налил стакан, поднял, спросил: - Будешь? За помин души усопших...
       - Ты того, хватит пить-то! Хватит! Поставь стакан! - вмешался судебный медик, - Сдохнешь еще! - он повернулся к оперу, - Вадим, а трупов-то нет!
       - Как?
       - Да вот так. Трупов нет. На кровати, на подушке лежит топор, небольшой такой, в крови, подушка тоже в крови.
       - Что ты сделал? Где трупы?
       - Начальник, не помню! Помню, у порога сумка. Большая! - он пьяно и по-охотничьи раскинул руки, - но куда делась, не знаю! Начальник! Мне страшно! Я их убил, да? Расчленил и вынес? Да, начальник?
       В это время в квартиру вошел следователь следственного отдела. Брезгливо морщась, спросил:
       - Почему трупы до моего приезда вывезли? Протокол не соблюдаете!
       - Так трупов нет, - ответил опер, - не знаю, что делать!
       - Нет? Это хорошо. Трупов нет, нет преступления. Зачем меня позвали?
       - Я не звал. Это, наверное, дежурный. Этот же заявил - зарубил-зарезал. Вот, тот и постарался.
       - Трупы найдете, вызовите! Я поехал.
       Следователь вышел, недовольно оглядываясь и бормоча себе под нос: "Какого подняли? Спал бы, а теперь, час, два и подъем". Вадим тоже был недоволен: сесть некуда, везде кровь, которую должен он описать, а криминалист заснять. Трупов нет. Где их искать, не ясно. Конечно, в первую очередь ближайший мусорник. Вряд ли в таком состоянии убийца потащил бы трупы дальше.
       - Расчленил и вынес? - подумал он вслух.
       Тут же откликнулся примостившийся на чистом кусочке подоконника, судебный медик:
       - Э, нет! Тут крови мало. Кабы расчленил... Ого-го сколько было бы. Нет! Скорее - согнул, как баранку, в сумку затолкал и вынес.
       Петр удивленно смотрел на медика:
       - Нет, у меня такой сумки нету! И теща, под сто килограмм! Нет! Не может быть! Подумайте, может другое объяснение есть?
       Криминалист, обмеривая потоки крови на стене, удивленно оглянулся:
       - Ты посмотри! Мы за него должны еще и признание расписать! Ты, давай, рассказывай, что с женой и тещей сделал?!
       В этот момент Васнецов Петр как-то подтянулся, приподнялся, все опьянение с него слетело. Он истово перекрестился и с воплем: "Прости! Оставь меня!", - кинулся к кухонному окну. Хорошо, медик оказался рядом. Вдвоем с оперативником они скрутили Петра. При этом каждый подумал: "Белая горячка", но, оглянувшись, увидели в дверях симпатичную рыжеволосую женщину. Она смотрела на всех удивленно-испуганным взглядом:
       - Что здесь случилось? - наконец, произнесла она.
       - Убийство, - ответил посетительнице опер.
       - Валенька, так ты жива? - обрадовался Петр.
       - Кто кого убил?
       - Вот, этот гражданин утверждает, что убил жену и тещу.
       - Интересно. Говорят же, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме, - прошептала женщина, потом громко добавила: - никого он не убивал. Напился так, что уснул за столом. Мы его с мамой в кровать оттащили, уложили. А мама привезла двух гусей. Она всегда к Новому году нам откармливает. Петька обычно их рубит. В этот раз заснул. Мы решили - сами. Я держала, мама рубила. А он вырвался. Кровь во все стороны брызжет, он скачет, крыльями машет! Пока поймали, думала, вообще все зальет. Поймали, в сумку засунули вместе с целым. И побежали к Светке. Вот.
       - А почему вдвоем побежали? Можно было бы одному кому-то?
       - Страшно, ночь ведь. Я маму оставила, а сама на такси вернулась. Там второй зять зарубит, а Светка поможет поскубать. А мне тут убирать теперь!
       Вся следственная бригада стояла, открыв рты.
       - Так я вас не убил? - переспросил Петр, - Как хорошо! Значит, начальник! За здоровье моей жены и тещи, а?! Ну, давай, начальник!
       Опер не обращал внимания. Он думал, потом спросил:
       - Погодите, гражданочка! А как в постели оказался топор?
       - Да, дорогуша, - пьяно щурясь, поддержал опера не состоявшийся убийца, - отвечай! Как?
       - Откуда я знаю? Мы собрали сумку, рядом положили топор. Мама заскочила в туалет на дорожку, а я вернулась в кухню, проверить, выключила ли газ. Потом мы вышли. Только у Светки я заметила, что топорик мы забыли.
       - Ясно. Вот откуда наш убивец про сумку большую знает, - рассмеялся криминалист.
       А опер подвел черту:
       - В общем, дорогие, так: тебе Петр, бросить пить. А вам начинать уборку. Я рад, что все живы.