Вот это встреча!

                Юмореска

Часы  начинали  бить  полночь. Пузырящееся  шампанское  в просторном  хрустале  фужера  то  искрилось  в  блеске вспыхнувшей  ёлочной  гирлянды,  то  зловеще  тускнело,  когда  гирлянда  гасла,  отражая  декоративные  свечи  новогоднего  застолья.
   -- Да,  плюнь  ты  на  свой  дурацкий  обет! Сто  граммов  шампанского  за  полгода  разве  повредят, -- подтолкнул  Романа  друг  детства  Федька Фёдоров. -- Ну,  почему  сразу  "пить"?! Сам  говорил,  что  человек  пьёт  в  жизни  один  раз -- первый,  а  после  всю  жизнь  похмеляется!
   Последнего  своего  похмелья  Ромке  не  забыть  никогда,  как  говорят,  по  гроб  жизни.  Оно  круто  повернуло  его  судьбу,  можно  сказать,  прямо  на  сто  восемьдесят  градусов...
   День  физкультурника  горняки  Роман,  Шурик  и  ФЁдор  решили  праздновать  с  самого  утра. Одиннадцати  часов, как обычно,  ждать  не  стали,  ( был  в  те  времена  такой  подленький  законишко,удобный  только  для  тех,  кто  смастерил  самогоннный аппарат.) украдкой  заглянули  к  местной  знаменитости -- тётке  Куприянихе  и.  загрузив  рюкзачок  под  завязочку,  вскоре  мостились  под  раскидистым  кедром километрах  в четырёх - пяти  от  родного  посёлка.
   Терпкий  запах  хвои  и зрелой  чёрной  смородины  как ни  старался,  не  мог  перебить  духовитого  куприянихиного  первочка.  Три  литровки  снадобья  цвета  витимской  вешней  воды  так  ароматизировали  всю  округу,  что  беличья  семейка,  жившая  в  дупле  старого  кедра,  от песен,  шума  и посторонних  запохов  бросилась  врассыпную по  веткам  дерева.
   -- Смотрите!  Смотрите,  ребята! -- орал  благим  голосом  Шурик,  -- Беличьи  ушанки  летают!  Ловите!  Ловите их,  паразитов  лохматых!
   --Дурак, --  вторил  ему  Фёдор, -- это живые  белки!  Гоните их!  Гоните! Ведь  всю  закуску  сожрать  могут. Вот  так,  бегая  вокруг  дерева,  натыкаясь  на  пустые  бутылки.  стаканы  и  остатки  солёного  хариуса, друзья  махали  руками , хватая  воздух. Посмеялись  же  над  ними  в  тот  день  бельчата!
   Ноги  не  слушались  и  головы  у  них  были,  как  пустой  котелок  из - под ухи. Наконец,  совсем  обессилив,  растеряв  друг  друга  в  высокой  траве, бесшабашная  троица,  кто  во  что  гаразд,  стала  добираться  до  своих  постелей.
   ...Романа  разбудил  треск  сухих  веток.Только - только  рассвело и,  первое,  что он  почувствовал, была  жуткая  опустошённость,  безразличие  ко  всему  на  свете, конечно,  кроме  стаканчика  спасительного самогона. Только он,  в  столь драматический  момент,  мог  вернуть  ему  радость  существования.
   -- Ой, чердак-то,  как  ломит! --подумал  Ромка. -- Вчера  всё  до  капли  выцедили  а  до  одиннадцати,  как  до  Парижу  на  карачках. 
   Новый  треска  валежника  отвлёк его от  печальных  мыслей. Кто-то  неуверенно  топтался  рядом.
   -- Ребята  что ли  приползли?  Роман  мучительно  повернул  голову  и  увидел  в двух  шагах  от  себя  кого-то  в  больших,  совсем  новеньких  унтах,  должно  быть  впервые  надетых.
   -- Чой-то  ты  такую  обувку  в  августе  напялил? Во, даёшь, во,  налакался!  Да  ни  один  из  нас  тебе  в  подмётки  не  годится!  Сказать, -- не  поверят! Роман  вновь  почувствовал  интерес  к  жизни. Смех  распирал  лёгкие,  но  каждое  движение  отдавалось  в  затылке  болью. -- Христовый, -- жалел  он  незнакомца, --аж  стонет. В  тайге  поди  тоже  праздновал? Не  грех  похмелить,  да  нечем.  Самому  бы  выжить..
   Топтанье,  вздохи  над  головой,  треск  сучьев  вскоре  стали  надоедать.
   -- Чего  хрюкаешь,  мужик,  думаешь  мне  легче? --  поднимаясь  с  земли,  ругался  Роман. -- Пить   бросать  надо,  ишь  вырядился! "Белочка"  поди  пришла  за  тобою?  Дай  лучше  курнуть.
   Роман  скользнул  взглядом  вверх  по  унтам,  но  что  это:  унты  не  кончались! "Уж  не  у  меня  ли  самого  начались  голлюцинации,7" -- вздрогнул  он  и  потряс  головою. Перед  ним  на   задних  лапах,  приоткрыв  пасть  от  неожиданности,  стоял  громадный  бурый  медведь,  который,  должно  быть  тоже  малость  труханул:  падаль  и  вдруг  завозбухала. Но  роману  не  было  смысла  разбираться  в  столь  сложных  перепитиях.  Такой  светлой  головы,  такой  лёгкости  в  ногах  он  не  чувствовал  со  дня  своего  рождения. Прыжками  отмахал  несколько  вёрст до  своей  калитки  и  только  под  кроватью  перевёл  дух.
   ...Звон  хрусталя  прервал  мысли.  Роман  легко  опустил  фужер  на  белоснежную  скатерть и  налил  себе  лимонаду. Новый, 1982т год  начался  преотлично!  Так  не  будем  испытывать  судьбу,  не  будем  рисковать!